— Так что ж ты сразу не сказала, что забыла, я б тогда и отдавать не стала! — шутливо возмутилась приятельница.
— Ха, не стала бы! — фыркнула я. — Не клевещи! Тебе бы непременно совестно перед Эдиком сделалось!
Ленка взглянула на снующего между нашими ногами счастливого щенка и согласилась почти серьезно:
— А ведь права! Ну ладно, Оса, бывай! Мы побежали домой, пока Макс Кешу с голодухи не схарчил.
Максом звали второго мужа Ленки, а Кешами всех попугаев, которых соседка заводила на своем веку. Честно признаться, которым был по счету данный экземпляр, я бы не смогла и под дулом пистолета.
— Попугайчика жалко, поторопись, — согласилась я уже вслед Ленке, та подавилась смешком, а Эдик весело тявкнул, то ли тоже сочувствуя птичке, то ли просто радуясь жизни.
Дверь магазина раскрылась, впуская меня в тепло и выпуская парочку занятых собой говорливых бабулек в сопровождении пожилого кавалера. Дедуля придержал створку не только для своих спутниц, но и для меня, сопроводив приглашение церемонным кивком. Я улыбнулась седовласому джентльмену и поблагодарила:
— Очень признательна!
Тот приподнял черную фетровую шляпу.
Покупателей в субботний денек было достаточно. Но одна из продавщиц, Олеська, вечно экспериментирующая с цветом своих волос (сейчас она была ярко розовой с зелеными перышками), махнула мне рукой. Я заспешила к прилавку.
— Как тебе причесон? — вместо "здравствуй" нетерпеливо спросила девушка.
— На себе я б такое лишь в страшном сне вообразить смогла, а тебе идет, — дипломатично ответила я. — На фламинго похоже!
Чистые серо-голубые глаза Олеськи заволокло облачко раздумий, девушка явно не знала что такое фламинго, поэтому никак не могла сообразить, оскорбляю я ее или комплимент делаю. Пока у девчонки что-нибудь внутри не переклинило, я пояснила:
— Это птица такая красивая и романтичная, про нее еще Алена Свиридова пела, помнишь: "Розовый фламинго, дитя заката….". Я намурлыкала мелодию.
— А, точно! — разулыбалась приятельница, контакты перестали искрить. — Так тебе чего?
Я принялась перечислять, попутно доставая из кармана джинсов четыреста пятьдесят рублей.
Олеська зашустрила по магазину, собирая мой заказ в бесплатный пакет с символикой магазина. (Это нововведение наши бабульки просто обожали и чтобы получить побольше прочных пакетов ходили в "Лидию" по несколько раз на день!). Потом ее наманикюренные розовые пальчики — вот по части маникюра я ее точно переплюнула, сейчас, например мои ноготки были черного цвета с красными и зелеными звездочками — застучали по клавишам кассы и девушка выдала:
— Четыреста сорок восемь семьдесят!
Я протянула заготовленные купюры, Олеська завистливо вздохнула:
— Опять все точно рассчитала, а я вот, весь день у кассы, а хоть убей, никак не могу прикинуть на глазок, когда сама за покупками отправляюсь!
— Рассчитывай, не рассчитывай, а если тугриков нет, взять их неоткуда, что мне, что тебе, — философски отметила я.
— Это верно, — снова блеснула улыбкой Олеська и, подмигнув, таинственно шепнула:
— Между прочим, в подсобке миндальное печенье и трюфели еще не распаковывали! Тебе отложить, возьмешь?
— Искусительница, — томно простонала я, не в силах устоять перед тающим во рту наисвежайшим лакомством, и выложила на прилавок Ленкин должок. — Накидай на все!
Олеська юркнула в подсобку и вернулась с парой небольших свертков, сунула их в отдельный пакет, взвесила и бросила сверху на уже собранные продукты. Получив на сдачу семь копеек, я сгребла продукты и, махнув продавщице рукой, направилась к выходу. Сзади, буквально в нескольких сантиметрах за моей спиной, в общем гуле магазинчика кто-то громко фыркнул.
Я подскочила от неожиданности, едва не рассеяв по полу в стиле колдующей Василисы весь продуктовый набор, обернулась и икнула от неожиданности. Прямо на меня смотрела хитрая морда Дэлькора. Конь, рыжий хулиган с черным фингалом под глазом, стоял прямо посреди магазина, тело по контуру светилось искристым сине-зеленым цветом, а вокруг и….и сквозь него как ни в чем ни бывало сновали люди.
— Забыла чего? — крикнула мне Олеська.
— Нет, на тебя еще разок посмотреть решила, фламинго, — помотала я головой, куда только что, поднимая дыбом волосы, забрела весьма жуткая мыслишка: "А что если я все-таки сумасшедшая?"
В магазине стояла лошадь, моя лошадь из другого мира, только вот никто, кроме меня, ее в упор не видел и не слышал. Дэлькор стукнул копытом, проржал что-то нежное и попытался ткнуться мордой мне в плечо. Голова прошла насквозь и я ничего не почувствовала, зато словно очнулась.
Блин! Да какая на фиг разница, в своем ли я уме, если мои друзья лишь видение, я хочу быть чокнутой! Очень хочу! Пусть никто ничего не видит и не замечает, главное, чтобы видела я. Самое главное! Реальность для каждого из людей своя, даже если мы живем рядом и ежедневно общаемся друг с другом. Это давным-давно известно философам. Вот я и применю этот постулат на практике, сердце мое радостно забилось, согласное с головой.
— Дэлькор, хороший мой, как здорово, что ты пришел ко мне, пойдем домой! — украдкой смахнув что-то мокрое с глаз, я вышла из магазина.
Конь фыркнул мне в ухо трепетно, ласково и послушно последовал к дверям. Сделав вид, что выпускаю из магазина полную даму с сумками и тремя багетами под мышкой (такое тело надо питать!), я придержала для Дэлькора дверь. Жеребец прошел сквозь витрину, а толстуха благодарно запыхтела. Так вдвоем с призрачным конем мы и побрели к подъезду. Я посекундно оглядывалась, проверяя, не исчез ли он так же внезапно, как появился. Но нет, эльфийский подарочек шел рядом. Пусть он не мог больше катать меня на себе, зато я видела и слышала его весьма отчетливо. После нескольких недель удушающей тоски и метаний, Дэлькор рыжим лучиком осветил мою жизнь. Я взахлеб рассказывала лошади, как рада его видеть и как скучала по всем друзьям и по нему, как пыталась вернуться, рыжик сочувственно вздыхал и пытался облизать мне руки и лицо.
Вместе мы поднялись на лифте в мою квартиру. Я уже освоилась и нашла массу преимуществ в необычном Дэлькоровом состоянии. Ведь только такого коня можно было бы держать на восьмом этаже в однокомнатной квартире! Куда всем томагочам мира до моего необыкновенного жеребца! И уж если лошадь смогла прийти ко мне, неужели я не смогу найти дорожку к друзьям? Надежда вновь взметнулась в душе костром!
Перед дверью в квартиру Семенчиковых пыхтел Паша, выискивая ключ по карманам, Степа сидел на коврике и терпеливо ждал.
— Маришка с Саньком сегодня по поликлинике болтаются, — обернувшись ко мне, повинился сосед. — А в кармане у меня дырка, вот ключи и ухнули, надо все-таки подкладку зашить.
— Если ключи носить в каком-нибудь другом месте из куртки можно устроить копилку! — дала я дельный совет. — Вот у нас математичка в институте все удивлялась, что летняя сумка такой тяжелой стала, а потом из-под подкладки сто двадцать девять рублей мелочью выгребла!
— Нет, я все-таки лучше карман зашью, — отдуваясь, пропыхтел Паша.
Степа оставил хозяина продолжать рыбалку в карманах, поднял с пестрого коврика круглый зад и, волоча по бетону поводок, подошел ко мне… хотя, нет, пес подошел к коню-призраку и принялся его внимательно разглядывать, наклоняя башку то вправо, то в лево. Ноздри ротвейлера раздувались, уши подергивались, лоб собирался в недоуменную складочку. Совершенно очевидно, животное видело и слышало Дэлькора, однако, абсолютно не обоняло.
Сердце радостно подпрыгнуло, если уж столь приземленное создание, как Степа, видит коня, значит, я вовсе не галлюцинирую, даже если схожу с ума. Отрадно! От избытка чувств я повесила пакет на дверную ручку, наклонилась, обхватила мощную собачью шею и погладила. Дэлькор ревниво ржанул и замотал гривой, ему тоже хотелось ныне недостижимой ласки. Сообразительный Степа проворно попятился и снова сел на попу, поближе к хозяину. А-то мало ли чего непонятному зверю на ум взбредет? Паша, наконец, извлек из недр куртки ключ и облегченно завозился с замком.
Я открыла свою дверь и тоже вошла. Притворила створку и объявила, водружая пакет с продуктами на подзеркальник трюмо в прихожей:
— Не сердись! Я тебя очень люблю, вот и обрадовалась, что хоть Степа тебя видит, а не только я, а значит ты самый натуральный, хоть и нематериальный конь. А никакая не галлюцинация, хотя, если б ты и был галлюцинацией, ты был бы самым лучшим глюком в мире.
Щелкнув выключателем, я поискала взглядом коня, чей рыжий круп маячил на периферии зрения. Аккуратно огибая меня, при этом Дэль почти до половины ушел в стену, а копытами залез в козетку у полок с обувью, жеребец тянулся к зеркалу.
Стоило моему волшебному животному коснуться его поверхности, словно целуя отражение, как раздался переливчатый, мелодичный и в тоже время заставляющий ныть зубы звон. Свет от шкуры коня словно перекинулся на декор из рун, заставляя их запылать яркой голубизной, ядовитой зеленью, холодным серебром и неистовым золотом. Внутри же, в раме из рун, появились серые клубы густого, как деревенская сметана, тумана. Ни я, ни Дэлькор больше не отражались в зеркале, зато в серой густоте засияла поначалу слабая, но с каждой секундой становившаяся все более яркой и близкой искорка. С неистово бьющимся в предвкушении сердцем я сощурилась, следя за ней. Почему-то мне казалось очень важным не отвести глаз. Дэлькор так и стоял, прижавшись мордой к туманному стеклу.
Щелкнув выключателем, я поискала взглядом коня, чей рыжий круп маячил на периферии зрения. Аккуратно огибая меня, при этом Дэль почти до половины ушел в стену, а копытами залез в козетку у полок с обувью, жеребец тянулся к зеркалу.
Стоило моему волшебному животному коснуться его поверхности, словно целуя отражение, как раздался переливчатый, мелодичный и в тоже время заставляющий ныть зубы звон. Свет от шкуры коня словно перекинулся на декор из рун, заставляя их запылать яркой голубизной, ядовитой зеленью, холодным серебром и неистовым золотом. Внутри же, в раме из рун, появились серые клубы густого, как деревенская сметана, тумана. Ни я, ни Дэлькор больше не отражались в зеркале, зато в серой густоте засияла поначалу слабая, но с каждой секундой становившаяся все более яркой и близкой искорка. С неистово бьющимся в предвкушении сердцем я сощурилась, следя за ней. Почему-то мне казалось очень важным не отвести глаз. Дэлькор так и стоял, прижавшись мордой к туманному стеклу.
А искорка, бывшая поначалу с головку спички, все росла и росла. Вот она уже увеличилась настолько, что я смогла различить детали. Какая к черту искра! Трепеща радужными крылышками в сером тумане, прямо на нас летел Фаль. Его зеленущие глаза сверкали как пара мощных фонариков, гибкое тело напряглось, выгибаясь дугой. Конь призывно заржал. Словно повинуясь этому звуку, смешавшемуся со все нарастающим звоном, сильф неистово замахал крылышками. Вокруг Фаля моментально возникло радужное облачко из разноцветных искр, и вот уже вся серая мгла засверкала столь же ярко, как малютка сильф. Почему-то запахло мятной жвачкой, и молнией блеснуло что-то тонкое, голубовато-серебристое, как игла. Дэлькор всхрапнул, попятился и толкнул меня обретшей материальность чугунной башкой. Я ощутила сильный тычок в спину, потом больно ткнулась коленками в подзеркальник и, не удержавшись на ногах, полетела головой вперед, прямо в зеркало. Почему-то стекло оказалось вязким на ощупь и холодным как сентябрьская вода, а потом был захлебывающийся неистовым восторгом вопль Фаля:
— Получилось! Получилось! Полу… — и ватная темная тишина, навалившаяся мягким одеялом.
Пахло нагретой на солнце зеленью, стрекотали и жужжали насекомые, где-то неподалеку чирикало несколько деловых птичек. Я очнулась лежа на траве, голова покоилась на чем-то пусть и не очень мягком, но чертовски уютном, наверху было голубое летнее небо, а на груди свернулся клубочком Фаль, его махонькие ручонки крепко вцепились в мою футболку. Похоже, малютка спал, тельце подрагивало. Справа, в излюбленной собачьей позе, расположился Дэлькор, прижимаясь ко мне теплым боком. Черная грива бандита щекотала руки и шею.
Первую секунду я восторгалась, вторую неистово испугалась, что вижу сон, в третью поняла, что мне жутко мешает твердый сучок, попавший под бок, и завозилась, разрушая мирную идиллию момента, сунула руку под спину и вытащила ножны с кинжалом. Моим кинжалом — даром древней черепахи из озера.
— Выспалась? — раздался надо мной знакомый чуть хрипловатый от волнения голос.
Запрокинув голову посильнее назад, я увидела угловатое, суровое лицо Кейра с массивным подбородком. Терпеливое ожидание мужчины мешалось с неимоверным облегчением и почти детской радостью. Я протянула:
— Не знаю. В таком ответственном деле никогда нельзя быть уверенной на сто процентов.
Сказала задумчиво и лениво, а хотелось заорать во все горло от переполнявшего организм восторга, подпрыгнуть и повиснуть у телохранителя на шее, обхватив его крепко-крепко, чтобы ни одна зараза больше не смогла меня выдрать из этого мира и отправить по своей высшей прихоти в другой. Своей жизнью я хотела управлять сама, а не плясать под чужую дудочку!
Впрочем, с тем, чтобы вцепиться в Кейра, можно было и не спешить. Сильные руки воина, придерживающие меня за плечи, пусть и с показной небрежностью, преследовали ту же цель. Сообразив, что я очнулась, Дэлькор радостно заржал и нежно облизал мое лицо. Терпеливо снеся несколько поцелуев преданного коня, я села, отфыркиваясь, длинная футболка прогнулась на бедрах маленьким гамаком, где продолжал безмятежно дрыхнуть Фаль.
— Спасибо Кейр, что вытащили меня. Я так соскучилась! — а потом все-таки не выдержала и повисла у телохранителя на шее, как и собиралась с самого начала.
— Мы по тебе тоже скучали, магева, — отвел подозрительно заблестевшие глаза мужчина, сглотнул вставший в горле комок и осторожно, но крепко, обнял меня. — Только мы ж не маги, не под силу тебя нам сыскать было, всего и оставалось, что ждать. А как Дэлькор с места сорвался, будто бешенный, мы, коней не седлавши, следом припустили, решили, тебя он почуял. Да разве за твоим скакуном угонишься? На полянку эту выскочили, глядим, ты уж здесь, и он рядышком довольный лежит, скалится.
— Значит, Фаль и Дэлькор меня вытащили, не знаю уж, как у них вышло, — резюмировала я, потрепав буйную гриву преданного волшебного коня и осторожно погладив самым кончиком пальца рыжего сильфа, свернувшегося будто в колыбельке в моей футболке.
— Мелкий стало быть тоже тут? — подивился Кейр.
— Ага, умаялся, дрыхнет без задних ног, бедолага, — нежно улыбнулась я.
— Еще бы, в первый раз пыльцу с крылышек стряхнул для такого могущественного волшебства, — второй голос, раздавшийся слева от меня, тоже был пусть не привычен, но знаком.
Я резко развернулась, вызывая в сознании образ защитного круга рун, закрывавшего меня, Кейра и Дэлькора. Рядом с двумя лошадьми стоял ОН. Мой несостоявшийся киллер из Тэдра Номус. Не в прежних обносках с плеча Лакса, а в каких-то простых и в то же время изящных черно-серых одеждах, плотно облегающих тело. И пусть в руках его были поводья коней, я не кинжал, спокойней на душе не становилось. Ведь именно из-за него мне пришлось в прошлый раз звать на помощь, именно из-за него меня, как нашкодившего щенка, выкинули за шкирку из этого мира. Больше я такого не допущу! НИ ЗА ЧТО! Кинжал будто сам покинул ножны, удобно легла рукоять древнего клинка в ладонь, во второй начал загораться, призванный отчаянной нуждой и руной КАНО шар огня.
— Оса, подожди! — торопливо выпалил Кейр, вскакивая на ноги вслед за мной и хватая за запястья. — Гиз не враг тебе!
— Конечно не враг, ничего личного, контракт есть контракт, — подтвердила я сквозь зубы.
Прохладные серо-голубые глаза улыбнулись мне, голова склонилась в легком поклоне, продемонстрировав темную рыжину затылка. Киллер отпустил поводья коней, медленно развел руки, демонстрируя пустоту ладоней, опустился на одно колено и промолвил:
— Контракт закрыт, магева, согласно оговоренным условиям. Если ты желаешь покарать меня — бей.
— Это что за приступ мазохизма? — я недоуменно нахмурилась, отстраненно отмечая, как сам собой исчезает с моей ладони огненный шар.
Да уж, в фаербол без настроения не поиграешь. Проклятый рыжий киллер по имени Гиз, — француз что ли или случайное совпадение звуков? — сбил мне весь воинственный настрой своим рыцарственно-покорным валянием на коленях. И как прикажете понимать сей жест: военная хитрость или?
— Такова воля Тэдра Номус, — спокойно, то ли нарочито, то ли в самом деле ничего не боясь, объяснил мужчина, узкие губы изогнула ироничная улыбка. — Отныне заказ на Вашу смерть не может быть принят, и каждый, обратившийся с таким предложением, подлежит устранению. Мы чтим ВЫСШИЙ ЗАКОН.
— Да-да, Бендер тоже Уголовный Кодекс уважал, традиция. А что ты тогда тут делаешь? — заинтересовалась я, не без облегчения принимая весть о закрытии сезона охоты на магеву Осу. Почему-то мне очень нравилась обаятельная девушка, выглядывающая из зеркала, и я совершенно не хотела с ней расставаться до срока.
— Пусть невольно, оскорбление было нанесено, наказание должно быть равным деянию, отныне волей Совета Тэдра Номус я приставлен к магеве в качестве телохранителя. Здесь я ждал ее возвращения, дабы предложить свои услуги, — объяснил Гиз с прежними безмятежно-ироничными интонациями.
— А если мне не захочется принять твои услуги? — моментально отбила мяч я.
— Это право магевы, — рыжая голова склонилась чуть ниже. — Я извещу о ее решении Совет.
— И? — подтолкнула я киллера к продолжению беседы, заподозрив за слишком простой концовочкой в стиле "не хочешь, не ешь" какое-то нехорошее продолжение.
— Никакого "и" более не будет, магева, во всяком случае, для меня, — спокойно заключил мужчина.
— Но ведь это несправедливо! — возмутилась я, топнув ногой. Только вот мягкая трава свела на нет всю экспрессию жеста. — Ты исполнял заказ, как принято в вашей организации, а теперь, когда жареным запахло, тебя же сделали козлом отпущения?
— За козла отдельное спасибо, почтенная магева, — прижал руку к груди Гиз и кривовато ухмыльнулся.
— Отдельное пожалуйста, телохранитель, — фыркнула я и отвернулась как можно скорее, чтобы не видеть, какое облегчение разлилось по лицу Гиза, все это время пытавшегося поддерживать маску спокойной иронии перед лицом неминуемой смерти.