– Чем они тут все занимаются? – с ужасом спросила Эми.
– По крайней мере, не бальными танцами, – ответила Нелли.
Как только эскалатор довез их до нижнего этажа, к ним навстречу вышел суховатый седой мужчина.
– Холт? – быстро произнес он. – Соединенные Штаты?
– Да, – ответил Дэн.
– Мистер Малузи, – представился человек. – Следуйте за мной.
– Вот так! Все! – кто-то прорычал из камеры, на которой было написано: «Вольная борьба».
– В моем кабинете будет тише, – сказал им мистер Малузи.
Он привел их в свой кабинет. Там было просторно и прохладно от работающего кондиционера. Он вежливо показал им в сторону кожаных кресел и сам сел за массивный деревянный стол.
– Холт… Холт… – повторил он, стуча по клавишам своего телефона. – Не густо. О! О боже! Ха! Эйзенхауэр…
Услышав эти слова, Дэн почувствовал за себя невольную обиду.
– Наша семья в течение нескольких поколений предана…
– Да, да… грехи отцов и все такое, – мистер Малузи махнул рукой, словно отгоняя от себя плохие мысли. – Нет, нет, все-таки это для вас большой плюс, что вы добровольно решили принять участие в практике.
– Практике? – переспросила Нелли.
– Но вы же все видели своими глазами, – нетерпеливо объяснял мистер Малузи. – Практика боевых искусств зулу, адаптированных к условиям двадцать первого века. Это тренировки и еще раз тренировки – на ловкость, на тактику ведения борьбы, на силу удара, на выносливость. Разумеется, зулусские воины были несравненными воинами. Под предводительством своего вождя, самого выдающегося вождя в мире. Вы попали в школу лидерства, уважаемые господа, – веско сказал он и резко встал со стула. – Теперь к делу. Даю вам два часа на то, чтобы освоиться, ознакомиться с окружающей обстановкой и обустроиться в общежитии. После этого вы должны сами выбрать для себя вид борьбы.
– Я… я… я не знаю… – дрожащим голосом сказала Эми.
Но мистер Малузи уже выходил за дверь.
Они встали и быстро пошли за ним мимо боксерского ринга, где были установлены три тренировочные стенки, по которым с космической скоростью дубасили два боксера, упражняясь в быстроте удара и фронтальной атаке. Они тренировались в легких боксерских перчатках, без шлемов, высоко подпрыгивали, взбегали на стену, отталкивались от нее ногами, делали в воздухе немыслимые сальто, словно тренируясь в борьбе с земным притяжением, и, совершая какие-то умопомрачительные молниеносные прыжки, крутили во все стороны руками и ногами.
– Офигенно… – позавидовал Дэн.
– Это самхетсин, вид борьбы, изобретенный кланом Томаса, – объявил мистер Малузи.
За рингом располагалась другая камера. Весь ее пол был залит жидкой грязью. В ней тренировался мужчина с голым торсом. Он был один на один с диким зверем со страшно выгнутым хребтом, на котором дыбом топорщилась шерсть.
– Это гиена? – с дрожью в голосе спросил Дэн.
– Да, – на ходу ответил мистер Малузи. – Мы их выбрали специально из-за крепких челюстей и мертвой хватки. Своими зубами это животное способно измельчать кости в порошок.
Гиена одним прыжком набросилась на человека. Он стиснул челюсти. Застонал. Отпрыгнул в сторону и избежал смертельного броска. Отпрыгивая, он протянул руку и схватил животное за горло. Гиена безвольно повисла у него в руке и, не успев издать ни звука, замертво рухнула в грязь.
– Отличная работа, мистер Яман! – похвалил его мистер Малузи.
– Не переживай, – продолжал он, обращаясь к Эми и увидев ужас в ее глазах. – Мистер Яман знает свое дело – он воздействует только на нервные окончания, и животное отключается лишь на время. Позже зверь будет выпущен на свободу.
– А что, если он промахнется? – спросила она.
– Но это исключено, – пожал плечами мистер Малузи.
Он прошел вперед, а Эми потянула Дэна за край рубашки.
– Д-дэн, мы не должны этого делать, ты понимаешь?
– Я знаю, – прошептал он. – Не мешай. Я уже думаю.
– Наш клан, в отличие от некоторых, прекрасно понимает, что все мы находимся в состоянии войны, – инструктировал их мистер Малузи. – Чтобы стать обладателями ключей, необходимо быть во всеоружии и быть в любую минуту готовым к обороне, доведя это искусство до сверхсовершенства, став лучшими и великолепнейшими в этом мире воинами. Возможно, у других кланов есть высочайшие достижения в науке, технике, искусстве и так далее, но найти и, главное, сохранить тайну тридцати девяти ключей способны только мы, Томасы!
«Ну, а что потом? Что будет дальше, когда вы найдете ключи и станете властелинами мира?» – подумал Дэн.
Он тревожно посмотрел на Эми. Поймав ее взгляд, он готов был поклясться, что она думала о том же.
– А как вы… то есть мы… поделим их? – спросил он.
Мистер Малузи остановился и испытующе посмотрел на Дэна.
– Что? Поделим? Что за странный вопрос. Как страна делит свой ядерный потенциал? Как успешный предприниматель делит свой товар? Томасы не терпят хаоса и беспорядка, юный Гамильтон. Томасы овладевают и не отпускают. Никогда. Во благо нашей великой семьи.
Он привел их в отдельно стоящий блок величиной в несколько стеклянных камер.
– Это наш театр. Вы явились как раз вовремя. Спектакль про Чаку Зулу начнется ровно через пять минут.
– Можно мне в туалет? – спросил Дэн.
– Три минуты, – ответил мистер Малузи, глядя на часы. – Четвертая кабина слева.
* * *
У Эми забегали мурашки по спине еще до того, как начался спектакль.
Центр подготовки Томасов оказался сродни внеземным цивилизациям и пределом человеческого воображения о конце света вместе взятым. Это что – семейная традиция, идеология клана, их философский принцип? Превращать человека в отбойный молоток? Если это все делается только ради власти и удержания ее, то зачем такая власть? Зачем тогда искать эти тридцать девять ключей?
«Ага, потому что такова была воля Грейс. Она так хотела, – думала Эми. – У нее был план. И она не Томас».
Или Томас? И тут она отчетливо осознала, что она ничего не знает ни о себе, ни о Дэне, ни тем более о Грейс. Из какого они клана?
Свет стал медленно гаснуть. Дэн тихонько вошел в зал и занял место рядом с Эми. Спектакль начался. Заметив Дэна, мистер Малузи демонстративно посмотрел на часы и недовольно покачал головой.
Пьеса была посвящена Чаке. В течение всего представления она сопровождалась мерными звуками барабанов и национальной музыкой, исполняемой музыкантами в зулусских национальных костюмах. Пьеса была поставлена в жанре грубого реализма. В центре истории был рассказ о противоборстве между племенами ндвандвэ и зулу и об эпохальном сражении между ними. Она была чересчур реалистично представлена с помощью нескольких сотен персонажей, выбивающих друг у друга щиты и посылающих друг в друга копья, которые вонзались им прямо в грудь. Эми прикрыла глаза.
– Э-э-эй… – застонала Нелли.
– Это не по правде, – прошептал Дэн. – Я думаю.
Когда Эми открыла глаза, битва была закончена, и Чака грубо заталкивал внутрь хижины неистово орущую старуху. Ее лицо было замазано сине-коричневой краской, а глаза были похожи на два сваренных вкрутую белка. Старуха посылала проклятия небесам, и за это над ней разразился гром и гневно заполыхала молния. И с трех сторон на нее стали надвигаться разъяренные шакалы.
– Чака великий вождь, но очень жестокий, – с энтузиазмом прокомментировал мистер Малузи, повернувшись к Эми с Дэном. – Он был уверен, что мать его злейшего врага – царя Звиде, который возглавлял племя ндвандве, – была на самом деле злым духом сангома, который вторгся в Зулусское царство и злодейски истребил его народ. И потому, захватив ее в плен, он казнил ее, отдав на съедение…
– А-а-а-а-а!!! – вырвался из хижины леденящий душу вопль.
Это было выше ее сил. Эми сорвалась с места и бросилась бежать.
– Безобразие, – сказал мистер Малузи. – Какое может быть расстройство желудка у Томаса? Но ничего. На это у нас тоже есть свои средства. Мы как-нибудь поможем ей с этим. В том числе.
– Я пойду с ней поговорю, – сказал Дэн.
Эми ходила взад-вперед перед входом в театр.
– Пойдем, – сказала она, когда он вышел к ней. – Я хочу уйти отсюда. Дэн, я не могу здесь больше оставаться.
– Ты великолепна. Я сижу и думаю, как нам оттуда выбраться, а ты все решила за меня. Молодчина, Эми. Классно сработано, – сказал он, беря ее за руку. – Нам надо торопиться.
– Куда ты меня ведешь?
– Я ведь был не в туалете, – хитро улыбнулся он. – Понимаешь, когда мы еще только ехали на эскалаторе, я заметил одну камеру, которая показалась мне чем-то подозрительной. Она была не такая, как все. Я бегал ее смотреть…
Он привел Эми в центр улья. Там, посередине необозримого зала, занятого со всех сторон прозрачными сотами, было что-то наподобие застекленного зимнего сада, окруженного вьющимися по стенам лианами. Сад был залит ярким солнечным светом, который спускался в подземелье откуда-то с головокружительной высоты. Потолка в этом прозрачном пространстве, казалось, не было вообще. Внутри сада виднелся изумрудный газон с причудливыми тропинками. Удивительные экзотические кактусы, украшенные яркими цветками, окружали какую-то каменную фигуру.
Он привел Эми в центр улья. Там, посередине необозримого зала, занятого со всех сторон прозрачными сотами, было что-то наподобие застекленного зимнего сада, окруженного вьющимися по стенам лианами. Сад был залит ярким солнечным светом, который спускался в подземелье откуда-то с головокружительной высоты. Потолка в этом прозрачном пространстве, казалось, не было вообще. Внутри сада виднелся изумрудный газон с причудливыми тропинками. Удивительные экзотические кактусы, украшенные яркими цветками, окружали какую-то каменную фигуру.
– Такой огромный сад? – Эми не могла поверить своим глазам – все в этом месте было запредельно. – Да это чуть ли не целый гектар земли, Дэн! Невообразимо!
– Пойдем туда, подышим свежим воздухом. Ведь мы Томасы.
Эми последовала за ним в этот фантастический сад. Они пошли по тропинке и вскоре оказались у каменного изваяния. Скульптура представляла собой хижину, крытую соломенной крышей, перед которой стоял Чака Зулу собственной персоной, держа в руках свой знаменитый – в полный рост – щит с гербом Томасов.
– Это же щит, выкраденный из музея Дурбана! – прошептала Эми.
Внимание Дэна привлекли прибитые к хижине таблички на разных языках мира.
– Голландский… Африкаанс… Зулу… – перечислял Дэн языки ЮАР, – КсТсонга… Коса… Сесото… Тсвана… Свати… Шангаан… Венда… Тсонга… Английский. Очень хорошо. Спасибо.
– Дэн, это…? – не веря своим глазам, спросила Эми.
– Его могила! – продолжил он, улыбаясь от уха до уха.
Он весь светился от счастья, словно раскаленная лампочка.
– Ну, ладно. Смотри. С координатами Черчилля совпадает, так? Дальше – что он пишет? «Ингредиент Томаса под землей с Чакой». По легенде, Чака был похоронен в Дурбане, но это до сих пор никем не доказано. Это оно, Эми. То самое место. Мы нашли настоящее захоронение Чаки Зулу, Эми!!!
Эми опустила глаза. Земля под ней была сухая и твердая. Все основание памятника густо заросло какими-то цветами, похожими на кактусы.
Она подняла глаза на Дэна и так осталась стоять, открыв рот. Дэн гордо держал в руках копье.
– Зачем ты взял эту вещь? А ну, положи на место! – зашипела она.
– Это не вещь, Эми. Ты ничего не понимаешь. Это ассегай, – ответил Дэн. – Они тут на каждом углу. Я спрятал один в траве.
Он направил его на Эми, потом плавно опустил его острием вниз и бросил его в землю.
– Эй! Что ты делаешь? – вскрикнула она, отскочив в сторону.
Копье легко вошло в твердую землю, разрубив на половинки кактус.
– Я справлюсь, но мне нужно прикрытие. Сколько еще будет длиться пьеса?
– Ты думаешь так легко провести этого мистера Малузи? Ты в своем уме? – Эми даже не думала с ним соглашаться. – Это самоубийство, Дэн. Я этого тебе не позволю. Это приказ. Ты не будешь этого делать.
– Дэн? Эми? – услышали они снаружи голос Нелли. – Йо, где вы там?
Эми резко обернулась, и этот же момент дверь в театр широко распахнулась.
Глава 22
Человек в черном ненавидел аэропорты. Бесконечное ожидание, паспортный контроль, проверка багажа…
Он посмотрел по сторонам. Агенты сообщили ему, что враг будет с минуты на минуту. Сегодня, как назло, все рейсы были переполнены, и в аэропорту яблоку негде было упасть. Теперь начнутся изменения в расписании, рейсы будут задержаны. Самолету скорее всего не разрешат посадку, задержат высадку пассажиров или – того хуже! – отправят в другой аэропорт.
Но Люциане способны пролезть в любую щель. Так что терпение и еще раз терпение. Наконец он заметил на взлетном поле человека, идущего к посадочному кругу. Вроде бы это сотрудник аэропорта. Он опустил на стекла очков специальные линзы с многократным увеличением и стал ждать, когда этот кто-то повернется к нему лицом.
Ах! Так и есть! Человек в черном привел в действие микрокамеру, встроенную в увеличительные линзы и сделал снимок. После этого он незаметно, не делая лишних движений, скачал его в прибор для слежки. Теперь немного подождать – всего семь секунд, пока снимок не загрузится в базу данных, после чего мастер базы данных определит личность.
Это явно оперативник клана Люциан. Фиксер. Сомнений быть не может. Хорошая зарплата, престижная работа, тем более в сети аэропортов, куда проникнуть теперь все трудней и трудней.
На губах его мелькнула усмешка. Оба они ждали прибытия одного и того же рейса, оба они имели перед собой совершенно разные цели.
В воздухе послышался характерный гул. Люцианский лакей задрал голову к небу, все своим видом показывая свою компетентность и незаменимость.
Но не успел человек в черном сделать шаг, как почувствовал, как кто-то сзади перекинул ему через голову большой носовой платок. Реакция его была мгновенной. Не успел платок обхватить ему шею и стянуть горло, как он перехватил его пальцами.
Ого! «Гермес», чистый шелк! Кто бы это мог быть?
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, человек в черном крепко схватил за руки своего обидчика и, не выпуская платка, стал завязывать его вокруг шеи господина Алистера Оу.
– А-а-а-а-а… – застонал Алистер.
– На твоем месте, Алистер… – сказал человек в черном, – да в твои-то годы… да с таким опытом… я бы все-таки сначала подумал, прежде чем совершать такую ошибку.
* * *
Дэн застыл рядом с памятником Чаке.
– Йо, Эми, Дэн! Мистер Малузи ищет вас! – звала их Нелли за дверью в зимний сад.
В голосе ее слышалась паника.
– Я беру его на себя. Вернусь в зрительный зал и что-нибудь придумаю. Давай, торопись! – сказала Эми и выбежала из сада.
Дэн быстро обошел вокруг памятника. Откуда бы начать? Эти растения, похожие на кактусы, оказались невероятно упрямыми, и с ними не так легко было справиться. Он, насколько это было возможно, отодвинул их толстые сочные стебли от фундамента, надеясь найти там хоть какую-то подсказку или хотя бы самый слабый намек на что-то.
Под стеблями лежал большой камень, весь испещренный неровными крупными сколами. Словно кто-то по нему старательно бил большим тяжелым молотком или лопатой. Что ж, можно начать и отсюда.
Дэн вонзил в землю кинжал и, разбрызгивая вокруг себя комья грязи, начал копать. Земля была твердая, и острие с трудом проникало вглубь. Может быть, ассегай и очень классное копье, но лопата бы точно не помешала.
Снаружи послышался шум и чьи-то голоса… Он стал копать быстрее – чак-чак-чак. Дэн торопился, и ему стало казаться, что эти звуки эхом разносятся по всему зданию.
Вдруг совсем рядом он услышал голос мистера Малузи.
– Я понимаю, что он еще совсем ребенок, – говорил он. – Но этот ребенок принадлежит к клану Томасов, а это все-таки обязывает к ответственности.
Но Дэн не слушал. На счету была каждая секунда. Его копье, словно заведенное, ритмично вонзалось в землю, оставляя в ней маленькие воронки.
Чак-чак-чак…
Пот градом лил у него со лба и стекал на глаза. Волосы слиплись и противно щекотали шею.
– А-а-а, а у вас есть женские виды боевых искусств? – раздался звенящий голос Эми.
Чак-чак, тук-тук…
Дэн перестал рыть и сел на колени. Копье ударилось о что-то твердое. Он смахнул над воронкой лишнюю грязь. Это не корень и не камень. Это металл. Нащупывая концом острия его контуры, он словно ножом, процарапал вокруг предмета небольшой квадрат. Затем начал подкапывать под него со всех четырех сторон, врезая копье больше не в землю, а в эти странные растения, а точнее, в жесткие, окаменевшие корни, которые, словно целая армия мертвых, застывших змей, сплелись друг с другом в затвердевший от времени клубок. Наконец он подцепил предмет острием кинжала и вытащил его на свет. Это оказалась маленькая металлическая шкатулка, крышка которой была заперта на небольшой висячий замок, весь забитый землей. Он стряхнул со шкатулки грязь и протер ее рукой. Тогда на ней открылась надпись, вырезанная на крышке: «Чака». Дэн потянул за замок, но он не открылся. Сердце его бешено заколотилось. Получалось все, как говорил в своем письме Черчилль: «…под землей вместе с Чакой».
Есть…
Он поднялся с колен и аккуратно засыпал ногой ямку. Разбросал так, чтобы не было заметно, землю и обрывки корней. Втоптал их в траву, быстро поискал глазами и наконец нашел то, что нужно. Фундамент, на котором стояла хижина Чаки, выступал на несколько сантиметров вперед, образуя острый каменный угол. Вот если бы получилось ударить замком прямо по этому острому выступу…
Сбросив на землю рюкзак, он замахнулся и нанес удар. Металл звонко заскрежетал по камню. Но замок остался. Дэн снова замахнулся и, издав громкий стон, еще раз ударил шкатулкой по фундаменту, стараясь попасть замком прямо по выступу. Замок разлетелся на половинки.
И в этот же момент раздался оглушающий рев сигнализации.
Виу! Виу! Виу!
Подхватив с земли рюкзак и зажав в руках шкатулку, Дэн бросился к дверям. Но было поздно. Двери перед ним резко распахнулись.