Светлана Бестужева-Лада ИНСТИТУТ БЛАГОРОДНЫХ ЧИТАТЕЛЕЙ
Как и обещали какое-то время тому назад, мы начинаем новый цикл публикаций на тему «Этикет или правила хорошего тона». Увы, практика показала, что с этим делом у подавляющего большинства граждан наблюдается, как говорит нынешняя молодежь, «напряженка». Понятно, что в гимназиях (тех, старорежимных) не обучались и даже Пажеского корпуса не заканчивали. Понятно, что Институт благородных девиц исчез вместе с теми же девицами. Но жить так, как Бог на душу положит, согласитесь, не совсем правильно: вы же не в лесу обитаете и даже не на необитаемом острове мыкаетесь.
Задайте себе вопрос: умеете ли вы вести себя с людьми, быть приятными в общении? Соблюдаете ли правила поведения дома, в гостях, на улице, в театре, на вечеринке? Ведь каждый круг общения требует соблюдения своих правил, умения соответственно одеваться, вести себя в гостях, принимать гостей у себя, подавать на стол, красиво есть, чтобы другим не было неприятно смотреть на вас.
Всему этому желательно научиться в детстве, так как потом все это будет осваивать сложнее. К тому же воспитанному человеку легче живется в любом обществе, так как ему привычно и не трудно соблюдать правила поведения в любом коллективе. Воспитанному человеку, наконец, легче добиться успеха, сделать карьеру, потому что он прекрасно впишется в любое общество. Так что постарайтесь не пренебрегать уроками хорошего тона, которые позволят вам чувствовать себя свободно в любом обществе. Так что как ни крути, а этикет нам с вами не обойти.
Этикет — в переводе с греческого слова «обычай» — это совокупность правил, касающихся внешнего проявления отношения к людям: поведение в общественных местах, формы обращения и приветствий, манеры и одежды.
Действительно, ведь наше настроение (да и самочувствие) во многом зависят от отношения к нам окружающих. Случайная или намеренная грубость или откровенное хамство, глупая, неудачная шутка, бестактное замечание могут не только испортить настроение и оставить в памяти малоприятный осадок, но и привести к разладу между людьми, размолвкам и даже крупным конфликтам. Более того, за человеком, не умеющим себя правильно вести, может закрепиться соответствующая репутация и очень помешать в жизни и в работе.
Хотя бывают исключения из этого правила. Тот, кто читал «Семнадцать мгновений весны» Юлиана Семенова (именно читал, в фильм эта сцена не вошла) может помнить такой эпизодический персонаж — хозяина кабачка «У грубого Готлиба». Кабачок этот пользовался безумной популярностью у высших офицерских чинов Рейха и их дам, потому что обычно приветствие хозяина звучало так:
«— Ну, что, опять приперся, жирный боров? И жену еще приволок, вон какая коровища, сразу видно, что жена. В прошлый раз небось с хорошенькой дрянью приходил. Думаешь я покрывать тебя стану — очень надо в твоих делишках копаться! Не стану я тебя покрывать, иди, жри свое пиво, скотина».
Дамы, привыкшие к совсем иному стилю общения, млели. Мужчины, измученные стерильно-вежливой служебной субординацией тоже, как сейчас сказали бы, «ловили кайф». Но этот пример — лишь исключение, подтверждающее всеобщее правило: хорошо воспитанный человек должен быть знаком с правилами этикета и уметь ими пользоваться.
Между прочим, этот самый «этикет» — вовсе не выдумки зловредных «недорезанных буржуев». Первые упоминания об этикете как установленном порядке поведения встречаются в литературных текстах древнего Шумера, то есть уходят далеко в глубь веков. Шумерцы считали, что высокие моральные качества (а именно это они и подразумевали под этикетом), были дарованы человеку богами. И человек должен был четко следовать этим божественным предначертаниям, иначе жизнь у него складывалась не слишком весело.
Чем дальше шло развитие человечества, тем сложнее становились правила его поведения, тем более, что помимо повседневного этикета возник еще и этикет деловой. Например, в некоторых государствах вестнику, принесшему дурную новость, отрубали голову: поступить по-другому было неприлично. Чтобы не допустить никакой самодеятельности послов в столь сложной и деликатной области, как международные переговоры, им в Древней Греции, например вручали специальные жезлы «жезлы Гермеса».
На верхушке жезла, обвитого лавром, были прикреплены крылья птицы и два переплетенных узла. Узлы символизировали расторопность и хитрость, а крылья — маневренность и подвижность. Послу вручали инструкции, написанные на двух карточках или табличках, которые назывались «дипломах». Вот откуда тянутся все нынешние дипломатические тонкости!
Все новое — это хорошо забытое старое! В Древнем Риме послы редко ездили по одному, чаще всего в определенную страну или область направлялась группа, состоящая из трех и более человек (ничего не напоминает?). Каждый посол имел при себе золотой перстень, который давал право на беспошлинный провоз багажа за границу (!!!). Во время путешествия по морю послов сопровождал почетный эскорт кораблей. В Риме в честь приема иностранных послов устраивались празднества, а при отъезде обе стороны обменивались подарками.
Но настоящие пособия по правилам хорошего тона появились лишь в Средние века. Недаром говорят: «Церемонен, как испанец» — именно им тут принадлежит пальма первенства. Первый трактат о поведении был издан в 1204 году испанским священником Педро Альфонсо и назывался «Дисциплина клерикалис». На основе этого сочинения были составлены книги по этикету. Они содержали правила поведения за столом, учили вести беседу, принимать гостей и тому подобное.
Правда, население Испании едва ли не поголовно было неграмотно (в том числе, и знатнейшие персоны), так что прочесть эту книгу могли очень и очень немногие. Но просветители не отчаялись и создали такой свод придворного этикета, что превзойти его до сих пор никто не может. Там подробно описывалось, сколько блюд нужно подавать за королевским столом, кто из придворных должен поднести царствующей особе какую-то часть туалета и даже сколько именно недель и в каком именно из многочисленных замков должна проводить королевская семья.
«Румата вырвал у камердинера правую туфлю, опустился перед королем на колено и стал почтительно насаживать туфлю на жирную, обтянутую шелком ногу. Такова была древнейшая привилегия рода Руматы — собственноручно обувать правую ногу коронованных особ Империи…»
Воистину, от великого до смешного — один шаг и братьям Стругацким удалось это очень точно отразить в их прекрасной повести «Трудно быть богом».
Собственно само слово «этикет» произошло на много веков позднее, чем он сам появился. Произошел этот термин от названия карточек, «этикеток», которые раздавали всем гостям во время изысканных приемов у короля Людовика XIV. На этих карточках были написаны правила поведения приглашенных ко двору — такие изысканные шпаргалки. Но теперь слово «этикетка» — это такой маленький представитель вещи, ее «визитная карточка». И от того, понравится ли нам надпись на этикетке, во многом зависит и наше отношение к ее хозяину-носителю. Разве нет?
Но подлинные воспитанность и хорошие манеры — это не этикетка. Подлец и подонок может обладать отменными манерами, но рано или поздно все равно выяснится, что скрывается за внешним лоском. Пришить к готовому изделию «лейбл» престижной торговой фирмы — дело несложное, многие этим сейчас и занимаются, как в прямом, так и в переносном смысле, но в процессе использования (общения) подделка обнаруживается довольно быстро.
Бывают, правда, и обратные ситуации: человек обладает самыми высокими достоинствами и… совершенно не умеет вести себя в обществе. Когда в таком виде выступает персонаж комедии, например, профессор Хиггинс из «Пигмалиона» Беренарда Шоу, то это мило и смешно, тем более, что профессор просто не желает вести себя прилично. А вот научить цветочницу-замарашку «говорить как настоящая леди», да и сделать, наконец, из нее эту самую леди — вполне может. Так что научиться хорошим манерам, как и правильной речи, совсем несложно, было бы желание.
Но вернемся в более ранние времена. Церемоний при дворе Короля-Солнца к середине семнадцатого века развелось немерено и упомнить все было, мягко говоря, проблематично. Например, король не терпел за своим столом едоков с плохим аппетитом, но любил и поговорить в процессе еды, а отвечать суверену с набитым ртом считалось в высшей степени неприлично. Поэтому некоторые придворные только делали вид, что ели, а некоторые выходили из положения довольно своеобразно.
«Хотя в эти годы этикет еще не был установлен окончательно, французский двор совершенно порвал с традициями простоты и патриархальной приветливости, которые можно было еще наблюдать при Генрихе IV; подозрительность Людовика XIII мало-помалу изгнала их и заменила внешней пышностью, маскировавшей ничтожество этого короля.
Людовик XIV сидел за отдельным столиком, который, точно председательская кафедра, возвышался над соседними столами; столиком, сказали мы; поспешим, однако, прибавить, что этот столик был все же больше остальных. Кроме того, он был весь заставлен множеством разнообразных блюд: рыбой, дичью, мясом, фруктами, овощами и вареньями.
Портос ожидал сигнала д’Артаньяна, по которому следовало приступать к ужину, но, посмотрев на короля, он вполголоса заметил мушкетеру:
— Мне кажется, можно начинать. Его величество дает ободряющий пример. Посмотрите-ка.
— Король ест, — сказал д’Артаньян, — но в то же время разговаривает; устройтесь так, чтобы, если он случайно обратится к вам, у вас рот не был бы набит: это невежливо и некрасиво.
— Тогда лучше не ужинать, — вздохнул Портос. — Между тем, сознаюсь, я голоден. А тут все пахнет так соблазнительно и щекочет мне сразу и обоняние и аппетит.
— И не думайте, пожалуйста, не прикасаться к кушаньям, — улыбнулся д’Артаньян. — Вы оскорбите его величество. Король обыкновенно говорит, что хорошо работает тот, кто хорошо ест, и не любит, чтобы у него за столом плохо ели.
— Как же можно сидеть с пустым ртом, когда ешь? — спросил Портос.
— Да очень просто, — усмехнулся капитан мушкетеров, — нужно только проглотить все, что будет во рту, когда король неожиданно обратится к вам.
— Отлично.
После этого разговора Портос принялся за кушанья с умеренным энтузиазмом.
Король время от времени посматривал на присутствующих и с видом знатока оценивал способности нового гостя.
— Господин дю Баллон! — обратился он к нему.
В это время Портос был занят рагу из зайца и только что положил в рот половину заячьей спинки. Услыхав свое имя, он вздрогнул и мощным движением глотки отправил кусок в желудок.
— Слушаю, государь, — пробормотал Портос приглушенным голосом, но довольно внятно.
— Пусть господину дю Баллону передадут это филе из барашка, — приказал король. — Вы любите барашка, господин дю Баллон?
— Государь, я люблю все, — отвечал Портос.
— Все, что мне предлагает ваше величество, — подсказал д’Артаньян.
Король одобрительно кивнул головой».
Кто еще не догадался — это цитата из романа Александра Дюма «Виконт де Бражелон». По этому отрывку можно также понять, что с некоторого времени этикет воспринимался не просто как стандарт поведения, а как определенный ритуал общения, особенно с вышестоящими персонами. Но и люди равные друг другу по положению должны были соблюдать тысячи условностей, иначе их просто раздавили бы общественным презрением. Разница между средневековьем и временем знаменитых мушкетеров была лишь в том, что законодателем правил этикета в начале и середине средневековья была церковь, а в позднее средневековье — королевские дворы Парижа, Лондона и других европейских стран.
Появились специальные люди — церемониймейстеры, которые должны были знать и разбираться во всех тонкостях придворного ритуала. Даже монархи не имели права нарушить требования придворного этикета, столь бы строги они ни были, но и сами монархи не могли удержать в голове великое множество всяких «обязательных» мелочей… Для таких занятий существовали «обер-гофмейстеры» и «обер-гофмейстрины», у которых других мыслей в голове вообще не водилось, поскольку им нужно было знать все: от числа и фасона пряжек на обуви и бантов в прическе до церемонии приема гостей.
Так что не только красота требует жертв. В XVI–XVII веках соблюдение правил этикета стало отличительным признаком светского человека. Иногда это становилось даже смешным. Вспомните хотя бы, за что деревенские соседи отказывались признавать Евгения Онегина светским человеком:
Последний удар деревенским аристократам Онегин нанес тем, что выбрал в секунданты… камердинера, мотивируя это тем, что «малый честный». Это уже вообще ни в какие рамки хорошего тона никаким боком не входило.
Но это случилось много позже, когда насильственная европеизация Руси Петром уже стала привычкой. На Руси же первые письменные правила поведения были составлены князем Владимиром Мономахом и названы «Поучениями». «Куда не пойдете по своей земле, нигде не позволяйте ни своим, ни чужим отрокам обижать жителей ни в селениях, ни в полях… где не остановитесь в пути, везде напойте и накормите всякого просящего… чтите гостя, откуда бы к вам ни пришел, — простой ли человек, или знатный, или посол, — …угостите пищей или питьем… Больного посещайте, мертвого пойдите проводить… Не пройдите мимо человека, не приветствуя его, а скажите всякому при встрече доброе слово…»
Действительно мудрый князь был, ничего не скажешь.
А вот с книгой менее родовитого (точнее, безвестного, скорее всего, коллективного) автора произошел забавный казус. Где-то в середине XVI века (опять-таки до воцарения Петра Первого) был создан еще один уникальный труд, полное название которого «Книга, называемая Домостроем, которая содержит в себе полезные сведения, поучение и наставление всякому христианину — и мужу, и жене, и детям, и слугам, и служанкам». То есть было создано совершенно замечательное практическое руководство жизни людей всех сословий, а не только вышестоящих. И что же? Эта книга, содержавшая в себе кодекс житейских правил, отражавших идеалы духовной, социальной и семейной жизни людей того времени, неизвестно почему стала для последующих поколений символом жестокого обращения с женой, детьми и слугами. Да, «не уставай бия младенца» — это оттуда. Но ведь воспитывали тогда не по Песталоцци и даже не по Макаренко, так что….
Писателя Валентина Пикуля тоже заботил вопрос русского этикета:
«Давайте подумаем над тем, над чем мы никогда не задумывались: когда в веке восемнадцатом люди русские просыпались, когда спать ложились? Календарный вопрос во все времена истории был насущен, ибо от него во многом зависят успехи и благополучие человеческой жизни. Сигналом к пробуждению предков всегда были петухи и восход солнца — летом; зимою же вставали при свечах (баре) и при лучинах (подневольные). Ужинали на закате солнца, чтобы с последними лучами его все снять со стола. Оставлять же стол неприбранным на ночь — Домового кормить! Засиживаться в гостях долго считалось неприличием, такое поведение осуждалось старыми людьми.
— Всему свои час, — ворчали они. — Душою сберегай плоть, а здоровою плотью сохраняй в спокойствии дух свой.
На режим дня воздействовала, конечно, и церковь — с ее заутренями и обеднями. Деловая жизнь государства начиналась спозаранку. Раннее пробуждение императрицы не было ее личной заслугой. Военные являлись к полкам в шестом часу утра, когда солдаты уже встали. Гражданские чины открывали доступ в канцелярии около семи. Многие ничем не занимались, а только присутствовали, служебное помещение в те времена называлось „присутствием“. В служебных формулярах так и писалось, допустим: „В чине коллежского секретаря присутствовал четыре года в Соляной конторе“. Следуя регламенту, в час пополудни всякая служба прекращалась. В гости ходили обычно к шести часам вечера. Если кто опаздывал, получал замечание:
— Что же это вы — на ночь-то глядя?
Модницы, подражавшие аристократкам, или девицы на выданье, берегущие красоту для женихов, иногда позволяли себе еще понежиться в постели после всеобщего пробуждения.
Но это тоже осуждалось, о таких говорили:
— Вылупится — и к зеркалу. Какая ж из нее хозяйка будет?
Обедали точно в полдень. Ужинали рано. („В летние долгие дни почиталось даже и у дворян стыдом при огне ужинать“:) Врачи времен Екатерины следили за дневным распорядком, нарушению его приписывали болезни, в книгах и лекциях проповедовали, что даже три часа дня для обеда — уже поздно, а после трех — вредно. В режиме суток изменения начались не снизу, не от народа, а сверху — от разгульной гвардии, от картежной игры, от повадок аристократии, от привычек придворных. Странно, но так: режим русского народа был круто нарушен в Отечественную войну 1812 года, ритм жизни поколебался в 1825 году — возникли большие социальные перемены, это был год восстания декабристов…»
Впрочем, первыми начали все-таки не декабристы. Перт Первый в своем стремлении обустроить все и сразу, повелел создать более современную книгу об этикете, которую исправно и издали под названием «Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению», в которой давались разъяснения и наставления молодым людям о том, как следует вести себя в семье, гостях, общественных местах, на службе. В ней содержались практические советы о том, что прилично, а что недопустимо в общении, в разговоре, за столом, на улице. Подчеркивалось значение доброжелательности и приветливости, жеста и выражения лица, то есть тех «мелочей», которые должны войти в привычку воспитанного человека. Книга «Юности честное зерцало…» неоднократно перепечатывалась в XVIII XIX веках и даже… совсем недавно, в конце прошлого века, правда, уже как забавное подарочное издание.