И мне ничего иного не оставалось делать, кроме как поползти вслед за волком в проем, далее пройти за ним же по коридору и вскоре войти в кабинет нашей директрисы.
Доминик, едва я появилась, подняла на меня усталые серые глаза, вяло улыбнулась и произнесла:
— Поздравляю, Станислава, ты только что поступила.
— К-к-куда? — запинаясь, вопросила я.
Директриса протянула мне контракт, на котором даже издалека были видны вензеля «АБМ». То есть Академия боевой магии…
— Шутите? — потрясенно выдохнула. — Да какая боевая академия? Да у меня по боевой магии полтора балла из десяти, и то потому, что быстро бегаю, а когда улепетываю, из-под подошвы камешки в нежить преследующую летят! Доминикочка, да вы же знаете!
— Не фамильярничай, — отрезала директриса.
И только тогда я поняла, что в кабинете есть еще кто-то. Медленно повернула голову — у стены, привалившись к ней плечом и хмуро глядя на меня, высился лорд Тиаранг, который, между прочим, ректор этой самой АБМ.
Снова очень медленно перевела взгляд на директрису, Доминик отвела глаза, несколько долгих секунд смотрела на свои сцепленные руки, затем тихо произнесла:
— Три дня на то, чтобы собрать вещи, сдать учебники и…
— А пяти минут не хватит? — зло перебил ее лорд Тиаранг.
Доминик взглянула на меня, и стало ясно — мой выход:
— Нет, мне не хватит! — решительно заявила я.
После чего развернулась, вылетела из кабинета, промчалась по всей школе, вбежала в свою комнату и не выходила оттуда до самой ночи. Причем спецом дождалась, пока и полночь пройдет, и первый час, чтобы гарантированно ни на кого не нарваться…
И вот!
Подкараулил же на выходе из столовой, где меня, сжалившись, покормили несмотря на поздний час. Как знал, гад, на выходе подкараулил! А коридоры-то пустые, все уж спят давно, и в столовой никого не осталось — домовихи мне насыпали, со мной посидели, пока ела, да и, убрав стол, перенеслись в город, к семьям своим.
— Не опускай глаза, — приказал лорд Тиаранг, ведя пальцем от моего виска к губам.
— Отпустите, пожалуйста, — взмолилась я, все же разорвав зрительный контакт и отвернувшись.
Сильные пальцы обхватили мой подбородок и вздернули его вверх, заставляя вновь испуганно замереть под взглядом, достойным удава.
— Стаси, — голос ректора АБМ стал коварным проникновенным шепотом, — неужели ты думаешь, что я могу сделать тебе больно или неприятно?
Правильная постановка вопроса, обезоруживающая очень — и если насчет больно можно чуток поспорить, то вот в том, что это будет приятно, почему-то даже не сомневаюсь. А рука лорда Тиаранга начала медленное захватывающее путешествие от моего колена вверх по внутренней стороне бедра, собирая по пути ткань форменного платья…
— Л-л-лорд Тиаранг, — охнула я.
— Да, Стаси, — лицо его оставалось непроницаемо, и только в глазах такой голод, что давешнему волку можно смело идти курить в сторонке.
А еще ручонки-то наглые!
— Лорд Тиаранг! — взвизгнула я, едва он до белья вообще добрался.
— Да, Стасенька, — выдохнул он, склоняясь к моим губам и осторожно накрывая пальцами все, поверх белья.
И меня бросило в жар.
— Извини, не привык к долгим ухаживаниям, — прошептал, целуя, лорд Тиаранг, — так что мы с тобой начнем с самого интересного.
И как выяснилось — самое интересное хранилось у меня под…
— Лорд Тиаранг, — задохнувшись от его наглости, воскликнула я, — а я… а мне… можно мне в комнатку для маленьких девочек?
Этот на четверть демон медленно, с явной неохотой перестал поглаживать «все самое интересное», плавно отстранился, заглянул в мои готовые врать до последнего глаза и ответил:
— Можно. И я с тобой пойду.
— Тоже природа зовет? — участливо поинтересовалась я. — Впрочем, мужчины в вашем возрасте действительно имеют некоторые сложности с…
— Стасенька, — неожиданно зло перебил лорд Тиаранг, — впредь контролируй свою речь в моем присутствии.
И как-то сразу холодом повеяло.
— Пустите, — жалобно повторила я свою просьбу.
Мужчина отодвинулся, выпуская перепуганную ведьмочку.
С трудом переставляя ноги, не оглядываясь, прошла двадцать шагов, шагнула к двери, на которой символично были изображены цветущие кустики. Мужской туалет тут тоже был, но меньше раза в четыре, и кустики там не цвели вовсе.
Зашла и, прикрывая дверь, обнаружила, что лорд Тиаранг стоит, прислонившись плечом к стене, сложив руки на груди и выражая готовность ждать завершения моего общения с природой.
Закрыла дверь, прижалась к ней спиной, медленно сползла на пол и сидела с минуту так, размышляя о перспективах. Перспективы были самые нерадостные — АБМ и ректор этого самого заведения в постели. И не то чтобы сам мужик мне не нравился, было в нем что-то такое, харизматично-притягательное, опять же наглость, хреновый характер, чрезмерная самоуверенность — просто-таки идеальный объект для перевоспитания, а что нам, ведьмам, еще надо. Но в том-то и проблема — имелись у меня обоснованные опасения, что вот это двухметровое не поддается воспитанию. Да и себя до слез жалко…
Стена, выложенная отвратительно-розовым кафелем, с тихим шорохом отъехала в сторону, впуская нашу директрису, за которой последовал и дед Нагар.
Не говоря ни слова, Доминик подошла, взяла меня за руку, заставила подняться и так же бесшумно увела за собой, оставляя домового в туалете, — сразу ясно, следы заметать будет.
— Не спите? — задала я риторический вопрос ведьме, следуя за ней.
— Да какой уж тут сон, документацию в порядок приводим, дела личные перепроверяем, закрывают нас, Стася.
Я, не выдержав, всхлипнула.
Доминик продолжила:
— Из четырехсот учениц школы эти стервятники отобрали едва ли пятьдесят наиболее одаренных, их в другую ведьминскую школу направляют.
— А остальные? — спросила я.
Директриса подошла к очередной стене в этом темном коридоре, прикоснулась, и та осыпалась лепестками роз, позволяя нам войти в директорский кабинет, а едва мы вошли, лепестки взмыли вверх, вновь становясь непроницаемой каменной стеной. Здесь, в кабинете, находились почти все преподавательницы Керимской школы, и все с сочувствием улыбнулись мне.
— Насчет лорда Тиаранга, — начала Доминик, проходя к своему столу и садясь в директорское кресло, — тут я тебе ничем помочь не могу.
— Что? — выдохнула я.
Аллиночка, сидящая в углу с какой-то папкой, тихонечко всхлипнула, ей вторила Элля, доставшая платок и промокнувшая слезы.
— Ловко он все провернул, — продолжила директор. — Понимаешь, маг он, причем боевой, а там гонору — ух…
— Не перевоспитывается, — снова всхлипнула Аллиночка.
— Увы, — подтвердила Доминик.
Затем поправила высокую пышную прическу, рыжие волосы директрисы вообще легенда нашей школы, устало потерла виски и продолжила:
— Видимо, заприметил он тебя сразу, уж что-что, а демоническая кровь позволяет делать выбор практически мгновенно, но вот с покорением твоего сердца не вышло. — Еще один тяжелый вздох и горькое: — Ты, пойми, Стасенька, он маг, гонор, самомнение, уверенность зашкаливают, такой с букетами бродить за тобой не станет, и стихов не расскажет, и воспитанию не поддается, мужик-то матерый, тертый, состоявшийся. А кровь взыграла, страсть вспыхнула, и желаемое завсегда получать привык. Вот и разыграл он всю эту ситуацию с зельем-то приворотным.
Я ахнула.
— Не ожидала? — усмехнулась Доминик. — Вот и Аллиночка не раскусила сразу.
Из угла раздались сдержанные рыдания.
— Ты, Григорьева, вспомни-то, как все было, неужто матерый мужик и не ведает, какое зелье все молоденькие ведьмочки в совершенстве осваивают? Да вас глухой ночью разбуди — так сварите и не ошибетесь же.
И я запоздало понимаю, что Доминик права, по всем пунктам права.
— Аллиночку он взглядом запугал, — продолжила директриса. — Вас спровоцировал, да знатно так, и главное, тут уж не подкопаешься — официально мужику был нанесен магический вред, вредителю и расплата светит, оттого и не могу защитить я тебя, Стасенька. Ни защитить, ни прикрыть, ни от судьбы печальной избавить, ведь знамо дело — год-два, да и натешится Тиаранг.
Тут и стало мне плохо совсем и окончательно. Стою посреди кабинета директорского, от любимых преподавательниц только всхлипы и слышатся, и сама Доминик смотрит так, что реветь в голос хочется.
— Так оно, Стасенька, — тяжело вздохнула директриса, — блуд это, узаконенный. Ты пойми — коли бегал бы он за тобой да покорял сердце твое девичье — пострадала бы его гордость непомерная, да и коллеги не поймут, у боевых магов-то брутальность в чести, в их домах женщина глаз от пола не поднимает, перечить не смеет, волю мужа исполняет в точности. Это, девочка моя, своя культура, особая, нам ее ни понять, ни принять. Так вот, недосуг ему бегать за тобой, да и любви нету ни капелюшечки, а страсть, знамо дело, быстро проходит. Вот и закон таков — коли кто приворотом привлек мага, так тому и быть с магом, покудова приворот не пройдет, дабы мужчинко не мучился.
Стоит ли удивляться — заревела я как миленькая, в унисон с Аллиночкой.
— Добро пожаловать во взрослую жизнь, Григорьева, — мрачно произнесла Феоктилла, разрезая конверт ножом для бумаги. — Здесь страшно, грязно, мерзко и нет выбора.
Я вытерла слезы и реветь перестала. А потом, не выдержав, спросила:
— Почему они нас закрывают?
Директриса вздохнула да и продолжила:
— Добро, Стасенька, оно завсегда злом оборачивается. Ты понимаешь, все студенты магических учебных заведений получают высокую стипендию и выходное пособие по завершении обучения. Так вот, у ведьмочек, так уж сложилось, стипендии-то самые и высокие, и школы наши по площадям совсем не маленькие, а государству мы особо-то и не выгодны, ему армия нужна, маги-артефакторы, маги-изобретатели… А мы-то, почитай, только простому люду и служим… Вот и была поставлена задача — сократить до минимума как количество ведических школ, так и число студенток.
Потрясенно смотрю на Доминик, та грустно улыбнулась. Затем сказала:
— Мы, Стасенька, первые, но далеко не последние, так теперь везде будет.
— А с нас-то почему начали? — не выдержала я.
— А потому что, — вставила школьная язва Феоктилла, — кое-кто, не будем указывать пальцем, излишне добренький был, вследствие чего неуспевающих не отчисляли да и набирали в школу всех подряд, а в итоге каждый год мы были вынуждены добавлять вам баллов при аттестациях! За то и расплачиваемся — по результатам тестирования положенную программу не знает никто, ведь все предметы постоянно упрощали, дабы самые отстающие тоже справлялись. В итоге и наши одаренные ученицы на уровне ниже среднего!
Это правда, порой и учить лень было, точно знали, что преподавательницы пожалеют и двойку не поставят. Так, а теперь-то что?
— И что с нами будет? — шепотом спросила я.
— Могу точно сказать, что ждет тебя, — хмыкнула Феоктилла. — Много секса, мало уважения, часто произнесенное «заткнись, женщина», учеба в АБМ, где абсолютно все будут знать, почему ты спишь в апартаментах ректора, и жалеть не тебя — его, великого мага, которого подло подвергла привороту какая-то выскочка, ведь, по мнению боевиков, все мы, ведьмы, сосуд гнусного женского коварства, и никак иначе. Зато возрадуйся — деток он тебе не сделает, ты не его формат идеальной жены, Григорьева. Но как наиграется да пресытится, так и ночевать у него перестанешь. Вот только учеба в академии боевиков для тебя хуже преисподней будет, это уж как пить дать. И выйдешь ты из нее с таким аттестатом, что его проще будет выбросить, чем предъявить для получения работы. Опять же, репутация твоя станет более чем пугающая, и…
— Заткнись! — грубо приказала Доминик.
Я испуганно вздрогнула — просто не повышала директриса никогда голоса, а тут… Но и Феоктилла заткнулась мгновенно.
— Не будет такого, — уверенно сказала руководительница нашей школы.
— Мы по закону обязаны выдать ее Тиарангу! — воскликнула Феоктилла.
— Обязаны, — совершенно спокойно согласилась Доминик и открыла ящик своего стола. — И мы вот совсем, ни капельки не можем ей помочь.
На стол один за другим легли — мешочек с монетами, билет на летучий экспресс, документы на явно не мое имя, я даже отсюда это видела, и плащ-невидимка, тщательно упакованный.
— И мы, — продолжила Доминик, — никогда не сможем дать ей денег, обеспечить побег и устроить подложные документы, это ведь преступление и нарушение закона, а мы очень законопослушные ведьмы и всегда соблюдаем их кобелячие законы!
До меня медленно, но верно начало доходить…
— И никогда не расскажем, что она сможет отправиться в деревеньку Грибовка, к ведьме Ульяне, у которой есть лицензия на право взять себе ученицу, выучить ее и выпустить в свет со вполне пристойным ведьминским дипломом.
Затаив дыхание, смотрю на Доминик и понимаю, что мне действительно помогут. Точнее, даже уже помогают!
— Угу, — Аллиночка вновь всхлипнула, — а еще мы вообще не откроем сейчас окно, никак совершенно, ведь устраивать побег преступницы — это противозаконно.
И все присутствующие посмотрели на меня — совершенно сухими требовательными взглядами, в которых отчетливо читался приказ.
— А я совсем, вот ни разу ни при разу, не люблю всех вас! — выдохнула я.
Доминик улыбнулась, молча указала на стол, Аллиночка — на часы. Торопливо подбежав к директрисе, я все забрала, плащ распаковала и надела, не удержавшись, обняла Доминик и остальных преподавательниц, после распахнула окно — и увидела летающего совсем рядом двухголового дракона.
— Прыгай, поймает, — шепотом сказала Доминик.
Я забралась на подоконник, в последний раз оглянулась на ставших родными наставниц и сиганула в темноту глухой ночи.
Полет!
Свободный, стремительный, и я раскинула руки, словно хотела обнять весь мир, и даже не вскрикнула, когда Горыч перехватил поперек туловища.
— Здоров, Стаська, — хрицлым рокотом поздоровался он.
— Здоров, Горыч, — шепотом ответила я.
— Летим-то куды? — вопросил он.
— Для начала на гору, — попросила я.
— К Фильке?
— К нему самому.
И мы полетели, рассекая облака под тусклым светом заходящей луны. Здорово было, и словно все проблемы разом отступили…
* * *Филимон Филипыч жил на вершине горы и был самым что ни на есть лучшим в мире светляком. Мы вообще его всей школой очень любили, особенно когда по осени он с туманом спускался в долину, опоясывая гору ручейком магического света… Красотень. Мы тогда были готовы сидеть на крыше всю ночь, только бы досмотреть до самого конца спуска. А еще Филипыч являлся ближайшим источником света, так что мне прямой путь к нему был.
Долетел Горыч быстро, тут всего ничего лететь было, опустил меня прямо у входа в пещеру и гаркнул:
— Хочу свету.
— Света занята, — ворчливо ответили из пещеры.
— Свету дайте, — занудно повторил дракон.
— Я те щас как дам!..
— Свету?
— Фонарь на оба глаза, чтоб знал, что тьма — это еще не самое страшное в жизни!
Но свет вспыхнул. Следом, потягиваясь и позевывая, вышла сонная ведьма Светлана и, укоризненно глядя на Горыча, сказала:
— И вот зачем ты его дразнишь постоянно?
— Гы-гы, — дал ну очень вразумительный ответ дракон.
— Привет, Светик, — скромненько поздоровалась я.
— О, Стаська, а ты тут откуда? — удивилась бывшая преподавательница Керимской ведической школы.
— Свет нужен, — призналась я.
Ведьма без слов посторонилась, давая войти. И едва я оказалась в пещере, услышала:
— О, Стасенчик, какими судьбами?
И прекрасный полуобнаженный световой дракон шагнул мне навстречу, обнял, прижимая к сверкающей груди и окутывая водопадом струящихся светящихся волос. Мр-р-р просто. И это вам не какой-то лорд Тиаранг, самодовольная самовлюбленная сволочь, это самый настоящий светляк! Любвеобильный, правда, сверх меры, но такой классный.
— А мне помощь нужна, — едва не мурлыкая, сообщила Филимону.
Световой дракон, взяв за плечи, отстранил меня, затем к губам склонился и выдохнул:
— Ради тебя на все готов.
Я же говорю — он лучший! Самый-самый и вообще сказка просто.
Молча достала из кармана билет на летучий экспресс, протянула ему. Филимон взял, задумчиво повертел, затем щелкнул пальцами — карта Единой империи вспыхнула перед нами.
— Так-так, время шесть двадцать четыре утра, место посадки — наш Керим, билет до Рукты, — он провел пальцем по карте, и предстоящий мне путь вспыхнул красной пунктирной линией.
В общем, ехать предстояло на самый край империи!
— Так, а возле городка Рукта у нас имеются три деревеньки — Грибовка, Смородиновка и Земляникина. Так, в Смородиновке и Земляникинке ведьм нету, значится, отправляют тебя явно в Грибовку.
И вот тут червячок нехилых сомнений шевельнулся в моей душе. И предчувствие там же поселилось препоганое. Подойдя к Филимону, я как маленькая обняла его, прижалась и услышала:
— Рассказывай давай.
Во время своего рассказа я сидела на руках у светового дракона, и он успокаивающе гладил меня по волосам, Светлана не ревновала, светляков вообще ревновать бессмысленно, а про меня она точно знала, что грань удержу. Так что выслушали меня внимательно, и когда я замолчала, Света и Горыч одновременно посмотрели на Филимона, ожидая, что он скажет. Я тоже именно его слов очень ждала.
— Значит так, говорю сразу — Феоктилла тебя предаст, — произнес световой дракон.
— Что? — взвизгнула я.
— Не «что», а сдаст она тебя Тиарангу, как пить дать сдаст.
Я выпрямилась, заглянула в светящиеся, словно два месяца, глаза дракона и под его спокойным взглядом сникла.
— Филь прав, — вставила Светлана. — Феоктилла политикой Доминик давно недовольна да и устроиться захочет без волчьей печати в трудовой книжке.