Встречные – среди них попадались и женщины, и дети – отшатывались с дороги без лишних вопросов, особого удивления не выказывая. Вряд ли подобная процессия им в новинку. Сыровато тут у них, промозгло...
Сводчатые коридоры, словно бы металлические – ну, вряд ли они сами все это построили, скорее уж обжили какое-то старое подземелье непонятного пока что назначения...
Возглавлявший процессию откинул какой-то тяжелый полог, и вся компания ввалилась в круглое помещение, где стены оказались из того же тусклого металла. Некое подобие вентиляции тут существовало: Марина, когда ее бесцеремонно опустили на пол (хорошо хоть, не швырнули), сразу ощутила идущее сверху вниз дуновение, струю свежего воздуха.
Их обеих проворно размотали. Старательно изображая испуганное до полусмерти хрупкое создание, Марина тут же юркнула в самый дальний угол (если только это определение применимо к комнате, не имеющей углов вообще), стала затравленно оглядываться, стремясь рассмотреть как можно больше деталей (авось что-то из этого да пригодится).
Четыре мертвенно-синих шара под потолком, дававшие достаточно света. Ворох шкур в углу, точнее, у противоположной стены. Над ними – целая коллекция черепов, звериных и вполне человеческих, не менее трех десятков. Сразу видно, что грубые крюки, на которых эти сомнительные украшения угнездились, вбиты в стены уже гораздо позже постройки подземелья. Грубо сколоченная стойка, и в ней – три винтовки, автомат с примкнутым магазином. Марина этой детали обстановки уделила особое внимание. Рядом – стойка другого фасона, в которой установлено с дюжину ножей разнообразной длины. Все это хозяйство выглядит вполне ухоженным на вид, учитывая здешние реалии, это никак не музейные экспонаты, а предметы первой необходимости...
Часть похитителей к тому времени куда-то незаметно испарилась, остались трое, двое поместились по обе стороны занавешенного куском тяжелой материи проема, а третий прохаживался меж девушками и стойкой с оружием. Лица у всех были совершенно невозмутимые, не выдававшие ни тени эмоций и мыслей, если только у них были эмоции и мысли... должны же быть?
Трое, с опущенными карабинами, были вполне ей по силам, учитывая, что неподалеку соблазнительно расположилось не менее дюжины ножей, которые Марина умела метать недурно. Крутануть хорошую «мельницу», не самую сложную... Нет, рано. Следует хоть чуточку освоиться, получить минимум информации. Как-никак это помещение ничуть не похоже на кухню каннибалов, вообще не напоминает кухню...
Закрывавшая проем ткань колыхнулась, и внутри столь же бесшумно объявился новый субъект – голый по пояс и босой, поджарый, как все они, с жутким бугристым шрамом справа на ребрах и гораздо более маленьким на правой руке, повыше локтя. На поясе – довольно современный нож в черных металлических ножнах (внушительный, но не армейского образца, скорее уж, охотничий), на шее – фасонное тройное ожерелье из тусклых желтых кругляшков (монеты?), цветных камешков и звериных клыков. Очень может быть, по доброй дикарской традиции это означает нешуточный знак отличия, а не просто украшение...
Его худая физиономия с ввалившимися щеками Марине крайне не понравилась – он смотрелся человеком не хилым, как в смысле мускулов, так и ума. Слабый и глупый противник всегда предпочтительнее...
Вошедший направился прямо к ним, остановился в шаге и, окинув обеих пленниц быстрым внимательным взглядом, спросил негромко на чистейшем человеческом языке:
– Кто такие?
Ага, подумала Марина, мы и говорить умеем... И тут же ответила с должной интонацией, запинаясь от страха, таращась снизу вверх квадратными от ужаса глазами:
– Мы... Мы прилетели поохотиться... С нашим вертолетом что-то случилось, и он упал... Мы в это время были на улице...
Момент был самый тяжелый: если окажется, что кто-то из них видел, как джип ворвался в мертвый город, откровенно спасаясь от погони, возникнет куча вопросов...
– А машина провалилась под землю... – продолжила она, едва ли не зубами стуча.
– Ну да, так и было, – сказал тот, что все еще болтался по комнате от стены к стене. – Я видел. Вертолет взорвался, мы услышали грохот и пошли посмотреть...
Марина облегченно вздохнула про себя. Покосилась влево – Айгюль съежилась в самом натуральном ужасе и явно ничего не стремилась ни подтвердить, ни опровергнуть.
– Мы не знали, что и делать... – продолжала она, изображая нешуточный испуг. – Прятались там в одном доме... А вы кто? Вы тут самый главный, да?
– Не без того, – обронил незнакомец невозмутимо.
– Вы нам поможете? – умоляюще уставилась на него Марина. – Нас давно уже ищут, наверняка... Вы... здесь живете?
Холодные светлые глаза ее буквально полоснули:
– Ну, и зачем придуриваешься?
– Как это? – спросила Марина с самым невинным видом.
Он невозмутимо продолжал:
– Если уж ты сюда попала с оружием, должна кое-что знать об этих местах, а не строить глупую девочку, которая нас искренне принимает за неведомых добряков. Которые, если их хорошо, со слезой, попросить, могут и за ручку к папе с мамой отвести. Ясно? Вот она, – он небрежно кивнул в сторону Айгюль, не забившейся в дальний угол исключительно по причине отсутствия каких бы то ни было углов, – и в самом деле от страха вот-вот обмочится. А у тебя все же глазенки плутоватые...
Он сделал паузу, определенно ожидая, что Марина начнет с честным видом удивляться и оправдываться. Она решила помолчать. Собеседник ей не нравился все больше и больше. А собственно, с чего она решила, будто дикарь непременно должен быть туповатым? Эти, ухитрявшиеся как-то выживать посреди живой и мертвой цивилизации, должны быть чертовски изощренными во многом...
– Те, кто вас схватил, говорили, что автомат ты держала довольно ловко, – сказал он бесстрастно, – как человек, умеющий с такими штуками обращаться. И за ремнем у тебя была куча пистолетов – оружие, вообще-то, для любой охоты малопригодное...
– Да за кого вы меня принимаете? – наивно распахнув глаза, вопросила Марина.
– Не знаю еще, – сказал вождь. – Самое малое, за особу странную. Больше похожую на опытную охотницу.
При последних словах на его бесстрастной физиономии все же проглянуло отражение некоторых эмоций – откровенно недружелюбных, что было вполне объяснимо. Охотники, независимо от специализации, для них должны быть врагами номер один.
«Ну ладно, – подумала она спокойно. – В умении бесшумно красться и совершенно беззвучно нападать я им, конечно же, уступаю. Но в том, что касается хитрости, дикарь может варвару и не уступить...»
Она разглядывала этого типа, которого для простоты с самого начала решила именовать «вождем», очень внимательно – высматривала любые детали, какие могут в ее положении пригодиться. Нож у него на поясе снабжен грубой застежкой, удерживавшей рукоять, но сейчас она расстегнута. Значит, вынимается из ножен вмиг. Еще на поясе висит объемистый мешочек – в точности из таких те, кто их схватил, время от времени выхватывали горстью какую-то мелкую пыль, посыпали за собой дорогу. Тоже не загадка...
– Встаньте обе, – распорядился вождь.
Не особенно промедлив, Марина выпрямилась. Рядом встала дрожащая Айгюль.
– Раздевайтесь.
«Ну вот, пошло по накатанной, – не без некоторой скуки подумала Марина, расстегивая рубашку. – Всегда одно и то же. Почему все они, такие вот экзоты, в первую очередь собираются меня трахать? Хотя бы один всерьез вознамерился съесть. Интересно, все четверо будут? Айгюль на себя половину оттянет, вон как они на нее таращатся, даже после всех приключений видно, что хороша девка, холеная сучка. Перетерпеть или н а ч а т ь? Что, если у них и в самом деле принято подрезать поджилки пленницам?
– Руки подними над головой, – сказал вождь, глядя только на Марину. – Повернись медленно, не спеша…
Она сделала медленный оборот на триста шестьдесят градусов, опустила руки без команды.
Пользуясь случаем, попутно оглядела комнату, фиксируя в памяти все до последней мелочи. В углу еще один крюк, на нем висит маскировочный балахон с капюшоном. И на полу – еще одна куча шкур... нет, они явно прикрывают что-то квадратное, не маленькое, типа ящика...
– Нигде не видно наколки, – сказал тот, что помещался за спиной у вождя. – У п е р т ы е охотники – они ж всегда группу крови накалывают...
– Не всегда и не все, – отрезал вождь, пытливо разглядывая Марину.
Были, конечно, в его взгляде исключительно мужские желания, которых никакая невозмутимость от женщины не скроет. Но еще больше там было недоверия и подозрительности. Заранее не верил ей ни на ломаный грош, проныра...
– Можете забирать, – сказал вождь, сделав небрежный жест в сторону Айгюль.
Его сподвижник проворно выдвинулся у него из-за спины, откровенно повеселев, взял Айгюль за локоть, подхватил ее шмотки и повел к выходу. Следуя еще одному небрежному жесту, вслед за ним исчезли остальные, полог опустился за ними, настала тишина.
– Можете забирать, – сказал вождь, сделав небрежный жест в сторону Айгюль.
Его сподвижник проворно выдвинулся у него из-за спины, откровенно повеселев, взял Айгюль за локоть, подхватил ее шмотки и повел к выходу. Следуя еще одному небрежному жесту, вслед за ним исчезли остальные, полог опустился за ними, настала тишина.
– Я так понимаю, мне одеваться смысла нет? – спросила Марина мрачно.
– Правильно понимаешь. Мы здесь люди простые. Чуть погодя я с тобой обязательно поговорю подробно насчет того, кто ты можешь быть и откуда, но спешить-то некуда...
– Очень мило, – сказала Марина, не особенно и изображая сейчас испуганную благонравную девицу. – А кусаться начну?
– Пожалеешь, – сказал он, как отрезал.
Расклад, пожалуй что, наметился. Заикнувшись о скором и вдумчивом допросе, он попросту не мог оставаться в живых...
Глава пятнадцатая Тактика бегства
Как обычно, наметив себе план действий, она стала невероятно собранной, превратилась в пружину, готовую распрямиться от легкого касания. Примирительно улыбнулась, сказала:
– Никак не пойму, кем ты меня считаешь...
– Потом разберемся.
– А сейчас-то что делать? Куда ложиться?
Он дернул уголком рта, что, вполне вероятно, могло и обозначать улыбку:
– У н а ш и х женщин есть дурацкий предрассудок – в рот не берут. Считают, что от этого бывает бесплодие. Вы, в н е ш н и е, в этом отношении подкованнее...
– Есть такое дело, – сказала Марина, танцующей походкой сделала два шага вправо, опустилась на колени. – Если я буду искусницей, могу рассчитывать на местечко при твоей особе? Ты, мне кажется, тут не из последних...
– Там посмотрим, – пообещал он и подошел вплотную.
Дернул шнурок, распускавший пояс мешковатых штанов, тоже там и сям украшенных лоскуточками, но, прежде чем штаны упали, быстрым, едва уловимым движением выхватил из ножен нож. Приложил лезвие плашмя к ее шее и ледяным тоном предупредил:
– Смотри, без фокусов...
Он был уже в полной боевой готовности. Тщательно оценив ситуацию – положение его руки и ножа, свою позу, все окружающее, – Марина сказала, глядя на него снизу вверх с самой блудливой улыбкой:
– Да какие там фокусы, я же не дура...
Опустила голову, провела кончиками пальцев по рабочему инструменту (его рука с ножом ничуть не дрогнула), вновь подняла глаза, ойкнула с неприкрытым удивлением, громко спросила:
– У ваших мужиков у всех – такое?
Его взгляд непроизвольно дернулся вниз, к помянутому инструменту – краткий миг непонимания и растерянности, пока он силился догадаться, что же она имеет в виду...
Этого ей хватило. Левой рукой Марина отшвырнула руку с ножом от своей шеи, не вставая с колен, навалилась вбок, подсекла его ноги, молниеносным движением увела вооруженную руку по короткой дуге...
Широкое жуткое лезвие – нож при этом так и оставался в руке хозяина – легко, как в теплое масло, вошло меж ребрами вождя прямо напротив сердца, и его тело, словно вмиг утратив нечто неописуемое словами, обмякло. Уловив этот момент, Марина ударила коленом по запястью его руки, вгоняя нож до конца по самую рукоять, извернулась, правой ногой придавила горло уже расслабленного, умирающего человека. Замерла в этой позе, достаточно нелепой, но отнимавшей у жертвы последние шансы.
Его немеющие пальцы медленно разжались, соскользнули с черной рукояти ножа, кисть с негромким стуком ударилась об пол. Глаза остались теми же, но н е ч т о, именуемое жизнью, из них уже улетучилось.
Убедившись, что никакого коварства тут нет, а есть лишь новоиспеченный покойник, Марина взмыла на ноги, выхватила из подставки пару ножей и замерла, готовая их метнуть, если кто-нибудь ломанется в дверь, нарушив их уединение. Шли секунды, а вторжения так и не последовало.
Тогда она отложила ножи так, чтобы схватить их можно было вмиг, в несколько секунд оделась. Скользнула к пологу, наклонила к нему голову и старательно прислушалась. Совсем неподалеку слышался негромкий разговор (слов, правда, разобрать не удавалось), кто-то прошел по коридору, вовсе не так беззвучно, как передвигались охотники во в н е ш н е м мире. Судя по всему, ее хулиганский поступок остался незамеченным и никто не подслушивал у входа в персональную пещеру вождя. Так что дела обстояли неплохо.
Она сняла с вождя пояс, надела на себя, сунула в ножны аккуратно извлеченный нож, практически не запачкавшись кровью. Выдернула из стойки автомат – он был заряжен, и патрон в стволе имелся. Откинула шкуры – так и есть, ящик без крышки, и там лежат патроны: и россыпью, и в мешочках, но, главным образом, винтовочные, автоматных магазинов всего два. Надо полагать, сувенир из внешнего мира, и оттого с боезапасом негусто. Ничего, при умелом расходовании...
Дорогу к выходу она помнила прекрасно: двое караульных и два засова – не столь уж трудная задача... Гораздо больше сюрпризов таили темные лабиринты, простиравшиеся за дверью в подземелье, но тут уж ничего не поделаешь, задерживаться здесь было никак нельзя, черт его знает, как протекал бы вдумчивый допрос и чем мог закончиться. Коли уж у этого битого волка возникли насчет нее какие-то серьезные подозрения, добром это никак не могло обернуться...
Так, теперь прихватим еще пару ножиков... Обычай у нас, хрупких блондинок, такой: неожиданно уходя из гостей, метко бросаться ножиками во всех, кто попытается сдуру воспрепятствовать... А еще один можно и в зубы вмять, благо есть некоторый навык... Парочку бы добрых гранат, но не видать их что-то. Ладно, не будем привередничать, обойдемся тем, что есть...
Накинув балахон, она опустила капюшон, секунду постояла перед пологом, добавляя себе лишней решимости вдобавок уже имевшейся, громко выдохнула.
И одним быстрым движением оказалась в коридоре.
Никого поблизости, ни единой живой души. Мертвенно-синие шары светятся на потолке и стенах, справа и слева видны такие же пологи, скрывающие, надо думать, другие апартаменты...
Марина направилась по сводчатому коридору – не бегом и не шагом, деловой, уверенной походкой человека, имеющего полное право здесь быть, шагать, куда вздумается.
Поворот. Справа появилась женская фигура, но они благополучно разминулись. Неподалеку слышно что-то вроде тихой песни – но некогда вслушиваться, следует лишь мимолетно отметить, что поющие не собираются покидать свою пещеру, а значит, ей в данную минуту не опасны...
На миг посетил легонький страх, показалось, что она сбилась с дороги и, вместо того чтобы идти к выходу, углубляется сейчас в неведомые недра подземелья. Это было чистой воды нервное, Марина з н а л а, что идет правильно, а потому отогнала дурацкий заскок без труда. Чуть ускорила шаг.
Еще один встречный. Мужчина. Прошел мимо, не приглядываясь. Поворот, коридор... Еще поворот и еще коридор... Вот оно!
Теперь всего только метров пятьдесят и отделяли ее от довольно ярко освещенной синими шарами массивной двери, по обе стороны которой торчали часовые с винтовками. И оба ее уже заметили, развернулись в ее сторону...
Она чуть-чуть ускорила шаг. Они пока что не подняли винтовок, но позы свидетельствовали: почувствовали в происходящем нечто неправильное, с точки зрения постовых. Быть может, после наступления определенного часа наружу запрещается выходить вообще? Кому бы то ни было? Или были еще какие-то установления, которых она, естественно, не могла знать, чем себя и выдала? А к чему гадать, работать надо, они вот-вот начнут целиться, лучше обойтись без выстрелов...
Она метнула правой нож – и часовой, поймав его горлом, без звука опрокинулся навзничь, наткнулся спиной на стену, медленно по ней сполз. Так, теперь второго...
Второй нож с тихим свистом рассек воздух, но на этот раз Марина самую чуточку напортачила, и второй часовой, прежде чем успокоиться на полу, успел испустить короткий громкий вопль, показавшийся Марине адским грохотом взрыва.
Стоя вполоборота к двери, она откинула сначала нижний заслон, потом верхний – оба широченные, коряво выкованные (явно местное производство). Они отошли моментально – хорошо смазанные, с удобными для руки выступами.
Но сзади, в глубине коридора, уже послышался топот и крик – не исключено, поблизости у них размещалось нечто вроде караулки с дежурной сменой, примерно так она сама бы все и устроила на месте вождя, позаботившись о близких резервах...
Марина уже распахнула дверь, выскочила в непроницаемый мрак – и, вместо того, чтобы кинуться в него очертя голову, повернулась назад, отвернув лицо, выпустила короткую очередь по бегущим к двери. Кого-то срезала, но не всех, конечно.
Главное было в другом – оглядеться, насколько возможно, при вспышках выстрелов. И толк из этого вышел: она увидела справа проход (бетонный пол, стены из бетонных плит) и слева такой же проход. Оттуда явственно тянуло сырым сквозняком.
В следующий миг, вместо того, чтобы по-дурацки кинуться прочь в неизвестность и наверняка заплутать, к тому же с погоней на хвосте, прекрасно эти места знающей, – Марина поступила с точностью до наоборот: кинулась вправо, туда, где проход загибался, упала на стылый бетон, распласталась на нем, скрытая коридором от погони.