-Ничего, не оторвется твоя веревочка. Есть мысли? Глеб не хотел признавать, что вариантов у него не было абсолютно, но признать пришлось. -Никаких мыслей. А у тебя? Кирилл почесал небритый подбородок. -Может, есть, а может, и нету. По крайней мере, сейчас я ничего не могу обещать. Нужно время. -У нас есть одна неделя, - напомнил Шестопалов. - Отказаться мы уже не можем. Даже если я разорву договор и верну деньги, Вадим все перечеркнул своей подписью. -Его припугнули. -Что? - не понял Глеб. -Его наверняка припугнули, и он не смог отказаться. Догадайся, чем его могли взять. Глеб включил мыслительный аппарат и через пару секунд пришел к выводу, что команда Лесневского - та еще сволота. -Вот же твари! -Ага, - согласился Кирилл. - Только в милицию ты с этим не пойдешь. -Ну, тогда что остается? -Работать. - Кирилл даже не подозревал, насколько он близок по своим убеждениям с Нестеровым. - Пусть Вадик работает, как может, а мы будем думать. -Неделя, - напомнил Глеб. - Думай, мыслитель.
10
шесть дней до эфира
В предвыборном штабе Лесневского, занимавшем целый этаж центрального офиса "Лес-фарм", царило сонное спокойствие. Как будто не лихорадило областную прессу от возникающих из ниоткуда скандалов, от плодящихся компроматов и нелепых предположений. Молоденькие секретарши и солидные референты, журналисты и охранники, даже уборщицы - все с отстраненным видом сновали по кабинетам, перебрасывались шутками и в перерывах между бездельем пили чай. Когда Вадим вошел в "предбанник" хозяйского кабинета, он сначала даже растерялся. -Э, здравствуйте. К кому мне можно обратиться? Сидевшая у окна девушка в строгом костюме, не отрываясь от монитора компьютера, поинтересовалась: -А вы по какому вопросу? -Мне назначено. Встреча с Константином Павловичем. Девушка все же подняла на него глаза, внимательно оглядела с головы до ног, как претендента на руку и сердце. Видимо, она осталась довольна осмотром, потому что начала улыбаться. -Константина Палыча сейчас нет, но он будет через несколько минут. Вы - Вадим Колесников, если не ошибаюсь? -Не ошибаетесь. -Очень хорошо. Присядьте. Вадим так и не понял, что же хорошего в том, что он сюда приперся средь бела дня. Он присел на стульчик возле стены. Предбанник был тесный и почему-то невзрачный. Сразу возникали ассоциации с фирмой-однодневкой, которая свернет свою деятельность после достижения промежуточного результата, а потом объявится в новом месте под новым названием и с новым штатом сотрудников. Глядя на пыльные и бесцветные обои, Вадим подумал, что даже у него в съемной квартирке стены получше оформлены, не говоря уж о линолеуме на полу. -Вы так странно улыбаетесь, - сказала вдруг секретарша, - что мне даже любопытно. Вадим чуть не подавился своей улыбкой. -Извините, это я о своем. -Угу. Хотите чаю? -Кофе, если можно. -Можно и кофе. Одну минуту. Грациозным движением девушка повернулась на своем роликовом стуле к подоконнику, вынула из-за шторы банку "Чибо". Девушка была так ничего себе, думал в это время Вадим, но могла бы быть и полюбезнее с теми, кто сделает ее хозяина и работодателя крупным государственным деятелем. Прошло около пятнадцати минут, и за это время он должен был выпить уже две чашки кофе. Впрочем, каков хозяин, такие и сотрудники. Вот у Глеба Шестопалова одна только Настя... Вадим не успел продолжить мысль. Дверь с шумом распахнулась, и в приемную вошла целая делегация дорого одетых и решительных на вид мужчин. Одного из них Вадим узнал - того, что шел следом за... блин, кто это? Впереди шел сам Лесневский. Вадим видел его пару раз по телевизору, но лицо особо не запомнил. Теперь же он узнал его просто, что называется, "по запаху величия". Это действительно был Хозяин. -Здравству... - начал Вадим, но шедший следом за хозяином Андрей Нестеров знаком велел ему пока помолчать и посидеть. Он был хмурым. Очевидно, что-то произошло. В считанные секунды делегация, которую замыкал, судя по мощной фактуре, телохранитель, скрылась за дверями кабинета. Вадим так и остался сидеть в ожидании своей чашки кофе. -Не переживайте, - сказала секретарша. - Скоро все выяснится. "Я-то не переживаю, - подумал Вадим. - Переживать, скорее, надо тебе". И точно, раздался писк телефона на ее столе. Она сняла трубку, и через минуту ее спокойствие как ветром сдуло. -Да... Хорошо... Сейчас иду... Она выскочила из-за стола столь стремительно, будто не сидела сейчас полусонной феей, и исчезла в коридоре. Очевидно, побежала собирать сотрудников для инструктажа. Вадим остался в одиночестве. "Похоже, у них что-то неожиданно скопытилось", - подумал он. Приготовленная ему чашка свежего кофе стояла на столике секретарши и призывно размахивала крыльями пара. Он решил не скромничать, приподнялся со своего места и протянул руку. Открылась дверь хозяйского кабинета. -Привет, - сказал Нестеров. - Давно сидишь? -Нет, - опускаясь на место, ответил разочарованный Вадим, - минут двадцать. Когда меня примут? -Сейчас. Вадим обнаружил, что дрожат колени. Появилось какое-то знакомое и отвратительное ощущение, когда ты вроде бы не боишься, но в то же время невероятно сопротивляешься тому, что должно произойти. -Бросай все и пойдем, - поторопил Нестеров. Сегодня он был явно не в духе. -Ладно. Вадим сделал глубокий вдох и не менее глубокий выдох. Дрожь в коленях не унималась, даже наоборот усилилась. Нестеров открыл дверь шире, пропуская его вперед. Вадим еще до того, как войти, увидел Лесневского, сидящего во главе длинного стола напротив раскрытого ноутбука. Хозяин был такой же хмурый и сосредоточенный. Да что у них сегодня стряслось?! -Здравствуйте, - тихо сказал Вадим, переступая порог. Кабинет отличался от остальных помещений предвыборного штаба так же, как центральная площадь мегаполиса отличается от заводских трущоб: евроремонт, дорогая мебель, шикарный ковролин и потрясающий воздух, распыляемый кондиционером. "Жадная свинья", - подумал Вадим. -Здорово, - небрежно бросил Лесневский. - Садись. Вадим устроился по другую сторону стола, как можно дальше от хозяина, но тому этот маневр не понравился. -Ближе садись, разговаривать будем, а не обедать. Несмотря на волнение и даже какой-то страх Вадим не смог скрыть раздражения. Лесневский, в свою очередь, вероятно, умел читать по лицу. -С характером? Нестеров счел разумным не комментировать. Он просто молча сел по левую руку от Вадима - не напротив него, а рядом. Такая расстановка либо не значила ничего, либо значила очень много. Около минуты висело молчание. Лесневский изучал какие-то тексты на мониторе своего ноутбука и как будто никого больше не замечал. Однако, это была только видимость. -Итак, дружище, - сказал он, переводя тяжелый взгляд на гостя, - ты уже в курсе событий и знаешь, чего мы хотим. -Да. -Поэтому давай сразу к делу. Аванс тебе выплатили? -Да. -Ты доволен суммой? -Да. -А еще слова какие-нибудь знаешь, кроме "да"? -Да. Лесневский ухмыльнулся. -Ты мне нравишься. Андрюха, добавь ему процентов десять за смелость. Нестеров кивнул. Было видно, что улыбки ему сегодня даются крайне тяжело. -Ладно, все эти вопросы решаются просто. - Лесневский откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди. - Так, чем ты можешь быть нам полезен? Вадим никак не мог заставить коленки успокоиться, но с дрожью в голосе он совладал. -Что вы хотите от меня получить? - выбросил он встречный вопрос. -Качественную работу по освещению нашей предвыборной платформы в средствах массовой информации. -Это общее место, - сказал Вадим. - Мне нужны детали. -Логично. Ты спешишь? -Пока нет. -Тогда я расскажу тебе. Но для начала... Лесневский кивнул Нестерову. Тот выложил на стол какую-то газету и сделал скромный комментарий: -Это вышло сегодня утром. Вадим мельком глянул на раскрытую полосу. Заголовок ни о чем конкретном не говорил: "Троянские кони вышли на водопой". -Что это? -Это местная так называемая независимая газета "Будни". - Лесневский подчеркнул слово "независимая" своим фирменным искривлением губ. - Статья посвящена бизнесменам, баллотирующимся на пост губернатора. В их числе - мое имя. -В чем суть статьи? -В том, что один из этих крупных предпринимателей, став главой области, наложит свою волосатую лапу на природные и экономические ресурсы, дабы упрочить свое личное финансовое и политическое могущество. Вадим хотел сказать что-нибудь вроде "а в чем проблемы?", но заставил себя прикусить язык. Странное дело, но его руки сегодня определенно были спокойны. -Если хочешь, потом прочитаешь, - продолжал Лесневский, - но суть я могу рассказать сейчас. Короче, тут сказано, что Лесневский, Каратаев, Брутберг - это местная братва, приватизировавшая госсобственность по бросовым ценам, прокрутившая миллиарды через чековые инвестиционные фонды и все такое прочее, отсюда вытекающее. Моя фамилия почему-то стоит на первом месте. Сейчас мои ребята работают над этим материалом, но мне важно знать: сможешь ты найти контраргумент? "Легко", - подумал Вадим, но вслух ответил более чем осторожно: -Я постараюсь. Но мне кажется странным, что вы вообще испугались этой статьи. Мало ли их еще выйдет. -Никто ее не испугался, - нетерпеливо пояснил Лесневский. - Но в ней приведены факты, которые... которые... Он умолк. На помощь ему пришел Нестеров: -Факты, которые говорят о серьезной утечке информации. Вот это уже плохо. -Понятно. - Вадим кивнул. - Что мне нужно сделать? -Нейтрализовать возможный негативный эффект, - сказал Лесневский. - Говорят, ты великий и можешь одним движением пальца. -Не пальца, - поправил Вадим и украдкой глянул на фамилию автора статьи: Иван Сорокин. "Кажется, я знаю, кто пукнул!". Ваня был первым журналистом, который не стал по-кошачьи царапать Лесневского за его скупость и глупость. Он сразу выдал главное - то, чего о Фармацевте еще не писали. Тут придешь в бешенство! -Слушай внимательно, и если надо, записывай, - сказал Лесневский. Он рассказывал долго, нудно, то и дело сбиваясь на отвлеченные темы и с трудом возвращаясь в прежнее русло. Пожалуй, подумал Вадим, если Лесневскому суждено стать губернатором (дикая надежда мелькнула, что найдется способ этого избежать), то ему потребуется крутой спич-райтер, который смог бы облечь в нормальную человеческую речь все эти фармацевтические неологизмы. Из длинного монолога Вадим узнал, что: решено провести реорганизацию ряда убыточных государственных аптек, находящихся в областной собственности и присоединить их к более крупным и успешным предприятиям (то есть к предприятиям Константина Палыча); после этого медицинские препараты для населения даже глухих сельских окраин станут более доступны; в должности губернатора дядя Костя намерен развивать туризм, привлекая с этой целью западных инвесторов, а также заботиться о пенсионерах и бюджетниках, работая над упрощенной налоговой политикой в отношении малого и среднего бизнеса. "Чем проще и прозрачнее будет налоговое бремя, тем больше народу выползет из тени, тем больше налогов соберем" - резюмировал Лесневский. Вадим ничего не записывал и даже не особо старался запоминать. Все эти тезисы он ежедневно слышал в программах новостей. Так или иначе, каждые четыре года жизнь в регионе сводится к двум вещам: выяснению, "кто это сделал", и выявлению человека, который "сделает это снова". Вадиму было скучно слушать, ему хотелось поскорее вырваться на свежий воздух - благо, сегодня шел небольшой дождь и было не так жарко, как весь последний месяц. Лесневский наконец закончил, пощелкал клавишами ноутбука и уставился на своего молодого гостя. -Ну, что скажешь? -Довольно подробно, - ответил Вадим. - Что мне со всем этим делать? В разговор вмешался Нестеров: -Использовать при составлении текста для телевизионных эфиров. Я дам тебе дополнительно буклеты, проспекты, пресс-релизы и все остальное, что потребуется.
-Угу. Я один буду говорить от вашего имени? -Нет, я буду рядом, - успокоил Андрей. - А Константин Павлович сядет с краю и в случае чего скажет несколько слов. Как видишь, сценарий прост. Но за день до эфира твой текст мы посмотрим, поредактируем. Ты не против? -Нет. Эфир будет прямой? Нестеров и Лесневский как-то странно переглянулись, словно скрывали страшную тайну. -Да, эфир будет прямой, - отметил пресс-секретарь. - Телекомпания не пойдет на нарушение традиций, придется работать живьем. В этом и вся загвоздка для нас. Вадим понимал, чего они опасаются. Прямой эфир контролировать трудно. Максимум, что можно сделать в экстренных ситуациях, это пустить рекламу, но и она не всегда спасает. -Прямой так прямой, - ответил Вадим. - Только не кажется ли вам, что картинка у нас будет странная: говорит какой-то ком с горы, а кандидат отмалчивается? -Никаких ГОСТов здесь нет, - ответил Нестеров. - Никто запретить нам не сможет, главное - результат. Да ты уже и не ком. -Ладно. -Ну, если больше нет вопросов, то ты свободен, - велел Лесневский таким тоном, словно вопросов быть не может никаких. Вадим не стал возражать.
-Нет, нет и еще раз нет! - возопил продюсер Кашин, захлопывая кейс с компакт-дисками. - Я продал тебя на неделю, аванс вы получили. Что за откаты?! Лариса сидела перед ним на диванчике, смиренно потупив очи, а он носился по комнате, как ошпаренный кот, то и дело сметая со стола какую-нибудь безделушку. У него и так обычно все падало, ломалось и шумело, а теперь, когда благородное возмущение дошло до критической отметки, мебель маленькой рабочей комнатки Ларисы просто могла превратиться в дрова. -Саша, мне надо, - повторила Лариса, - семейные обстоятельства. Найди другой коллектив, аванс я тебе отдам. -У всех у нас обстоятельства. Что у тебя стряслось? -Игорь вернулся, - просто ответила она. По ее мнению, этого было достаточно, чтобы уехать в отпуск на полгода. Саша Кашин перестал носиться со своим кейсом, замер возле стола. -Игорь? Твой благоверный, что ли? -Ага. -И из-за этого я должен отменить четыре концерта? -Не надо их отменять. Просто найди других танцоров. -Да где я их найду?! - снова взорвался продюсер. Хлипкий стол при этом отчаянно заскрипел ножками. - Вы - звезды, народ уже персонально на вас ходит. В лучшем случае я смогу найти каких-нибудь самодеятельных студийцев, и мне потом такую неустойку впаяют! Лариса пока не сдавалась. Она продолжала понуро смотреть в пол и поглаживать подлокотник дивана, изображая виноватую комсомолку. -Ну, и что там твой Игорь? - вдруг поинтересовался Кашин. -Он уже не мой Игорь. -Понятно. Я всегда говорил, что он полноценный мудило. -Спасибо за поддержку, - усмехнулась Лариса. -С ним что-то не так? -С ним всегда что-то не так. Саш, я от него сбежала вместе с Максимкой, а он начинает меня искать. Афиши на тумбах меня сдадут в два счета. -И ты предлагаешь... -И я предлагаю заменить хотя бы меня одну на время этих концертов. Ребята отработают не хуже. Кашин выразительно помотал головой - из стороны в сторону, как заведенная кукла. -Без тебя они развалятся. Я не могу этого допустить. -Значит, ты говоришь "нет"? -Два раза "нет". Лариса опустила голову еще ниже, чтобы не было видно, как она расстроилась. Впрочем, продюсер мог определить степень ее расстройства из любого положения. -Ларик, - сказал он, присаживаясь перед ней на колени, - я все понимаю, но и ты меня пойми. Я без вопросов отпустил бы тебя и даже позволил бы надавать мне за это по шее, будь причина посерьезнее. Но ты, мне кажется, переживаешь зря. Ничего он не сделает, этот твой бывший. А людям, которые покупают билеты, вообще плевать, какие у тебя проблемы. Я удивлен, что тебе это нужно объяснять. Ну? Он приподнял ее голову за подбородок. -У-у, да ты совсем раскисла. Лариса утвердительно шмыгнула носом. -Называй меня бесчувственным чудовищем, - продолжал Кашин, - но тебе же самой будет лучше, если ты продолжишь работать. Если я тебе позволю отлынивать, ты расслабишься, усядешься на кухне, как старая клюшка, и зальешь слезами банное полотенце. Лариса снова шмыгнула и... хихикнула. -Я вижу, ты согласна. -Дурак, - буркнула девушка, смахивая слезу. -Прогрессирую. Позавчера я был "жопой с ручкой". Лариса захихикала громче, и это означало, что вопрос был окончательно утрясен. Группа "Фокус" отработает четыре концерта в одном из крутейших клубов города, несмотря на всех неправильных мужей, которые могут бродить за его стенами.
На "Пилоте" снова суматоха. Еще недавно зашумела кампания по реорганизации великий и ужасный начальник поменял местами всех ведущих, обновил репертуар, выкинув к чертовой матери дешевую российскую попсу и поставив вместо нее лучшие хиты семидесятых и восьмидесятых - а тут новая напасть свалилась. "Пилот" теперь участвовал в избирательной кампании. -Кошмар какой-то, - ворчала информационщица Машка, усаживаясь перед микрофоном. - Я должна эту муть читать. -Какую муть? - спросила Аня Гончарова. Они сидели в эфирной студии, готовились к выпуску новостей. -Про этого фармацевта. Ты послушай: "Льготное обеспечение лекарствами в областном центре будет контролировать компьютерная система. Право на льготы имеют 280 тысяч человек. С введением единого городского реестра льготников удается... ля-ля-ля... Инициатором внедрения компьютерной системы стала известная компания "Лес-фарм", которая готова взять на себя все расходы". Ну, не лизоблюдство ли? Маша не заметила, как в дверях появился начальник, а Гончарова не успела подать ей знак. -Как ты это назвала? - спросил Глеб. Блинову словно ткнули вилкой в зад. Она подскочила на стуле, уронив листочек с новостями, и принялась усиленно краснеть. -Глеб Николаевич, но ведь это же безобразие! - верещала она. - Это же скрытая реклама. Мы ведь никогда этим не занимались! -Не занимались, а теперь будем, - отрезал Глеб. - А если кто-то скажет, что "Пилот" ангажировали, можешь смело передать от меня "акуна матата". -А что это такое? - спросила Гончарова. -Это вроде как "заткни фонтан". Короче, девки, будьте умницами. В производственной студии, так называемой "продакшн", кипела другая работа. Паша монтировал ролик, от которого его уже тошнило. Когда в кабинет вошел Глеб, парень в сердцах выпалил: -Глеб Николаевич, ну это же не материал! -Что такое? -Им нужна подложка из "Эммануэль". -На какой текст? -На простатит. -Ну-ка, дай. Паша протянул ему бумажку. -"Мужчинам нельзя простаивать без дела", - начал было читать Глеб, но уже на следующем предложении бросил бумажку в мусорную корзину. - Прервись пока, мы подумаем над другим текстом, а подложку сменим. Паша с нескрываемым удовольствием вылез из-за стола и побежал в коридор курить. У Глеба снова голова шла кругом. Он разглядывал результаты последних социологических исследований, согласно которым "Пилот" хорошо оторвался от середнячков, и плевался, слушая в этот момент в эфире ролики компании Лесневского. Однозначно, в радиотусовке поползут сплетни, что гордый и непотопляемый Шестопалов позволил-таки себя купить, соблазнившись жирными избирательными долларами. Полная обструкция! Кирилл крутился под ногами и успокаивал: "Спокойно, мамаша, разберемся", - но конкретных действий не предпринимал. Глеб вызвал к себе всех рекламных агентов. Он решил, что в связи с изменившейся обстановкой неплохо было бы поставить новые задачи. Во время беседы он заметил, что в глазах рекламщиков действительно появился какой-то блеск. Они почувствовали, что "масть пошла".
11
-Это вечернее шоу "Время Луны", программа для тех, кому и скучно, и грустно, и некому лапу подать. В студии - Вадим Колесников. У нас есть телефонный звонок. Алло, говорите, вы в прямом эфире! -Здравствуйте. Это Ирина. -Очень приятно, Ирина. Поделитесь впечатлениями от сегодняшней погоды. -Отвратительно. -Согласен. Не будь календаря, я бы решил, что сегодня уже поздняя осень. -Угу. -Что так грустно, Ирина? -Плохо мне. -Серьезная причина? -Есть. Сегодня я похоронила отца. -... ... ... -Я с ним не простилась... Не успела... Вы понимаете? Ой, извините... -Ничего, Ирина. Ваши слезы понятны, и я не думаю, что кто-нибудь сможет вас упрекнуть. Вы ссорились с отцом? -Нет... Мы разругались и разошлись... после того, как он нас с мамой оставил и ушел в другую семью. -Вы его возненавидели? -Я... я не знаю. Сейчас уже сложно сказать, но после того, как он ушел, мы практически не виделись. Мама слегла в больницу с нервным срывом, а я не знала, что нужно делать. Да, вы знаете, я отца, пожалуй, ненавидела тогда. -А сейчас? -Сейчас... Сейчас мне плохо оттого, что мы не встретились, не поговорили, не попрощались. Я была ему очень нужна. -А сколько лет назад он... ну, он ушел к другой женщине? -Много. Десять. -И с тех пор вы никак не могли наладить отношения? -Да. Мы несколько раз виделись, о чем-то разговаривали, обменивались какими-то пустыми фразами, и все. Больше ничего. А потом он заболел. Знаете, ведь я могла бы помочь, могла бы что-то изменить или хотя бы просто побыть рядом. Но я была... я слишком гордая была, чтобы простить... Я себе сейчас кажусь подростком, у которого все либо черное, либо белое. Самой противно!.. Я знаю, что он искал встреч, следил за мной, как я учусь, как взрослею. Писал мне письма, которые я только недавно прочла. -Почему не прочли раньше? -Мама не очень-то поощряла это. Все время говорила: вот твой папашка, "то-сё", новая подружка уже не устраивает, ему домой хочется, вот он через тебя ко мне подбирается. Глупости... А письма я нашла всего несколько дней назад, когда нашла ключ от потайного ящика. Оказывается, папа очень сильно страдал. Писал, что платит за ошибку слишком большую цену... Мне бы прочитать это на неделю раньше, и тогда бы я успела к нему до того... до того, как он умер. Я глупая, я пустая гордая идиотка! -Ирина, сейчас ничего не изменить. Вам нужно что-то решить для себя и жить дальше. Скажите, что вы любите его. -Я... -Да, скажите вслух, что вы любите его. -Я... Ммм... Папа, я люблю тебя! Прости, если можешь... -... ... ... -... мне так тебя не хватает... Я буду помнить тебя... -Он вас услышал. Наши близкие и родные, которые не с нами, слышат нас. Они рядом. Поверьте, ваш отец простил вас. Поговорите с ним. -Да... -Не сдерживайте слезы... Вам будет легче. До свидания, Ирина. Храни вас бог...