За братьями в Бленхейме ухаживала миссис Эверест. «В пятницу, – писал он матери незадолго перед Пасхой, – мы видели змею, ползущую в траве. Я хотел убить ее, но Эверест не позволила». На Пасху миссис Эверест повезла братьев на остров Уайт, где ее зять служил старшим надзирателем в тюрьме Паркхерст. Они остановились в Вентноре, в коттедже с видом на море. Из Вентнора Черчилль сообщал матери: «У нас был пикник, мы ездили в Сандаун обедать на пляже и ходили смотреть форты. Там есть огромные 18-тонные пушки».
Той осенью Черчиллю объявили, что его собираются отправить в пансион. «Я был, – позже писал он, – как обычно бестактно говорят взрослые, «трудный ребенок». Выяснилось, что я должен уехать из дома на много недель, чтобы заниматься с учителями». Впрочем, «трудным» он был не для всех. Сестра леди Рэндольф Леони считала его очень веселым и непосредственным.
Пансион Сент-Джордж находился близ Аскота. Черчилля отправили туда за четыре недели до его восьмого дня рождения. Половина семестра уже прошла. Мать привезла его днем. Они сели пить чай с директором. «Больше всего я боялся, – вспоминал он почти пятьдесят лет спустя, – расплескать чай и тем самым испортить первое впечатление. Меня также приводила в отчаянье мысль, что придется остаться одному среди незнакомых людей в этом огромном, пугающем месте».
Школьные неприятности начались буквально с первых же дней. «В конце концов, – писал позже Черчилль, – мне было всего семь лет, и мне было гораздо лучше дома с моими игрушками. Игрушки у меня были замечательные: настоящий паровоз, волшебная лампа и коллекция солдатиков почти в тысячу штук. Теперь же у меня были только уроки». Система воспитания в Сент-Джордже была суровой, отчасти даже жестокой. «Порка розгами по примеру Итона, – писал Черчилль, – была непременной. Но я уверен, ни один ученик Итона и уж наверняка ни один ученик Харроу в мое время (Черчилль учился в Харроу с 1888 по 1892 г. – М. Г.) не подвергался столь жестокой порке, какую устраивал своим маленьким подопечным директор нашего заведения. Это, я думаю, превосходило по жестокости наказания, которые применялись в исправительных учреждениях Министерства внутренних дел».
Свидетелем этого был Роджер Фрай. «Директор сек розгами со всей силой, – позже писал он. – Достаточно было двух-трех ударов, чтобы выступала кровь, а после пятнадцати-двадцати ударов ягодицы мальчика представляли собой кровавое месиво». Черчилль вспоминал, как во время экзекуций все с содроганием слушали крики истязуемого.
«Как я ненавидел эту школу, – писал он, – и в какой тягостной атмосфере прожил более двух лет. У меня были очень скромные успехи в учебе и практически никаких – в играх. Я считал дни и часы до окончания каждого семестра, когда можно было вернуться домой из этого ненавистного рабства и выстроить моих солдатиков в боевой порядок на полу в детской».
Первые каникулы Черчилля после полутора месяцев пребывания в Сент-Джордже пришлись на Рождество 1882 г. Семья к этому времени перебралась в другой дом, на Коннот-плейс, 2, к северу от Гайд-парка. Там им предстояло прожить ближайшие десять лет. «Что касается успехов Уинстона, – писала его мать мужу 26 декабря, – то с сожалением могу констатировать их отсутствие. Возможно, прошло недостаточно времени. Читает он хорошо, но это все. Первые два дня дома он разговаривал слишком громко и даже вульгарно. Этим я тоже разочарована. Но Эверест сказали, что в следующем семестре они намерены быть с ним построже». Леди Рэндольф также сообщала мужу, что старший сын дразнит маленького еще больше, чем раньше, так что придется им заняться. И завершила отзыв о своем восьмилетнем сыне так: «Кажется, он меня боится».
Первый отчет о школьных успехах Черчилля был неутешительным. Он оказался последним из одиннадцати учеников своего класса. По грамматике отзыв был: «Начало положено», по прилежанию: «Перспективы хорошие, но в следующем семестре должен более серьезно относиться к занятиям». Отчет заканчивался примечанием директора: «Очень честный, но в настоящее время слишком много шалит. Еще не усвоил правил поведения в школе, но этого и трудно было ожидать».
Школьные неприятности усугублялись слабым здоровьем, которое тоже весьма беспокоило родителей. «Очень жаль, что бедняжка Уинстон не очень хорошо себя чувствует, – писал лорд Рэндольф жене с юга Франции в канун нового, 1883 г., – и я не могу понять, в чем дело. Видимо, мы очень болезненная семья». Для улучшения самочувствия мальчика врач посоветовал провести неделю на море, в Херн-бей.
Находясь в Сент-Джордже, Черчилль постоянно, но тщетно просил мать навестить его. Перед завершением семестра в пансионе устраивали спортивный праздник. «Пожалуйста, позволь Эверест и Джеку приехать посмотреть состязания, – писал он, – и приезжай сама, дорогая. Очень надеюсь увидеть тебя, Джека и Эверест». Леди Рэндольф не приняла приглашения, но отправила к нему миссис Эверест. «Дорогая мама, любезно было с твоей стороны отпустить ко мне Эверест. Кажется, и она получила большое удовольствие, – пишет он после праздника и добавляет: – Осталось всего 18 дней».
В отчете за этот семестр Черчилль удостоился похвалы по истории, географии, переводу и поведению. Другие оценки были хуже: сочинение – «очень слабо», письмо – «хорошо, но чрезвычайно медленно», орфография – «плохо». О прилежании было сказано: «Не вполне осознает значение усердной работы. Должен изменить отношение к учебе». Из девяти учеников класса он оказался девятым, из тринадцати в параллели – тринадцатым.
Этим летом, пока Черчилль был в школе, скончался его дед, седьмой герцог Мальборо. Во время глубокого траура лорд Рэндольф решил развеяться в путешествии. Он отправился с женой и сыном в Гаштайн. Эта поездка на один из самых модных курортов Австро-Венгерской империи стала первой поездкой Черчилля в Европу. По пути отец с сыном заглянули в Париж. «Мы проезжали по Пляс-де-ла-Конкорд, – рассказывал он шестьдесят три года спустя. – Будучи наблюдательным ребенком, я обратил внимание на монумент, увенчанный венками и траурными лентами, и сразу спросил отца, в чем дело. Он ответил: «Это символизирует французские провинции, две из которых, Эльзас и Лотарингию, Германия отняла у Франции в последней войне. Французы очень переживают по этому поводу и надеются когда-нибудь их вернуть». Совершенно отчетливо помню, что я подумал про себя: «Надеюсь, они их вернут».
По возвращении в Сент-Джордж учеба у Черчилля пошла заметно лучше, чего нельзя сказать о поведении. «Семестр начал хорошо, – отмечено в отчете. – Но последнее время очень плохо себя ведет! Впрочем, в целом прогресс заметен». В отчете за следующий семестр отмечены успехи в истории и географии. Директор прокомментировал: «Надеюсь, он начал осознавать, что школа – это труд и дисциплина. Неумерен в еде».
В феврале 1884 г. лорд Рэндольф объявил о намерении баллотироваться в парламент от Бирмингема, поскольку Вудсток, как и сотни других городков, собирались лишить возможности иметь своих представителей в парламенте. Направляясь в столь радикальный регион, лорд Рэндольф был намерен доказать, что демократия тори не просто лозунг. В марте жена директора школы посетила Мидлендс. «Она там узнала, – писал Черчилль матери, – что ставят два к одному на то, что папа пройдет в парламент». Это его первое упоминание о политике. В остальном письмо посвящено спортивным состязаниям: «На днях мы все отправились в песчаную яму и играли в очень увлекательную игру. Ее борта около семи метров высотой, тяжелейшая борьба, и те, кто выбираются первыми, ведут отчаянную борьбу с остальными».
Следующий отчет о школьных успехах Черчилля свидетельствует, что, несмотря на незаурядные способности, он чувствовал себя крайне несчастным. С историей и географией дело обстояло хорошо, особенно с историей, но поведение характеризовалось так: «Крайне неудовлетворительно. Ему ничего нельзя доверить, а его опоздания на уроки, двадцать раз за сорок дней учебы, крайне постыдны. Постоянно создает трудности окружающим и все время попадает в различные неприятности. За его поведение никогда нельзя поручиться». Но при этом даже директор Сент-Джорджа не мог не отметить, что девятилетний мальчик очень одарен.
Письма Черчилля к матери следующего семестра показывают, насколько одиноко он себя чувствовал в этом враждебном мире. «Очень нехорошо с твоей стороны, – пишет он в начале июня, – не писать мне. С начала семестра я получил от тебя только одно письмо». В летнем семестре успехи в учебе вновь были оценены высоко. Грамматика, музыка и французский – «хорошо», история и география – «очень хорошо». Поведение – «лучше, но все еще причиняет беспокойство». Директор прокомментировал: «У него никаких амбиций. Если будет прилагать усилия, может стать первым к окончанию семестра».
В девять с половиной лет Черчилль получил от отца книгу Стивенсона «Остров сокровищ». «Помню наслаждение, с каким я поглощал ее, – писал он позже. – Учителя видели меня одновременно и отстающим, и не по годам развитым, по уши погруженным в чтение книг и остающимся среди самых последних по успеваемости. В их распоряжении был целый арсенал средств принуждения, но я оставался непреклонен». Табель успеваемости за этот семестр вновь свидетельствует о непрекращающихся проблемах с дисциплиной. В характеристике было написано: «В целом хорошо. Периодически доставляет большие проблемы».
Что за проблемы, не сказано, но другой ученик Сент-Джорджа, Морис Бэринг, который поступил в школу вскоре после того, как Черчилль ее покинул, сообщал в своих воспоминаниях: «Черчилль получил наказание розгами за то, что воровал сахар из буфета, но, нисколько не раскаявшись, он схватил с крючка над дверью священную вещь – соломенную шляпу директора и разодрал ее на куски». Его вызывающее поведение уже стало легендой.
Этой осенью у Черчилля снова возникли проблемы со здоровьем. Семейный доктор Робсон Руз, работавший как в Лондоне, так и в Брайтоне, предложил перевести мальчика в брайтонскую школу, где учился его собственный сын, полагая, что приморский климат пойдет Уинстону на пользу. Руз вызвался присматривать за ним. «Поскольку меня сочли очень болезненным, – вспоминал позже Черчилль, – решили, что желательно держать меня под постоянным наблюдением». Этой школой-пансионом заведовали сестры Томсон. Школа находилась в Брайтоне, в двух зданиях по Брунсвик-роуд, под номерами 29 и 39. Семестр начался в сентябре 1884 г. «Я здесь очень счастлив, – писал он матери в конце октября. – Но я был расточителен – купил себе красивый альбом для марок и марки. Пожалуйста, вышли немного денег».
30 ноября Черчилль отпраздновал десятый день рождения. Через три дня его отец отправился из Англии в Индию. Там ему предстояло находиться до марта 1885 г. В случае возвращения консерваторов к власти он надеялся занять пост министра по делам Индии. «Хотелось бы мне оказаться с тобой на этом прекрасном корабле, – писал Черчилль, вернувшись в школу. – Из окна поезда мы видели, как твой корабль выходит из гавани».
Той зимой сестра леди Рэндольф Клара писала американской бабушке мальчика: «Уинстон стал очень милым и очаровательным мальчиком». Тем не менее в середине декабря дома получили тревожное письмо из новой школы, от одной из сестер Томсон, Шарлотты. Мать вызывали к сыну, с которым, как она писала, «случилась неприятность, которая может оказаться весьма серьезной. Был экзамен по рисованию. Между ним и мальчиком, сидевшим рядом, возник спор за ножик, который наставник дал им для работы. Все произошло в одно мгновение – Уинстон получил легкое проникающее ранение в грудь». По словам мисс Томсон, доктор Руз заверил ее, что, хотя все могло кончиться хуже, состояние мальчика опасений не вызывает. Они не впервые получают жалобы на вспыльчивый характер обидчика Черчилля, продолжала она, и теперь попросят родителей забрать его из школы. Сообщая об этом происшествии мужу, леди Рэндольф выражает уверенность, что Уинстон сильно вывел этого мальчика из себя, и надежду, что случившееся послужит ему уроком. Черчилль на несколько дней вернулся в Лондон с доктором Рузом, тогда леди Рэндольф узнала, что перочинный ножик, которым был ранен ее сын, вошел чуть более чем на полсантиметра и что он действительно начал первым, выкручивая противнику ухо. «Чего только не случается с нашим Уинстоном, – отвечал лорд Рэндольф жене из Бомбея. – Счастье, что ранение несерьезное».
Первый семестр в Брайтоне закончился за неделю до Рождества. Несомненно, отчасти из-за ранения Черчилль показал не очень хорошие результаты. Он оказался последним в классе по французскому, английскому и математике. Впрочем, в отчете отмечалось, что во второй половине семестра мальчик стал заметно внимательнее. Позднее Черчилль вспоминал: «Эта школа была поменьше той, которую я покинул, и дешевле. В ней было меньше показухи, но были доброта и сочувствие, которых мне так недоставало в предыдущей».
Рождественские праздники 1884 г. Черчилль провел в Лондоне. Матери было нелегко управляться с ним. «Придется отправить Джека обратно перед Рождеством, – писала она сестре Кларе незадолго до праздника, – поскольку я не могу справиться с Уинстоном без Эверест. Боюсь, даже ей это не по силам». Черчилль вернулся в Брайтон 20 января и на следующий день написал матери: «Ты должна быть счастлива без меня. Никаких криков и жалоб от Джека. Наверное, для тебя наступил рай на земле». Через три дня он сообщает ей о школьных успехах: «Сегодня мы ездили верхом, без поводьев, и даже легким галопом».
Черчиллю по-прежнему хочется, чтобы мать навещала его. Одним из поводов оказалась постановка школьной пьесы. Леди Рэндольф приехала с пятилетним Джеком. «Они были так счастливы вместе, – писала она мужу на следующий день. – Уинни был радостно взволнован, но, на мой взгляд, он выглядит очень бледным и слабым. Мальчик требует постоянной заботы. Он сказал, что здесь вполне счастлив, и мне кажется, школа ему нравится».
В табеле успеваемости за этот семестр был отмечен прогресс. По английскому, французскому и классическим языкам он оказался четвертым из десяти. Впрочем, опять оказался последним по поведению – двадцать девятым из двадцати девяти. К моменту возвращения с каникул популярность лорда Рэндольфа сильно возросла. «Я катался верхом с одним джентльменом, – пишет Черчилль матери в мае. – Он считает Гладстона «скотиной» и говорит, что «премьером должен стать тот, с подкрученными усами». Машинист электропоезда тоже утверждает, что «лорд Р. Черчилль должен стать премьер-министром».
В этом же месяце Черчилль пишет матери, что успешно учится плавать, постоянно занимается верховой ездой, делает успехи во французском и латыни, но довольно сильно отстает в греческом.
Тем летом десятилетний мальчик с огромным удовольствием прочитал статью об отце в газете Graphic. Статья, сообщает он матери, «действительно очень хороша. На иллюстрации изображен папа в библиотеке с разными фотографиями». Через шесть дней либеральное правительство потеряло большинство в палате общин, и Гладстон ушел в отставку. Лидер консерваторов лорд Солсбери сформировал новое правительство. Отец Черчилля стал в нем министром по делам Индии.
В июле завершился третий семестр учебы в Брайтоне. По поведению Уинстон по-прежнему оставался последним, тридцатым из тридцати, но по учебным дисциплинам дела обстояли намного лучше. Он стал первым в классических дисциплинах и третьим – по французскому языку. «Очень заметный прогресс в этом семестре, – писала Шарлотта Томсон. – Если продолжит учебу с настойчивостью и прилежанием, можно надеяться на большие успехи». Тем летом Черчилль с братом проводили летние каникулы в Кромере, на Северном море. «Скорее приезжай повидаться с нами, – уговаривает Черчилль мать в середине августа. – Ты приедешь?»
Леди Рэндольф не отреагировала на просьбу, зато договорилась с гувернанткой, которая занималась бы с ним по школьной программе во время каникул. Но это было совсем не то, чего ему хотелось. «У меня очень мало свободного времени, – пишет он матери 25 августа. – Погода замечательная, но у меня почти нет времени на себя. Гувернантка очень недобрая, требовательная и строгая». Единственным утешением служило обещание матери в ближайшие дни приехать на десять дней. К тому же каникулы омрачила болезнь. Сначала какая-то сыпь на ногах вынудила его ездить на прогулки в тележке, запряженной осликом. «А совсем недавно, – признается он, – настроение у меня совсем испортилось, но это, видимо, из-за печени, потому что был приступ желчной болезни, и температура поднялась до 37,8°».
Вернувшись осенью в Брайтон на осенний семестр, Черчилль прочитал в местной газете, что его отец выступал в городе с речью. «Не могу понять, почему ты не заехал ко мне, когда был в Брайтоне, – написал он. – Я очень расстроился, но, по-видимому, ты был слишком занят». В качестве министра по делам Индии лорд Рэндольф санкционировал военную экспедицию против Бирмы, король которой, Тибо, долго отказывался прекратить нападения на британские торговые суда и вдобавок наложил таможенную пошлину на британскую торговую компанию. Через десять дней столица страны была оккупирована, а король взят в плен. Дальнейшая судьба Бирмы должна была решиться на заседании кабинета министров на Даунинг-стрит, 10. Лорд Рэндольф был за аннексию. Несмотря на колебания лорда Солсбери, точка зрения лорда Рэндольфа возобладала, и 1 января 1886 г. был сделан, как он выразился, «новогодний подарок королеве» – присоединение Бирмы к Британской империи.