– Ты хоть знаешь, о чем я?
– Не важно. Ты такой нерисковый, что никакого риска в твоем риске все одно не найти, даже если будут искать сто снох Боромирихи.
Олег посмотрел с сомнением:
– Да? Ну, тогда я попробую. До того все тяжко и страшно, что уже и не страшно…
– О чем ты?
– Попробую птахой. Тебя вот только в клюве не унести. В лапах, что ли? Это наверх не затащить, а вниз… да потихоньку…
Таргитай даже подпрыгнул:
– Так что ж ты не сразу? Вон сколько прошли задарма! Я ж мог на тебе все это проехать!!!
Он тут же снял мешок и смотрел на друга влюбленно и преданно. Олег вздохнул, ничего не сказал. Его фигура в полумраке затуманилась, стала приземистее. Одежда опала бесформенной кучей. Большая уродливая птица хрипло крикнула и повела по сторонам длинной голой шеей. Даже в сумерках Дупла глаза горели адским пламенем. Зубы нехорошо блестели.
– Ты только не укуси, – предупредил Таргитай, – а вообще-то ты красивый! Я люблю птиц. И гнезда никогда не разорял… ну, таких…
Он суетливо полез на Олега. Тот стряхнул, клювом указал на разбросанные вещи. Таргитай понял, пришлось собрать. Птица с краю провала посмотрела вниз, на Таргитая, снова в провал. Таргитай ожидал, что чудовище схватит его зубастой пастью, заранее скривился, но над головой оглушительно захлопали крылья, вонь от птицы перебила тленный запах Дупла.
Когда птица уже падала в пропасть, крючковатые лапы сдернули Таргитая. Дыхание захватило, когда повис над бездной, а птица взмахивала крыльями совсем редко, лишь замедляла падение. Мимо проносились выступы, мелькали зеленоватые огоньки, странные светящиеся наросты. Запах тления становился сильнее. Похоже, подумал Таргитай с сожалением, что он будет последним из смертных, кто побывал в вирии и у самого Рода. Вот будет грохот, когда рухнет такое, хоть и подгнившее Дерево!
Озноб пробежал по спине. Скорее всего он останется последним по другой причине. Мир погаснет намного раньше, чем сгниет Дерево.
Они падали, падали вдоль гигантской стены, изъеденной гнилью, норами, пещерами с горами гигантских бревен-опилок. Их тысячелетиями пережевывали жуки и древесные черви, не знающие света.
Лапы на плечах Таргитая то стискивались так, что сквозь волчью шкуру впивались в тело, то начинали слабеть, и Таргитай вскрикивал:
– Эй-эй, не спи!.. Выронишь – прибью, как летучую мышь.
Олег слышал, хотел было сказать, что ежели выронит, то Таргитай не прибьет и таракана, но лишь стискивал когти. Таргитай тихонько взвывал, дергался, Олега заносило из стороны в сторону. Стены проносились угрожающе близко. Когда мелькающие выступы сливались в сплошную серую полосу, Олег начинал стучать крыльями чаще. Вдруг дно вынырнет внезапно? Расшибутся всмятку.
Таргитай не понял, почему вдруг его бросили на широкую площадку. Олег упал рядом, клюв был распахнут во всю ширь, он почти подпрыгивал – так бурно вздымалась грудь.
– Ты чего?.. Олег, что тут интересного?
Таргитай огляделся, недоумевая. Уродливая птица посмотрела на него страшным глазом, повернула голову, поглядела другим. Выпуклые глаза начали наливаться кровью. Таргитай вытянул вперед ладони:
– Понял, понял! Ты прав, мне надо передохнуть. Тебе что, ты здоровый, как Змей, а я слабый…
Страшная зубатая пасть распахнулась, как пропасть. Вытаращенные глаза едва не лопнули от ярости. Таргитай поспешно выудил из мешка мясо, протянул страшной птице. Багровые глаза вспыхнули еще ярче. Из пасти вырвался лютый крик, зубы внезапно стали ближе. Затем глаза погасли, словно их задул ветер. Пасть захлопнулась, птица явно вспомнила, что она не совсем птица.
Когда Олег снова стащил его в пропасть, Таргитай даже не стонал, стискивал зубы, чтобы не заорать от боли. Острые когти, продырявив волчью шкуру, вонзались, как ножи.
Олег ощутил приближение дна раньше, чем увидел. И раньше, чем ожидал. Крылья замолотили по воздуху отчаянно, а тот внезапно стал плотным, как кисель, врывался в рот, раздувал грудь, выворачивал веки.
Острые когти покинули плоть Таргитая. Он ударился о твердое, завалился на бок, от страшного удара воздух вырвался из груди с орлиным клекотом. Сверху ударило по голове кожистым, мохнатым. Рядом бухнуло, застонало.
Таргитай с великим трудом перевернулся на спину. Лодыжка вопила от боли. Он потрогал, подвигал, сцепив зубы. Кости все-таки выдержали: человек покрепче птицы. Затылок гудел, рукоять Меча саданула со всей дури. Пустая баклажка на поясе болталась бодро, полная уже потерялась бы.
Воздух был неподвижный, холодный и тяжелый, как смерть в хате с наглухо забитыми ставнями. Сильно пахло тлением.
Рядом торопливо одевался Олег. Зубы волхва стучали, он суетился, пугливо озирался:
– К небу поднимались – мерзли, в подземный мир идем – опять холод… Ничего не понимаю.
Таргитай простонал:
– Шелудивое порося… У тебя когти не заразные? Ты мне шкуру до костей располосовал.
Олег затянул пояс, глаза из ошалелых стали строгими.
– Пошли.
Посох в руках волхва стучал по твердой, словно скованной стужей земле. Таргитай поднялся, плечи передернулись. В самом деле холодно, гадко и даже страшно.
Они находились в полумраке. Фигура Олега смутно вырисовывалась на прежней зеленоватой стене. Совсем близко слышался плеск. Волхв словно бы кого-то высматривал. Таргитай сказал нетерпеливо:
– Ну?.. У меня в глазах уже кудики скачут.
– Тихо.
– Да никого нет.
– Тихо, дурень.
Таргитай обрадовался:
– В самом деле слышишь?
– И видю.
Привыкшие к тьме глаза Таргитая наконец различили тяжелые черные волны. Странно темная вода булькала тяжело, из густой грязи поднимались огромные пузыри. На блеклом небосводе появился ни на что не похожий силуэт. Таргитай ахнул:
– Утка!.. Это утка? Так она с сарай моей бабки!
– Это Первоутка, – сказал Олег, невидимый в темноте. – Вечно плавает меж корней Мирового Дерева.
– Стережет? Да, ежели такая клюнет…
– Нет, просто плавает.
– Так чего сидим, как утки на яйцах? Не заклюет, крыльями не заметет, лапами не загребет…
Олег вздохнул горестно:
– Это же Первоптица! Первая, единственная. У нее нет пары, никогда не было утят… Она, если по правде, не совсем птица… Как Пуруша не совсем человек… Эх, Таргитай! Темный ты. Нелюбопытный. Ладно, пойдем.
– То спешишь мир спасать, – проворчал Таргитай, – то перед уткой замираешь, как столб. Что-то Род перемудрил с человеком!
Из полутьмы выступили темные стены. Верх уходил в странное небо, там растворялся в темноте. Основание сливалось с черной землей.
Прямо со странного неба опускались огромные белесые бревна в сорок обхватов – склизкие, покрытые длинными, как веревки, толстыми щупальцами. Между ними был проход, но и дальше виднелись эти исполинские корни Прадуба, чьи корни свисают даже сюда, в бездну мира мертвых.
– Пора, – сказал Олег.
Таргитай бездумно двинулся следом. Голова гудела, сердце колотилось часто, потрясенное мощью Прадуба. Ни одно дерево не может вырасти таким в мире людей и зверей! Это дерево – дерево богов, напомнил себе торопливо. Оно само бог деревьев, от него все деревья на свете, только постепенно утратили мощь Первых.
– А когда в подземный мир?
– Расчехли глаза. Мы уже в подземном.
– Врешь? – не поверил Таргитай. – Я думал… А где наше Дерево?
– Мы все еще в его Дупле.
– А я думал…
– Думал? Не смеши. Умеешь только грезить.
– Да, – согласился Таргитай. – Зато как!
Земля под ногами хрустела, словно шли по горелому. Вздымались сизые облачка пепла.
Таргитай на ходу вскинул голову, тут же опустил так поспешно, что ударился подбородком. По спине пробежала огромная ледяная ящерица. Такого жуткого неба еще не зрел. Болезненно-зеленое, с лиловыми разводами, словно кожа утопленника! Вдали смутно выступают угольно-черные тени, грозные, пугающие.
– Куда выйдем? – спросил Таргитай убитым голосом. – Я как-то представлял себе все иначе…
– Мечтал свалиться Ящеру на голову? А тот чтобы сам издох с перепугу?
Белесые бревна в десяток обхватов опускались прямо из темно-зеленого неба и проваливались в темную землю. Между ними проход был не шире, чем размах рук, а дальше виднелись такие же корни Прадуба.
Они оставались по бокам и позади, истончались, пока не остались толщиной всего в простую березу. Впереди наметился просвет. Олег ускорил шаг, худое лицо посветлело.
– Там выход!.. И мы в подземном мире.
– А где мы сейчас?
Олег побежал, под ногами отвратительно хрустело, словно рассыпались кости. Стало совсем сумрачно, сзади сослепу натыкался Таргитай. Впереди на миг блеснул свет, тут же закрыла тень, Олег уже упал на четвереньки и заспешил по длинному ходу. Червь или жук-короед выгрыз, но был мелковат, судя по узкому ходу, и, наверное, больной: грыз так неровно, сворачивал, словно его скрючивало, из-за чего Олег головой пересчитал все выступы.
Олег уже стоял перед стеной сизого тумана. Тот казался кипящим. Там бешено возникали сгущения, исчезали, уносились, сшибались, образуя такие плотные комья, что Таргитай ясно слышал жадное чмоканье.
Олег сказал тихо:
– Вечный Туман. За ним – царство мертвых. Кто переступит эту черту, никогда не вернется в мир живых.
Таргитай ответил:
– За этой стеной – Ящер.
Олег помолчал, сказал со вздохом:
– Впрочем, люди всю жизнь идут к этой стене. Хотят или не хотят, знают о ней или нет. Только дороги у всех разные… К тому же Белый Свет все одно погаснет через три дня.
– За этим Туманом – Ящер, – повторил Таргитай громче.
Олег ухватил его за плечо. Пальцы были как когти хищной птицы, словно Олег остался в прежней личине.
– Погибнем, едва выйдем из Тумана. Нет, еще когда только войдем. Подожди, я попробую подобрать заклятия.
– Здесь они еще действуют?
– Только здесь, да и то в треть силы. По ту сторону – только заклятия мертвых.
– Тогда и мой Меч…
– Да. Простая железка.
Олег начал вытаскивать из мешка травы, обереги. Таргитай вгляделся в бешеную пляску теней в Тумане.
– А что там?
Сквозь разрежения в Тумане мелькнуло белое. Возникли темные хищные тени. Они гнались за светлым пятном, Таргитай разглядел женскую фигурку. У незнакомки словно блистали за спиной перламутровые крылья. Черные тени настигли женщину, свалили. Она отчаянно отбивалась, Таргитай видел ее раскрытый рот. Видимо, отчаянно кричала, но звуки через стену Тумана не проходили. Затем хищные тени заслонили ее целиком.
Он с воплем выдернул Меч и ринулся в Туман. Олег увидел только исчезающую спину. Силуэт Таргитая колыхался, словно таял, испаряясь. Олег заорал страшным голосом, прыгнул головой вперед, со страхом и яростью вломился в стену, разделяющую два мира.
Он выпал из Тумана, сразу ощутил холод и мертвость. Мертвая земля глухо отзывалась на удары его сапог. Таргитай уже добежал до места схватки, когда черные тени и женщина расплылись, превратились в вихри и растаяли.
Олег замедлил шаг, внутри все оборвалось. С заклятиями он не успел. Его Посох в руках – простая дубина. И вообще их, похоже, уже ждут.
Таргитай вертел головой. В чистых глазах было тупое удивление.
– А где они?
– Дур-р-рак, – произнес Олег с отвращением и отчаянием. – Боги, жизнь и так невыносима, а тут еще свои вредят… За что?
– Олег, они спрятались?
– Тьфу!
Таргитай убито смотрел на безжизненный мир. Они стояли под пронизывающим ветром на ледяной равнине. Везде снег, сугробы, вздыбленные льдины. Дорога назад отрезана стеной Тумана… Теперь там часто блестели искры на металле, весь Туман уже состоял из тысяч и тысяч булатных мечей.
– Ну, – сказал Таргитай убито, – я ж не всегда умный. Я как божья коровка – местами. А кто нас заманил?
Ветер был злой, швырял в лица ледяную крупу. Волосы обледенели, дыхание замерзало на губах. Разгоряченный Таргитай наконец ощутил стужу, передернул плечами. У Олега брови смерзлись, торчали как наконечники стрел. Изо рта вырывались частые клубы пара, замерзали, в воздухе звенели крохотные, как пылинки, льдинки.
Внезапно сверху прогремел нечеловеческий голос:
– Скоро узнаешь, смертный!
– Кто ты? – вскрикнул Таргитай.
– Узнаешь…
Донеслись неспешные удары по воздуху гигантских крыльев. С высоты упали обрекающие слова:
– …в чьих ты когтях уже…
Небо светлело, становилось светло-зеленым. Таргитай вскрикнул, дрожащий палец тыкал влево. Олег круто развернулся, колени сами подогнулись.
Из-за непривычно близкого края земли медленно поднималось… черное солнце! Край выползал, как спина всплывающей из глубин океана исполинской черепахи. От него веяло ужасом, сердце Таргитая болезненно сжалось. Наконец, страшное солнце мертвых повисло, не касаясь земли. От него шли черные, как уголь, лучи, зеленое небо взялось лиловыми трупными пятнами.
– Черное… – прошептал Олег. Губы тряслись, от них шел стук, как от ледышек.
– Надо идти, – выдавил Таргитай потрясенно. Остекленевшие глаза смотрели на черное солнце со страхом и отвращением. – Солнце Ящера!
– Солнце мира мертвых…
– Под этим солнцем, – проговорил Таргитай изменившимся голосом, – не могут рождаться песни…
Олега подбросило, волна злости опрокинула стену страха.
– Кто о чем, а вшивый о бане!
– Сам ты…
Злость помогла сдвинуть ноги с места. Ветер стал еще яростнее, замораживал лицо. Над головами звучно захлопали крылья. Олег упал вниз лицом. Пахнуло нечистым воздухом, резкий крик полоснул по ушам. Тень взвилась и пропала в лиловом небе.
– Здесь держи ухо востро.
– Нет Мрака, – прошептал Таргитай печально. – Как плохо, когда нет Мрака!
Олег поднялся, двинулся вперед, сильно наклонившись против ветра. Ноги оставляли глубокие борозды в снегу. Он чувствовал, как сердце превращается в комок льда. Не от стужи: Мрака если и увидят, то уже как жителя страны мертвых. А все мертвые – слуги Ящера. Блистающий снег слепил глаза, у Олега под опущенными веками поплыли темные круги. За спиной Таргитай спросил растерянно:
– Нам в ту сторону?
– Главное, – сказал Олег строго, – не ешь желтый снег.
– Что не есть?
– Желтый снег. Не ешь желтый снег. Запомнил? Не ешь желтый снег.
Олег на бегу перепрыгнул через обломок щита, тот торчал краем изо льда. Чуть дальше выглядывала рукоять меча. Поножи и бляхи панциря были разбросаны на десятки шагов.
– Мрак? – крикнул Таргитай ему в спину.
– Не отставай.
– Здесь прошел Мрак?
– Хочешь надеяться? Думай что хочешь, только не отставай.
Рукоять Меча снова била Таргитая в спину. Перевязь растянулась, или же опять отощал. Под ногами все усиливался треск, как испуганные ящерицы разбегались суетливые белые трещины.
Тонкий лед угрожающе прогибался. Таргитай с разбега проехался по гладкому, с хрустом сбил какие-то странно знакомые прутики, те часто торчали изо льда.
Олег обернулся:
– Не отставай!.. Это всего лишь пальцы!
Таргитай побледнел, лучше бы Олег такое не говорил. Ему что, он волхв. Ни мертвяков не боится, ни черного солнца. Ему что работяг-муравьев растоптать, что на могилу плюнуть – все нипочем. А ему ничего не страшно только под живым солнышком!
Впереди как щетина торчали пальцы утопленников. Не обойти, а лед трещит. Таргитай бежал, сцепив зубы и с трудом удерживая тошноту, перепрыгивал, а в ушах стоял оглушительный и отвратительный хруст. Пальцы ломались, как сосульки.
Сквозь лед успел различить темные фигуры погибших. Их чуть колыхало в мутной воде, вмерзли только кисти рук.
– Впереди деревня, – выговорил Олег тихо.
– Ой, скорей бы…
– Дурень, чему радуешься!
– Все-таки люди…
– Но очень мертвые.
Лед остался позади, полоса снега истончилась, они выскочили на черную землю. Чувствовалось присутствие человека. Следы узких колес, обугленные бревна, даже свежие зарубки топора или секиры. Над головами послышалось гнусное карканье. Олег подпрыгнул от страха.
– Не деревня, – определил он тревожным голосом, – а весь.
Хатки выступили из тьмы приземистые. Даже не хатки – землянки. Лишь крыши выдавались над землей, остальное было просто ямами, не все даже прикрыты жердями или ветвями. Ни дыма из труб, ни пепла, ни обгорелых сучьев…
Первая настоящая хатка была с заколоченными гнилыми дверями и окнами. Плетень лежал на земле, а где и устоял, там зиял огромными дырами. Олег на ходу всмотрелся в следы, побледнел.
– Что-то злое? – спросил Таргитай быстро.
– А что тут еще ждать?
– Ты прямо как Мрак… Тот по следам мог сказать, что зверь о нем думает.
– Я не охотник, но я волхв. Тоже кое-что понимаю.
– Ну-ну.
– Тут и Мрак бы не ответил. Одни когти, а на плетне – клочья шерсти, хитина, чешуя и даже слизь! Таких зверей не бывает.
– Здесь преисподняя.
– Хоть пре, хоть сама исподняя. Не охотник таких зверей лепил! Не охотник! И не волхв.
Оглядываясь и приседая при каждом шорохе, они обошли стороной странное поселение. Ни живой души, ни даже пепла. Таргитай покачал головой:
– Не хотелось бы встретить зверя, что обезлюдил село…
Глава 11
Аристей сложил крылья, когти цепко ухватились за парапет. Перед глазами от изнеможения плыло, едва различал ночной Город. Давно так далеко не летал, так можно и умереть в полете. Мир в самом деле раздвигается усилиями людей. И раздвигается чересчур быстро. Знал бы, как далеко сейчас Край, не полетел бы. Все еще любопытен, но уже не настолько.
Отдышался, соскочил на каменные плиты. Его ждала единственная жилая комната во всей башне. Она же библиотека, мастерская и спальня. И неважно, что белому свету осталось существовать всего три дня. Каждый свои последние часы проводит в меру своей испорченности. Он уже все перепробовал в этой жизни. А конец хочет встретить среди своих вещей.