Среднего роста, неприметный человек средних лет метнулся к окну виллы, бросил взгляд на двор, на идущего по нему лейтенанта Фархади
— Я пошел — бросил он на пушту, и скрылся в соседней комнате
Человек этот был русским…
— Хуб асти[20], Хафизулла-муалим? — приветствовал учителя Фархади
— Все нормально, Мустафа. Он тебя не увидел?
— Нет, учитель. Как вы мне и сказали — я спокойно ехал, чтобы мушавер Сергей ничего не заподозрил.
— Вот и хорошо. Какие новости ты принес мне?
— Товарищ полковник, он ушел.
Мушавер недобро посмотрел на здоровенного детину, которому два дня подбирали армейскую афганскую форму. Ну не было в афганской армии и таких вот здоровяков!
— Что?!
— Простите… командор Али-Бек…
— Вот так. Теперь докладывай.
— Он нашел машину. Покрутился на улице и пошел обратно.
— Он вас не заметил?
— Никак нет.
Полковник, тоже одетый как афганец — но не как пуштун, а как партийный активист, подозрительно прищурился
— Точно нет?
— Точно… господин командор. Мы за ним через НСПУ[21] наблюдали. С крыши.
— Смотрите… Иди на крышу, продолжай наблюдение. Увидишь что необычное — докладывай. Возможно — он тут не один.
— Есть!
Вернувшись в комнату, "командор Али-бек" нашел "муаллима Хафизуллу" в крайне взвинченном состоянии — он ходил из угла в угол как попавший в ловушку зверь. "Командор Али-бек" знал это, если Амин перед подчиненными, перед преданными ему сторонниками держал имидж человека спокойного и рассудительного, то наедине он был тем кем и был. Энергичная и деятельная натура его не давала ему самому покоя.
— Почему мы не начинаем? — этот вопрос он задавал каждый раз, когда видел командора[22] и задал его сейчас снова
— Надо ли вам это, Хафизулла-муаллим? — ответил командор — поймет ли вас партия, если вы начнете первым?
— Партия пойдет за мной! Кто сделал для партии больше чем я? Улик против банды больше чем достаточно.
Бандой Амин называл "группу четырех", сейчас скрывающуюся в посольстве Чехословакии. Уже снятые с должностей они все еще были опасны. Преданных им офицеров на всякий случай тоже арестовали — но всех ли? Амин как никто другой в афганском руководстве знал, что такое афганская армия. Когда они победили- многие офицеры только после этого узнали, что они были в одной и той же партии. Он сам создавал систему партячеек в армии, которая по степени секретности не уступала ячейкам террористических организаций. Слишком много в последнее время произошло всего, слишком много расколов слишком много расколов слишком много разных соблазнов. Слишком!
А ведь еще не все парчамисты в армии вычищены. И это при том, что офицерский состав больше вступал в Парчам, где командовал предатель Кармаль, сын генерала. Для них своей партией был именно Парчам, не Хальк.
В Афганистане нее было армии. Армия была инструментом политической, а не вооруженной борьбы.
— Подумайте сами, Хафизулла-муаллим — все равно Тараки сделает ход. Он остался один и понимает это. Он должен что-то предпринять. Упредить мы успеем, учитывая количество источников информации во дворце Арк. Еще несколько дней — и все закончится.
— А этот мушавер? Почему он следит за нами?
— Это наше дело. Мы ним разберемся.
— Это не только ваше дело! Он следит за мной, не за вами! Возможно он знает, что произошло тогда!
— Если бы он это знал — он бы не следил за вами. Он просто передал бы эти пленки куда следует. И тогда вас бы просто здесь не было. Мы разберемся…
Каждый профессионал чуточку тщеславен. И самоуверен — особенно профессионал, который до этого провел десятки успешных тайных операций. Вот таким вот самоуверенным и тщеславным — все в разумной пропорции конечно — профессионалом и был тот, кого называли "командор Али-Бек". Он знал того, кого в разговорах звали "мушавер Сергей", он опознал его и доложил наверх. И получил приказ ждать. Ждать и отслеживать ситуацию. Если "мушавер Сергей" здесь — значит его кто-то послал. А послать его могла только одна сила — "Контур". Получалось, что люди из "Контура" знали по меньшей мере часть из афганского пасьянса и активно участвовали в игре — как всегда против КГБ. Ставки в этой игре были предельно высоки, провал мог отразиться на карьерах и судьбах десятков людей, причем не столько в Кабуле — сколько в Москве. В данный момент Андропов не мог спешить — и в то же время не мог не спешить. Спешить было нельзя, потому что все зависело от Тараки, от его действий — он должен был выступить первым и подтолкнуть его к выступлению больше чем уже подтолкнули было невозможно. Но в то ж время он не мог и не спешить — потому что "мушавер Сергей" был в Афганистане и сразу понятно, что он искал. Если он найдет пленки, если он вывезет их в Москву — это будет катастрофой…
В таких вот обстоятельствах, два раза в день отчитываясь перед Москвой и приходилось действовать командору Али-Беку. Возможно это было следствием усталости и сложной оперативной обстановки — он работал в чужой стране, только-только выучив язык, в условиях противодействия и сознавая свою меру ответственности. Возможно — командор Али-Бек просто постарел — ведь ему было уже за пятьдесят. Но как бы то ни было — он допустил ошибку. Страшную ошибку.
Он не заметил, что Хафизулла Амин ему врет.
И это — определило все остальное…
Москва Академия Генерального штаба 08 сентября 1979 года
Собрались в Академии — чем сильнее раскручивался маховик операции Молот, чем ближе были цели первого этапа — тем больше нервничал первый заместитель министра обороны генерал армии Сергей Леонидович Соколов. Казалось бы — все идет по плану. Рухнул, развалился как карточный домик решим шахиншаха в Иране. Все считали что это невозможно, нет, не в этой жизни — но это случилось. Чудовищные столкновения с полицией, САВАК, жандармерией, закончились десятками, даже сотнями тысяч погибших — и крахом режима. Никто, даже американцы не знали тогда, что шахиншах смертельно болен, рак подгрызает его изнутри, лишает воли к сопротивлению. К зиме 1979 года шахиншах не выдержал — и покинул Тегеран. После чего режим, который еще мог держаться, мог сопротивляться — ибо он показал свою устойчивость, не остановился перед тем, чтобы вывести танки на улицы, чтобы расстреливать из пулеметов обезумевшие толпы. Он мог бы выстоять — по крайней до прихода к власти Рональда Рейгана, человека сделанного из совсем другого теста, нежели "благопристойный" Картер. Но шахиншах сдался, вылетел в Каир, к своему старому другу Анвару Садату — и брошенные им на произвол судьбы чиновники и генералы решили прекратить сопротивление, сдаться на милость новой власти. Верней, немного не так. Они решили построить новую власть — более демократичную чем была раньше. Но обезумевшую, вкусившую крови — своей и чужой толпу — уже было не остановить. И прибывшего в Тегеран из Парижа аятоллу Хомейни, властителя умов масс этим тоже невозможно было остановить. Аятолла был фанатиком и прибывшие с ним люди, тоже были фанатиками, им нужна была вся власть, без остатка. А вот те кто им сопротивлялся — фанатиками не были, они не представляли себе что их ждет, что готовит им и многим другим исламская революция — потому что доселе исламских революций просто не было[23]. Потом они жестоко поплатились за это — они все. А над схваткой, в положении третьего радующегося, каменной глыбой нависал Советский Союз — и две дивизии ВДВ находились в состоянии повышенной боевой готовности ориентированные исключительно на Иран. По воспоминаниям офицеров — считай, на парашютах сидели.
Собрались четверо. Сам генерал армии Соколов, первый заместитель министра обороны СССР, невыспавшийся и нервничающий. Генерал-полковник Дмитрий Семенович Сухоруков, невысокий, интеллигентный — в спецкомитете, занимавшемся реализацией "Молота" он занял (по должности) место колоритного Маргелова, командующего ВДВ, отправленного в конце концов на пенсию, по истечении всех мыслимых и немыслимых сроков выслуги лет. И генерал-майор ГРУ ГШ Владимир Владимирович Горин, представитель ГРУ в спецкомитете, основное действующее лицо на сей момент. На Горина в настоящее время сходились ниточки как официальной агентурной сети в Иране, Ираке, Афганистане, других странах Востока — так и каналы информации от его личных, им же выращенных агентов. До начала второго этапа операции "Молот", когда в дело пойдут летчики и дивизии ВДВ, генерал-майор Горин являлся ключевым исполнителем операции. Да и потом, когда уже заговорят пушки — дело ему тоже найдется…
Четвертым был координатор "Молота" от ЦК КПСС, фамилию которого лучше не называть и сейчас. Назову только имя — Александр Михайлович.
Собрались по инициативе Горина — получив последнее донесение из Афганистана и сопоставив его с другой информацией, генерал-майор (недавно прошло назначение) забил тревогу. Он отчетливо понимал, что за двумя зайцами погонишься — не поймаешь ни одного. Иран — или Афганистан, или-или. Иран — прямой выход в Персидский залив, кладезь нефти и газа, довольно развитая промышленность оставленная шахом. Афганистан — нищее, никому не нужное захолустье. Но кому-то очень нужно, чтобы рвануло именно в Афганистане — до того как сработает "Молот".
Собрались в одном из кабинетов Академии Генштаба — перед тем как начинать, Горин сам, не доверяя никому, быстро проверил кабинет на наличие подслушивающих устройств. Как и следовало ожидать, их не было — подслушивать тут было нечего…
— Итак, товарищи… — Горин как всегда докладывал по памяти, он не любил делать записи — поступила новая информация от источника в Афганистане. Информации крайне настораживающая, если сравнить ее с получаемой ранее. Группа афганских высокопоставленных лиц, возглавляемая начальником АГСА Асадуллой Сарвари и министром внутренних дел Асланом Ватанджаром готовит террористический акт, с целью ликвидации первого министра, министра иностранных дел ДРА Хафизуллы Амина. Террористический акт должна непосредственно совершить группа работников Царандоя под руководством полковника Асада Хашима. Предполагается организовать засаду на дороге ведущей в аэропорт и по появлении на дороге машины Амина открыть по ней огонь из засады из автоматического оружия. Задуманное имеет высокие шансы на успех, так как Амин передвигается на автомобиле Волга, в которой находится один водитель и один телохранитель. Автомобиль не бронирован. Считаю, что задуманное способно привести к дестабилизации обстановки в Афганистане в целом, что осложнит реализацию Молота. Предлагаю принять меры к недопущению террористического акта, используя оперативные возможности ГРУ ГШ МО СССР.
Соколов покачал головой — снова возникал Афганистан и снова некстати. В Генеральном штабе эта страна, до 1978 года почти незаметная, возникала все чаще. Постоянно шли просьбы ввести войска, численность каждый раз требовалась разная: от батальона до дивизии. Десятое управление посылало туда все больше и больше советников, управление военно-технического сотрудничества отправляло технику. Но ситуация не улучшалась. Более того — она ухудшалась, все больше и больше было признаков того, что кто-то сознательно втягивает СССР в эту бойню. Кое-кто уже понимал, что происходящее в Афганистане может иметь очень далеко идущие последствия.
— Александр Михайлович?
Скромный заведующий сектором ЦК КПСС, член КПСС с 1948 года, человек, имеющий обыкновение все время находиться в тени, довольствуясь скромным, не оставляя своего следа в истории и в то же время часто верша ее нервно постукивал пальцами по краю стола.
— Товарищу Брежневу доложено о том, что ситуация в Афганистане продолжает ухудшаться. Решение вопроса откладывается до сих пор. Генеральный секретарь ЦК НДПА планирует посетить Москву с кратким рабочим визитом десятого сентября, возвращаясь с конференции в Гаване. Во время визита намечена встреча с Леонидом Ильичом и товарищами из Международного отдела. Присутствовать будет и товарищ Андропов. На этой встрече до сведения Тараки будет доведено, что используемые в ДРА методы разрешения внутрипартийных разногласий являются неприемлемыми для страны-члена международного коммунистического движения. В случае, если внутрипартийные чистки будут продолжаться, отношение со стороны СССР может быть пересмотрено, а объемы поставок по линии МО и ГКВЭС[24] могут быть снижены. До этой встречи по линии Международного отдела ЦК ничего предпринимать не планируется.
Потом, чтобы оболгать происходившее тогда, придумали версию-легенду будто каким-то чудесным образом Тараки после встречи с Брежневым либо из Москвы, либо с борта самолета Ил-18, на котором он возвращался в Кабул, дал указание отменить операцию против Амина. Глупость несусветная. Во-первых, Тараки сам не знал, что и когда должно произойти, он почти не контролировал "четверку". Четверка сама вела борьбу за власть — и не столько за власть, сколько против Амина, слабый и самовлюбленный Тараки на своем посту четверку вполне устраивал. Во вторых — как вы это себе представляете? Вышел Тараки от Брежнева — извините, позвонить можно? Можно. Вон там. Набирается кабульский номер — алло! Это Тараки. Амина не надо убивать, сворачивайте все. Так что ли? Еще более глупая версия — что Тараки уже в полете проговорился о плане покушения своему адъютанту Таруну — и тот каким то образом из самолета связался с Амином еще до посадки и все рассказал. Вот только как он сумел связаться со своим хозяином Амином, чтобы никто этого не слышал… Не иначе в туалет отпросился на минутку и там с сотовым заперся, которых тогда и в помине не было…
— Разрешите… — сказал Горин и как только Соколов разрешающе кивнул, продолжил — по данным, полученным из заслуживающих доверия источников ЦРУ США развернула активную деятельность, направленную на вовлечение СССР во внутриафганское противостояние. Координирует эту деятельность по политической линии советник президента США по вопросам национальной безопасности Збигнев Бжезинский. Оперативная координация подрывных действий в Кабуле поручена французской ДСГЕ, для этого в Кабул уже направлен резидент под дипломатическим прикрытием Луи Дюпри[25].
Кое-чего Горин все же не сказал — сдержался. Уже сейчас у него была информация, что в события в Афганистане активно вовлечены сотрудники КГБ СССР.
— Это не новость — спокойно сказал Соколов — Ивашутин уже докладывал на коллегии министерства. ЦРУ — оно и есть ЦРУ, на то как говорится и щука… Дмитрий Семенович, вы ведь уже успели ознакомиться с планом операции "Молот"?
Только недавно назначенный командующий ВДВ кивнул
— Производит… впечатление.
— Реализация второго этапа намечена на лето-осень 1980 года. Основная нагрузка в этом случае придется на ВДВ. На ваш взгляд, насколько части ВДВ готовы к выполнению поставленных планом задач?
— Если бы мы не были готовы, мы не были бы ВДВ.
— Похвально. Но интересует еще вот что. Если нам придется выделять какие-то силы и средства… скажем, до усиленного полка или даже дивизии… для решения задач в Афганистане, как это повлияет на готовность к выполнению задач по плану "Молот".
— Вы имеете в виду задействование триста сорок пятого полка?
— Именно. Но возможно — и не только его, возможно задействование сил до дивизии.
— Но ведь постановлением ЦК…
Командующего ВДВ в списке на ознакомление с постановлениям ЦК КПСС по обстановке в стране А[26] не было. Но он был с ними знаком — потому что по должности входил в группу, занимающуюся реализацией плана "Молот".
Генерал-полковник вздохнул
— Лучше бы сто пятую сохранили[27]… Сейчас бы не пришлось думать — откуда дернуть и что оголить.
Генерал армии Соколов раздраженно махнул рукой
— Дмитрий Семенович, вы опять за свое. Откуда прикажете брать людей для усиления округов, без расформирования сто пятой? В плане все это учтено. Захват плацдармов в районе Тегерана и обеспечение полномасштабного развертывания сил четырнадцатой армии будет проведено силами девяносто восьмой гвардейской и седьмой гвардейской дивизий ВДВ. В резерве у нас будет сто шестая, она изначально является резервом Генерального штаба. Иранская армия уже сейчас ослаблена религиозными чистками, по данным разведки у них расстреляно до тридцати процентов летного состава, прошедшего подготовку в США. Захватить господство в воздухе мы сможем в течение двух-трех часов, подавить ПВО и пробить коридор для безопасного пролета транспортников с десантом — в течение десяти-двенадцати часов.
Генерал Сухоруков немного подумал.
— Один парашютно-десантный полк хоть и будет нужен — но его мы можем выделить. Если потребуются силы до дивизии — тогда в ходе "Молота" придется сразу задействовать резерв. Сразу, и мы останемся без резерва, на случай если пойдет что-то не так. Это недопустимо.
— А спецбатальон, товарищ Сухоруков?
— Он уже не в моем подчинении. Скорее в подчинении товарища Горина, его ведомства. И он также готовится к выполнению спецмероприятий по плану "Молот".
— Недопустимо вообще задействовать какие-либо советские подразделения во внутриафганском конфликте! — резко, нарушая субординацию, высказался Горин — это сорвет всю операцию по дезинформации. Для чего мы нагнетаем напряженность в Европе, для чего отвлекаем внимание от этого ТВД? Для того, чтобы накрыть все разом ради каких-то эфемерных тактических преимуществ? Почему афганцы не могут, как вьетнамцы сами защитить свою революцию даже без открытой внешней агрессии, чего тогда стоит вся их революция?!