– Что? – она отпрянула и уставилась на Ника. – Да я только вернулась из поездки! У меня счета не оплачены и очень много работы. И потом, кто захочет вербовать меня? Разве я похожа на разбойницу?
Ник сделал вид, что придирчиво ее разглядывает.
– Э-э… Нет, – наконец вынес вердикт он. Миловидная шатенка Розали никак не походила на разбойницу – особенно в новом платье голубого шелка. Более того, даже после трансформации в лису она оставалась такой же милой, как и в человеческой форме. – Но видишь ли, они активно вербуют как раз тех людей, кого трудно представить в составе бандитской группировки. А ты для них представляешь определенную ценность.
Он кивнул на забитые банками полки магазинчика.
– Твои познания в травах, мудрость, которую хранят Рыжехвосты, запасы ингредиентов для зелий… Тем более, у этого магазина была дурная слава. До того, как сюда пришла ты. Понимаешь? Существа, которые помнят прежнего хозяина, могут рассказать об этом.
– Никто не заставит меня делать то, чего я не хочу, – буднично сообщила Розали.
– Рози, милая, именно в этом и проблема, – вмешался Монро, снова беря ее за руку. – Они особенно жестоко расправляются с теми, кто не желает сотрудничать. Делают из них наглядный пример для всех остальных.
– Что ж… Тогда оставайся здесь и охраняй мой покой.
– Я готов сторожить под дверью, если нужно.
– Этого не потребуется. Я найду для тебя место получше…
В этот момент у Ника зазвонил телефон. Розали с притворным изумлением уставилась на его брюки:
– Эй, у тебя опять что-то звенит в штанах! Ты уверен, что не нуждаешься в лечении?
Ник рассмеялся и выудил из кармана телефон.
– Бёркхарт.
– Ник, тот Гневохват, помнишь? – без предисловий начал Хэнк.
– Помню, – у Ника возникло нехорошее предчувствие, которое не замедлило оправдаться.
– Он мертв. Похоже на сердечный приступ, но… У него на спине отметины.
– Два укола, как от клыков?
– Угадал.
– Черт. Это Змеелорд.
– Хватит ругаться, старик. Лучше приезжай.
– Кажется, в последнее время я провожу в моргах слишком много времени, – задумчиво сообщил Ренард. Он, Ник и Хэнк окружили лежащее на столе тело Гневохвата. В комнате было холодно и пахло медикаментами. Из-за ароматов этого места, в которых мешались химикаты и разложение, у Ника всегда крутило живот.
Сейчас он склонился над телом с рулеткой в руке, проверяя расстояние между едва заметными дырочками на спине Дуга Зелински.
– Все верно. Это Змеелорд, – произнес он секунду спустя, выпрямляясь и качая головой. – Потом отступил на шаг, окинув взглядом тело, лежащее лицом вниз на столе из нержавейки. – Джульетта говорит, что любит абсолютно всех животных, но я уверен, что Змеелорд стал бы испытанием для этого чувства.
– Разве они животные? – переспросил Хэнк. – Скорее люди, которые могут обращаться, – он покосился на дверь, но они были одни. – Точнее, становиться более… звероподобными.
– И да, и нет, – возразил Ренард. – Люди тоже в каком-то смысле животные – приматы. Родственники обезьян. Получается, каждый человек – животное и одновременно нечто большее.
Ник положил рулетку на стол.
– Тем более, некоторым людям не надо быть Существами, чтобы вести себя, как звери. Серийным убийцам, например. Наркодилерам. Они хуже животных.
– Верно, – согласился Хэнк, мрачно глядя на тело. Спустя пару секунд он поинтересовался: – А эта трансформация, Волна… Это магия? Или результат эволюции?
– Я не знаю, – ответил Ренард. – Возможно, это какая-то мутация, но… Никто и никогда не занимался исследованием биологии Существ. Во всяком случае, мне об этом неизвестно, – он холодно взглянул на Ника. – Даже Гриммы подобным не интересовались. Их куда больше интересовало, как убивать Существа.
Ник давно заметил, что Ренард, говоря о Существах, никогда не употребляет «мы» или «нас», несмотря на то что в нем была лишь половина человеческой крови. Возможно, только потому, что он беседовал с Гриммом. Да, они были вынуждены сотрудничать, но капитан никогда полностью не доверял Нику. И это чувство было глубоко взаимным.
– Как Змеелорд попал в камеру? Кто его пустил к Зелински? Мы ведь распорядились, чтобы он сидел один.
Ренард в задумчивости поскреб подбородок.
– Технически это был Брайан Мерфи. Но сам он утверждает, что не помнит, кто дал ему бумагу с распоряжением подселить Змеелорда к Зелински.
– Не помнит? – недоверчиво протянул Хэнк. – Мерфи не похож на чокнутого.
– Возможно, его контролировал Колдун, – предположил Ник. – Если они при этом еще использовали Душегаситель, немудрено, что Мерфи ничего не помнит.
– Колдун? – Ренард явно напрягся, но потом заставил себя рассмотреть и эту версию. – Возможно. Потому что Мерфи же и оформил выход этого Колни – чего сам он, разумеется, не помнит. Где теперь Колни, непонятно.
– Колни – это парень-кобра? – уточнил Хэнк.
– Он так назвался, когда его оформляли, – кивнул Ник. Смерть Зелински искренне его огорчила. Детектив надеялся подержать Гневохвата под замком, пока проблема не разрешится.
Не стоило на это полагаться.
– У нас есть что-нибудь на этого Колни? Отпечатки пальцев в камере, судимости, хоть что-то?
– Он был очень осторожен, – откликнулся Ренард. – У Мерфи не осталось ни одного документа. Бедняга только твердит, что кто-то, дескать, влез в его бумаги. Такое ощущение, что он видел ордер, которого на самом деле не было.
Хэнк уставился на капитана.
– Душегаситель способен и на такое?
– Возможно.
– Тогда они из любой переделки выйдут сухими…
– Меня больше тревожит, что в городе собирается все больше опасных Существ, – сказал Ник, отворачиваясь от тела. – Как будто у них тут конвент поклонников особо изощренных способов убийства.
– Мы здесь закончили? – уточил Ренард.
Детективы дружно кивнули и вслед за капитаном направились в коридор.
– Интересно, какой ход они сделают следующим? – спросил Хэнк.
– Понятия не имею. Допросим заключенных, – предложил Ренард, глядя на приближающегося сержанта Ву. А затем, понизив голос, добавил: – И если возникнет необходимость применить для этого Душегаситель… да будет так.
Глава десятая
Монро, обнаженный по пояс, лежал на кровати Розали, а девушка хлопотала над ним. Его радовало внимание, с которым она меняла повязку и обрабатывла отметины от зубов Потрошителя на его плече. Примечательно, что несколько часов назад, когда они раздевались, Монро даже не вспомнил о своем ранении. Он и Нику о нем не сказал – не о чем там говорить было. Уже добравшись до Дома после схватки в тоннеле, Монро обработал рану антибиотиком и забыл о ней. В тот момент его больше тревожило, что он укусил Ника, когда друг пытался ему помочь.
– Повезло, что в рану не попала инфекция, – Розали потуже затянула бинт. – Нужно быть внимательнее к себе.
– Повезло, что Ник от меня ничего не подцепил, – в том же тоне откликнулся Монро. – Я ведь его укусил.
– Что? Намеренно?
– Нет, конечно же нет. Он сунул руку мне под нос, когда я дрался с другим парнем. Ник просто пытался мне помочь. Я куснул его не сильно, но… Этого вообще не должно было случиться. Просто я обернулся в тот момент и чувствовал себя больше Потрошителем, чем человеком. И тут у меня перед глазами возникла чья-то рука. Наверное, я решил, что это противник. Или мне вообще было плевать, чья она.
– Ни за что не поверю, что тебе было наплевать. Только не тебе.
Он грустно улыбнулся:
– Ты меня плохо знаешь.
– Если тебя это так беспокоит, извинись.
– Я уже извинился. Но меня тревожит не только это, Рози. Может, я зря во все это ввязался? Когда я помогаю Нику, вмешиваюсь в расследования, даю советы, это делает меня более… не знаю, как сказать… склонным к рецидиву, что ли. К превращению в то, чем я был раньше. Знаешь, как бывает, когда какая-то мысль поселится у тебя в голове и словно постоянно напоминает о себе? Даже если ты раньше ни о чем таком не думал?
– Ага. Проходили, – она похлопала его по животу.
– Я сейчас именно так себя и чувствую. На днях я стоял на своем крыльце, проверял запахи, доносящиеся из леса. И лес как будто звал меня.
– Так и было, – улыбнулась Розали. – Со мной такое постоянно.
– Да, но в этот раз я слышал: «Бросай все! Перекинься! Выпусти на волю волка и будь что будет!» И мне очень хотелось поддаться этому зову.
– Тогда… Бросай все, иди в горы, скинь обувь и побегай как следует.
Монро энергично помотал головой.
– Ты Рыжехвост, тебе так можно, – он вздохнул, не скрывая зависти. – Можешь перекинуться и гулять себе. Но я…
Тут он умолк, осененный неожиданной идеей.
– А что, если бы ты была со мной? Вроде сопровождающего. Мне нельзя уходить в лес одному или с кем-то из Потрошителей, но ты Рыжехвост… Ты можешь укусить человека, но никогда не убьешь его.
Тут он умолк, осененный неожиданной идеей.
– А что, если бы ты была со мной? Вроде сопровождающего. Мне нельзя уходить в лес одному или с кем-то из Потрошителей, но ты Рыжехвост… Ты можешь укусить человека, но никогда не убьешь его.
Розали задумалась.
– Наверное, ты прав, – наконец ответила она. – В лисьей форме мы вряд ли станем убивать кого-то. И все же нельзя сказать, что никогда не случалось ничего подобного.
– Если такое и случалось, убить хотел человек, а не лиса. У нас все иначе. Раньше Потрошители охотились на все, что могли догнать. Включая людей. Большинство из нас знают, что мы не можем делать подобное по-прежнему. А теперь кое-кто, как мы со Смитти, например, работают над собой по программе Двенадцати Ступеней. Мы пытаемся побороть в себе жажду крови.
Розали внимательно всмотрелась в его лицо:
– Мне кажется, или ты хочешь что-то рассказать?
Монро глубоко вздохнул.
– Да. То есть… Ты тоже Существо, и у тебя есть своя темная сторона. Проблемы с наркотиками и прочее… Но у меня все иначе, и тебе стоит об этом знать.
– Я принесу вина, и ты мне все расскажешь.
Все началось еще до того, как я встретил Анжелину. Но именно она пробудила во мне хищника. Безумное было время…
Ты, конечно, помнишь, что я о ней рассказывал. Анжелина, дикая штучка. Потрошитель. Мы вместе катались на мотоцикле – ты знала, что у меня был мотоцикл, Рози? Он был прекрасен: старый «Индиан Чиф», который пришлось полностью реставрировать. Я любил его так, что готов был чуть ли не целовать. Мотор, работающий, как швейцарские часы, выхлоп «два в одном»[5] из нержавеющей стали. Анжелине мотоцикл нравился даже больше, чем мне, поэтому я подарил его ей, когда мы расстались.
Так вот, на мотоцикле мы забирались глубоко в горы – я впереди, она за спиной. Специально носили шлемы, которые полностью закрывают голову, чтобы перекинуться во время поездки. Понимаешь? Мы совершали полную трансформацию, как оборотни в полнолуние, на скорости сто километров в час по горной дороге. И никто ничего не видел. Шлемы, куртки, перчатки, тяжелые ботинки – все это скрывало превращение. А вокруг ехали люди в фургонах, которые понятия не имели, что байкеры на соседней полосе клыкастые и покрыты мехом.
Знаешь, если ехать на мотоцикле в звериной форме, все воспринимается иначе. Чувствуешь настоящую свободу. Как в том слогане: «Рождены дикими!»
На закате я съезжал на пожарную просеку, глушил мотор и оставлял мотоцикл где-нибудь в лесу. Мы снимали шлемы, куртки, всю одежду и отдавались инстинктам. Отправлялись на поиски мяса. Свежего, по-настоящему свежего. Сырого. Мы могли погнаться за парой кроликов, даже за небольшим оленем… и убить. А потом – съесть. А потом безумствовать, занимаясь любовью – с ног до головы в крови своих жертв. И не надо так на меня смотреть – что было, то было. Я не скучаю по ней. Правда, не скучаю. Совершенно. И не надо притворяться, что у тебя до меня никого не было. Так вот…
Иногда нам встречался медведь или пума – тогда приходилось обороняться. Эти звери охраняют свою территорию. Но окружавшие нас опасности только придавали сил. Однажды мы остались ночевать в лесу, а на следующее утро перекинулись, напились у ручья и отправились охотиться за завтраком – ты знаешь, каково это. Когда ты почти пьян от запахов, текстур и незамутненности жизненной силы леса. Когда становишься первобытным Существом и почти забываешь человеческую речь! Мы прекрасно обходились во время этих поездок вообще без разговоров.
В таком состоянии, когда каждой клеткой чувствуешь опасность и силу, мы и встретились с пумой. Или она с нами. Вечная история: кошка против собаки, волк против дикого кота. Пума рычала на нас, скалила зубы и пыталась задеть лапой – и мы рычали и скалились в ответ. Я все-таки смог отпугнуть ее, даже погнался следом. Естественно, после этого в нас просто кипел адреналин. Кровь играла, как бешеная.
И тут Анжелина наткнулась на лесника.
Он шел вдоль ручья. Ничего такого, обычная работа. Наверное, искал тушу лося: тот упал в воду и застрял выше по течению, отравляя поток. Анжелина была довольно далеко от меня – вынюхивала следы нашего завтрака – и немного перепутала. К тому же ею по-прежнему владела жажда крови. Я уже говорил, что мы были на взводе? Она зарычала и бросилась в атаку. Потом она говорила, что лесник почти успел выхватить пистолет.
Не знаю, что там было на самом деле. Я услышал, как она взвизгнула от страха, и кинулся туда. Выскочил на берег, увидел их друг напротив друга… И меня накрыло.
Я спрыгнул с камня, на котором стоял, и напал на лесника. Наверное, я надеялся просто сбить его с ног – в расчете, что он не поймет, какое животное на него бросилось, а мы в это время успеем убежать, – но он успел схватить ружье и выстрелить. Не чтобы ранить меня, просто палец дрогнул на спусковом крючке. Наверное, я испугался.
И тогда…
Рози, я разорвал ему горло зубами.
Дай мне стакан вина, пожалуйста. Нет, белого. Не могу даже смотреть на красное, не сейчас.
Так вот. Я перекусил ему яремную вену. Лесник погиб.
Ты можешь сказать, что это была случайность. Анжелина именно так и считала. И я честно пытался взглянуть на вещи под тем же углом. Но видишь ли, окажись я там в другой момент – не на взводе, не в волчьей форме, – все могло закончиться совершенно иначе. Тот лесник до сих пор был бы жив.
Мне стало плохо. Я выплюнул кусок плоти с его шеи, его кровь… А когда я вернул себе человеческий облик и понял, что натворил, меня вывернуло наизнанку. Все, чего мне хотелось, – сбежать, оставить его тело возле того ручья и притвориться, что ничего не было. Но я заставил себя обыскать его карманы и выяснить, кто он. Анжелина хотела просто бросить его и уйти, но я не согласился.
У меня так тряслись руки, что я едва смог удержать бумажник. Я запомнил имя и адрес, которые узнал из водительских прав бедняги. А еще в том бумажнике было фото его жены и детей. Их лица я тоже постарался запомнить.
– Перестань себя корить, – сказала Анжелина.
Я не ответил. Стер отпечатки с водительских прав и фотографии, вложил все обратно в бумажник, а бумажник – в карман лесника. В его куртке нашлась карта окрестностей – по ней я нашел точку, где лежало тело. Забрал его мобильный, чтобы потом позвонить в полицию. Потом мы, как могли, избавились от следов и вернулись к мотоциклу. Всю дорогу Анжелина повторяла, что я не виноват: ведь это было сделано ради ее спасения, а лесники в таких парках всегда рискуют жизнью. Встречи с дикими зверями – часть их работы, а мы в тот момент и были зверями. Я молчал. И тогда она сказала то, что окончательно вывело меня из себя:
– Как бы там ни было, он всего лишь один из них. Человек. Не Существо.
– Ах ты больная мелкая сучка! – взорвался я. – Мы все – люди. Существа – это просто другая ветка эволюции, ясно?
– Не все Существа так считают, – ответила Анжелина.
– Мне все равно. Я совершил ошибку и понесу за нее ответственность.
Тогда я думал, что сдамся полиции, как только доберусь до города. Необязательно нарушать кодекс молчания. Скажу, что был под наркотой или что-нибудь в этом духе. Ну, знаешь, «Соль для ванн»[6] и все такое. Копы наверняка поверят, что в состоянии аффекта можно разорвать человеку горло, и меня просто посадят. Но оставался риск, что тогда в это окажется втянута и Анжелина. К тому же мне нельзя было ни в тюрьму, ни в психушку. Там я просто покончил бы с собой.
Пришлось найти другой способ расплатиться за содеянное.
Сначала я позвонил в лесничество. Назвался вымышленным именем и сказал, что я турист. Дескать, во время похода я обнаружил мертвое тело их товарища. Дать точные координаты не составило труда, потому что ручей был обозначен на карте. Звонил я с телефона погибшего, который выбросил, закончив разговор.
В тот же день я узнал из вечерних новостей, что тело нашли очень быстро – прежде, чем до него успели добраться падальщики. Власти решили, что лесника задрала пума. Рану они особенно не разглядывали, а такой вывод напрашивался сам собой. Люди ведь не знают о Потрошителях.
С Анжелиной я порвал в тот же вечер. Подарил ей байк, чтобы показать: я не виню ее в том, что случилось. Просто мы больше не могли быть вместе. Она оказалась слишком дикой.
Я ждал, пытаясь отвлечься починкой старых часов. А потом началось: через пару дней новостники с местного телеканала взяли интервью у коллег того лесника, и те начали дружно твердить, каким он был прекрасным человеком. Самое плохое, что они действительно так считали. Я надеялся, что у погибшего будет темное прошлое, или обнаружится хоть какой-то грешок, чтобы усмирить грызущее меня чувство вины. Но нет. Парень был просто образцом для подражания. Примерный семьянин. Жена, дети и друзья его обожали. Ужасная трагедия и все такое.
Тогда я нашел его семью. Элвин Ричард Перкинс – я до сих пор помню его имя. Посмотрел, как они живут: не плохо, но бывает и лучше. Я начал откладывать деньги и анонимно им помогать. Придумал кузена Элвина, который живет слишком далеко, чтобы они могли случайно встретить его на улице. «Кузен Джефф». Он так хотел им помочь, этот Джефф… Присылал деньги.