Застываю в нерешительности и вслушиваюсь в бешенный ритм своего сердца.
– Значит, мисс Бэйли. – Он смотрит на меня оценивающе.
– Я же сказала…
– Что именно?
– Свою фамилию. – Крепко прижимаю к себе папку, исподтишка поглядывая на него. У него темно-русые коротко стриженные волосы, аккуратно зачесанные набок, и выразительные карие глаза. Настолько выразительные, что наверняка способны одним взглядом передвигать предметы с места на место. Фак…[6]
Набираю полные легкие воздуха, это не так-то просто.
– По-моему, это было похоже на бубнеж, – заканчивает он, весело покачиваясь в кресле, затем подносит шариковую ручку к плотно сжатым губам.
Да он хам! Открываю рот, хочу объясниться, но он опережает меня:
– И с чего вы взяли, что можно без позволения вламываться в кабинет к начальству?
Вот так заявление! Как будто я их за сексом застала! Я в ступоре. Зачем так отчитывать? Мой страх моментально перетекает в ярость, я злюсь, очень злюсь и краснею, как помидор.
– Я забыла. Меня просили передать документы, не более, – дрожащим голосом говорю я.
Кейн проводит ладонью по своей лысой башке. Кажется, он не разделяет позицию психа за своим столом.
А псих тем временем откидывается на спинку кресла и складывает руки на груди. Думаю, ему доставляет удовольствие издеваться над низшими существами вроде меня. Богатая гадкая скотина!
– Вы работаете здесь?
Удостаиваю его слабым кивком.
– Как давно?
– Второй день.
– В каком отделе?
Допрос с пристрастием. Стараюсь достойно выдержать натиск.
– В отделе кадров.
Он хмыкает.
– Там тоже так одеваются? – иронично произносит он, скользнув по мне придирчивым взглядом. Не понимаю, на что он намекает. Сам в похожем прикиде. Кошусь на Кейна, тот хихикает в кулак. Хм, и ты, Брут?[7]
– Мистер Кейн сказал, что да, – бурчу я, сдерживаясь из последних сил.
– Что сказал?
Он что, тупой?
– Одеваются так, – терпеливо поясняю я. Кейн уже трясется от беззвучного смеха, а кареглазый спокоен, как удав. Он либо хорошо владеет собой, либо ему, как и мне, не весело.
Большего унижения я еще не испытывала. Слезы подступают к глазам, стараюсь не расплакаться.
– Выходит, дресс-код для вас играет большую роль, чем элементарное воспитание?
И он говорит мне о воспитании? Да такого грубияна я в жизни не встречала!
Делаю глубокий вдох.
«Только бы не сорваться».
– Ладно, прекращай… – вклинивается вдруг Брюс, но тип игнорирует его.
– Я просто забыла постучать. – Если он ждет извинений, то черта с два! Мне не за что просить прощения. Вернее, я бы извинилась, если бы не его грубость.
Выждав мучительную паузу, грубиян кивает Брюсу, и тот с улыбкой обращается ко мне:
– Давайте ее сюда, Кэтрин, – отдаю ему папку, – спасибо, можете идти.
Тупой робот. Раньше додуматься не мог?! Ах, он ждал разрешения от этого чокнутого! Подлиза!
Я ухожу. Быстро и без оглядки.
– Впредь не забывайтесь, – бросает мне в спину тиран, но я не оборачиваюсь и уже из холла слышу приглушенные фразы: «Невоспитанная». – «И что ты к ней пристал?» – «Потому что дура».
Дура?!
Не глядя проношусь мимо секретарши. Уверена, она все слышала. Заворачиваю за угол и кидаюсь к лифту. Жму на кнопку, к счастью, ждать не приходится.
«Спокойно, Кэт, спокойно», – уговариваю я себя, забираясь в кабину.
– И как тебе мой братец? – ехидничает расхаживающий по холлу Майк, но я не хочу его видеть. Это он во всем виноват, нарочно впихнул меня туда. Нажимаю на цифру 1 и обнимаю себя руками. Значит, вот ты какой, Босс…
* * *Первой реакцией было побежать к тете и наябедничать на ее старшего сына, а заодно и про младшего упомянуть. Не понимаю, почему ко мне так отнеслись?
Стоя возле здания, я по привычке жалела себя. Меня еще никогда не тянуло домой так, как сейчас. Нью-Йорк слишком жестокий, надменный и чужой. Как и люди в нем. Как и все люди в мире.
Брожу туда-сюда, чтобы успокоиться, но слезы текут рекой, привлекая внимание прохожих. Нужно убираться отсюда.
– Эй, отдел кадров! – меня нагоняет Джейсон – блондин, с которым я вчера обедала. – Привет! – Его голос весело звенит.
Поднимаю голову, и он мгновенно хмурится.
– Что-то случилось?
– Нет… – Пытаюсь незаметно вытереть щеки, но не получается.
– Эй, ты чего? Идем. – Джейсон кладет руку мне на плечо и уводит меня подальше от посторонних глаз.
– Эддингтон странный, – говорит блондин, когда мы медленно бредем по Таймс-Сквер.
– Который из?
– Оба, – отзывается он, – но Роберт хуже.
– Я так и не поняла, зачем он ко мне прицепился.
– Говорят, у него дерьмовый характер.
– Это повод? И с чего этот Кейн слушается его, как собачка? – по-прежнему недоумеваю я.
– Деньги.
У меня окончательно пропадает аппетит, и Торн, будто прочитав мои мысли, косится на нетронутый буррито у меня в руке.
– Поешь. Настроение улучшится, – по-доброму улыбается он.
Нехотя следую его совету и откусываю кусочек. Слишком вкусно для фаст-фуда. Ну, или для человека, который с утра ничего не ел.
– Значит, это все его? – продолжаю я.
– Компания? Да.
– А Майкл?
– Тот еще клоун, – фыркает Джейсон, – ни одной юбки не пропускает, бродит по зданию то в трениках, то в шортах.
– Ну, ему можно…
– В том-то и дело, что нельзя. Они постоянно цапаются.
Я задумчиво жую буррито и представляю себе эту картину. Становится смешно, и я глупо хихикаю.
– Но ты не уходи, – внезапно просит Джейсон, – если, конечно, тебе интересно мое мнение.
– После такого унижения? Нет, увольте!
– Брось, ты же сама сказала, что его мать твоя тетка.
– Не родная. – К счастью, с этим чудовищем нас не связывают кровные узы.
– Без разницы. Он вообще в курсе, кто ты?
– Это его компания, и без его разрешения меня бы не приняли.
– Майкл мог.
Дальше мы идем молча. Мне вспоминается первый ужин у Эддингтонов. Да, тетя обратилась к Майклу, но ведь он должен был спросить у Роберта. Но теперь, когда выяснилось, что отношения братьев далеки от идеала, все встает на свои места. Роберт наверняка не знает, кто я. Но этот вывод не приносит утешения. Мне все равно обидно, и я хочу домой.
– Мне здесь не место, – образ неприятного босса неожиданно всплывает в моем подсознании, – ты бы видел его лицо!
– Видел, и не раз. – Мы останавливаемся. – Кстати, к твоему сведению, все женщины от него без ума.
Делаю большие глаза. «Да, конечно!»
– Серьезно, – подтверждает Джейсон.
– Значит, я исключение.
– Выходит, что так, – он улыбается, – идем дальше?
– Э-э, может, потихоньку потопаем назад?
– Хм, как скажешь, – соглашается он, и мы движемся в обратную сторону, – отпустило?
– Я только заберу сумку, а после попробую объясниться с тетей…
– А что потом?
– Домой, в Мемфис, – безапелляционно произношу я.
– И часто ты убегаешь от трудностей? – раздраженно выплевывает Джейсон. Я непонимающе изучаю его профиль. Он поворачивает голову, в небесно-голубых глазах осуждение.
– Только тогда, когда не вижу смысла устраивать борьбу. Я здесь всего на пару месяцев.
– Так проведи их с пользой! – Он повышает тон. Я отворачиваюсь, бездумно изучая большие цветные вывески и щиты. Похоже, вся площадь ими увешана. – Кэтрин, всегда найдется какой-нибудь Роберт, который испортит тебе день. Ты не можешь прятаться ото всех только потому, что тебе обидно. Это глупо.
– Тебе легко говорить, – под нос бурчу я.
Торн резко останавливается прямо под рекламой фильма «Мрачные тени».
«Блин, надо бы пойти», – некстати думаю я.
– Ты-то откуда знаешь, что легко, а что нет? – Похоже, он сердится.
– Мне и так хватило страданий, чтоб еще попусту нервы тратить.
– Что такого ужасного случилось в Мемфисе, если не секрет?
Придется объяснять, я вздыхаю.
– Мои родители развелись. Отец ушел от нас к молодой девке, – заключаю я, ожидая чего угодно, но только не снисходительной улыбки от какого-то блондина с приторной внешностью. Ну нет, больше я терпеть не намерена!
Обиженно порываюсь вперед почти так же быстро, как в кабинете у Кейна.
– Подожди, стоп. – Он не отстает.
Я прибавляю шагу, подавляя в себе очередной приступ истерики.
– Кэтрин, ты не понимаешь, в жизни случаются куда более ужасные вещи, чем развод родителей.
– Какие, например? Дурацкая стрижка или в кафетерии закончился соус?!
Он хватает меня за руку и удерживает на месте.
– Полтора года назад у меня умерла мать.
Что? Я сглатываю.
– А отец крепко запил. Как-то раз он так набрался, что заснул с сигаретой во рту…
– Господи, он?..
– Нет. Если бы не соседи, он бы сгорел. Но меня не было там. Вместо того чтобы поддержать его, я жалел себя. В барах, клубах, в компании разных девушек…
Опускаю ресницы, пряча глаза. Внутри разрастается это проклятое чувство, которое появляется, когда делаешь ошибочные выводы о ком-то или о чем-то. И стыд. Море стыда.
– Вот почему я улыбнулся, когда ты сказала про развод родителей.
– Прости, я не думала, что…
– Ничего, – с сожалением произносит он, – идем. Я тогда только окончил колледж, – продолжает Джейсон, – и тоже многого не понимал. После этого я переехал в Нью-Йорк.
Мне и в голову не приходило, что он не местный.
– А откуда ты?
– Из Миннесоты.
По пути Джейсон рассказывает мне отрывки из своей прежней жизни. Погрузившись в чужие проблемы, я на время забываю о своих. Терять близких страшно. Даже не хочу представлять, насколько. При первой встрече Джейсон показался мне легкомысленным, беззаботным парнем. Никогда бы не подумала, что он пережил такое горе. Значит ли это, что внешность обманчива? Что не все позитивные люди беззаботны, и не все угрюмые – озабоченны? Каждый из нас скрывает в себе какую-то тайну, но не каждый хочет делиться ею.
Не знаю, сколько времени мы потратили на прогулку и что будет Торну, когда он вернется на двадцать третий этаж. Не хочу, чтобы из-за меня ему влетело, с него и так хватит.
– Просто подумай о нашем разговоре, – просит он на прощание, и мы расходимся в разные стороны.
Глава 3. Самостоятельность
Моя первая суббота и шестой день в Нью-Йорке.
Всю ночь лил дождь, а я совсем не выспалась. Так и не наябедничав тете, я решила окончательно разобраться в себе до понедельника. К утру эмоции поутихли, буря превратилась в штиль, и, в конце концов, Мемфис никуда не убежит.
Зеваю и смотрю на часы: половина одиннадцатого. В голове выстраивается привычный список: что надеть, в каком настроении выйти к родственникам, никому не мешать, и так далее. Не каникулы, а жесткий график.
Вот еще одна проблема, требующая решения, – не хочу гостить в чужом доме. Если уж мне суждено остаться, то нужно подыскать себе отдельное жилье. Отсюда вытекает следующий вопрос: как это сделать?
Выбираюсь из постели и ежусь от холода. Занавеска из бледно-лиловой органзы колышется от ветра, а по комнате гуляет влажный после дождя, насыщенный озоном воздух. Закрываю окно, прохожу мимо зеркала и ужасаюсь. Ну и видок!
От недосыпа глаза навыкате и темные круги, будто я вчера побывала в драке. Не хочу смотреть на это страшилище и понуро шлепаю в ванную.
* * *После бодрящего душа я облачаюсь в светлые джинсы, белую трикотажную майку и синюю клетчатую рубашку, а из обуви выбираю простые кеды.
На голове, естественно, бардак. Я всегда просыпаюсь как пудель, наверное, из-за структуры волос, ну и еще потому, что люблю спать с хвостиком. На днях в ящике трюмо набрела на выпрямитель, но хрен знает, как он работает. Еще сожгу что-нибудь ненароком. Можно, конечно, повторно вымыть голову, но мне лень.
«Монте с ума бы сошел», – думаю я, выходя из спальни.
– Доброе утро, мисс Бэйли! – приветствует меня Анетт, когда я неторопливо спускаюсь по ступенькам.
– Доброе утро! – Мы обмениваемся взаимными улыбками, и служанка энергично сбегает вниз. Как ей удается передвигаться с такой скоростью, будучи толстенькой и не очень молодой, загадка.
Мне нравится Анетт, она всегда в хорошем настроении, чего нельзя сказать обо мне. Особенно с такой кривой от недосыпа рожей.
Преодолев расстояние между вторым и первым этажом, притормаживаю у гостиной, откуда доносится приглушенный голос тети. С кем она там? С дядей? Лучше бы с ним, поскольку мой нынешний облик не располагает к новым знакомствам.
Встав у наличника, я вся обращаюсь в слух, но из-за спины вдруг возникает Анетт и портит мне всю малину.
– Миссис Эддингтон! Прошу прощения, вас к телефону! – произносит она звонким сопрано, и голоса сменяются на размеренный стук каблуков.
Незамеченной мне теперь точно не остаться, поэтому я выглядываю из-за стены и показываюсь тете. Она вся сияет.
– Это с фабрики, – шепчет служанка. С фабрики?
– Спасибо, – благодарит ее Риз и обращается уже ко мне: – Доброе утро, милая!
– Доброе. – Тяну губы вверх и, сгорая от любопытства, заглядываю тете через плечо.
Мать вашу за ногу!
Если раньше конец света казался мне чем-то маловероятным, то сейчас он действительно наступил.
Уголки моего рта выравниваются, а ноги врастают в пол, потому как в центре комнаты на светлом велюровом диване в стиле восемнадцатого века восседает мой злейший враг и по совместительству шеф.
– Кэти, ты еще не виделась с Робертом?
Угу, как же!..
– Кажется, встречались, – низким глубоким тембром отвечает он за меня.
– Мельком, – добавляю я, не желая втягивать Риз в наши баталии.
– Прекрасно, тогда я отвечу на звонок, а после отвезу тебя позавтракать, хорошо?
– Хорошо, – взволнованная присутствием этого говнюка, бормочу я.
Тетя уходит, и мы остаемся вдвоем. Ну и что теперь делать? Я не хочу оставаться наедине с этим типом! Может, смыться под каким-нибудь предлогом? Не вариант. Он решит, что я струсила.
Собираюсь с духом и под испытующим взглядом врага пересекаю гостиную. По телу пробегает дрожь, не понимаю, что со мной. Подумаешь, надменный хам! И что он может мне сделать? Тетя ведь поблизости.
Запоздало вспоминаю про свою идиотскую прическу – про этот нелепый рог, сооруженный от собственной лени, и впадаю в панику.
О Иисус!
Разумеется, мне плевать на его мнение, однако дважды становиться дурой не хочется. В голове мелькает мысль немедленно исправить положение, например, распустив пучок, но слишком поздно. Я в его поле зрения, кажется, он даже не моргает. Теперь я отчетливо вижу, во что он одет. На нем черные джинсы, темная футболка и коричневая кожаная куртка.
Дерзкий сукин сын!
Еще бы волосы подлиннее, и вылитый Джеймс Дин[8]. Интересно, сколько ему лет? Занятая этой мыслью, дохожу, наконец, до дивана и под натиском карих глаз выбираю себе кресло.
– Я бы хотел извиниться за вчерашнее, – тянет он лениво, когда я сажусь.
Да неужели?
– Вообще-то, – продолжает он, – я никогда не иду на попятную, особенно если я прав, но…
Прав? Моментально багровею, не в силах скрыть свое негодование. Прав?! Вот нахал!
– Прав в своем замечании, но не в подаче, – проследив за моей реакцией, с усмешкой поясняет он.
Нет, это невероятно!
– Как хотите, – сквозь зубы цежу я, любуясь шестигранной вазой на журнальном столике.
– Начнем с того, что я понятия не имел, кто ты и откуда взялась. – Боковым зрением вижу, как он подается вперед и кладет локти на колени. У меня сбивается дыхание, сама не знаю почему. Может, потому что он резко перешел на «ты»?
Как бы то ни было, притворяюсь безразличной и с напускным спокойствием ехидничаю:
– Странно, это же ваша компания…
Он хмыкает.
– Вот именно, и меня не поставили в известность. Не люблю такие фокусы, – сварливо проговаривает Эддингтон. По-моему, он меня подначивает, а я с легкостью съедаю наживку и не выдерживаю.
– Хороший способ извиняться. – Вкладываю в тон все свое презрение и, устав от созерцания вазы, перескакиваю на его руки.
– Хороший и действенный, – иронично заключает он.
Его локти по-прежнему на коленях, а кисти со сцепленными пальцами висят в воздухе. На тыльной стороне ладоней темные волоски, прорастающие вдоль запястья и прячущиеся под плотными рукавами куртки.
«Мужественно», – подмечаю я.
Внезапно его пальцы разъединяются, я испуганно отвожу глаза, и меня пробивает на дерзость:
– Знаете, вы раздули из мухи слона. Если бы вы не набросились на меня с упреками, я бы объяснила, почему так вышло.
– Что именно? – На его губах мелькает улыбка. – Твое вторжение к Кейну или в мою компанию?
– И то и другое, – бормочу я чуть тише.
– Объясни сейчас, – спокойно предлагает он.
Я вздыхаю. Господи, ну что мы обсуждаем вторую встречу подряд?! Хорошо, раз он такой принципиальный…
– С Кейном вышло случайно. Я должна была оставить папку у секретарши, но ваш брат неудачно пошутил.
Эддингтон кивает, по-видимому, поверив моему признанию.
– Да, Майк злобный малый. К счастью, мы разные.
Разные? Я издаю нервный смешок, отчего его брови удивленно ползут вверх. Черт, не стоило…
– Считаешь, что я хуже? – беззлобно дразнится он.
Да, раз в двести!