— Он главный? — кивнул Есенберлин на седого, который разглядывал его без всякого страха.
— Так точно. — Багрян сделал знак, и его подчинённые вышли из квартиры.
— Стул.
Багрян подвинул министру стул.
Есенберлин сел, продолжая изучать лица задержанных, и ему сильно не понравился взгляд седого.
— Вы моложе, чем выглядите.
— Разумеется, — кивнул тот, снимая парик, под которым оказались чёрные волосы, затем отклеил усы и бородку. — Так лучше?
Есенберлин резко встал.
— Георгий Евсеевич?!
— Узнали.
Министр повернулся к Багряну.
— Что это значит, полковник?
Багрян отступил, не теряя спокойствия.
— Давно хотел с вами поговорить по душам, — с иронией проговорил черноволосый, гладковыбритый «главный редактор» российского «Викиликса»; на самом деле министр знал его как заместителя начальника Управления «Т» ФСБ генерала Войновича. — Извините, что пришлось прибегнуть к этому маскараду, но у нас пока нет маскеров, подобных вашим.
— Что за бред?! — повысил голос Есенберлин, соображая, что делать дальше.
Он мог уйти из ловушки (неплохо сработано, надо признаться) в любой момент, включив В-портал, но медлил, понимая, что с ним хотят установить контакт не как с министром МВД.
Тем не менее он сделал попытку взять ситуацию под контроль.
— Полковник!
— Слушаю, господин министр, — по-прежнему бесстрастно отозвался Багрян, подчёркивая тоном слово «господин».
— Что происходит?! Почему здесь функционеры ФСБ?
— Не только ФСБ, господин министр.
— Что?! Не понял.
— Здесь ещё и функционеры «Триэн», — улыбнулся Войнович. — Не торопитесь бежать, Иван Теофильевич, простите, не знаю вашего настоящего имени. Давайте поговорим.
Есенберлин оглянулся.
На него смотрело дуло пистолета-автомата, кажущегося игрушечным в руках Багряна.
Полковник был невозмутим.
— Ваши телохраны нейтрализованы, секретарь тоже. Выслушайте предложение.
Министр боднул лбом воздух.
— Вы что себе позволяете, чёрт повозьми?!
— Знаковая оговорка, — развеселился Войнович. — Обычно говорят: чёрт побери. Присядьте, господин генерал, в ногах правды нет. Впрочем, её нет и выше, если разобраться. Самое плохое, что мы знаем, кто вы. И если у вас родилась идея посопротивляться, запись о нашей встрече моментально пойдёт в эфир. Или вы предпочтёте сбежать, как это делали до вас другие Поводыри?
Лицо Есенберлина окаменело. К такой откровенности он готов не был.
Войнович погрозил пальцем.
— Унц тоже не поможет, если вы решились его применить. Это лишь усугубит ваш провал.
Есенберлин сдержал гнев. Он проиграл, и любое его решение не могло повлиять на результат игры в нужную сторону. Следовало признать, что стратеги «Триэн» переиграли систему безопасности Поводырей.
Войнович, пристально наблюдавший за ним, удовлетворённо кивнул, повернулся к молодому человеку в очках.
— Паша, займись свёрткой.
Очкарик кивнул девушке, и они вышли в соседнюю комнату, бросив по любопытному взгляду на министра.
Есенберлин остался стоять, всё ещё надеясь выйти из ситуации, не потеряв достоинства. Больше всего его бесило, что тот, на кого он надеялся и на кого рассчитывал, оказался сотрудником «Триэн».
— Чего вы хотите?
— Вашей отставки, — просто сказал Войнович.
Министр обвёл взглядом помещение.
— Это камуфляж?
— Почти что и нет. Любительская телестудия. Российского бюро «Викиликс» не существует. Но запись о нашем контакте ведётся на очень высоком уровне, вы не сможете её нейтрализовать.
— Добровольно в отставку? И всё?
— Пока всё. Ваша деятельность на посту министра внутренних дел деструктурирует общество, в России снова поднял голову криминал, расцвёл терроризм, а главное, снова образуется клан ни за что не отвечающих руководителей, и вы всем этим процессом управляете. Пора положить этому конец.
— Вы не сможете нам помешать.
— Вашей Ассоциации пока не можем, хотя уже есть кое-какие наработки, но конкретно вас уберём.
— Вашей записи гроб цена.
— У нас говорят — грош. Вас, похоже, плохо готовили лингвисты.
— Никто вам не поверит. Мы недаром столько лет потратили на создание системы обмана, включающей развитие фантастической литературы. Даже прямые факты о пришельцах воспринимаются у вас как мифологемы.
— У нас задача попроще — ликвидировать вас как класс, а не нейтрализовать созданные вами системы лжи. Это придёт само собой. Наша пропаганда потихоньку начинает влиять на общество, хотите вы этого или нет, и в конечном счёте вы проиграете. Ну, а вы лично уже проиграли, господин Казак. Кажется, под этим псевдо вас знают другие Поводыри?
— Я уйду, — внезапно успокоился Есенберлин. — Но если вы надеетесь нейтрализовать нашу систему с помощью экзора Волкова, то напрасно. Он ликвидирован.
— Неправда, господин Казак. Эту проблему не решили ни ваши предшественники, ни киллеры, не решите и вы. Рискну дать вам совет: убирайтесь из России! Бегите с Земли пока не поздно! Сегодня мы не в состоянии уничтожить вас физически, завтра вы увидите свой Армагеддон.
Есенберлин растянул узкие губы в неприятной улыбке, покачал головой.
— Я могу уничтожить вас в любой момент.
— Можете, — согласился Войнович, — хотя и мы не беспомощны.
— Унц — не пистолет. — Министр пренебрежительно ткнул пальцем в оружие Багряна.
— Но и применение унца не гарантирует стопроцентной победы, скорее, наоборот, будет означать проигрыш. К тому же запись будет в скором времени передана вашему непосредственному боссу лорду Глюкку, что вряд ли его обрадует. Итак, господин министр, что вы предпочитаете? Уйти мирно или с треском хлопнув дверью?
Есенберлин с сомнением посмотрел на Багряна, на собеседника, обвёл глазами комнату, к чему-то прислушиваясь. И исчез!
Оставшиеся в комнате Войнович и Багрян обменялись красноречивыми взглядами.
— Дьявольщина! — проворчал Багрян. — Какое-то время я думал, что он инициирует унц. Струсил?
Войнович помял лицо пальцами.
— Едва ли, просто оценил последствия. Хотя мог бы и в фарш нас превратить.
— Если он решил остаться в игре…
— Пусть попробует.
— План «Б»?
— Нет, остаёмся в плане «А», посмотрим, что последует за бегством министра.
— Разрешите сворачиваться?
— Действуй, Илья Денисович.
Багрян вышел.
Отворилась дверь в соседнюю комнату, появился Олег Харитонович Малахов, всё это время подстраховывающий Войновича в ментальном плане. Если бы Есенберлин вздумал обрушить на генерала и своих подчинённых пси-удар, ему пришлось бы сражаться с экстраформацией АНЭР.
— Не рано ты ему открыл карты? — сказал координатор.
— Нужен был весомый аргумент. По-моему, он был впечатлён тем, что запись наших переговоров попадёт Лейбористу.
— Что ж, когда-то надо и нам отвечать, диктовать свою волю, пусть задумаются господа Поводыри. Россия не Европа и не Африка, с нами нужно считаться.
— Всё нормально, Олег Харитонович. Он ещё не знает, что его терминал в министерстве под нашим контролем. Стоит только нажать кнопку…
— И от господина Есенберлина останутся только рожки да ножки, — усмехнулся Малахов. — Если только его не защитит унц. Жаль, что мы не контролируем другие их телепортационные терминалы.
— Доберёмся и до них. Выдержал бы Волков.
По лицу координатора прошла тень.
— Да, это проблема, — глухо сказал он. — По нашим данным, возбудилась европейская экстраформация.
— Йецих!
— Активировать же её мог только Рома Волков. Точнее, Гловитц, сбежавший с южных морей в Брюссель. Скорее всего, он догадался, что Роман последует за ним, и принял меры.
— Мы можем помочь Волкову?
— Только дистанционно. Хотя с ним Алтын.
— Шаман — отличный спец.
— Будем надеяться, что Роман справится.
— Сенс его уровня не должен поддаваться эмоциям.
— Не должен, — грустно согласился Олег Харитонович. — Однако мы имеем то, что имеем. Я настроил всю нашу экстракоманду на режим ожидания, мы готовы дать ему энергоканал по первому требованию, лишь бы он вовремя позвал нас.
Войнович поднёс к губам браслет айфона.
— Всем «в кусты»! — Посмотрел на координатора. — У меня нет ощущения победы.
— У меня тоже.
— Что-то мы упустили. Уж слишком легко он согласился с нашими доводами.
— Он был ошеломлён, я это видел. Всё прояснится в ближайшее время. Или он уйдёт, или начнёт охоту за тобой. Подключай Ё-группу.
— За меня не беспокойтесь, — сверкнул глазами генерал. — Министр МВД не такая большая шишка, чтобы тягаться с ФСБ на равных. А я на всякий случай приготовил ему немало сюрпризов. Лучше посоветуйте, что мне делать с Вьюгиным.
— За меня не беспокойтесь, — сверкнул глазами генерал. — Министр МВД не такая большая шишка, чтобы тягаться с ФСБ на равных. А я на всякий случай приготовил ему немало сюрпризов. Лучше посоветуйте, что мне делать с Вьюгиным.
Малахов вопросительно глянул на Георгия Евсеевича.
— А что с ним?
— В принципе, он работает, в настоящее время я направил его в Нижний на фестиваль высокой моды. Там готовится шоу с дефиле рептилоидных «красоток». Если бы вы видели эти фигуры!
— Представляю, — невольно улыбнулся Малахов. — Какое задание получил Афанасий? Надеюсь, не отстрел рептилоидок?
Войнович нехотя улыбнулся в ответ.
— Это даже не ходячие вешалки, это гораздо хуже. В подсознание молодёжи прочно вгоняются стандарты уродства, возносимые как «высокое искусство», и это страшно! Вьюгин получил задание сделать так, чтобы у местных чиновников никогда больше не возникало желания проводить показ мод рептилоидного формата. В России достаточно красивых девушек, от которых невозможно отвести глаз. Нужно убрать рептилоидов из всех отборочных комиссий и шоу-менеджмента.
— Это задача не одного дня.
— Знаю, но заниматься этим надо постоянно.
— Так что с Афоней?
— После того провала он изменился, стал нервным, сомневающимся в себе, а это плохо.
Олег Харитонович прошёлся между столами импровизированного телецентра, потирая лоб рукой.
— Ничего, это поправимо. Вернётся Роман и приведёт его в норму.
Войнович, прищурясь, посмотрел на координатора.
— Вы верите, что он… вернётся?
— Верю! — после паузы сказал Олег Харитонович.
3
Клод Вильхельм Гловитц не был стопроцентным рептилиоморфом (лягушкоящером). Его предки родились на одной из планет возле яркой звезды, не имевшей названия у земных астрономов по причине её расположения на другом конце Галактики, но сам он был потомком двух рас, в том числе гуманоидной, чьи представители очень сильно походили на людей. Однако гены рептилий в его крови превалировали, диктовали свои повадки, и Свисс-иллеш, как звали его родители, был злобен, агрессивен, упрям и лжив. А главное, мог пойти на любую подлость ради достижения цели. Единственное, что мешало ему подняться выше его нынешнего уровня, была трусость. Но об этом знали немногие сослуживцы руководителя «групп особого воздействия», а он старался компенсировать свою слабость нетерпимым обращением со всеми, кто стоял ниже его на властной лестнице, и суетился сверх меры, доказывая свою полезность вышестоящим Поводырям.
Поэтому, сбежав с крыши отеля «Марина Бей Сэндс» после схватки с земным экзором в Брюссель, Гловитц сначала остановил в себе запущенный русским экзором процесс апоптоза, грозивший ему смертью через какое-то время, а потом развил бурную деятельность, послав в Малайзию целый десант ищеек и киллеров, дав приказ найти русского и ликвидировать. А когда те вернулись ни с чем, решил затаиться на время, пустив по следу русского самых опытных охотников.
Мессира, потерпевшего крах и не добившегося нужного результата, он больше решил не использовать. Киллер после схватки с русским потерял весь свой боевой задор и буквально тупел, стоило ему услышать фамилию «Волков».
Раздосадованный потерей лица, Гловитц вынужден был связаться с Генеральным Поводырём и доложить ему о случившемся.
Лейборист почему-то пребывал в хорошем настроении. Где он находился в данный момент, понять было трудно, однако Гловитц решил, что не на работе.
— Что, получили по носу, Клод? — спросил Глюкк игриво. — Этот орешек — русский экзор — оказался вам не по зубам?
Лицо Гловитца (маскер, конечно) не дрогнуло. Чтобы никто из коллег не сомневался в твёрдости его характера, он никогда не реагировал на шпильки в свой адрес, вёл замкнутый образ жизни и жестко убирал провинившихся, вплоть до смертной казни.
— Я хочу заманить его в ловушку, — бесстрастно ответил он на вопрос. — Русский экзор очень силён, нет никаких сомнений, поэтому надо заставить его работать на нас. Для этого я захватил его самку и переправил на нашу базу в загородной резиденции.
— Думаете, он придёт за ней?
— Он уже в Брюсселе.
— Что ж, поздравляю, Свисс-иллеш. — Лейборист перешёл на галактическое эсперанто. — Желаю успеха. Только не переоцените свои силы. О русского уже сломали зубы многие ваши посланцы. Он становится притчей во языцех. У меня даже закралось подозрение, что он является сотрудником службы контроля параллельной Ассоциации.
Гловитц понял намёк Генерального.
Речь шла об Ассоциации Гуманоидных Союзов, чьи представители контролировали жизнь Галактики, соблюдая все этические законы и нормы, разработанные Всегалактической Ассамблеей. Лейборист подчёркивал, что Гловитц не владеет полной информацией об агентуре АГС и не может быть полностью уверенным в её отсутствии на Земле.
— Волков — местный житель, — холодно заявил рептилоид, сумевший занять кресло замдиректора бельгийского бюро Интерпола. — Мы имеем на него исчерпывающее досье.
— Блажен, кто верует.
— Я знаю! — подчеркнул Гловитц ещё более холодным тоном. — Не забывайте, у нас его женщина, а русские очень привязаны к своим самкам, он пойдёт за ней куда угодно!
— Прекрасно, — хмыкнул Глюкк-Лейборист, — мне бы вашу уверенность. Хотя с другой стороны, как говорят сами русские: коготок увяз — всей птичке пропасть. Держите меня в курсе и ни в коем случае не допускайте соединения русского экзора с его… гм, гм, самкой. В этом случае справиться с ними будет очень нелегко. Если понадобится, перебросьте женщину на Титан.
— Не понадобится.
— Рискуете вы, а не я. Да, — спохватился Генеральный Поводырь, — где мой порученец?
— Мессир не выполнил задание в полной мере…
— Он мне нужен, пошлите его ко мне.
Изображение Лейбориста растаяло.
Гловитц выключил канал — разговаривал он не по обычному мобильному телефону, а по лонг-рации, передачу которой невозможно было засечь земными средствами, — и вызвал начальника охраны. В настоящий момент он находился в своём загородном доме в пяти километрах от аэропорта Завентем, где и содержалась в особом подземном бункере жена русского экзора.
— Я в контору, — сказал он возникшему на пороге кабинета массивному рефаиму по имени Франц. — Следи за пленницей в тридцать три глаза!
— У меня только два, — не понял босса начальник охраны.
— Докладывай обо всём, что покажется подозрительным. С транспортного терминала не спускать глаз!
Гловитц пожевал губами как настоящий человек, с неудовольствием подумав, что повторяется. Удивился: неужто он и в самом деле боится русского?
Прими дополнительные меры, ворчливо посоветовала ему интуиция, почти никогда не ошибавшаяся.
У меня есть унц, ответил он ей.
Русский непредсказуем, добавила интуиция.
Гловитц помедлил, глядя на квадратное лицо Франца, лишённое каких бы то ни было эмоций.
— Будь готов переправить пленницу на вторую базу на Титане.
Франц молча поклонился. Говорил он мало, но своё дело знал туго.
— Проводи меня в бункер, — добавил Гловитц.
Начальник охраны послушно вышел из кабинета.
Бункер для тайных свиданий, планирования, связи и временного пережидания террористических актов был создан позже самого здания, поэтому о его существовании знали только те строители, кто встраивал убежище в существующие фундаменты. А поскольку память их после строительства стёрли, Гловитц мог не беспокоиться о сохранении тайны дома, которую оберегали компьютеры и рефаимы, не способные на самостоятельные действия.
Спустились на два этажа под землю.
Сканер опознал хозяина, мигнув зелёной нитью лазера.
Тяжёлая металлическая дверь толщиной в двадцать пять сантиметров медленно отошла в сторону.
Взгляду открылась небольшая комнатка для отсутствующей в настоящее время охраны, за которой располагались трёхкомнатные апартаменты, почти в деталях воссоздающие интерьеры и пейзажи материнской планеты Свисс-иллеша.
Франц остановился перед выпуклым зеркалом, скрывающим дверь в изоляционный модуль, окутанный высокочастотным электромагнитным полем.
Зеркало задрожало мыльным пузырём, бесшумно лопнуло, оставляя вместо себя сеточку из лиловых лазерных лучей.
Гловитц шагнул сквозь сеточку в небольшое кубическое помещение, окутанное зеленоватым сумраком.
На лежаке у стены помещения лежала пленница, бессильно запрокинув голову. Бледное лицо её хранило обиженное выражение, под глазами лежали тени.
— Разбудить? — спросил Франц равнодушно.
— Красивая, — задумчиво проговорил Гловитц, глазами раздевая женщину. — Хотя и не в моём вкусе. Как на твой взгляд?