«Пусть висит, – в конце концов, решила она. – Не буду вести себя как обычная истеричка. Уехала и уехала, этого достаточно. Незачем показывать Даниле, как мне больно, ведь если я удалю журнал, он сразу поймет, что это из-за него».
В половине двенадцатого в замке входной двери заскрежетал ключ, и в квартиру вошла мама.
– Лара, это ты приехала? – крикнула она.
«Вот зачем задавать вопрос, ответ на который столь очевиден?» – подумала девушка, вслух же сказала:
– Да, мам, я. – Она нацепила на лицо маску беззаботности и вышла в коридор.
– Просто так приехала, – спросила мама, поцеловав дочь, – или решила принять приглашение отца?
– Мама, я подумала, решила, что съезжу к нему. – Лара опустила глаза.
– Ну и правильно, – произнесла мама со вздохом. – У меня завтра выходной, отвезу тебя с утра. – Она прошла на кухню, хлопнула дверцей холодильника. – Ты ела что-нибудь?
– Не-а, как-то не хочется. Жарко. – Лара прошла в кухню вслед за мамой.
– А бабушке звонила? – взглянула на нее родительница.
– Ой, забыла! – Девушка понеслась в комнату, где стоял телефонный аппарат. Набрала номер бабушкиного сотового. – Ба, это я, привет. Извини, забыла позвонить сразу, – зачастила она в трубку. – Ну я доехала, все в порядке.
– Молодец, что хотя бы сейчас вспомнила, – в бабушкином голосе послышалось облегчение, наверно, она успела поволноваться за внучку. – А то я уже сама звонить собиралась.
– Ба, а Данила заходил? – Ведь не хотела спрашивать, а все равно вырвалось.
– Да, заходил. – Бабушка помолчала немного. – Я сказала, что ты уехала. Извини уж, говорить, что ты больше не хочешь его знать, я не стала. Сама скажешь, если надо.
– И как он отреагировал? – произнесла Лара.
– Погрустнел сразу, сник. Да он и пришел какой-то дерганый. Сказал только, что, мол, он все понял. – Бабушка выдержала паузу. – Что у вас произошло, Лара? Поссорились?
– Типа того. – Девушке совсем не хотелось посвящать бабушку в подробности. – Ладно, ба, я пойду. Тебе маму дать? А то мне еще вещи к отцу собрать надо, мы завтра утром едем.
– Давай маму, давай, – сказала бабушка. – Удачно съездить. И, Ларис, постарайся там вести себя помягче.
– Постараюсь, ба, – пообещала девушка и передала трубку маме.
Про сбор вещей-то она сказала, а вот как сосредоточиться и составить список того, что с собой брать, Лара не знала. Голова работала исключительно в одну сторону – в Данилину.
Обида захлестывала все сильней, но вот что странно, чувство к Даниле ничуть не притупилось. Казалось, оно стало даже острее, ведь теперь его подпитывало понимание, что они больше никогда не должны встречаться.
Лара сама себя не понимала: то ей хотелось больше никогда Данилу не видеть, просто вычеркнуть его из своей жизни, забыть о том, что когда-либо была с ним знакома, то увидеть его немедленно и потребовать объяснений. Хотя какие объяснения он может дать?
В конце концов от глубоких размышлений Лару оторвала мама. Она вошла в ее комнату и спросила:
– Ты вещи собрала? – Увидев, что рюкзак стоит пустой, а на диване валяются вещи, явно приехавшие с дачи, добавила: – Понятно. Не собрала. Между прочим, времени второй час ночи, а утром я подниму тебя в семь. Мне, кроме того, что тебя отвезти, еще кучу всего надо завтра переделать. Так что делай выводы.
Лара взглянула на часы.
– Ой, и правда полвторого. Я быстро, мам. Много брать не буду, только самое необходимое.
Выспаться Лара, конечно же, не смогла. Ей показалось, только она закрыла глаза, а мама уже будит ее.
– Подъем, соня. – Родительница потрясла ее за плечо. – Через час выезжаем.
– Ну, мам, ну еще полчасика, – заканючила девушка. – Я только недавно заснула.
– Я тебя вчера предупреждала, что вставать рано? Предупреждала. Так что не ной. Через десять минут жду тебя умытую и причесанную на кухне. Овсянка уже готова.
Девушка тяжело вздохнула:
– Через пятнадцать. Каши много не клади, я ее терпеть не могу.
После того как мама вышла из комнаты, Лара полежала еще пару минут, вспоминая вчерашний день. В процессе того, как события восстанавливались в голове, настроение все ухудшалось и ухудшалось. В конце концов в ванну она шла чернее тучи.
– Ты чего там ногами шаркаешь, словно бабка столетняя? – крикнула из кухни мама.
– Спать хочу, – почти не соврала Лара.
Кашу она едва поковыряла, чая сделала ровно два глотка.
– Давай доедай, – велела ей мама, – а то сейчас за шиворот вывалю.
– Ты всю жизнь только грозишься и ни разу так и не сделала, – пожала плечами девушка.
Мама улыбнулась:
– Поешь еще хоть немного, а то до обеда голодная ходить будешь. Вряд ли, я думаю, ты у отца и Наташи станешь по холодильнику лазить и искать, чем бы поживиться.
Признав разумность ее доводов, Лара через силу доела кашу и допила чай.
– Ну вот и молодец. – Мама чмокнула ее в затылок. – Иди переодевайся. Через двадцать минут выезжаем.
Ехали молча. Каждая думала о своем. О чем думала мама, Лара не знала: может, о работе, а может, о том, что ей сейчас предстоит встретиться с бывшим мужем и его новой семьей. Сама Лара по-прежнему думала о Даниле.
«Надо прекратить, – сказала она самой себе. – Что я, в конце концов, себя извожу?! Мазохизм какой-то! Поступил плохо он, а мучаюсь я».
Она попробовала переключиться, но получилось совсем ненадолго.
«Все-таки надо было ноутбук с собой взять», – подумала Лара.
Ноутбук остался лежать на ее письменном столе. Когда она собирала вещи, ей казалось, так лучше: не будет искушения залезть в Интернет и прочитать, что пишет в своем ЖЖ Данила-Дрозд.
В поселок, где находилась так называемая дача отца, въезжали уже почти в полдень. Лара удивленно разглядывала дома, которые никак не походили на привычные дачные домики, да и от бабушкиного поселка этот разительно отличался. Здесь встречались настоящие дворцы, многоэтажные, с башенками и резными балкончиками.
Участок и дом в этом поселке принадлежал Наташе, точнее, ее родителям. Раньше Лара здесь никогда не была.
Подъехали к высокому деревянному забору.
– Ну вот. Кажется, это здесь, ничего не перепутали, – сказала мама и посигналила.
Через пару минут ворота распахнулись, и Лара увидела улыбающегося отца.
«А он постарел», – отметила она про себя. На висках появилась седина, впрочем, ничуть его не портящая. Отец по-прежнему был красавцем. Невольно Лара испытала гордость.
Она выбралась из машины вслед за мамой и замерла, не зная, что делать дальше. Отец, как-то осторожно поздоровавшись с бывшей женой, неуверенно приблизился к дочери.
– Ну, здравствуй, Лара, – произнес он.
Лара не понимала, чего ей хочется больше: броситься к нему на шею с криком «Я так по тебе скучала» или холодно поздороваться. В итоге она только промямлила:
– Здравствуй, – и умоляюще посмотрела на маму.
Та держалась спокойно, доброжелательно. Правда, Лару не покидало ощущение, что глубоко внутри она жутко нервничает. Просто мама всегда отлично владела собой.
На крыльце большого бревенчатого дома показалась Наташа. На руках у нее сидел Егорка. Она подошла к отцу и встала чуть в стороне от него, так же, как и он, неуверенно улыбаясь.
«Счастливое семейство, – с тоской подумала Лара. – Когда-то так было и у нас».
И вдруг кто-то внутри нее шепнул: «Нет, у нас была только видимость того, что все счастливы, а здесь все счастливы по-настоящему».
Сделалось горько, в носу защипало.
Егорка завозился на руках у Наташи, и та опустила его на землю. Малыш постоял пару секунд, внимательно разглядывая Лару, затем решительно шагнул к ней.
– Ты – моя сестленка, – уверенно произнес он, уперев в ее живот вытянутый указательный палец.
Лара опустилась на колени и заглянула в его прозрачно-голубые, абсолютно отцовские глаза.
– Привет, – улыбнулась она.
Егорка широко, как умеют только маленькие дети, улыбнулся в ответ, затем, взяв ее за руку, потянул к дому:
– Пошли!
Лара обернулась на взрослых, словно извиняясь, пожала плечами и последовала за братиком, который тащил ее за собой. Лара помогла ему подняться по лестнице на крыльцо, и они скрылись в доме, оставив взрослых самих разбираться с неловкой ситуацией прибытия дочери от первого брака и первой жены в дом второй жены отца.
Глава 10
Мама уехала почти сразу, не попив даже чаю, пообещав звонить дочери через день.
Лара осталась одна. Именно так она себя чувствовала – словно шпион во вражеском лагере.
Отец показал девушке ее комнату – просторную, с огромными окнами и милым балкончиком, помог ей донести рюкзак и оставил ее устраиваться, забрав с собой следующего за Ларой хвостом Егорку.
Комната девушке очень понравилась. Уходу отца она обрадовалась, потому что чувствовала себя скованно и неуютно в его присутствии. А главное, ей было совершенно непонятно, как себя вести.
«И зачем я сюда приехала? – спрашивала себя Лара. – Вот, что бывает, когда принимаешь решение в состоянии аффекта».
В комнату постучали, и в ответ на Ларино «войдите» в дверях показалась Наташа.
– Ларис, может, ты поесть хочешь или чая? – спросила она. – Ты не стесняйся, говори. И чувствуй себя как дома.
– Я постараюсь. – Лара взглянула на нее и отметила про себя, насколько Наташа не похожа на мать.
Говорят, люди всю жизнь подбирают себе партнеров одного и того же типажа. Так вот, в случае с отцом это явно не работало.
Если Ларина мама была жесткой, волевой, всегда собранной, словно настороженной, неулыбчивой, несгибаемой, как говорили о ней ее коллеги, то Наташа буквально лучилась теплом, мягкостью, можно даже сказать, нежностью. Она казалась зависимой и уязвимой, какой-то аморфной, как виделось Ларе.
Своей мамой Лара всегда восхищалась и прощала ей все недостатки – оно и понятно, с ее работой сложно быть мягкой, слишком много чужой боли она видит, слишком страшно, если не сумеет помочь, слишком большая ответственность на ее плечах. Мама хороший хирург – Лара это знала, она часто, навещая родительницу на работе, становилась свидетельницей того, как бывшие больные стараются отблагодарить ее за свое выздоровление. Мама в такие моменты как-то тушевалась и словно не признавала своей заслуги, никогда не брала денег и дорогих подарков, говоря, что помогать людям – ее прямая обязанность.
Наташа с мамой даже внешне были абсолютными противоположностями. Мама высокая, ростом почти с отца, худая, с всегда прямой спиной, черты лица точеные, аристократические, волосы пышные, пшеничного цвета, глаза насыщенно-серые. Настоящая красавица, даже с возрастом не ставшая менее яркой. Внешне Лара – копия мамы, а вот характер у нее скорее отцовский.
Девушка всегда знала, что ее мама особенная, чего нельзя сказать о Наташе, маленькой, пухленькой. Двигалась Наташа плавно, словно плыла, так что ее густые темно-каштановые с рыжиной волосы шли волнами. Волосы Лара считала единственным Наташиным украшением. Честно говоря, она вообще не понимала, что отец нашел в бывшей своей студентке. Впрочем, было в ней что-то трогательное, беззащитное, что ли.
– Ну, я тогда пойду пока, – произнесла Наташа, словно это не Лара была у нее в гостях, а наоборот – она у Лары.
Девушка только кивнула.
Выходить из комнаты не хотелось, хотя делать здесь нечего: вещи разложены, рюкзак убран под кровать.
«С другой стороны, не буду же я сидеть безвылазно все две недели, – подумала девушка. – Приехала в гости, значит, надо и с хозяевами общаться».
Она вышла из комнаты и двинулась на звук голосов.
Отец с Наташей оказались на кухне, они о чем-то беседовали, смеялись.
Лара застыла в дверях, не зная, как вести себя дальше.
– Проходи, Ларис, – сказал отец, заметив дочь. – Квасу холодного хочешь? Наташа вчера сделала. Вкусный.
– Хочу. – Девушка плюхнулась на мягкий диванчик рядом с окном, но тут же встала. Ее взгляд приковал к себе цветник во дворе. – Ух ты, как красиво! – воскликнула она.
И правда, такой красоты ей видеть еще не доводилось. Цветы отлично сочетались друг с другом – и по цвету, и по размеру. На клумбах и кое-где по обочинам засыпанных розоватым песком дорожек стояли кованые фонарики и фигурки сказочных существ, казавшиеся абсолютно живыми.
Забыв и про квас, и про отца с Наташей, Лара выбежала в сад. Она ходила по дорожкам, как завороженная, разглядывая цветы и фигурки.
Внезапно за ее спиной возникла улыбающаяся Наташа.
– Держи. – Она протянула ей стакан из прозрачного стекла, до краев наполненный ледяным квасом. – Нравится? – спросила она, кивком указав на ближайшую клумбу, среди цветов которой замерла фея с перламутровыми крылышками.
– Очень! – честно ответила Лара. – Никогда не видела такой красоты.
– Это твой папа зимой привез из Лондона. Прям как живые, да?
– Ага. Даже кажется, что они двигаются. А цветами кто занимается? Садовник? – Девушка вопросительно взглянула на отцовскую жену.
– Я, – ответила та абсолютно без хвастовства и позерства. – А с той стороны дома у нас Егоркина площадка и небольшой бассейн. Пойдем покажу.
Лара и не заметила, как чувство неудобства и скованности ушло. Жена отца обладала удивительной способностью обходить острые углы и разруливать неприятные моменты. Да и рядом с ней даже в голову прийти не могло, что можно говорить на повышенных тонах или на что-то обижаться.
– Я тебя знаешь, как раньше боялась, – подмигнула Наташа Ларе, – под землю хотелось провалиться в твоем присутствии.
– Я такая страшная? – усмехнулась девушка.
– Очень симпатичная. Просто ты дочь моего любимого человека от первого брака, а я – вторая жена. Мне казалось, ты должна меня ненавидеть.
Лара промолчала. Что тут скажешь? По-своему отцовская жена права, симпатии к ней она никогда не испытывала.
Обедали на открытой веранде, увитой диким виноградом. Егорка ел вместе со взрослыми, деловито орудуя ложкой.
Лара мало что знала о детях этого возраста, ей почему-то казалось, что трехлетний ребенок не способен делать сам почти ничего, поэтому она сначала очень удивилась самостоятельности братика. Но Наташа, видимо, поняв ее удивление, пояснила:
– Он у нас настоящий мужчина: абсолютно самодостаточный, все любит делать исключительно сам. А главное, почти никогда не плачет. Не ребенок, а золото!
Золотой ребенок в этот момент увлеченно выкидывал на стол свеклу из тарелки с борщом.
После обеда Лара сильно усомнилась в его самодостаточности. То ли со взрослыми Егору было не так интересно играть, то ли в Ларе он увидел своего единомышленника, но не отпускал он ее до самого ужина. За это время они успели поиграть в машинки, почитать книжку, нарисовать трех динозавриков и искупаться в бассейне.
Ларе нравилось возиться с братиком. Рядом с ним отступали мысли о Даниле и на душе становилось не так пусто. Особенно девушку развлекло купание. Она, словно ей самой было три года, пускала с Егоркой резиновых уточек и смотрела, как они плавают от берега к берегу, а затем долго плескалась, визжала и прыгала.
– Давайте вылезайте, пора ужинать, – позвал их отец.
Лара неохотно подчинилась, вытащила Егорку. Наташа переодела его в сухое, после чего все вместе пошли за стол, накрытый все на той же веранде.
После того как поужинали и Наташа включила сыну его любимый мультик про слоненка Дамбо, сели пить чай.
Лара думала о том, проходит ли у отца и Наташи так весело и живо каждый день или сегодня – исключение и почему у Лары с мамой все совсем не так, почему они редко смеются, редко проводят вместе время, почему Ларе так сложно представить, что она разговаривает с мамой о чем-то личном. Вот с бабушкой – да, во всяком случае, раньше такие разговоры случались.
– О чем думаешь, Птица? – спросил отец, и Лара чуть вздрогнула, услышав из его уст свое старое детское прозвище.
Птицей отец называл ее с самого раннего детства, именно от него она узнала, как переводится ее имя.
– Почему мы стали так мало общаться, пап? – неожиданно для самой себя спросила она.
– Ты решила, что ты мне больше не нужна? – в свою очередь спросил отец.
Девушка лишь кивнула в ответ, опустив глаза.
– Это совсем не так, Ларис. Я тебя очень люблю, всегда любил и всегда буду. – Он замялся, затем продолжил: – У нас с твоей мамой были некоторые разногласия после того, как я женился. Я думал, ты в курсе, – в его голосе прозвучала растерянность.
Лара подняла на него глаза, попутно заметив про себя, что Наташа успела куда-то уйти, видимо, чтобы не мешать беседе отца с дочерью.
– Ну да, я пару раз слышала, как вы что-то с мамой выясняете по телефону. Но вы и раньше ругались. А что, было что-то по-настоящему серьезное?
– Это я виноват, – сокрушенно произнес отец. – Я послушал Ирину и не поговорил с тобой, а это было необходимо сделать. – Лара обратила внимание, что отец назвал мать по имени, обычно он почему-то избегал этого, предпочитая говорить о ней либо «она», либо «твоя мама», если говорил о ней с Ларой. – Прости меня, Птица. – В голосе отца девушке послышалась боль, и внезапно в ее голове словно кто-то зажег свет. Все прояснилось, встало на свои места.
– Это она попросила общаться со мной как можно меньше? – спросила она, уже зная ответ. За пятнадцать лет неплохо изучив характер матери, Лара понимала, что это более чем возможно.
– Пойми, она хотела как лучше, – произнес отец. – Твоя мама боялась, что моя женитьба и появление Егорки причинят тебе гораздо большую боль, чем мое исчезновение из твоей жизни.
– И ты так легко согласился! – с горечью проговорила Лара, но тут же спохватилась, вспомнив, как умеет настаивать на своем мама, какие она обычно веские доводы приводит, с каким напором говорит. – Кажется, я понимаю, – прошептала она. – Маме трудно противостоять, да? Она прет напролом, как танк. – Девушка грустно улыбнулась. – Пап, а почему вы развелись?