И он перестал тонуть.
Через секунду голова его оказалась на поверхности, руки цеплялись за мостки.
– Держись! – оглушительно кричали над ним.
Перед лицом мелькнули бешеные глаза Антона. Капитан что-то еще говорил, но Вовка больше ничего не слышал. Он слабо улыбнулся своему командиру и снова погрузился под воду. Но властная рука Виноградова не дала ему в этот раз утонуть. Антон схватил его за шиворот и одним рывком вытащил на прогретые доски мостков.
– Тебя куда, дурака, понесло? – прохрипел, отдуваясь, Виноградов. – А если бы я в окно не выглянул? Так бы и купался до скончания века?
Вовка закашлялся, переворачиваясь на живот. Мир перестал вертеться, исчезли наглые глаза спрута.
– Они меня утопить хотят, – с трудом проговорил Наковальников.
– Кто? – склонился над ним Антон. – Спиридонов? Я ему уши откручу и к макушке приставлю.
Вовка замотал головой, отчего окружающее снова покачнулось.
– Не… Там мужик с гробом и осьминог какой-то.
Антон с тревогой глянул на Вовку и, ничего больше не говоря, поставил его на ноги.
– Пошли катамараны посмотрим, – пробормотал он, отводя Наковальникова подальше от воды. – Днем будем тебя учить плавать.
От одной мысли, что ему придется вновь плескаться в этом водохранилище, Вовку передернуло. Но Антон понял это по-своему.
– Все в порядке, парень! Держись! Подумаешь – плавать не умеешь! С кем не бывает!
В ответ Наковальников только хмыкнул.
В тенечке у кустов лежало три катамарана. Вовка в который раз подумал, что проще конструкцию и придумать нельзя. Два продолговатых поплавка, наполненных воздухом, между ними натянута палуба, как раз чтобы разместились три человека. К алюминиевому каркасу крепится пятиметровая мачта с парусом, под мачтой вниз уходит киль, в морском деле называемый умным словом шверт, сзади – руль. Вот и все. Вся конструкция легко собирается и разбирается, ломаться в ней практически нечему, если целенаправленно не гнуть мачту и не протыкать поплавки. Поэтому они с Антоном для проформы несколько раз обошли вокруг всего этого добра. Вовка согнал с разложенного на земле паруса греющуюся на солнце лягушку. Убедившись, что все в порядке, они отправились на завтрак.
Каша у мальчишек подгорела, воду они до конца не вскипятили, поэтому чаинки в чае грустно плавали сверху, не желая завариваться. Девчонки с тоской ковыряли ложками в мисках, всем своим видом показывая, что таким поварам, как их любимые мальчики, не место на этой земле.
– На сборы полчаса, – скомандовал Антон, прерывая затянувшееся молчание. – Еще полчаса на подготовку катамаранов к спуску на воду. Через час общее построение.
– Время пошло, – с улыбкой садиста на лице произнесла Ира, поглядывая на часы.
Подхватив миски, все бросились к рукомойникам.
– Сатрапы! – недовольно бурчал Колька. – Поесть спокойно не дадут! Все у них по часам!
– Морской закон! – с пониманием дела кивнул головой Макс.
Спиря, не обладающий ни терпением, ни спокойным характером, грохнул миску в раковину и помчался в комнату.
Но сколько бы ребята ни возмущались, через полчаса все стояли около своих катамаранов. Первое, чему их научила суровая Ирка, – дисциплине и порядку. Кто-то проверял снасть, кто-то поддувал спустившийся поплавок, кто-то перетягивал палубу, кто-то замывал испачканный парус.
К выходу командиров все было готово. Три плавсредства замерли около воды, готовые к любым испытаниям. Рядом с ними стояли команды. Спиря, Серега и Пашка – в одной. Макс с Вовкой – во второй. К ним еще присоединялся Антон. Третья команда была чисто женской – там были Ленка Снежкина и Майка Голованова. На борт к себе они брали Иру.
– На воду! – скомандовал Виноградов.
Все с готовностью подхватили свои катамараны и наперегонки помчались к мосткам. Через минуту три паруса дернулись, ловя слабый ветерок. Друг за другом команды медленно пошли к «большой воде».
Здесь порывы ветра стали сильнее. Первыми сумели выбрать нужное направление девчонки. Их катамаран, прозванный «Неторопливым», скрипнул мачтой и вырвался вперед. Спиря бестолково дергал парус туда-сюда, не давая ветру хотя бы сдвинуть их с места. Серега самозабвенно крутил руль, отчего их катамаран с гордым названием «Лихой» вертелся на месте, создавая вокруг себя легкие волны.
– Парус подобрать, руль вправо! – скомандовал Антон. – Направление на деревню. Макс, хватит дергаться, выравнивай руль. Володя, до конца вытягивай парус.
Вовка рванул на себя шкот, отчего ладоням стало горячо. Парус трепыхнулся, но Максим чуть подправил направление рулем. Парус хлопнул последний раз, тренькнул туго натянутый такелаж, и катамаран с легкомысленным названием «Настоящий» стал быстро набирать скорость.
– Парус по ветру, руль прямо, – крикнул Антон все еще стоящей на месте команде «Лихого». Судя по яростным воплям, там спорили, решая, что лучше сделать с самого начала. Но вот и они перестали дергаться и, все увереннее и увереннее выбирая курс, стали нагонять остальных. Вскоре три паруса мчались к далекому берегу.
Почувствовав на лице ветер, услышав, как журчит вода, разрезаемая швертом, увидев взвихряющиеся бурунчики, идущие за поплавками, Вовка позабыл обо всем. Он уже представлял себя храбрым пиратом, стоящим на носу пробитого в нескольких местах галеона. За бортом бушует море, в небе кричат испуганные чайки, от сильных порывов ветра трещат мачты. У руля стоит старый капитан, просоленный ветрами всех морей и океанов. Единственным глазом он зорко смотрит вперед, единственной рукой жестко держит штурвал, единственная нога уверенно стоит на скрипящих досках палубы. За его спиной – дубовые двери, за которыми спрятаны сундуки с сокровищами – хмельная добыча последнего похода. В сундуках – золотые дублоны, сверкающие бриллианты, блестящие драгоценности, слитки серебра…
Вовка так ярко все это представил, что казалось – протяни руку и коснешься столетней крышки сундука. Но что-то во всем этом ему не понравилось.
Из-за сундука вдруг потянулось щупальце, и стала выглядывать серая макушка спрута.
Видение тут же исчезло. Вовка качнулся, выпуская из рук веревку. Ослабленный конец паруса хлестнул Макса.
– Наковальников! Не спать! – прикрикнул Антон, и Вовка тут же поставил парус обратно.
Теперь ему было не до ветра и плеска воды. Он перебрался поближе к центру палубы, с опаской косясь на далекий берег. По спине пробежал озноб.
Антон как будто почувствовал его тревогу. Он резко перегнулся вперед, развернул парус, отчего катамаран потерял ветер и встал.
– Перекур! – скомандовал Виноградов. – Есть предложение искупаться.
– Ура! – радостно завопил Макс, стягивая футболку. – Чур, я первый.
– Давай быстро! – кивнул командир. – Потом – мы с Вовкой.
– Тут же глубоко!
Представив, что ему придется нырять и куда-то плыть, Наковальников задохнулся и побледнел.
– На мели учатся плавать одни головастики, – авторитетно заявил Антон. – Настоящие моряки учатся на глубине.
«Настоящий» качнулся – Галкин рыбкой ушел под воду. Вовка ухватился за мачту.
– Ничего, – весело подмигнул ему Антон, расстегивая рубашку. – К концу месяца мы сделаем из тебя настоящего «морского волка». Главное – не бойся! Вода сама тебя будет держать.
Слова капитана радовали несильно. Непослушными пальцами Вовка стал искать пуговицы на шортах, но мысль о том, что ему, может быть, в который раз придется встретиться со своим двойником-мертвецом, заставила его замереть.
У катамарана показалась довольная физиономия Макса.
– Водичка – класс! – заорал он. – Теплынь. Вовка, давай купаться!
– Залезай! Мы потом.
Макс ловко вскарабкался на палубу, как собака встряхнулся и перехватил у Вовки веревки.
– Иди! – подтолкнул он приятеля.
С обреченностью приговоренного Наковальников подполз к краю, лег на живот и стал медленно опускаться в воду. Резкий толчок отбросил его в сторону – это прыгнул следом за ним капитан.
– А теперь – не забываем работать руками и ногами, – командовал Виноградов, пока Вовка пытался вновь уцепиться за катамаран.
Перед глазами плясало название «Настоящий».
– Барахтайся, барахтайся! – вертелся вокруг Антон. – Хлюпикам и нытикам на воде не место!
Вовка изо всех сил барахтался. Так барахтался, что в глазах потемнело. На мгновение он увидел, что катамаран уже значительно отошел от них, и зажмурился.
– Ногами! Ногами! – настырно кричал у него над ухом Антон.
Ногами не очень получалось, а вот руки взбивали воду в белую пену. От старания Вовку крутило на месте. Время от времени на своем загривке он чувствовал уверенную ладонь капитана. Казалось, прошла вечность, когда он смог наконец-то открыть глаза.
Катамаран покачивался на волне в пяти метрах от него. Где-то далеко-далеко виднелась крыша домика рыбака. Еще два всплеска, и домик исчез за плотной стеной деревьев.
Катамаран покачивался на волне в пяти метрах от него. Где-то далеко-далеко виднелась крыша домика рыбака. Еще два всплеска, и домик исчез за плотной стеной деревьев.
Неожиданно для себя Вовка почувствовал прилив сил. Он перестал дергаться и спокойно огляделся.
– Ну вот! А ты боялся! – удовлетворенно пыхтел около него Антон. – Давай еще две минуты и вылезай.
Мимо, нагнав волну, пронесся «Лихой».
– А спорим, – заорал Колька, стягивая рубашку через голову. – Спорим, я донырну до дна!
– Спиридонов, – нахмурился Виноградов. – Отставить эксперименты.
– Я мигом! – прокричал Колька, рыбкой ныряя с борта.
Команды обоих катамаранов замерли.
– Время вышло, – напомнил Антон открывшему рот Вовке.
Наковальников вертел головой, пытаясь определить, откуда появится Спиридонов. Рядом с ним мелькнула темная тень. Из воды сначала вынырнул сжатый кулак, затем – рука и лишь потом – Колькина голова. Он широко распахнул рот, вдыхая воздух.
– Во! – завопил Спиря, раскрывая ладонь.
Сквозь грязные пальцы стекали ил и песок, из комка грязи торчала обломанная палочка. Колька поболтал кулаком в воде. И тогда на солнце сверкнул странный предмет – плоская, обтесанная по краям монета с полустертым изображением.
Увидев эту находку, Вовка одним рывком вытащил себя из воды, кубарем прокатившись по палубе.
– Спиридонов! – Антон подплыл ближе к ликующему Кольке. – Еще раз так сделаешь, и всю оставшуюся практику будешь сидеть на берегу, картошку чистить.
– А чего я? – сразу набычился Спиря, но договорить не успел.
Неизвестно откуда взявшиеся облака закрыли солнце. Шквальный ветер стал отгонять катамараны в сторону.
– Эй, куда? – завопил Колька, пряча добычу в плавки и устремляясь за «Лихим». – Серега, заворачивай!
Пашкович изо всех сил дергал парус, но что-то у него там заело, и катамаран разворачиваться отказывался. «Настоящий», сделав широкий круг, подошел к капитану. Антон ухватился за поплавок. Но скорость была слишком большой, чтобы он смог забраться на палубу. Оттого, что он болтался сбоку, катамаран кренило в сторону, поэтому он шел не по прямой, а по дуге.
Новый шквал, и «Настоящий» нагнал Спирю.
– Тормози! – до хрипоты заорал Виноградов.
Макс бестолково повел рулем, и катамаран на полном ходу налетел на Кольку. Спиридоновская голова мелькнула между поплавками, под палубой раздался глухой удар. Антона волной отнесло в сторону. Он несколько раз поднырнул.
Но Спиридонова нигде не было видно.
«Лихой» и «Настоящий» на большой скорости шли прочь. А навстречу им, едва касаясь волны, мчался «Неторопливый». Ленка с Майей сидели, уцепившись за палубу. У руля на коленях стояла Ирка. Глаза ее светились нехорошим блеском.
Глава II Неудачное соревнование
– Первое. Купание с катамаранов запрещено! – Ирка вышагивала по центру маленькой кают-компании, заложив руки за спину, отчего больше походила на циркуль, чем на человека.
– Второе. Подходить к воде без разрешения командиров категорически запрещено.
За ней, прислонившись к стене, стоял взъерошенный Антон, он нервно кусал губы и, не отрываясь, следил за передвижениями своей напарницы.
– Третье. После обеда каждый сдает мне зачет – проплывает сто метров, чтобы я убедилась, что все умеют плавать.
Вовка сидел, не поднимая головы, теребя распушившийся кончик пояса шорт.
– И четвертое! – Ирка остановилась напротив Спиридонова.
Колька хлопал красными от воды глазами, нервно взбивал все еще мокрые волосы и все время поглядывал на сидящего рядом Серегу, как будто от Пашковича зависела его дальнейшая жизнь.
– Еще одна попытка подводного плавания, и все отправляются домой. Это ясно?
Винокурова суровым взглядом обвела притихшую команду. Возражать ей никто не стал.
Как только собрание закончилось, Спирю окружили ребята. Колька довольно ухмыльнулся. На его бледном лице улыбка выглядела хиловато.
Злосчастное столкновение с катамараном отбросило его назад, и он стал тонуть. Что было потом, Колька помнил смутно. Когда открыл глаза, перед ним маячило суровое лицо Ирки Винокуровой, откуда-то сбоку слышались вздохи и причитания девчонок. Антон держал его за руку, непослушными пальцами пытаясь нащупать пульс.
– Да жив он! – из ватной дали послышался голос Макса.
Из-за облаков показалось солнце.
Теперь Колька был несомненным героем дня, пострадавшим ни за что ни про что. По рукам ходила его находка – истертая монета со стесанными краями. Одна сторона была почти что гладкой, а с другой виднелся чей-то портрет, от которого осталась только лысая черепушка и впалые глаза.
– Класс! – восхищенно произнес Серега. – Ее надо какому-нибудь оценщику показать. Наверняка она бешеных бабок стоит.
– Интересно, как ее к нам занесло? – Находка была в руках у Пашки. – Она точно нерусская.
– Я место запомнил, – сверкая красными глазами, зашептал склонившимся к нему приятелям Спиря. – Если что, можно еще попробовать нырнуть.
– Как ты это сделаешь? – нахмурился всегда рассудительный Макс. – После твоего купания нас вообще никуда не пустят.
– А, ерунда, – отмахнулся Колька. – Дня два последят, а потом им самим надоест. Вот тогда-то мы и совершим вылазку. Тут всего делов-то на час, не больше. Я когда нырял, точно видел – там еще есть. Мы после этой поездочки богачами станем. Каждый себе по катамарану купит! А ты чего, Килограмм, молчишь? Или закладывать нас побежишь?
В ответ Вовка только тяжело вздохнул. Ну вот, еще одно расстройство – за его невысокий рост и худобу противный Спиря как-то обозвал его Килограммом. Теперь же эта кличка норовит прирасти к нему навсегда.
Во всей этой истории с потоплением Наковальников тоже успел отличиться. Когда Спиридонова общими усилиями вытащили на палубу и откачали, Колька первым делом полез проверять, на месте ли его добыча. Как следует разглядев монету, Вовка накинулся на Спирю, пытаясь вырвать ее из рук приятеля.
– Выброси ее! Слышишь? – вопил он в красные Колькины глаза. – Выкинь прямо сейчас!
Он стал выкручивать Спире руку, но Колька быстро опомнился и оттолкнул взбесившегося Наковальникова.
– Завидно, да? – зло спросил он, пряча монету в карман шорт. – А раз завидно, ныряй – там этого добра много.
Вовка хотел еще что-то сказать, но только махнул рукой – чтобы его поняли, пришлось бы все объяснять. На такой подвиг он сам был пока не готов.
Этот разговор состоялся еще на воде. Сейчас, вспомнив его, Вовка мгновенно покраснел, подобрал ноги, рывком поднялся.
– Никуда я не побегу, – пробурчал он. – Не стоит ваша монета ничего. Так, пустышка. А будете за ними нырять, перетонете все, поняли?
– С чего это вдруг? – нехорошо сощурившись, спросил Спиря. – Или ты будешь под водой сидеть и всех за ноги на дно тащить?
– Не я, – замотал головой Наковальников. – Вы сами… Я сказать не могу – не знаю как. Только выброси ты ее! Правда! Выброси!
– Псих, – хихикнул Пашка, вертя пальцем у виска. – Ты когда голову последний раз проверял, Наковальня?
– Не верите – и не надо, – сжал кулаки Вовка.
Грозный вид у него опять не получился. Приятели засмеялись, и разобиженный Наковальников бросился к выходу.
Кают-компания – так они назвали просторную комнату на первом этаже, где обедали, обсуждали планы на следующий день и пытались хоть как-то настроить маленький черно-белый телевизор, чтобы знать, что происходит вокруг, – осталась позади. Чтобы попасть в свою комнату, нужно было подняться на второй этаж по узкой скрипучей лестнице. Лампочки здесь не было, поэтому ночью она была еще и темной. Днем свет падал сквозь небольшое пыльное окно.
Поднимаясь, Вовка не сразу обратил внимание, что на верхней ступеньке лестницы кто-то сидит. Маленький, светленький, в пышном голубом платье.
– Девчонки, вы чего тут? – на всякий случай спросил Вовка, боясь помешать какой-нибудь игре. Вырулишь неожиданно из-за угла, а они там переодеваются. Вот визгу будет!
Но уже договаривая вопрос, Наковальников понял, что никакие это не девчонки. На ступеньке сидела кукла. Льняные кудрявые волосы, круглое глупое лицо с огромными глазами.
Черными глазами.
Кукла два раза махнула длинными ресницами и потянула вперед пухлую руку.
Игрушка была та самая, из сна.
Вовка застыл. По его телу пробежала дрожь. Он уже готов был закричать, но тут кукла дернулась в сторону – чья-то рука схватила ее.
По коридору простучали шаги.
Ошарашенный Вовка бросился следом, но в темном коридоре никого уже не было.
За спиной скрипнула лестница. От неожиданности Наковальников качнулся вперед. Но перед ним был неосвещенный коридор, в котором таился кто-то неизвестный, стащивший куклу. Поэтому Вовка вжался в стенку и перестал дышать.
Хрипя и откашливаясь, по лестнице поднимался Андрей Геннадиевич.
– Ох-ох-ох! – выдохнул он, добравшись до второго этажа. – Ну что, молодежь, еще не все потопли? – спросил хозяин, с трудом распрямляясь. – Чего молчишь-то?