– Таня... – пролепетала пленница одними губами.
– Да с чего ты взяла, что я Таня? – спросила Марина без улыбки. – Меня совсем по-другому зовут, и мужа тоже, если тебе такие подробности интересны... Ты, по-моему, не совсем дура? У тебя уже есть версии, соображения, гипотезы?
– Нет...
– Врешь, – сказала Марина. – Ты их просто боишься высказывать вслух... По мордашке видно. Ладно, не будем играть в вопросы и ответы. Слыхала про милое заведение, которое обычно простоты ради называют секретной службой? Будем знакомы, оттуда я и есть. Документов показать не могу, сама понимаешь. Ты уж поверь на слово, ладно? Должна же уже понимать, что я нисколечко не похожа теперь на свой, так сказать, сценический образ. Понимаешь?
– Да...
– Прелесть, а не клиентка, точно, – сказала Марина, свободной рукой потрепав ее по щеке. – Серьезно относишься к жизни, сразу видно, не хнычешь попусту, не орешь, и тебе явно не хочется получить промеж ног битой бутылкой... А следовательно, сердце мне подсказывает, что ты будешь со своей новой подружкой очень откровенной... Знаешь, у тебя рожица сейчас не просто испуганная – отражается некий мыслительный процесс, пусть и не особенно сложный... Хороший признак. Что-нибудь хочешь мне сказать?
– Осторожнее, пожалуйста... – умоляюще прошептала Тоня.
– Будь спокойна, – серьезно сказала Марина. – Если не станешь меня сердить, я тебя даже не поцарапаю. Но распорю, если что, без всяких церемоний... Веришь?
– Да. У вас лицо такое...
– Я же говорю, прелесть, а не клиентка... – фыркнула Марина. – Что-нибудь хочешь мне сказать?
– Я ничего такого не знаю... У меня десятая роль...
– А я тебя и не полагаю, глупенькая, п е р с о н о й, – сказала Марина. – Но мне, так уж складывается, именно шестерка и нужна сейчас... Хочешь что-нибудь мне сказать?
– Вы... из-за Теплова?
– Скажем так, – кивнула Марина. – Интересно, радость моя, почему ты в первую очередь сделала именно этот вывод?
– Потому что он вынюхивал, задавал вопросы...
– И тебе тоже?
– Ага...
– На предмет?
– Про Чертово Городище... Что там делает Сатаров...
– А он что-то делает в Городище?
– Да.
– Что?
– Да не знаю я! – шепотом вскрикнула Тоня, замерев. – Они каждый день туда летают... Он и Вика...
– А Вика, она кто?
– Ну, она как бы... Она, по-моему, просто-напросто присматривает за Сатаровым, хотя он и думает, что она под ним ходит.
– Ага, – сказала Марина. – От лица и по поручению губернатора?
– Ну, наверняка... Я губернатора практически не видела, он, когда бывает у нас, останавливается в другом домике, я его не обслуживаю... Он тоже летает в Городище, хоть и не так часто, как Вика с Сатаровым...
– А этот хрен, который граф? Знаешь такого?
– Пулавский?
– Ну.
– Он постоянно с Сатаровым...
– И что, до тебя так и не доходили ни слухи, ни сплетни?
– Говорю вам, я понятия не имею, что они там ищут...
– Но ищут что-то, а?
– Похоже...
– Так, – сказала Марина. – Каразин в игре?
– Нет. Он – по части совершенно легальных экскурсий. А что уж там он сам подмечает и какие выводы делает, я не интересовалась. Мне за ним следить не поручали. Может, и следит за ним кто-то, но я не знаю...
– Ну, понятно, – сказала Марина. – Ты у нас, можно сказать, натура творческая. Кино снимаешь. И подслушиваешь.
– И все! И только! Я вас прошу, уберите эту штуку...
– Совсем не уберу, – сказала Марина. – Она, знаешь ли, прибавляет нашей теплой беседе откровенности, открытости... Отодвину самую чуточку. Потому что ты пока что ведешь себя правильно. Если и дальше не собьешься с этой тональности, расстанемся форменными подружками. Да, вот что, – добавила она небрежно, – коли уж ты разбираешься в технике, то наверняка понимаешь, что я наш разговор прилежно пишу? И передаю попутно на расположенный в некотором отдалении отсюда приемник. Так что не надо тешить себя иллюзиями, что ты чего-то добьешься, начав сейчас орать или сдав меня потом, когда мы закончим... Доходит?
– Ага...
Вообще-то она малость преувеличивала – разговор и в самом деле писала, но никуда его не передавала. Чересчур рискованно было бы, кто знает, какая у них тут аппаратура. Все, кто мог бы ей помочь, находились не на «некотором» отдалении, а на весьма значительном.
– Мобильник? – понимающе спросила Тоня.
– Ну разумеется, заинька... Сообразительная девочка. Ты мне все больше и больше нравишься. Так что там с Тепловым?
– Он крутился везде и все вынюхивал...
– А ты его слушала?
– С некоторых пор, когда мне велели... Он несколько раз делал очень подозрительные звонки, ничего открытым текстом, но фразы определенно были условные... Вика при мне говорила с Сатаровым... что все его расспросы сводятся к одному: он понял, что они что-то ищут в Чертовом Городище и стал нащупывать ниточки...
– И тогда его убрали?
– Но я тут совершенно ни при чем! Это все Вика... Она под него легла, и он ничего не заподозрил... Ночью она как раз у него была... Еще в темноте вынесли сверток, повезли на аэродром...
«Значит, никакой надежды, грустно, – подумала Марина. – Не подвело чутье. Бесполезно расспрашивать эту выдру о деталях и тонкостях – она и впрямь на десятых ролях, дураку ясно... Чтобы продвинуться дальше, нужно заняться совершенно иными персонами, благо они прекрасно уже известны...»
– Я больше ничего не знаю, правда... Но я могу...
Марина погладила ее по щеке:
– Ах ты, моя лапочка... Ты хочешь сказать, что готова в случае чего быть толковым свидетелем обвинения?
– А ради чего мне их выгораживать? – спросила Тоня почти нормальным голосом, даже с неким подобием улыбки. – Как будто мне платят заоблачные суммы... И потом, если нацелилась контора, не успокоитесь, пока не вывернете все наизнанку...
– Есть житейский опыт, а?
– Ну... Кое-какой.
– Конкретнее?
– В городе... Там кое-чем приторговывали...
– Стрелялки, девочки, порошочек?
– Всего понемногу. Я вовремя соскочила, и до меня не добрались. Там была обыкновенная полиция...
– Вот именно, – сказала Марина. – А мы малость похуже. И от этой малости люди в штаны писаются... Ты и сейчас снимала? Когда Вика там со мной выкаблучивалась?
– Ну да, конечно...
– Пленки где?
– Они их сразу забрали, как вышли от вас. Отпечатали с дюжину снимков, забрали и их, и пленку...
– Ну, полежи пока, – сказала Марина. – Только чур, без фокусов, иначе я осерчаю, порезать могу...
Краешком глаза следя за лежащей, она приоткрыла дверь в соседнюю комнату, заглянула туда. В общем, ничего интересного – не особенно большой и сложный пульт управления, четыре монитора, все с погасшими экранами. Надо полагать, они тут не один номер оборудовали аппаратурой, решают самые разные задачи, я на их месте тоже так поступила бы: из подобных заведений нужно выкачивать максимальную пользу, народ здесь бывает самый разный, с разнообразнейшими секретами и скелетами в шкафу. Ладно, с этим потом...
Прикрыв дверь, она распорядилась:
– Вставай и убери осколочки, чтобы выглядело культурно. Одеваться не обязательно.
В воздухе ощутимо пахло вином. Марина уселась в кресло и равнодушно наблюдала, как Тоня наводит порядок. Не было пока что особенных идей и мыслей. Рано.
– Все... – сказала Тоня, стоя посреди комнаты и опустив руки с видом полного подчинения.
– Молодец, – сказала Марина. – Иди сюда.
Она притянула Тоню к себе так, что та оказалась у нее меж колен. Тоня нерешительно улыбнулась.
– Запомни одно. Если ты вздумаешь меня заложить, тебе конец. Улавливаешь?
– Я, правда, не собираюсь...
– Смотри, – сказала Марина. – Очень хочется верить, что у тебя достаточно здравого смысла...
– А если заметят, что вы у меня были?
– Ну, это-то пустяки, – сказала Марина. – Скажешь чистую правду, что эта вздорная шлюха завалилась к тебе и поимела. Кто тут что заподозрит? – она откинулась на спинку и прикрыла глаза: – Становись на колени и будь умницей. После этого скота мне нужно испытать что-нибудь по-настоящему приятное...
Тоня без всяких колебаний опустилась перед ней на колени, коснулась губами бедра.
– Умничка, – сказала Марина, не открывая глаз. – Валяй.
Пока Тоня медленно приподнимала подол ее платьица, она подумала: «Плевать, даже если и заложит, хотя вроде бы не должна. Нужно же как-то пришпоривать события? Самая пора...»
...Войдя в свои апартаменты, она от удивления не застыла соляным столбом, конечно, но и абсолютно бесстрастной не осталась: законный муж Артур с полуопустошенной бутылкой у локтя сидел за столиком, и перед ним лежала пачка разбросанных снимков – издали видно, с в еж е н ь к и х.
«Что за черт? – подумала Марина недоуменно. – Отчего они так спешат? Не стали дожидаться, когда у меня что-нибудь получится, приволокли свой хваленый компромат, поганцы. Спешка недвусмысленная...»
Артур смотрел на нее выжидательно – и инструкций ждал, и помнил о потайных глазах и ушах, боялся сыграть не в такт. Усмехнувшись, Марина сделала несколько быстрых жестов, давая ему понять, что уши в данный момент имеются, а вот глаз нет. И энергичной гримасой побудила к действию.
Артур смотрел на нее выжидательно – и инструкций ждал, и помнил о потайных глазах и ушах, боялся сыграть не в такт. Усмехнувшись, Марина сделала несколько быстрых жестов, давая ему понять, что уши в данный момент имеются, а вот глаз нет. И энергичной гримасой побудила к действию.
С довольно натуральным возмущением он возопил, потрясая фотографиями:
– Ты и здесь ухитрилась, в первый же день?!
– Дай-ка посмотреть, – сказала Марина. – Пошлости какие... А с чего ты взял, что это не злокозненный фотомонтаж? Мало примеров, что ли?
– Мне еще и кассету принесли, стерва!
– Очень мило! – сказала Марина. – И кто же?
– Нашлись добрые люди...
– Понятно. Много заплатил?
– Не настолько, чтобы это меня разорило...
– Ну, покричи, – сказала Марина. – Назови меня как-нибудь и все такое прочее...
– Не дождешься, – процедил Артур, героическими усилиями сохраняя самообладание. – Много чести. Какой смысл, а? Если можно с тобой наконец развязаться совершенно законным образом.
– Ну, это мы еще посмотрим... Что, уезжаем?
И отчаянной мимикой дала ему понять, что решение он должен принять совершенно противоположное. Он сообразил. И сказал с унылым видом:
– Тебе повезло, Танюша. Чертовски повезло. Еще несколько дней сможешь наслаждаться положением законной супруги. Потому что я отсюда уеду не раньше, чем закончу все дела.
– Чтоб тебе шею свернули, – сказала она с неподдельным чувством. – За эти твои дела.
– Не дождешься.
– Ну-ну, – сказала она.
И, независимо задрав подбородок, – хотя видеть их никто не мог, следовало соблюсти все каноны актерского мастерства – удалилась в спальню. Плюхнулась на необозримую супружескую постель и, глядя в потолок, стала подводить итоги.
Противнику наконец-то дали ясно и недвусмысленно понять: не уедет Артур отсюда, не уедет, хрену дождетесь! Долг его удерживает, знаете ли, так что даже юридическую расправу с неверной женушкой отложил до лучших времен. Что ж ему еще делать, если пославшие его сюда никаких отговорок со ссылками на личные проблемы не примут?
Осознав это во всей полноте, противник начнет – вынужден будет! – действовать. Уже не дурацкие компроматы собирать, а предпринимать какие-то д р у г и е шаги. Зная, что Вампир мог оказаться здесь случайно, как оно и было, а вот его преемник нагрянул уже целеустремленно, с четким приказом.
Они начнут действовать. Что-то обязательно предпримут.
А мы посмотрим, что. И неминуемо в результате продвинемся вперед. Другого способа просто нет. Подловить их пока что совершенно не на чем – шантаж с эротическими кассетами, строго говоря, ничего не доказывает...
Вошел муж Артур и забубнил с порога примирительно:
– Танечка, ну разве нельзя как-то это... ввести в рамки, если без этого нельзя, можно, в конце концов, устроить все как-нибудь культурно и тихо...
В руке у него был блокнот, он положил верхний листок на полированный стол и стал, не прекращая унылого нытья, что-то писать, уверенно и быстро. Вообще-то вполне профессионально работает, констатировала Марина, на нижнем листе ни отпечатка написанного...
Придвинув бутылку с минеральной и стакан, она ждала, ради поддержания игры лениво протянула:
– Я подумаю, дорогой...
– Что это за парочка, кстати?
– Милейшие люди, здесь познакомились.
– С первым встречным...
Он наконец закончил, бесшумно вырвал листок и положил перед ней – почерк разборчивый, уверенный.
«Один из партнеров по картам – Пулавский. Опознал моментально, мне показывали снимки. Двух других не знаю. Предлагают завтра плыть на «Принцессе» – карты, пейзажи и все прочее. Тебя тоже звали».
– А с первыми встречными тоже бывает порой чертовски интересно, – сказала она, мимикой выражая полное согласие на завтрашнюю экскурсию.
– Но послушай...
– Потом поговорим, – сказала она, видя, что напарник не собирается ничего более писать. – Ладно, пойдем тебе навстречу, я постараюсь жить культурнее…
Он вышел, все еще бормоча что-то насчет своей горькой доли в стиле классического подкаблучника. Марина свернула листок в трубочку и опустила в стакан. Он моментально растворился – такая уж хитрая была бумага.
«Все обстоит просто прекрасно, – подумала она. – Если уж они так спешат, завтра им устроят какую-нибудь гадость вроде вербовки – к этому их прямо-таки толкает логика событий. Они ж бедолагу Артура считают нештатным агентом, о наличии такового и не подозревают – всего-навсего сторонний помощник спецслужб... Значит, действовать будут без особой деликатности. Ну и ладненько, Артур обязательно завербуется, и станет ясно хоть чуточку, в каком направлении копать...»
Глава восьмая Игра в карты на воде
На сей раз по обоим берегам реки не удалось высмотреть ни единого дома – куда ни глянь, только густые леса. «Принцесса» шла по каким-то другим местам, не тем, что в прошлый раз. Пейзаж, однообразный и совершенно неинтересный, навевал скуку, но Марина крепилась. Что-что, а ждать она умела. Сидела в мягком кресле у высокого стеклянного окна, помаленьку истребляя сигареты из серебряного портсигара, не ерзала и не подходила к играющим.
Капитан Каразин в своем безукоризненном мундирчике, напротив, откровенно маялся. Других экскурсантов, кроме их компании, на кораблике не оказалось, и делать ему было совершенно нечего. К Марине он после известной беседы уже не проявлял никакого мужского интереса, ни явного, ни потаенного – опасался, обормот, сложностей жизни на грешной земле – держался в сторонке, только временами кидал задумчивые взгляды. При любом раскладе смотреть на нее было не особенно и интересно, она на сей раз вовсе не щеголяла коротенькими юбочками и смелыми вырезами, натянула джинсы и влезла в самую обычную блузку. Мало ли в каком направлении могли развернуться события, а потому следовало считаться с возможностью вдоволь помахать руками-ногами, колотя по чьим-нибудь организмам. Той же цели служили и жесткие кроссовки. Да и портсигар тоже... Кстати – человек умелый может с помощью этой тяжелой серебряной штуки добиться многого. Не говоря уж о зажженной сигарете, незаменимом приспособлении для умельца...
Она лениво повернула голову, посмотрела назад. Следом, отставая метров на десять, неотступно двигался «Пират», его пулемет был пока что скрыт под белоснежным колпаком, и Марина понимала причину: подступивший к обоим берегам лес был главным образом березовым, на фоне скопища белоснежных стволов любой агрессор, вздумавший бы чем-нибудь шандарахнуть по корабликам, будет заметен издали, на приличном расстоянии.
Остальные четверо вот уже три четверти часа сидели за столом в центре обширного салона, забыв обо всем окружающем. Покер – дело серьезное. Временами слышались необходимые реплики, произносимые самым бесстрастным голосом, четверо застыли, как манекены, только руки порой шевелились, прикупая и сбрасывая. Насколько она видела, любимому мужу Артуру пока что везло – очень похоже, он и в самом деле прилично резался в покер (если только остальные не поддавались, что вряд ли).
Пулавского (интересно, настоящий он граф или свежеиспеченный, а то и вовсе самозваный?) она тоже моментально узнала по фотографиям: расфранченный субъект лет сорока, с ухоженными бакенбардами и жемчужной булавкой в бледно-сиреневом галстуке. Двое других были ей незнакомы и, хотя одеты с некоторым щегольством и держались безукоризненно, отчего-то сразу показались ей не п е р с о н а м и, не равноправными участниками неизвестной игры в чине фигур, а мелкотой на подхвате. Вика так и не обнаружилась, как и Сатаров, впрочем. Хотя выводы делать рано: «Принцесса» не такая уж маленькая, на нижней палубе можно спрятать хоть целый взвод...
На лестнице, ведущей во внутренние помещения, послышались тихие шаги – и в следующую секунду в салоне объявился Сатаров в том же легком костюме (только на сей раз под пиджаком явственно обрисовалась кобура), энергичный, безмятежный. Шагая к столу легкой подпрыгивающей походочкой, он посмотрел на Марину безучастно и абсолютно спокойно, словно они виделись в первый раз.
Игроки обратили на него внимания не больше, чем на березы – только один из незнакомых непроизвольно в и л ь н у л взглядом, но тут же вернулся к картам.
Марина хладнокровно прикурила очередную сигарету – на всякий случай. Черт его знает, как могли развернуться события.
– Кончайте комедию, – сказал Сатаров вяло, негромко.
Тот, что косился на него только что, сделал резкое движение рукой... черный продолговатый предмет... глушитель выплюнул узенький язычок светло-желтого пламени...
Рядом громко охнул Каразин. Марина застыла с сигаретой меж пальцев. Со своего места она прекрасно видела, как Артур, чуть дернувшись, о т в а л и л с я на темно-вишневую спинку кожаного кресла. На его белом пиджаке прямо против сердца появилась темная дырочка с опаленными краями, совсем безобидная на вид, несерьезная... Но он был мертв. Только что был жив, и вмиг стал мертвее мертвого, лицо застыло, нижняя челюсть чуточку отвисла, глаза остекленели. Он не упал, кресло не давало, так и сидел в естественной почти позе...