НО ТАК ЛИ ЭТО?
Как мы узнали из достоверных источников, в близких к министерству кругах хорошо известно, что захват гоблинских золотых запасов является хрустальной мечтой Фуджа, как известно и то, что для достижения этой цели наш министр готов пойти на всё, в том числе и на применение силовых методов.
«А что, не в первый раз», — сказал наш источник в министерстве. — «Друзья вообще называют министра „Корнелиус Фудж, гроза гоблинов“. Знали бы вы, что он говорит, когда думает, что его не слышит никто из посторонних… Только и разговоров, что о гоблинах, с которыми он разделался, которых он утопил, которых он сбросил с крыши, которых он запёк в пироги…»
Гарри не стал читать дальше. Фудж, конечно, не сахар, но чтобы он приказывал запекать гоблинов в пироги?… Нет. Гарри принялся листать журнал и через каждые несколько страниц натыкался на очередную сенсацию: «Торнадос» из Терроршира добыли свою победу в квидишной лиге исключительно с помощью шантажа, пыток и незаконных махинаций с мётлами! Эксклюзивное интервью с колдуном, который на «Чистой победе 6» сумел долететь до луны и в доказательство привез оттуда мешок лунных лягушек! Также Гарри попалась статья о древних рунах, по крайней мере, объяснявшая, почему Луна читала «Правдобор» кверх ногами: если верить журналу, перевёрнутые древние руны можно было прочитать как заклинание, превращающее уши ваших врагов в груши. Одним словом, по сравнению с прочими статьями «Правдобора» гипотеза о том, что Сириус — не Сириус, а лидер «Хобгоблинов», казалась вполне здравой.
— Есть что-нибудь интересненькое? — полюбопытствовал Рон, когда Гарри захлопнул журнал.
— Откуда? — не дав Гарри ответить, презрительно бросила Гермиона. — Всем известно, что «Правдобор» — подмётное издание!
— Прошу прощения, — резко сказала Луна. Её голос внезапно утерял всю свою мечтательность. — Мой папа — его главный редактор.
— Я… О, — смутилась Гермиона, — ну… конечно, там бывают кое-какие интересные… в смысле, он довольно-таки…
— Я его заберу, не возражаешь? — холодно проговорила Луна. Подавшись вперёд, она выхватила «Правдобор» у Гарри из рук и, со страшной скоростью пролистав журнал до страницы пятьдесят семь, решительно перевернула его вверх ногами и спряталась за ним как раз в тот момент, когда дверь купе открылась в третий раз.
Гарри оглянулся. Появление гнусно ухмылявшегося Драко Малфоя и его верных телохранителей Краббе и Гойла было вполне ожидаемым, но от этого ничуть не более приятным.
— Что? — агрессивно спросил Гарри, не дав Малфою раскрыть рта.
— Повежливее, Поттер, а то накажу, — лениво протянул Малфой, унаследовавший от отца гладкие светлые волосы и острый подбородок. — Видишь ли, я, в отличие от тебя, назначен старостой, и следовательно я, в отличие от тебя, имею право на карательные санкции.
— Понятно, — кивнул Гарри. — Но поскольку ты, в отличие от меня, редкостное дерьмо, то выйди поскорее за дверь и не воняй.
Рон, Гермиона, Джинни и Невилль засмеялись. Губы Малфоя изогнулись в улыбке.
— Лучше расскажи-ка мне, Поттер, каково это, быть хуже Уэсли? — вкрадчиво спросил он.
— Прекрати, Малфой, — резко бросила Гермиона.
— Кажется, я попал в больное место, — ухмыльнулся Малфой. — Ладно, Поттер, пока и будь очень, очень осторожен, потому что я буду следить за каждым своим шагом, как собака.
— Выйди отсюда! — крикнула Гермиона, вставая.
Не переставая ухмыляться, Малфой в последний раз угрожающе посмотрел на Гарри и удалился. Краббе и Гойл следовали за ним по пятам. Гермиона с шумом закрыла за ними дверь и повернулась к Гарри, который по выражению её лица сразу понял, что и она напугана словами Малфоя.
— Кинь ещё шоколадушку, — попросил ничего не заметивший Рон.
Говорить о чём-либо в присутствии Невилля и Луны было невозможно, поэтому Гарри лишь ещё раз обменялся тревожным взглядом с Гермионой и стал смотреть в окно.
Ещё минуту назад он считал, что в том, что Сириус провожал его на вокзал, нет ничего страшного, но теперь это показалось ему ненужной, опасной бравадой… Гермиона права… Сириусу не следовало ходить с ними. А вдруг мистер Малфой узнал чёрного пса и сказал об этом Драко? А вдруг он понял, что Уэсли, Люпин, Бомс и Хмури знают, где скрывается Сириус? Или всё-таки то, что Малфой сказал: «как собака», было случайным совпадением?
Они продвигались всё дальше и дальше на север. Погода оставалась неустойчивой. То по стёклам лениво стучал дождь, то из-за туч проглядывали слабые лучики солнца, а то, уже в следующее мгновение, они снова скрывались за набежавшими облаками. Стало темно, в купе зажглись лампы. Луна скатала «Правдобор» в трубочку, аккуратно убрала его в рюкзак и принялась пристально рассматривать своих спутников.
Гарри сидел, прижавшись лбом к забрызганному каплями дождя стеклу, и старался разглядеть вдалеке башни «Хогварца», но ночь была безлунная, и за окном стояла непроглядная тьма.
— Пора переодеваться, — сказала наконец Гермиона. Все открыли сундуки и вытащили школьную форму. Гермиона и Рон заботливо прикололи на грудь значки. Гарри увидел, что Рон, как в зеркало, посмотрелся в чёрное стекло.
Поезд начал замедлять ход, и из-за двери послышался обычный шум: пассажиры повскакали со своих мест, принялись доставать вещи, собирать животных, словом, готовиться к выходу. Рон и Гермиона, обязанные следить за порядком, ушли, оставив Косолапсуса и Свинринстеля на попечение Гарри и остальных.
— Если хочешь, я могу понести сову, — предложила Гарри Луна, протягивая руку за Свинринстелем. Невилль в это время прятал Тревора во внутренний карман.
— Э… м-м… спасибо, — Гарри отдал клетку и смог получше пристроить в руках Хедвигу.
Ребята вышли из купе в переполненный коридор и ощутили первое прикосновение холодного ночного воздуха. Очень медленно, они стали продвигаться к выходу. До Гарри долетал запах сосен, росших вдоль ведущей к озеру тропинки. Едва ступив на платформу, он оглянулся, рассчитывая услышать знакомое: «пер'клашки, сюда».
Но не услышал. Вместо этого до него донёсся совсем другой голос, женский, решительный: «Первоклассникам построиться в линейку, здесь, пожалуйста! Все первоклассники — ко мне!»
К Гарри, раскачиваясь, поплыл фонарь, и в его мерцающем свете он увидел выдающийся подбородок и очень короткую стрижку профессора Грубль-Планк, которая в прошлом году недолго замещала Огрида на занятиях по уходу за магическими существами.
— Где же Огрид? — вслух проговорил Гарри.
— Не знаю, — отозвалась Джинни, — но всё равно, надо идти, а то мы мешаем…
— Ах, да…
Во время продвижения по платформе к выходу со станции Гарри и Джинни потерялись. Пробираясь в темноте в толпе других школьников, Гарри всё время щурился, надеясь увидеть Огрида. Он должен быть здесь, уверял себя Гарри — встреча с Огридом занимала одно из первых мест в списке тех вещей, которых он давно и с нетерпением ждал. Но Огрида нигде не было.
Он не мог уволиться, говорил себе Гарри, медленно переставляя ноги и вместе со всеми продвигаясь по узкому переходу, который вёл к дороге. Он, наверно, заболел или что-нибудь в этом роде…
Он начал оглядываться, желая как можно скорее увидеть Рона или Гермиону и узнать их мнение по поводу появления на станции профессора Грубль-Планк, но не увидел, а потому позволил толпе вынести себя на тёмную, размытую дождём дорогу, отходившую от станции Хогсмёд.
На дороге стояло около ста безлошадных карет, в которых все школьники, кроме первоклассников, добирались до замка. Гарри посмотрел на них, отвернулся, чтобы ещё раз поискать взглядом Рона и Гермиону, а затем быстро повернулся обратно и уставился на кареты.
Они больше не были безлошадными. В них были запряжены очень странные существа. Если бы Гарри пришлось дать им название, он, пожалуй, всё-таки назвал бы их конями, но в них определённо было что-то ящероподобное. Они были практически лишены плоти, и под чёрными шкурами отчётливо прорисовывалась каждая кость. Головы напоминали головы драконов, а белые, широко раскрытые глаза не имели зрачков. На спинах у них росли крылья — огромные, чёрные, кожистые, как у гигантской летучей мыши. Неподвижно стоя в сгущающейся мгле, это безмолвные существа распространяли вокруг себя зловещую, загробную ауру. И Гарри никак не мог понять: зачем было впрягать в кареты каких-то жутких коней, если кареты вполне способны передвигаться самостоятельно?
— Где Свин? — раздался рядом с Гарри голос Рона.
— Он у этой Луны, — ответил Гарри, быстро оборачиваясь — ему очень хотелось обсудить с Роном отсутствие Огрида. — Как ты думаешь, где…
— Огрид? Понятия не имею, — с явным беспокойством сказал Рон. — Надеюсь, с ним ничего не случилось…
Неподалёку, Драко Малфой, окружённый небольшой свитой (Краббе, Гойл и Панси Паркинсон), отталкивал от кареты, которую хотел занять сам, оробевших второклассников. Спустя мгновение, из толпы выскочила запыхавшаяся Гермиона.
— Там, на станции, Малфой просто ужасно обошёлся с одним первоклашкой. Клянусь, я этого так не оставлю, я доложу о нём! Не успел получить значок, а уже пользуется им, чтобы травить людей… Где Косолапсус?
— У Джинни, — ответил Гарри. — Вон она…
Тут из толпы появилась и Джинни, прижимающая к себе вырывающегося Косолапсуса.
— Спасибо тебе, — поблагодарила её Гермиона, забирая кота. — Пошли, может, сумеем сесть вместе, пока ещё не все кареты заняты…
— Я ещё не нашёл Свина, — сказал Рон, но Гермиона уже направилась к ближайшей не занятой карете. Гарри остался стоять возле Рона. Мимо них пробегали спешившие к каретам школьники.
— Что это за существа, не знаешь? — спросил Гарри, кивнув на одного из страшных коней.
— Какие существа?
— Вот эти кони…
Появилась Луна с клеткой в руках. Крохотный Свинринстель, как всегда, громко и взволнованно щебетал.
— Вот твоя сова, — сказала Луна. — Он очень милый, правда?
— Э-э… да… ничего себе, — несколько ворчливо отозвался Рон. — Ну что, пошли садиться?… Что ты там говорил, Гарри?
— Я говорил, что это за странные кони? — повторил Гарри. Они с Роном и Луной пошли к карете, где уже сидели Джинни и Гермиона.
— Какие странные кони?
— Кони, запряжённые в кареты! — нетерпеливо пояснил Гарри. В самом деле, что это с Роном! Кони, выкатив белые пустые глаза, стоят всего в трёх футах от них! Рон, однако, озадаченно посмотрел на Гарри.
— Ты о чём?
— Я?… Вот об этом! Смотри!
Гарри схватил Рона за руку и повернул его лицом к крылатому существу. Рон примерно секунду смотрел прямо на коня, а потом снова повернулся к Гарри.
— И что я должен увидеть?
— Как что? Вот же, между оглоблями! Запряжёны в карету! Прямо перед…
Но Рон по-прежнему стоял с озадаченным видом, и Гарри пришла в голову очень странная мысль.
— Ты… их не видишь?
— Кого?
— Того, кто запряжён в карету?
Рон явно встревожился.
— Гарри, ты себя хорошо чувствуешь?
— Я?… Да…
Гарри ужасно растерялся. Конь стоял прямо перед ним, его шкура лоснилась в неясном свете, исходившем от станционных окон, из ноздрей валил пар… И в то же время, если только Рон не притворяется — а если притворяется, то это весьма дурацкая шутка — он их не видит…
— Ну так что, садимся? — неуверенно спросил Рон, с тревогой глядя на Гарри.
— Да, — кивнул Гарри, — да. Пошли…
— Не бойся, — произнёс мечтательный голос рядом с Гарри, когда Рон уже скрылся в темноте кареты. — Ты не сошёл с ума. Я тоже их вижу.
— Да? — в ужасе переспросил Гарри, поворачиваясь к Луне. И увидел отражение крылатых коней в выпуклых серебристых глазах.
— Да, — подтвердила Луна. — С самого первого дня в школе. Их всегда запрягают в эти кареты. Не волнуйся, ты такой же нормальный, как и я.
Чуть заметно улыбаясь, она, как и Рон, исчезла в затхлом полумраке кареты. Гарри — не сказать, чтобы успокоенный — последовал за ней.
Глава 11 НОВАЯ ПЕСНЬ ШЛЯПЫ-СОРТИРОВЩИЦЫ
Гарри не хотел признаваться, что у них с Луной одинаковые галлюцинации, — если это галлюцинации, — поэтому, усевшись в карету и захлопнув за собой дверцу, не сказал больше ни слова о странных конях, но всё же не мог оторвать глаз от их зловещих силуэтов, двигавшихся за окошком.
— Вы видели Грубль-Планк? — спросила Джинни. — Почему она снова здесь? Ведь Огрид же не уволился?
— Если бы и уволился, я бы только обрадовалась, — отозвалась Луна. — Он не очень хороший учитель, правда?
— Очень даже хороший! — сердито воскликнули Гарри, Рон и Джинни.
Гарри гневно воззрился на Гермиону. Она откашлялась и поспешила согласиться:
— Э-м-м… да… очень хороший.
— А у нас в «Равенкло» считают, что он не учитель, а просто смех, — ответила Луна, нимало не обескураженная.
— Странное у вас в «Равенкло» чувство юмора, — зло бросил Рон. В это время скрипнули колёса, и карета пришла в движение.
Грубость Рона, по всей видимости, нисколько не задела Луну; совсем наоборот, она продолжала очень спокойно на него смотреть, — так, словно он был более или менее интересной телепередачей.
Вереница карет, громыхая и покачиваясь, катила вверх по дороге, и скоро они миновали ворота, по бокам которых возвышались две каменные колонны, увенчанные крылатыми боровами. Кареты въехали на школьную территорию. Гарри наклонился к окну и попытался понять, горит ли свет в хижине Огрида, стоящей на опушке Запретного леса, но на школьном дворе царила кромешная тьма. Между тем, замок «Хогварца», казалось, сам стремительно надвигался на них, грозно нависая над головами: гигантский, угольно-чёрный на фоне тёмного неба массив башен с вкраплениями источающих алмазное сияние окон.
Кареты, лязгнув рессорами, резко остановились у каменного крыльца, ведущего к дубовым дверям парадного входа. Гарри первым выпрыгнул из кареты. Он снова повернулся к Запретному лесу, рассчитывая всё-таки увидеть освещённые окна, но в хижине Огрида определённо не было никаких признаков жизни. Тогда, крайне неохотно, — сказать по правде, Гарри очень надеялся, что за время пути кони куда-нибудь денутся, — он перевёл взгляд на этих малоприятных, скелетоподобных животных. Те, выпучив пустые, мерцающие белые глаза, совершенно неподвижно стояли на ночном холоде.
Однажды с Гарри уже случалось, что он видел то, чего не видел Рон, но тогда это было отражение в зеркале — явление весьма иллюзорное. Здесь же речь шла о сотне вполне осязаемых животных, обладающих, к тому же, достаточной силой, чтобы везти на себе реальные кареты с реальными людьми. Если верить Луне, эти кони возили кареты всегда, но только… были невидимы. Что же произошло? Почему Гарри их видит, а Рон нет?
— Ты идёшь или как? — спросил Рон, стоявший рядом.
— А… да, — опомнился Гарри, и они влились в толпу, быстро поднимавшуюся по каменным ступеням в замок.
По ярко, торжественно освещённому факелами вестибюлю разносилось множественное эхо — школьники, стуча подошвами по выложенному каменными плитами полу, спешили к двойным дверям в правой части вестибюля, которые вели в Большой зал, где должен был состояться парадный ужин в честь начала учебного года.
В Большом зале, под чёрным, беззвёздным потолком, представлявшим собой точную копию неба за высокими окнами, стояли четыре длинных стола, и они очень быстро заполнялись людьми. Над столами в воздухе плавали зажжённые свечи. Они наполняли серебристым мерцанием силуэты привидений и озаряли лица ребят, которые оживлённо разговаривали, обменивались летними впечатлениями, громко приветствовали приятелей из других колледжей, молча оценивали новые наряды и причёски друг друга. И опять, Гарри не мог не заметить, что, как только он проходит мимо, все сразу начинают шептаться. Он сжал зубы и постарался сделать вид, что ничего не замечает и ему всё равно.
Луна отделилась от них и уплыла к столу «Равенкло». Джинни, не успев дойти до стола «Гриффиндора», была встречена радостными криками одноклассников и села с ними; Гарри, Рон, Гермиона и Невилль нашли в середине стола четыре свободных места подряд, между Почти Безголовым Ником, гриффиндорским привидением, и Парватти Патил с Лавандой Браун. Последние приветствовали Гарри с исключительной любезностью и радушием, и ему сразу стало ясно: судачить про него они прекратили за секунду до того, как он подошёл. Впрочем, его это не задело, поскольку у него имелся более серьёзный повод для беспокойства: он, поверх голов, старался рассмотреть учительский стол, стоявший вдоль передней стены зала.
— Его нет.
Рон и Гермиона тоже внимательно оглядели учительский стол, несмотря на то, что в этом не было никакой необходимости, — человек такого размера, как Огрид, был бы заметен в любой толпе.
— Не мог же он уволиться, — несколько встревоженно проговорил Рон.
— Конечно, не мог, — твёрдо сказал Гарри.
— Как вы думаете, он не… ранен, нет? — испуганно спросила Гермиона.
— Нет, — отрезал Гарри.
— Но тогда где же он?
Они помолчали. Затем Гарри, очень тихо, так, чтобы его не услышали ни Невилль, ни Парватти с Лавандой, сказал:
— Может быть, он ещё не вернулся? Ну, вы понимаете… с задания. Которое ему поручил Думбльдор.
— Точно… точно, так и есть, — в голосе Рона прозвучало облегчение. Гермиона же, прикусив губу, продолжала осматривать учительский стол из конца в конец, словно надеясь найти там более разумное объяснение отсутствия Огрида.
— А это кто? — вдруг резко спросила она, указывая куда-то в середину ряда учителей.
Гарри проследил за её взглядом и, в центре длинного стола, в золотом кресле с высокой спинкой, увидел профессора Думбльдора в усеянной звёздами тёмно-фиолетовой робе и такой же шляпе. Его голова склонялась к сидевшей рядом женщине, а та шептала что-то ему на ухо. Женщина была низенькая, с короткими, завитыми волосами мышиного цвета, которые она, на манер Алисы в стране Чудес, повязала розовой лентой, подходящей по цвету к пушистой кофте, надетой поверх колдовской робы. Гарри подумалось, что она похожа на какую-то всеобщую тётушку, старую деву. Женщина чуть повернула лицо к своему кубку, сделала деликатный глоточек — и Гарри с ужасом узнал мертвенное, жабье лицо и выпуклые глаза с набрякшими под ними мешками.