В случае же анализа восприятия с позиций информационного подхода попытки показать зависимость восприятия от мотивационно-эмоциональной сферы приводят к тому, что проявления этой сферы в восприятии расцениваются как искажения восприятия. Ни одно другое направление исследований восприятия в необихевиоризме не пыталось с такой настойчивостью, как это делали представители «Нового взгляда», отразить влияние аттитюдов, потребностей и эмоций на восприятие, и ни одно другое направление столь выразительно не продемонстрировало невозможность решения в русле информационного подхода этой психологической проблемы.
Уровневая природа установок
Прослеживая эволюцию понятия «установка» в некоторых направлениях необихевиоризма, мы исходили из описательного определения установки как готовности субъекта к реагированию. Понимание установки как готовности никоэда не отсутствовало в психологии. Различные исследователи на протяжении целого столетия пытались изолировать это целостное состояние (готовность) от других психических процессов (восприятие, действие, мышление…) и, выделив установку в «чистом виде», ответить на вопрос: какова сущность понятия «установка»? Однако подобные попытки оканчивались неудачей, и понятие «установка» не удавалось высвободить из опутавших его связей с другими категориями психологии. В него, как в воронку, затягивались любые психологические процессы, в которых оно проявлялось, определяя их направленность и организованность.
В результате понятие «установка», подобно сказочному Шалтаю-Болтаю, рассыпалось по различно ориентированным зарубежным психологическим концепциям, и ни последователи молекулярного необихевиоризма, ни представители трансакционализма и «Нового взгляда», ни социальные психологи и т. д. никак не могут его собрать. Под установкой одномоментно понимаются и состояние готовности, обусловленной потребностями и мотивами личности, и готовность, обусловленная вероятностной структурой ряда стимулов, и готовность, вызванная инструкцией экспериментатора, и установка избирателя по отношению к президенту, и тоническая настройка…
Какие выводы может для себя сделать исследователь, столкнувшийся с таким многоликим понятием? Он может впасть в крайность и ради обретения своего душевного покоя сделать вид, что понятие «установка» в столь расширенном его толковании вообще не существует, а объединение разнородных явлений под термином «установка» или его синонимами является просто недоразумением. Подобного рода незатейливое решение, во-первых, основывается на молчаливо предполагаемом мнении, что большинство психологов, относивших то или иное явление к классу установочных явлений, совершали ошибки, и, во-вторых, и это самое главное, на том, что термином «установка» или его синонимами не обозначается никакая психическая реальность. Но многочисленные факты, добытые в течение многолетней истории экспериментальной психологии в зарубежных исследованиях по установке, и особенно в исследованиях замечательного советского психолога Д. Н. Узнадзе и его школы, красноречиво свидетельствуют о необоснованности такого решения вопроса. Следовательно, это наиболее простое решение отпадает, а проблема объяснения вездесущности установки остается.
С нашей точки зрения, выход из создавшегося положения может быть найден лишь в том случае, если психолог», осознав бесперспективность изолированного изучения установки — изучения установки, по выражению С. Московичи, «в себе», попытаются найти то реальное место, которое занимает установка в деятельности субъекта. Одной из возможных попыток решения вопроса в этом направлении представляется гипотеза об иерархической уровневой структуре установки, развившаяся автором этого критического обзора под руководством А. Н. Леонтьева (см. Асмолов, 1975). Здесь не представляется возможным сколько-либо подробно изложить представления об иерархической структуре установки, разрабатываемые в русле одного из стержневых направлений советской психологии — общепсихологической теории деятельности А. Н. Леонтьева. Вследствие этого мы только перечислим в тезисной форме некоторые положения, составляющие суть гипотезы об иерархической структуре установки как механизма стабилизации деятельности. Для этого вначале необходимо кратко остановиться на представлениях о сложном иерархическом строении деятельности, раскрытых в теории деятельности А. Н. Леонтьева.
В этой теории конкретные виды деятельности выделяются по критерию вызывающих их предметов потребности, или, используя термин А. Н. Леонтьева, мотивов деятельности. В деятельности вычленяются относительно самостоятельные, но неотторжимые от ее живого потока «единицы» — действия и операции. Под действиями понимаются процессы, направленные на достижение осознаваемого предвидимого результата, т. е. цели. В действиях вычленяются операции — способы осуществления действия, которые соотносимы с условиями выполнения действия. И наконец, четвертым необходимым моментом психологического строения деятельности являются «исполнительные» психофизиологические механизмы — реализаторы действий и операций. Опираясь на представления А. Н. Леонтьева об иерархическом строении деятельности, а также на положение Д. Н. Узнадзе о роли объективного содержательного фактора в возникновении установки (Узнадзе, 1966), мы выбираем в качестве критерия для выделения разных уровней установки место объективного содержательного фактора, вызывающего установку, в структуре деятельности. Соответственно объективным содержательным детерминантам в ситуации деятельности — мотиву (предмет потребности), цели (осознаваемый предвидимый результат) и условиям осуществления действия нами выделяются уровни смысловой, целевой, операциональной установок и уровень психофизиологических механизмов— реализаторов установки.
Ведущим уровнем установочной регуляции деятельности является смысловая установка. Она актуализируется мотивом и выступает в форме вызванного мотивом отношения субъекта к целям действия. В плане сознания содержание этого отношения, как показывает А. Н. Леонтьев, представлено личностным смыслом. Под личностным смыслом понимается единица сознания, отражающая пристрастность субъекта по отношению к событиям окружающего мира, оценка этих событий в процессе деятельности с точки зрения их значения для личности. В плане деятельности выражением личностного смысла является смысловая установка. Смысловая установка и есть не что иное, как форма выражения личностного смысла в виде готовности к совершению определенной деятельности.
В описанных выше экспериментах «Нового взгляда» смысловая установка особенно ярко проявляется при исследовании перцептивной защиты и бдительности. На наш взгляд, обращение к анализу смысловой установки и ее влияния на восприятие позволяет понять то, почему одни испытуемые реагируют на аффективно окрашенные стимулы по типу бдительности, а другие — по типу перцептивной защиты. В зависимости от того, как объект, который следует опознать, в данном случае аффективно окрашенный стимул, выступает для субъекта, т. е. в зависимости от того, какой личностный смысл приобрело отношение к угрозе в прошлой жизни субъекта, оно будет выражено либо в готовности избежать угрожающего события, и тогда это будет реакция по типу перцептивной защиты, либо, если человек при столкновении с опасностью склонен идти ей навстречу, в готовности на сближение с этим событием. Тогда будет наблюдаться реакция по типу бдительности. Основная функция смысловой установки заключается в том, что она определяет общую устойчивость и динамикудеятельности. Эта функция смысловой установки прежде всего проявляется в выборе тех или иных целей, соответствующих мотиву деятельности. В том случае, если осуществляется процесс целеобразования, он приводит к возникновению целевой установки.
Под целевой установкой понимается готовность к достижению осознаваемого предвидимого результата, определяющая избирательность и устойчивость данного конкретного действия. Проявления целевой установки наблюдались, как мы уже отмечали, в экспериментах Кюльпе, Сиполы, Постмана и Крэчфилда, Вернон и т. д. Все эти эксперименты позволяют сделать вывод, что целевая установка выполняет по отношению к деятельности избирательно регулирующую функцию.
На следующем, нижележащем уровне регуляции деятельности располагается операциональная установка. Под операциональной установкой понимается готовность субъекта к осуществлению определенного способа действия, которая возникает в ситуации разрешения задачи на основе предвосхищения, опирающегося на прошлый опыт поведения в подобных ситуациях, и учета условий наличной ситуации. Конкретное выражение способа действия, или, если пользоваться термином Бартлетта, то, какая развернется схема, зависит от содержания предвосхищаемого события. Говоря о содержании события, мы имеем в виду представления А. Н. Леонтьева о том, что человек находит в обществе не просто внешние условия, а сами эта условия несут в себе общественно выработанные способы деятельности, ценности, предметные и социальные нормы. Условия деятельности обладают этим присущим только миру человеческих предметов свойством, так как в них объективированы «значения». Эти «значения», будучи представлены в образе предвосхищаемого события, определяют конкретное выражение способа осуществления действия. В случае совпадения образа предвосхищаемого условия с происшедшим событием ситуации разрешения задачи установка приводит к осуществлению адекватной операции.
В повседневной жизни операциональные установки действуют в привычных стандартных ситуациях, целиком определяя работу «привычного», по выражению Д. Н. Узнадзе, плана поведения. После того как человек многократно выполнял один и тот же акт в определенных условиях, у него при повторении этих условий не возникает новая установка, а актуализируется уже ранее выработанная установка на эти условия (Узнадзе, 1966).
Воспользуемся образным примером П. Фресса, чтобы проиллюстрировать эту мысль: контролер на станции метро после многократного предъявления билетов ожидает вновь увидеть билет, а не стакан с аперитивом, т. е. при встрече с пассажиром у него на основе прошлых воздействий формируется вероятностный прогноз предстоящего события.
С предвосхищением, опирающимся на частоту появления того или иного события в прошлом, мы встречались в экспериментах Дж. Брунера (пример с «В» и «13»), М. Ярвика и т. д. Этот факт нашел свое отражение в идее Э. Брунсвика о вероятностном ожидании, а также в представлении Брунера и Постмана о субъективной вероятности появления события как одной из детерминант перцептивной готовности. На этом же факте основывается концепция вероятностного прогнозирования. Однако, и это следует особо подчеркнуть, с нашей точки зрения, представления о вероятностном прогнозировании адекватны только для объяснения возникновения установки в стандартных условиях, т. е. механизм вероятностного прогнозирования работает исключительно на уровне операциональных установок, не распространяя своего действия на уровни целевой и смысловой установок.
Самый низший уровень — это уровень психофизиологических механизмов — реализаторов установки. Линия разработки представлений о психофизиологических механизмах установки нашла свое выражение в описанных нами концепциях Дж. Фримена, Ф. Олпорта, а также в представлениях Дж. Брунера о механизмах, опосредующих перцептивную готовность. В отечественных исследованиях наибольший вклад в дело разработки представлений о психофизиологических механизмах установки внесен Н. А. Бернштейном, показавишм роль тонической настройки и образа потребного будущего в рефляции движений, и П. К. Анохиным, сформулировавшим представление об акцепторе действия.
Предложенная нами гипотеза об иерархической уровневой структуре установки как механизма стабилизации деятельности позволяет привести накопленные в русле необихевиоризма и когнитивной психологии факты проявлений установки в одну непротиворечивую систему и избавляет от терминологической путаницы, мешающей исследованию проблемы установки. Эта гипотеза также позволяет понять, как и на каком уровне регуляции деятельности работает механизм вероятностного прогнозирования. Однако эта гипотеза пока еще скорее эскиз, чем законченное произведение. Она представляет собой лишь первый шаг на пути решения вопроса о месте установки в структуре деятельности.
Литература
Анохин П. К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. М., 1968.
Асмолов А. Г. Ранние этапы развития понятия «установка» // Психологические исследования, вып. 6. М., 1974.
Асмолов А. Г., Михалевская М. Б. От психофизики «чистых ощущений» к психофизике «сенсорных задач» // Проблемы и методы психофизики. М., 1974.
Асмолов А. Г., Ковальчук М. А., Яглом М. А. Об иерархической структуре установки // Новое в психологии, вып. 1. М., 1975.
Бассин Ф. В. Проблема «бессознательного». М., 1968.
Бернштейн Н А. О построении движений. М., 1947.
Бернштейн Н. А. Очерки по физиологии движений и физиологии активности. М., 1966.
Вагнер В. А. Биологические основания сравнительной психологии. Т. 1. СПб., 1915.
Выготский Л. С. Избранные психологические произведения. М., 1956.
Гейзенберг В. Квантовая теория и ее интерпретация // Нильс Бор. М., 1967.
Ланге Н. Н. Психологические исследования. Одесса, 1893.
Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975.
Леонтьев А. Н., Лурия А. Р. Предисловие // Миллер Дж., Галантер Е., Прибрам К. Планы и структура поведения. М., 1965.
Лурия А. Р. Мозг и психические процессы. Т. I. М., 1963.
Прангишвили А. С. Исследования по психологии установки. Тбилиси, 1967.
Прибрам К. К теории физиологической психологии // Вопросы психологии. 1961. № 2.
Сеченов И. М. Кому и как разрабатывать психологию // Избранные философские и психологические произведения. М., 1947.
Титченер Э. Б. Учебник психологии. Т. 2. М., 1914.
Узнадзе Д. Н. Психологические исследования. М., 1966.
Уотсон Дж. Психология как наука о поведении. М., 1926.
Фейгенберг И. М. Вероятностное прогнозирование влиятельности мозга // Вопросы психологии. 1963. № 2.
Фейгенберг И. М. Мозг. Психика. Здоровье. М., 1972.
Allport F. H. Theories of perception and the concept of structure. N.Y., 1955
Ansbacher H. Perception of number as effected by the monetary value of objects // Arch. Psychol. 1937. 215.
Bartlett F. S. Remembering. London, 1950.
Bruner J. S. Personality dynamic and the process of perceiving // Perception: An approach to personality. R. R. Blake and G. V. Ramsay (Eds). N.Y., 1951.
Bruner J. S.On perceptual readiness// Psychol. Rev. 1957. 64.
Bruner J. S., Goodman C. C. Value and needs as organizing factors in perceptions // Abnorm. Soc. Psychol. 1947. 42.
Bruner J. S., Goodnow J. J., Austin G. A. A study of thinking. N.Y., 1956.
Bruner J. S., Mintum A. L.Cognitive hypothesis and perceptual closure //Amer. Psychol. 1951. 6.
Bruner J. S., Postman L.An approach to social perception. Pittsburg, 1948.
Bruner J. S., Postman L.On the perception of incongruity // J. of Personality. 1949. Vol. 18.
Brunswik E.Probability as a determiner of rat behavior // J. Exp. Psychol. 1939.25.
Brunswik E.Organismic achievement and environmental probability // Psychol. Rev. 1943. 50.
Cowper D., Stewin L.An examination of illusion phenomenon in Soviet set theory: An experimental critique // The Alberta J. of Educational Research. 1974. Vol. 20.
Dashiell J. F.Fundamentals of objective psychology. N.Y., 1928.
Dashiell J. F.A neglected fourth dimension in psychological research // Psychol. Rev. 1940.47.
Deese J.Some problems of theory of vigilance // Psychol. Rev. 1955. 62.
Forgus R. H.Perception. N.Y., 1966.
Fraisse P.Le role des attitudes dans la perception j ILes Attitudes. Paris, 1961.
Freeman G.LThe problem of set //Amer. J. Psychol». 1939. 52.
Gibson J. J.A critical review of the concept of set in contemporary experimental psychology //Psychol. Bull. 1941. 38.
Haber R. N.The nature of the effect of set on perception // Psychol. Rev. 1966. 73.
Hebb D. O.The organization of behavior. N.Y., 1949.
Herzog R.L, Unruh W. R.Toward a unification of the Uznadze theory of set and Western theories of human functioning // Psychological investigations. A. S. Prangichvili (Ed.). Tbilisi, 1973.
Hritzuk J, Janzen H. A comparison of ustanovka and Einstellung: Uznadze and Luchins // Psychological investigations. A. S. Prangichvili (Ed.). Tbilisi, 1973.
Ittelson W. H. The constancies of perceptual theory // Psychol. Rev. 1951.58.
Jarvik M. E. Probability learning and negative recency effect in the serial anticipation of alternative symbols // J. Exp. Psychol.1951.41.
Kilpatrick F. P. Motivation, perception and action. Washington, 1953.
Luchins A. S. Mechanization in problem solving // Psychol. Monogr. 1942. Vol. 54.
Marks R. W. The effect of probability, desirability and «privilege» on the stated expectations of children // J. Personal. 1951. 19.
Messick S. J., Soliey C. M. Probability learning in children: Some exploratory studies //J. Genet. Psychol. 1957. 90.
Oldfield R. C., Zangwill O.L. Bartlett’s theory of memory // Brit. J. Psychol. 1942. 32.
Park C. The Soviet theory of set — an evaluation. A thesis. Univ. of Alberta, Alberta, 1974.
Paschal F. The trend in theories of attention // Psychol. Rev. 1941.48.
Postman L., Crutchfield R. S. The interaction of need, set and stimulus structure in a cognitive task // Amer. J. Psychol. 1952. 65.
Sherif M. A. A study of some social factors in perception //Arch. Psychol. 1935. Vol. 187.
Siipola E. M. A group study of some effects of preparatory set // Psychol. Monogr. 1935. Vol. 46.
Solley C. M., Haigh G. A note to Santa Claus. TPR. The Menninger Foundation, 1957. Vol. 18.
Solley С. M., Murphy G. Development of the perceptual world, N.Y., 1960.
Solomon R. L., Howls D. Word frequency, personal values and visual duration thresholds // Psychol. Rev. 1951. 58.
Stephens J. M. The perception of small differences as affected by self-interest //Amer. J. Psychol. 1936. 58.
Vernon M. D. The functions of schemata in perceiving // Psychol. Rev. 1955. 62.
Vernon M. D. Cognitive inference in perceptual activity // Brit. J. Psychol. 1957.48.
Woodworth R. S. Dynamic psychology. N.Y., 1918.
Woodworth R. S. Reenforcement of perception I I Amer. J. Psychol. 1947. 60.
Раздел III. Деятельность — объяснительный принцип в психологии
Принципы психологического анализа в теории деятельности[14]
Общепсихологическая теория деятельности, созданная Л. С. Выготским, А. Н. Леонтъевым, А. Р. Лурией и их последователями на пороге XXI века вступила в критическую фазу своего развития. Внешним симптомом наступления этой фазы являются участившиеся дискуссии о роли категории деятельности в построении концептуального аппарата психологической науки. В целом ряде выступлений все настойчивее звучит мысль, что категории деятельности грозит превращение в некое чудовище, готовое поглотить все другие психологические понятия. Внутренним симптомом возникновения критической фазы развития теории деятельности является разрыв между большим фактическим материалом, полученным в различных специальных областях психологии, разработка которых ведется на основе теории деятельности, и исходными принципами этой теории, сформулированными еще в период ее становления. В результате возникает парадокс: теория, рожденная запросами практики, начинает восприниматься как теория вне практики. Критическая фаза в развитии той или иной теории, как и кризис в развитии жизни ребенка, означает начало нового этапа в ее судьбе. Для того чтобы он наступил, на наш взгляд, необходимо предпринять по меньшей мере три следующих шага. Первый шаг должен быть нацелен на вычленение исходных принципов теории деятельности. Второй шаг заключается в анализе сквозь призму этих исходных принципов фактического материала, накопленного в специальных отраслях психологии и в общей психологии. Итогом этого анализа будет преодоление разрыва между ключевыми принципами теории деятельности и фактическим материалом, а также уточнение и изменение самих этих принципов. И наконец, третий шаг — разработка перспектив фундаментальных и прикладных исследований, т. е. определение зоны ближайшего развития психологии, строящейся на основе общепсихологической теории деятельности.