Судя по шороху платья, она встала. Потом скрипнула дверь, я услышал, как мисс Тагор (кстати, почему не Уоррен?) поблагодарила миссис Донован за угощение, и все стихло. Маккинби вздохнул и пожаловался в пустоту:
– Вот так всегда! Черт, а налить в этом доме могут, интересно?..
Я попятился, предвидя стычку Маккинби с Донован на тему того, можно ли пить по утрам, развернулся… и едва увернулся от мощного удара растопыренными когтями.
Большая, кофейного цвета кошка, затаившаяся под кустом жасмина, оскалилась и зашипела. Голубые глаза нехорошо сверкнули, и я попятился. Кошка еще раз яростно плюнула в меня и растворилась в тенях. И это точно была не одна из тех трех полосатых, что отирались на кухне.
Я вспомнил опись имущества и озадаченно почесал за ухом…
«Значит, есть еще и такое условие, – подумала Майя, поднявшись в комнату. Маккинби был шумным, надоедливым, но вряд ли мог причинить вред. – Что ж, это мне на руку…»
Под дверью поскреблись.
– Опять ты! – усмехнулась она, увидев улыбающегося во всю пасть спаниеля. – К хозяину бегал, что ли?
Тот тявкнул и просочился в комнату.
– Похоже на то… – Майя присела рядом с ним и погладила по шелковистым ушам. – И ошейник на тебе новый, и вымыт, и шерсть расчесана… Что же ты по чужим домам бегаешь? Попрошайничаешь?
Она задумалась, а пес положил морду ей на колено, умильно глядя в лицо.
– А ты же охотничья собака, – произнесла вдруг девушка. – Значит, запахи различаешь хорошо… Может, ты мне поможешь отыскать кое-что?
Пес посмотрел на нее умными глазами и лизнул в нос.
От неожиданности Майя отшатнулась.
– Фу! – строго сказала она, а потом, не выдержав, рассмеялась и потрепала его за ушами. – Ты умный пес, Джинто. Жалко, что только пес. У меня нечего дать тебе понюхать, так что придется искать самой.
Он тихонько гавкнул и, спрыгнув с колен девушки, подбежал к двери.
– Опять? – Майя покачала головой и сказала строго: – Джинто, сидеть! Ты уже гулял! Думаешь, я буду с тобой возиться?
Джинто помахал хвостом, вывалил язык и поскреб лапой косяк.
Рассердившись, Майя вскочила.
– Бессовестное животное! – выговаривала она. – Уходи! Но больше я тебя не впущу… хотя я один раз уже обещала.
Она распахнула дверь, и, словно нарочно подгадав к этому моменту, вновь задребезжал дверной звонок.
– Ладно, – сказала девушка псу, ухватив его за поводок. – Раз тебе так нравится встречать гостей, пойдем посмотрим, кто еще приехал!
Майя была любопытна, как обезьянка, сколько бы ни учили ее гувернантки, что нехорошо совать нос в чужие дела.
Ее быстрый и не по-женски живой ум приводил выписанных из метрополии и других стран учителей в отчаяние. Скажите на милость, как внушить избалованной девице, которой с детства потакали решительно во всем, что ее любознательность неуместна?
Майя с благодарностью вспоминала отца, настоявшего, чтобы она получила нормальное образование. Правда, гувернантки и учительницы от своей подопечной разве что не рыдали, потому что поначалу Майя учиться ленилась, считая, что ей это вовсе ни к чему. Тогда отец заявил, что дети младших офицеров и солдат, тех, кто не может позволить себе отправить чадо в пансион в метрополии, учатся все вместе при христианской миссии и давно уже обогнали его дочь по всем предметам. А если она не верит на слово, то может сама посетить пару уроков для детей ее возраста и убедиться в этом. Майя убедилась, а поскольку была не только упряма, но еще тщеславна и горда (на что вечно пеняли те же дамы из миссии), то решила нагнать и перегнать каких-то оборванцев…
«Правильный стимул многое значит, – невозмутимо сказал тогда отец матери, заметившей, что не нужно, наверное, девочке изучать анатомию… – Может быть, она захочет стать медсестрой. Пускай».
Вниз она сошла, когда экономка уже впустила в холл целую толпу.
Главным среди них явно был пожилой грузный джентльмен в черном. Его громогласные указания разносились по всему дому.
– Каждому из нас нужна отдельная комната! Слышите, каждому!
За его спиной сгрудились пятеро: худощавый юноша со слишком длинными руками и ногами; тощая девица в мешковатом твидовом костюме; симпатичный молодой человек с квадратной челюстью и широкими плечами, которого держала под руку девушка в ярко-синем блейзере и широких белых брюках. Позади маячила совсем молоденькая девчушка в слишком большом свитере.
– Простите, сэр, – Донован не повышала голоса, однако Майя поняла, что седовласый господин ей не нравится. Впрочем, кто вообще мог оказаться ей по вкусу? – В доме недостаточно комнат. Молодым господам придется жить вместе.
– Возмутительно! – воскликнул гость, по-рачьи пуча глаза, и от избытка чувств стукнул по полу массивной тростью. – Как вы обращаетесь со своими будущими хозяевами?! Я этого так не оставлю!
«Ха, – подумала Майя, – и Маккинби, и этот господин уверены, что именно они будут главными наследниками. Интересно!»
Хотя первый ей, безусловно, нравился больше. Эдакий шалопай, но веселый, он явно распустил павлиний хвост перед кузиной, только и всего.
– Простите, сэр, – повторила экономка ровным тоном, глядя на скандального гостя как на пустое место. – Мы рассчитывали на двоих наследников из вашей семьи, а вас шестеро.
– Да как вы смеете? – побагровел он и осекся, только теперь заметив Майю. – А это что за… особа?
– Мисс Тагор – гостья, – миссис Донован бросила на нее мимолетный взгляд и снова повернулась к джентльмену. – Мисс приехала вчера.
– И у нее, конечно, отдельная комната? – едко спросил он. – Моим детям, значит, ютиться вместе, а ей – почет и уважение? И я никогда не слыхал ни о какой мисс Тагор! Какое отношение она имеет к покойному и по какому праву тут находится?
– С вашего позволения, сэр… не имею чести знать вашего имени, я нахожусь здесь по такому же праву, как, полагаю, и вы, – невозмутимо ответила Майя, придержав зарычавшего Джинто. – Я племянница мистера Уоррена.
– Ах, племянница… – протянул тот, сложив руки на объемистом животе. – И чья же вы дочь, если не секрет?
– Папа, не нужно! – не выдержала самая младшая девушка, лет семнадцати на вид, с туманными серыми глазами и еще по-детски округлым лицом. Она то и дело поддергивала длинноватые рукава свитера. Выглядела да и одевалась она скорее как девочка-подросток, чем как взрослая мисс. – Пожалуйста, успокойся! Давай выпьем чаю и поговорим.
– Фиона! – рявкнул на нее джентльмен. – Не будь размазней!
Глаза девушки наполнились слезами, и ее взяла за руку та, что постарше, в твидовом костюме.
– Мой отец – Майкл Уоррен, – ответила Майя.
– Но вы почему-то Тагор, – удовлетворенно кивнул тот. – Мисс Тагор. Очень интересно!
– Абсолютно ничего интересного, дело житейское, как говорят у меня на родине, – улыбнулась девушка. Да, верно, тут на такие вещи смотрят искоса. – Если вам угодно знать, Майкл Уоррен признал меня своей дочерью, и бумаги у меня при себе. Я предъявлю их душеприказчику мистера Уоррена. Миссис Донован, вы проводите гостей?
– Да, – кивнула та, взглянув на Майю не без интереса. – Мистер Бейнс, позвольте, я покажу вам ваши комнаты. Полагаю, молодые люди расположатся вдвоем в зеленой спальне, а для юных мисс мы подберем комнату попросторнее. Правда, боюсь, кому-то придется ночевать на одной кровати…
– О, не беспокойтесь, мэм, – широко улыбнулась одна из девушек, загорелая, спортивного вида, не так чтобы красивая, но симпатичная и жизнерадостная. Брюки ей очень шли, хотя по здешним меркам, Майя уже знала, считались вызывающими. – Я могу и на раскладушке, и на полу спать, если придется! Я была герлскаутом, если вам это о чем-то говорит.
– Бэйби, давай ты потом расскажешь о своих детских похождениях, – нахмурился рослый молодой человек. Несмотря на мужественную внешность (ах, эта квадратная челюсть и мускулистая фигура!), Майе он не понравился: слишком походил на старшего мужчину в черном, только не чертами, а замашками.
– Мальчики, берите багаж, – велел мистер Бейнс, устав от препирательств. – Миссис Донован, показывайте комнаты!
– Сэр, вещи вам принесут…
– Человек должен воспитываться в труде и строгости, – отрезал мистер Бейнс. – Хвала богу, свой чемодан донести я в состоянии, равно как и мои сыновья!
Майя только головой покачала, наблюдая, как гости, подчиняясь гулкому голосу седого джентльмена, распределяются по дому.
«Как саранча!» – подумала девушка, увидев, как мистер Бейнс украдкой пощупал гобелен, а потом по-хозяйски прихватил со столика канделябр.
Джинто с интересом принюхивался, выглядывая из-за ее ног, только черный нос шевелился.
– Привет! – сказала Бэйби, единственная из всех не отправившаяся в комнату. – Я Барбара, а ты?
– Майя, – отозвалась она. – Очень приятно. А вы… дочь мистера Бейнса?
– Упаси боже! – жизнерадостно ответила та и взбежала по лестнице. – Уй, какой симпатичный пес! Ваш? Погладить можно?
– Майя, – отозвалась она. – Очень приятно. А вы… дочь мистера Бейнса?
– Упаси боже! – жизнерадостно ответила та и взбежала по лестнице. – Уй, какой симпатичный пес! Ваш? Погладить можно?
– Не мой, но гладить можно, если он не будет возражать, – сказала Майя, и Барбара тут же принялась трепать шелковистые уши. – Так вы…
– Я как бы невеста Тоби, он старший сын зануды, – пояснила Барбара. – Ну, точнее, Бейнсу он приемный, от первого брака его второй жены. Жутко звучит, правда? А «как бы» – это потому, что старый хрыч не принимает свободы отношений, у него можно только молиться, поститься и трудиться. Так что… я поставила Тоби условие: или мы женимся и уматываем от его папаши куда подальше, или я возвращаюсь в Америку. Он пока в раздумьях, ну да я его еще смогу убедить, не будь я Барбара Вилсон!
– Так вы американка! – воскликнула Майя. Вот почему у девушки и говор непривычный, и ведет она себя совсем не так, как чопорные британские девицы. Жизнерадостность Барбары хлестала через край.
– Ну да, – улыбнулась она, ничуть не стесняясь щели между передними зубами. – Вообще-то мне не очень по душе торчать под одной крышей с папашей Бейнсом, но он, хоть и скрипя зубами, признал, что мои скаутские навыки могут помочь в охоте за сокровищами! И вот я тут… А ты, смотрю, тоже не британка?
– Только наполовину. Мой отец приходился младшим братом покойному, он служил в Хиндустане, там я и выросла.
– Ух ты! А у вас правда так красиво, как рассказывают?
– У нас очень красиво, но довольно опасно, – обтекаемо ответила Майя.
– Надо будет съездить, – серьезно сказала Барбара, почесав в затылке. Глаза у нее были темные, а волосы очень светлые, крашеные, должно быть. – Например, в свадебное путешествие. И задержаться там или еще где лет на десять… Как тебе план?
– Недурно, – кивнула Майя. – Простите, мисс Вилсон…
– Можно просто Бэйби, меня так Тоби зовет, – махнула рукой та, – и на «ты», ладно? Я же не сушеная старая перечница вроде этой Донован!
– Ну хорошо… Бэйби, я запуталась, мистер Бейнс – он кто? В смысле…
– В смысле, кем он приходится покойному? – поняла американка и уселась на перила. – У них тут черт ногу сломит. Короче, старый хрыч женился на сестре Генри Уоррена, Дэйзи. Тоби – ее сын от первого брака, и, слава богу, у него явно был вменяемый папаша, и то… Эстер – это темненькая, которая повыше ростом, и Дэниел, такой высокий и худющий, – дети Бейнса от первого брака. А Фиона – это пухленькая, которая папочку угомонить пыталась, – уже общая дочь. Запомнишь или записать?
– Запомню, – невольно улыбнулась Майя, пытаясь соотнести имена с лицами. Непросто вот так с ходу запомнить всех новоявленных родственников. – В моем семействе имеются куда более запутанные связи. Спасибо, что рассказала, я тут никого не знаю. Отец говорил иногда о брате и сестрах, и то неохотно, а уж племянников вовсе не знал, разве только по именам.
– Ну отлично, – кивнула Бэйби и потянулась. – Так, пора завтракать, кажется, нас зовут… Рада, что в этой помеси сарая с музейным запасником есть хоть один вменяемый человек! Ну, не считая Тоби. Пошли за стол!
Старший Бейнс из-за глаз навыкате и красной физиономии походил на вареного рака, это Майя уже отметила. У Дэниела пучеглазость была отцовская, но из-за тонких длинных рук и ног он больше напоминал паучка.
Майя развеселилась, пытаясь сообразить, кого ей напоминают остальные. Бэйби, жизнерадостная и шустрая, больше всего смахивала на пушистого домашнего кролика. А Тоби походил на барана – достаточно вспомнить, как он набычился, когда та упомянула о своем прошлом. Юная Фиона – это, конечно, очень несчастный и одинокий щенок. А в Эстер, истинной британке, было что-то лошадиное, – такая мышастая смирная лошадка.
А она, Майя, разумеется, кошка.
«Какой зверинец! – подумала девушка с иронией. – Хотя настоящие джунгли честнее. Там сразу знаешь, кто друг, а кто враг!»
Бэйби смотрела на нее выжидательно.
– Иду, только собаку выпущу, – кивнула Майя и ткнула Джинто мыском туфли. Тот зевнул, почесался, ссыпался по лестнице и выскочил за дверь.
Итак, замечательно. Почти все в сборе, ждем только двоих. Еще имеется несколько неучтенных объектов.
Первый, в смысле первая – мисс Тагор. Хорошо хоть, разобрались, почему у нее фамилия не отцовская… В документы, кстати, надо будет заглянуть, а то мало ли!
Второй неучтенный объект, американку, с одной стороны, можно игнорировать, она же не наследница, с другой – не стоит сбрасывать со счетов, раз она невеста Тоби Бейнса. Найдет что-нибудь да передаст ему, поди докажи, кто первый обнаружил? Хотя, в общем-то, никаких запретов на этот счет в завещании не было. Просто меня несколько напрягало количество посторонних, слетевшихся в дом Уоррена. И ведь о них ничего толком неизвестно! Придется слать запросы…
Третий объект, Лили Уайт, кажется, еще не проспался. Судя по густому алкогольному амбре, она спустится не раньше вечера.
С остальными я пока не общался толком, сказать ничего не мог, ну да скоро, надеюсь, все хоть немного да прояснится…
Хорошо, наследники понятия не имеют, что смерть Уоррена была насильственной. Мой опыт подсказывал, что люди держатся куда свободнее, когда не подозревают о таких вещах. И правильно, ведь любому ясно, что первыми подозреваемыми в подобных случаях становятся именно наследники.
Не столь важно даже, что на момент убийства никто из них в окрестностях Эбервиль-хауса замечен не был.
Во-первых, исполнителя могли и нанять. Во-вторых, маскировку тоже никто не отменял. И в-третьих, не стоит сбрасывать со счетов магию. Следов проклятий на трупе обнаружено не было, но это еще ни о чем не говорило. Как писал Шекспир: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».
И что-то подсказывало мне, что со смертью Генри Уоррена не все так просто. Слишком уж все одно к одному…
Я снова засел в кусте гортензии, чтобы послушать, о чем будут говорить за чаем.
На звук гонга собрались все гости, кроме мисс Уайт.
Майя заняла кресло в углу. Напротив нее развалился Дэйв Маккинби, который не удосужился даже расчесать кудрявую шевелюру и то и дело широко зевал.
А вот семейство Бейнс село за стол в полном составе.
– А, кузиночка, – вяло поприветствовал Майю мистер Маккинби. На остальных родичей он взглянул без особого интереса.
Бейнсы платили ему той же монетой, разве что Фиона приветливо улыбнулась. Но она вообще явно отличалась дружелюбием (не зря ведь напомнила Майе щенка).
– Эстер, разливай чай! – скомандовал старший Бейнс, неприязненно покосившись на Дэйва, который в ответ широко улыбнулся и демонстративно развалился на стуле. Кажется, роль разгильдяя его вполне устраивала. – Фиона, веди себя прилично!
– Но, папа… – начала тихая Фиона дрожащим голоском, однако слушать ее не стали.
Майя встретилась взглядом с миссис Донован, принесшей тосты и джем: в глазах пожилой экономки читалось откровенное возмущение. И правда: одно дело, когда явно выпивший Маккинби болтает о том, что сделается хозяином дома, а другое – когда солидный джентльмен препоручает роль хозяйки своей дочери!
Экономка, однако, промолчала и ушла. Майя подумала, что в доме явно не хватает прислуги: подавать на стол мог бы кто-то рангом пониже! А двух горничных, к слову, поди дозовись, особенно теперь, с таким переизбытком гостей…
С другой стороны, если покойный Уоррен жил один, да еще и постоянно бывал в разъездах, то едва ли ему требовался лакей. Он, поди, вообще холодными обедами мог обходиться!
– Возблагодарим Господа за эту пищу! – благочестиво произнес мистер Бейнс и, сложив руки, воздел очи горе. – Вознесем хвалу за дары нам, нечестивым! Господу помолимся!
Семейство Бейнс привычно зашевелило губами, изображая истовую молитву. Правда, если бы кто-то умел читать по губам, то понял, что Эстер цитирует Шекспира, кое-что из «Короля Лира», а Тоби – тоже из Шекспира, но из любовной лирики. Бэйби просто сложила руки, сказала: «Спасибо, Господи!» – перекрестилась и накинулась на еду.
Майя наблюдала за этим действом, стараясь не смотреть по сторонам: от пестроты убранства этой комнаты у неподготовленного человека мог сделаться нервный приступ. Маккинби, кажется, и вовсе заснул (вот уж кому все было нипочем).
– А вы почему не молитесь?! – грозно спросил старший Бейнс, обнаружив столь вопиющее свидетельство безнравственности.
Дэйв Маккинби вместо ответа всхрапнул, а Майя сообщила спокойно:
– Я не христианка.
– Как?! – старший Бейнс прямо позеленел и вытаращил глаза, сделавшись похожим на древесную лягушку. – Я должен сидеть за одним столом с какой-то… какой-то язычницей?!
Майя пожала плечами. Можно подумать, его кто-то заставлял!
Мистер Бейнс, поняв, что религиозного диспута не последует, насупился и отвернулся к семейству.
– Завтра мы все должны посетить воскресную службу! – громко (даже излишне громко) сообщил он. – Помолиться за упокой души несчастного Генри Уоррена!