Нурия с волнением всматривалась в глубь сада, ожидая появления Ани, за которую очень беспокоилась. Она приготовилась к долгому ожиданию и потому несказанно удивилась, увидев знакомую тонкую фигурку, быстро шагающую по посыпанной гравием дорожке. У Нурии вытянулось лицо, что в точности соответствовало выражению, написанному на лице Анны.
– Она тебя выгнала? – испуганно спросила она подругу, как только та плюхнулась на соседнее сиденье машины с совершенно потерянным видом. Анна повернула к ней бледное лицо, слабо улыбнулась и покачала головой:
– Нет, Нурия, она согласилась.
– Ну ты даешь! Почему же у тебя такое лицо, будто ты только что похоронила любимую бабушку и узнала, что та завещала миллион долларов соседской болонке? Почему не радуешься?!
– Я радуюсь, – устало сказала Анна. – Но мне почему-то кажется, что меня обвели вокруг пальца. Как в старом анекдоте про «нового русского», который продал черту душу за миллион долларов и никак не мог понять, в чем же подвох.
– А мне кажется, что ты просто спятила от нервов! Ты только подумай: тетка согласилась на операцию, и Ники скоро станет здоровым, нормальным мальчишкой! Подожди. – Нурия на мгновение нахмурилась. – Она что, заломила за свое согласие кучу бабок?
– Вовсе нет. Она согласилась сразу, мне даже не пришлось ее уговаривать. А ведь лечь на операционный стол – это не в магазин за картошкой сбегать. И вообще… – Она замолчала, сосредоточенно что-то обдумывая.
– Ну что «вообще»? – теребила ее Нурия, которой тоже передалось беспокойство Анны.
– У меня такое ощущение, будто она знала о моем приходе сюда, понимаешь? Знала, что я обращусь к ней с такой просьбой.
– Не дури, откуда она могла знать? – преувеличенно бодро возразила Нурия. Но, к сожалению, ей было известно, что «ощущения» Анны частенько оказывались верными, однако прислушаться к ним сегодня означало лишить маленького мальчика единственной надежды на то, чтобы стать нормальным. Об этом Нурия и сказала Ане, и та вынуждена была признать, что на этот раз подруга говорит мудрые вещи – шанс надо использовать, а уж защитить малыша от возможной опасности – если она в самом деле существует – они сумеют.
Не откладывая дела в долгий ящик, чтобы ненароком не передумать, Анна сгребла Ники в охапку, и они отправились в Бостонскую мемориальную клинику. Если бы не помощь Нурии, Анне пришлось бы здорово помучиться в незнакомом городе. Но подруга, прожившая в этих краях уже почти год, доставила их к больнице в рекордно короткие сроки. До конца рабочего дня оставалось еще три часа, и Анна надеялась застать нужного специалиста на месте.
Нурия осталась в машине, а Анна, держа за руку заметно побледневшего и притихшего мальчика, пошла к главному входу в здание. Серые гранитные ступени длинной полукруглой лестницы начинались с противоположных участков тротуара и встречались только на каменном крыльце перед входом. Над тяжелой, невероятно высокой двойной дверью красовалось высеченное на мраморной табличке название клиники и дата ее основания.
Толкнув одну из створок большой двери, они вошли в просторный вестибюль. Едва оглядевшись, Анна почувствовала, что ее сердце застучало быстрее, в горле пересохло: это был вестибюль из ее сна, та же тусклая плитка от пола до потолка, те же высокие окна. Преодолевая внезапно сковавший ее страх, она огляделась, почти уверенная в том, что сейчас им навтречу выйдет тот самый доктор. Но ветибюль был пуст. На двери справа значилось: «Приемная». Впереди, в дальнем конце вестибюля, сквозь стеклянную вращающуюся дверь была видна решетка большого старомодного лифта, у входа в который сидел седой лифтер в безукоризненно белой униформе. Присутствие живого человека, не имеющего отношения к ее кошмару, несколько успокоило девушку, и она решительно двинулась к приемному покою, не выпуская руку Ники из своей.
Первое, что поразило воображение девушки, – это четкость и отлаженность действий медицинского персонала клиники в сочетании с безупречной вежливостью. Как только она объяснила цель своего визита, аккуратная медсестра с профессионально-вежливым лицом объяснила, в какой кабинет им следует идти, чтобы получить консультацию по поводу предстоящей операции.
Анна все еще боялась узнать во враче монстра из сна и поэтому чуть помедлила, прежде чем шагнуть в кабинет, на двери которого висела блестящая табличка: «Доктор С. Нортон. Главный хирург», но ее опасения оказались напрасными: доктор Нортон оказался похожим на доктора Айболита, будто специально гримировался. Его располагающая внешность не смогла напугать даже маленького Ники, который робко улыбнулся, отвечая на дружеское рукопожатие врача.
Кабинет был очень просторным, меблированным только самым необходимым. У окна стоял большой письменный стол, а вдоль стен – несколько шкафов с инструментами, сверкающими на стеклянных полках. Анна поспешила поскорее отвести от них взгляд, заметив среди других инструментов блестящий острый скальпель. Кроме того, в комнате имелись три удобных кожаных кресла для посетителей и книжный шкаф, заполненный специальной медицинской литературой.
Предложив Анне и Ники кресла, доктор Нортон уселся за свой стол и положил перед собой руки с большими сильными пальцами. Чуть подавшись вперед, он внимательно посмотрел на Анну, показывая, что готов слушать ее сколь угодно долго.
Но разговор оказался короче, чем можно было предположить. Доктор осмотрел малыша тут же, в кабинете. При этом он ничем не выдал своего удивления, увидев поросшую густой шерстью спину ребенка, за что Анна была ему крайне признательна. Вряд ли врачу приходилось часто сталкиваться с подобными случаями, но он тактично молчал во время осмотра, заговорив только после того, как попросил мальчика выйти в коридор «посмотреть на золотых рыбок в вестибюле». Ники еще по дороге сюда обратил внимание на красиво оформленный фонтанчик с рыбками и теперь с удовольствием выскочил за дверь, чтобы рассмотреть их поближе. Удивительным образом после общения с доктором Нортоном страх малыша исчез, и Анна даже опасалась, что Ники попытается поудить в фонтане рыбу. По этой причине во время серьезного разговора с врачом она все время прислушивалась к происходящему за дверью, что не мешало ей со знанием дела обсуждать со специалистом вопрос о помещении мальчика в клинику. Привыкшая к нашей вечной российской волоките, Аня предполагала, что выяснение формальностей займет по меньшей мере неделю, и была поражена, когда врач предложил оставить Ники в клинике прямо сегодня, пообещав, что уже завтра с утра они начнут проводить обследование и готовить маленького пациента к операции.
Во всей этой истории ее поверг в шок лишь названный размер гонорара. Когда доктор назвал цифру, Анне стоило немалых усилий сохранить на лице невозмутимое выражение. Торговаться в подобном месте было бессмысленно, а названная сумма съедала почти все, что было у нее, а это – без малого восемьдесят тысяч долларов. Оставалась какая-то мелочь на билеты, но на то, чтобы обеспечить малыша всем необходимым на время восстановительного периода, денег уже не хватало. И тем не менее Анна дала свое согласие, не решившись искушать судьбу, которая могла отнять у них этот единственный, последний шанс. А деньги она как-нибудь раздобудет. У нее впереди целых две недели – именно столько придется провести Ники в стационаре.
Доктор вызвался сам оповестить миссис Клэрксон о сроках проведения операции и оформить с ней все формальности, включая официально заверенное согласие на использование ее в качестве донора, но Анна попросила разрешения сообщить об исходе переговоров женщине лично и доставить ее в больницу завтра с утра.
Ники услышал, как хлопнула дверь кабинета, и бросился к Ане, собираясь показать ей забавных рыбок, но, увидев выражение ее лица, затормозил на полпути, испуганно переводя глаза с нее на доктора Нортона. Доктор ободряюще похлопал Анну по плечу и отошел в сторону, предоставив ей возможность сообщить малышу новость.
– Нам с тобой повезло, солнышко, – проговорила Аня, стараясь удержаться от слез, – всего через несколько дней мы избавим тебя от… от этой болезни. Ты ведь не будешь бояться, правда?
Она заглянула ему в лицо и встретилась с его грустными, не по-детски серьезными глазами.
– Аня, не плачь, – прошептал Ники и погладил ее по голове. – Я ни капельки не боюсь. Правда-правда! Пойдем к доктору.
Ники ухватил ее за руку и потянул за собой. Анна пошла за ним, украдкой, вытирая слезы. Ей не хотелось оставлять Ники одного в этой огромной больнице, и одновременно она жаждала, чтобы он побыстрее вернулся к нормальной жизни. Эти два желания никак не соединялись в единое целое, и ее сердце разрывалось на части, как в том страшном сне. Впервые за долгие годы она боялась довериться своей интуиции. Точнее, интуиция молчала, оставляя Анну в неведении относительно исхода операции. Невероятно! Впервые ей хотелось заглянуть в будущее, а оно упорно пряталось за плотной серой пеленой, пугая и мучая ее неизвестностью.
Вид чистенькой светлой и уютной палаты, куда Анну и мальчика проводила приветливая медсестра, немного успокоил ее. Эта комната совсем не походила на больничное помещение. На окнах висели веселые занавески с детским рисунком, в углу, на тумбочке, стоял телевизор, а возле удобной постели с подвижным подголовником – мягкое пузатое кресло.
Ники изо всех сил старался делать вид, что ему не страшно. Он даже попытался улыбнуться, когда Анна собралась уходить. Выйдя из больницы, она отыскала глазами окно его палаты и увидела своего Ники. Малыш взобрался на подоконник и прижался лицом к оконному стеклу. Аня всхлипнула и помахала ему рукой. Он помахал в ответ, и махал до тех пор, пока она не села в машину.
– Не реви, – строго сказала Нурия, впихивая в крепко стиснутые пальцы подруги чистый носовой платок. – Чего сырость развела? Думаешь, ему с шерстяной спиной-то лучше будет? Подумай об этом. И в следующий раз никаких истерик. Ты ему должна всем своим видом показывать, что все делается правильно. Он же тебе верит, а когда видит, что ты ревешь, как маленькая, то только еще больше расстраивается.
– Нуриюшка, он же такой маленький! – всхлипнула Анна. – И он там совсем один!
– Не один, а в руках опытных врачей, которые знают свое дело и смогут ему помочь, – отрезала Нурия, вдавливая в пол педаль газа почти до упора. Машина взревела, почти заглушив ее следующие слова, но Анна расслышала тихое:
– Если у него хватило духу пережить то, что проделал с ним этот изверг в джунглях, то он выдержит. Поверь мне. Тогда он был совсем один, на его глазах убили родителей, а теперь рядом с ним ты. Вот и помоги ему.
– Спасибо, Нурия. Я все поняла. Просто у меня никогда не было детей, не было никого, кто бы так сильно зависел от меня, как зависит Ники. Я чувствую свою ответственность за него и боюсь совершить ошибку.
– А ты не бойся! – улыбнулась Нурия, тряхнув темными кудрями. – Ты и так сделала почти невозможное. Остальное само пойдет. Увидишь!
Глава 6
Нурия обладала удивительным талантом успокаивать. К тому моменту, когда старенький «Форд» плавно затормозил у дома, Анна почти пришла в себя. Но даже рассудительность подруги дала трещину, когда, открыв входную дверь, они обнаружили, что в доме все перевернуто вверх дном. Нет, ничего не было сломано, если не считать отвалившейся скобы на двери, ведущей в подвал, но кто-то основательно покопался во всех вещах, включая и чемодан Анны. В центре комнаты, посреди разбросанных вещей сидел Каспер, презрительно щуря глаза на яркий свет.
– Мда, и что все это, черт возьми, значит? – спросила Нурия, обессиленно опускаясь на табуретку, почему-то оказавшуюся в прихожей, когда они закончили осмотр дома и обнаружили, что незваный гость или гости благополучно скрылись до их прихода.
– Каспер мог бы рассказать, но, увы, он не умеет разговаривать, – хмыкнула Анна, внимательно осмотрев дверь в подвал, и добавила: – Мы их спугнули. В подвал они войти не успели. А, судя по тому, что потратили уйму времени на то, чтобы сломать этот замок, очень стремились туда попасть.
– Это надо понимать, как намек на то, что они могут вернуться? – уточнила Нурия.
Анна кивнула.
– Он или они – не знаю, но я бы на их месте вернулась. Сейчас мне гораздо интереснее знать, что они искали?
– Может, уже нашли? – с надеждой посмотрела на нее Нурия.
– Не-а. Если бы нашли то, что искали, в доме, то не стали бы ломать дверь в подвал. Интересно, что им было нужно? Ты не знаешь?
– Господи, да что у нас можно украсть? – всплеснула руками Нурия. – Денег так мало, что я всегда держу их при себе. А вещи… – Она обвела вокруг себя рукой: – Ну кому может понадобиться этот хлам?
– Вообще-то ты права, – согласилась Аня, по-прежнему не сводя глаз с двери в подвал, откуда совершенно невыносимо несло сыростью и затхлостью. – Не похоже, чтобы они хотели тебя напугать. Но, тем не менее, ответь: у тебя есть здесь враги?
– Нет. И друзей тоже. Здесь никто никому не интересен, особенно какие-то иностранцы. Леля подружилась с Керри, еще с несколькими ребятами. Но они тесно общаются лишь в колледже, а я все время дома одна. Поэтому меня, по-моему, просто не замечают.
Нурия сказала это спокойно, но Ане передалась ее внутренняя обида на незаслуженное равнодушие соседей, и она вдруг опомнилась:
– Слушай, а где же Лелька?
– Не волнуйся. Они с Керри договорились сегодня поехать на фестиваль клубники в Плант-сити, вернутся только завтра к вечеру. Так что ее здесь не было, слава богу. Ох, про клубнику вспомнила и поняла, что здорово проголодалась. Пошли сообразим что-нибудь на ужин. Насколько я могу понять, воры ничего не взяли! – крикнула Нурия уже из кухни, хлопая дверцей холодильника. – Продукты, по крайней мере, на месте.
– Уже плюс. А что это за фестиваль клубники? – Анна постаралась перевести разговор на другую тему. Что толку переживать, если воры убежали, ничего не пропало – строго говоря и пропадать-то было особенно нечему – и никто не пострадал? Анна подумала, что, скорее всего, в дом забрались дети, да и то не ради кражи, а просто ради баловства. Такая постановка вопроса успокаивала. Нурия занялась приготовлением ужина, а Анна, чтобы скоротать время, бродила по первому этажу, попутно собирая разбросанные повсюду вещи.
– Фестиваль клубники – это фруктово-ягодный базар, – рассказывала тем временем Нурия, доставая из холодильника запеленутого в прозрачную пленку фаршированного цыпленка. – Сейчас как раз убирают клубнику и проводят ярмарку. Во время нее не только продают ягоды всем желающим, а еще устраивают аттракционы, ковбойские базары, продают сувениры, играет кантри-музыка – без нее ну просто никак, американцы на ней помешаны. Ну и, конечно, всюду клубника, крупная, чистая, не чета нашей, можешь мне поверить. И стоит копейки.
– На чем же они деньги зарабатывают? – удивилась Анна.
– Ой, да на всем. Еду всякую продают, опять же – аттракционы для детей… Да еще парковка платная, а это, учитывая большой наплыв посетителей, куча денег.
Нурия уже успела разогреть духовку и засунула туда цыпленка, предусмотрительно помещенного в специальный жаропрочный лоточек, пояснив:
– Сейчас попробуешь настоящую американскую еду.
– А что она собой представляет? – полюбопытствовала Аня, пытаясь прочесть на смятой этикетке, валяющейся на краю кухонного стола, название блюда.
– Да ничего особенного: курица, фаршированная хлебом, луком, яйцами и всякими специями. Не бог весть что, но голод утолить можно. Кстати, на фестивале продают кучу всяких вкусностей, в том числе печеные яблоки, облитые карамелью, и фадж.
– Это еще что за зверь?
– Что-то вроде шербета, но…
Договорить Нурия не успела, наверху, в одной из спален, раздался оглушительный стук и звон бьющегося стекла.
Подруги испуганно переглянулись и, не сговариваясь, бросились по лестнице на второй этаж. Анна по пути прихватила сковородку, а Нурия вооружилась ножом для резки хлеба, который на вид выглядел весьма угрожающе.
На цыпочках, друг за другом они поднялись наверх, трясясь от страха и прислушиваясь к каждому шороху. Свет они включать побоялись, темнота давала хоть какое-то преимущество.
В спальне Лельки гулял сквозняк, тонкие занавески трепетали, подхваченные ветром с улицы. В полумраке они были похожи на привидения, парящие в воздухе над узкой кроватью. Осколки стекла поблескивали в лунном свете на полу возле распахнутого настежь окна. Но в комнате никого не было. В соседней, там где разместилась Анна, тоже.
– Ничего не понимаю, – все еще шепотом сказала Анна. – Почему разбилось окно? Ты думаешь, здесь кто-то побывал? Может, те воры? Но где они прятались? Вроде мы все осмотрели…
Нурия не спешила с ответом, задумчиво хмуря брови. Анна могла бы поклясться, что у подруги есть какое-то объяснение случившемуся, но она почему-то не спешит поделиться им с ней.
– Мне кажется, окно разбилось само, – произнесла наконец Нурия. Голос ее при этом звучал не слишком убедительно. – Видишь, шпингалет был закрыт неплотно, оно распахнулось, рама ударилась о стену, и стекло от удара треснуло.
– Ты сама-то в это веришь? – усмехнулась Анна.
– А что мне еще остается? – пожала та плечами.
– Ладно, пусть будет шпингалет, – покорно согласилась Анна. – Пойдем вниз. Все равно здесь нет никого, кому пригодилась бы моя сковородка.
– И слава богу.
Они закрыли окно, тщательно заперев его, собрали осколки и стали спускаться на первый этаж.
Где-то на середине лестницы внезапно погас свет во всем доме.
– Что за шутки?! – рявкнула Нурия, и Анна услышала, как осколки, которые подруга несла в совке, угрожающе зазвенели.
– Осторожно! – вскрикнула она. – Не рассыпь стекло – порежешься. Лучше оставайся здесь, а я спущусь вниз и попробую воспользоваться свечами. У тебя есть свечи?
– Есть, – проворчала Нурия. – Но ты не найдешь, тем более в темноте. Держи совок. Я сама спущусь. Заодно и пробки проверю.