Руставели был подсвечен желтым и зеленоватым. Из окна дома правительства торчала пальма. Мы сидели под зонтичным кафе и кока-колой с мороженым я приходил в себя после электрички...
Позвонил домой - как всегда, в автомате что-то не сработало и разговаривал минут 15 совершенно бесплатно, правда, крича.
На обратном пути купил эту самую злополучную бутылку Хванчкары...
Дома все было теплым, южным и, почему-то, невыносимо знакомым. Может быть, по духу напоминало Гантиади, куда мы несколько лет ездили на море...
Несколько раз ко мне обращались по грузински с вопросом = сколько время? Особенно забавно это выглядело, когда такой вопрос задал мужик, вышедший на балкон с кукушечными часами. Нас как раз провожала соседка-мороженщица (там довольно много продавщиц, тащущих картонную коробку и кричащих мааароженоеееее, в стааакааанчиках...) Мороженое было классным.
Ну да ладно, съехали мы на рынок, позавтракали различными дынями, лавашами, хачапурями и пивом, да тронулись. Жара. У монастыря в Мцхете посадили Анку в тень, а сами пошли добывать воду. Потом стало легче. Проехали таблички - "Рокский перевал закрыт" и "Крестовский перевал открыт". Это нас устраивало.
Часов в пять пришла в голову идея встать. Пошли исследовать сзезд с дороги, но сзезд шел к форменному мужику, охраняющему водоохранную зону.
Решили, вроде вполне единодушно, что можно еще ехать. Но началось водохранилище, потом поселок, а потом Антон узрел на противоположном склоне упиливающую вверх дорогу, решил, что это - наша, и запаниковал. Анка предложила меня убить. Я доставал бинокль и доказывал, что дорога другая, вроде убедил, но вскоре показалась плотина уже настоящего здоровенного водохранилища. Спасая свою жизнь, я был уже согласен вставать под плотиной... Но это было действительно хреново. Поэтому поднялись метров на 200 - высота плотины - и увидели, что за ней встать невозможно - берега крутые, как и положено вверху долины... Едем дальше, вода тоже все дальше. Вечереет. Я чувствую себя коллективным самоубийцей и готовлю речь про то, что мои друзья как-то переночевали без воды и это был один из лучших походов в их жизни.
Потеряв надежду спуститься к воде, стал искать ее в долинах. Антон поначалу смотрел на это одобрительно, потом с усмешкой, а потом злобно, как на трату оставшегося светлого времени. К счастью, как раз в этот момент вода нашлась, замечательный горный ручей с кучей мест для палатки.
Мы, особенно я, были спасены. И я собирался отметить это спасение вином с лавашом. Однако не вышло. Через полчаса после нас приехали два местных парня с двумя девушками и еще через полчаса они пришли за нами и утащили к своему костру.
Потом мы туда привели и Анку, поначалу оставленную в палатке. (Попрощайся с Аней, говорил Антону Коба - Якоб очень популярное имя, а Каха (Николай) добавлял - хоть и не надолго уходишь, так принято).
Грузины говорили какие-то односложные, хотя и очень радушные тосты, Анка же, полгода жившая в Тбилиси, совершенно поразила меня внезапно проснувшимся в ней красноречием.Потом Анку увели, а сами мы еще долго не могли тронуться с места.
Что было дальше - я помню смутно. Кажется, это была чача. Пили по кругу, потом из рога (рог этот остался у Антона на память). Они собирались ехать в свое Душети, но не смогли... Антон потащил меня к палатке, я же сказал, что пойду сам, пойду блевать в ручей. И пошел, правда, сразу упал.
Я уже давно заметил это свое новое свойсто - пьется легко, но потом - хреново. До ручья я дошел, даже вернулся, но когда залез в палатку, а спят эти странные люди головой от входа, почувствовал настоятельную необходимость вылезти снова. После нескольких итераций я просто заснул лежа ничком на улице, с ногами, торчащими в палатку, уткнувшись головой во что-то мягкое, возможно, это было коровье дерьмо.
Пробудил меня голос ненасытного Антона, оказывается, пока я развлекался с ручьем, он решил все-таки сготовить ужин. Что ты тут делаешь? - здесь шакал ходит, осторожно, - говорил Антон.
Я решил, что Антон пьян и не вдумывался в смысл его слов, однако, когда поднял голову, перед глазами промелькнуло что-то белое. Я решил, что дела совсем плохи и уронил голову обратно.
Тем временем Антон действительно кормил этого "шакала" моим ужином, накормил его доотвала, однако утром мы обнаружили, что от двух лавашей в пакете остался только один. Второй, очевидно, интеллигентно унес шакал.
Потом Антон перевернул меня в палатку, где я продолжал борьбу с пьяными видениями. Чудились голоса, пятна света на палатке...
Письмо 5.
Привет.
Поднимаемся, значит, выходим.
Жары уже нет никакой, путь наш лежит к Пассанаури. Не знаю почему, но о месте этом наслышан.
Хотим купить вина сухого, но нигде нет. У моста устраиваем обед, наблюдаем, как местные ребята ловят в ручье форель.
Еще из камней сооружена небольшая запруда, в результате получено маленькое озеро и в него можно прыгать со специальной доски.
Но мы только обедаем и едем дальше. Не знаю почему, но уже дело к вечеру. Видимо, поздно вышли. В Пассанаури около полшестого. Нас водит очередной Коба по домам, ищем, кто держит вино.
В первом доме вина нет, но вчера были итальянцы. Нас вообще часто принимали за иностранцев, особенно Антона, то за немца, то за француза. Это из-за его велосипедных трусов.
В третьем по счету доме Коба что-то сказал детям, они убежали внутрь, появился негрузинского вида мужик в шортах, Коба ему тоже что-то сказал, мужик исчез и снова появился с ключами. Идем, - говорит. Идем. Какой-то гараж, в гараже бочки, цистерна заводского вида... Черпаки старинного вида. Стаканы, обычные. Здесь сколько пить будете? = спрашивает. Да мы на перевал... Значит только попробуете, резюмирует мужик и наливает стаканы. - За свободу... В Абхазии мы войну проиграли, но свобода - главное... Пьем за свободу.
Не знаю почему, но с нескольких глотков этого вина у меня пошли волны и в голове стало тепло и пусто. Т.е. стало заметно, что там до этого было пусто. Мужик же наливал еще из двухлитрового черпака. (У нас пьют такими мерками, пояснил). Бутыль у вас есть? Нет. Мужик порыскал по углам и нашел бутылку, после чего долил туда остатки из черпака и они с Кобой допили черпак уже полностью. Антон взял бутылку и спросил, сколько мы должны. Мужик удивленно на него посмотрел нисколько, я сам с похмелья...
В этот момент я понял, почему так быстро наступил вечер, почему все вокруг такое зеленое, почему... Ключевое слово прозвучало... Потом мы еще сфотографировались с местными ребятишками и Кобой, получили от него адрес и зазывания в гости и поехали дальше. Метров через 100 к нам обратился старец из тусующейся компании аксакалов - водку будете?.. Я рефлекторно стал тормозить, но Антон с Анкой уже сказали - нет... Мы выехзали из Пассанаури. Дорога пошла полого, теперь до самого Земо-Млетского спуска полого... Где-то перед ним мы свернули на очередной коровий выгон и остановились на ночлег.
По дороге пошли колонны российских бензовозов. Они шли и в темноте, загадочной вереницей фар. Оттого было немного жутковато. Накрапывал дождь, спустился туман. Стало непонятно.
(Да, как встали, Антон отправился за хлебом в проеханную хинкальную Он спросил, где тут можно встать, для проверки, ему сказали - да вставайте прямо здесь, гопников нету... Мы долго обсуждали, откуда известно слово "гопники").
Ночью шли колонны военных грузовиков, утром шли еще колонны, но к моменту выхода они угомонились.
Среди коров пришел осел. Антон сказал, что ослы обожают печенье. Я схватил печенье и долго пытался запихнуть в осла, чем вызвал ряд неудачных шуток, что вот, осел за ослицей гоняется. Потому что это был не осел, а ослица, на самом деле.
А вот корова печенье сожрала с удовольствием, правда, я чуть не получил от быка...
Но уехали благополучно.
Дальше, как уже говорил, вверх. На повороте - могила. На могиле - прикупоренная бутылка коньяку. Мы рассудили, что покойнику собирают компанию, пить не хотелось.
Решили сзесть шашлык. Но шашлык больше нигде не попался. Проехали разметчиков, которые обедали сами и пытались завлечь нас, но устояли. Спикировал орел. Я потом его долго наблюдал в бинокль = огромный, он просто оглушил нас свистом своих крыл. Погода стоит солнечная, но хребет в облаках.
На Крестовом сидит чабан. У меня вылетела важная спица, без которой колесо терлось об обод. Поэтому устроил ремонт. За это время чабан ушел, прислал с сыном чачи, чистая пшеница и вода с казбекских родников... Директор метеостанции советовал оставаться у него в балках, они все равно пустые. (Балки поставили недавно, до того было каменное здание еще царских времен, но лет пять назад оно сгорело). Паша - водитель Краза - говорил, что сейчас барана, а во Владик он нас завтра на своем самосвале привезет. (Хер его через границу пустили, забегая вперед скажу. Мы там паспортный контроль 4 раза проходили.)
Короче, с кружки чачи, хоть и пополам, ведет, но едем. Кромешный туман. Иногда, будто глаза хищного животного, затаившегося в кустах, попадаются встречные фары. Видно метров на 30-50. Я одел все теплые и водостойкие вещи, какие имел.
Короче, с кружки чачи, хоть и пополам, ведет, но едем. Кромешный туман. Иногда, будто глаза хищного животного, затаившегося в кустах, попадаются встречные фары. Видно метров на 30-50. Я одел все теплые и водостойкие вещи, какие имел.
Пейзаж немного напоминает тот, что в фильме Сталкер. На обочине, точнее, под ней, навалом покореженных грузовиков, прицепов, просто ржавых остовов... Полузасыпанные галереи, в обзезд которых идет дорога...
Потом тормозить надоело, я оторвался, слился с трассой (в переносном смысле) и пришел в себя уже в Коби. Подзехал Антон, не говоря ни слова подошел к ларьку и купил сухого грузинского вина белого, расфасованного в пакеты...
Передохнув, тронулись в Казбеги. Впереди мерным шагом на лошади ехал джигит лет 12. При нашем приближении он пустил лошадь рысью и немного оторвался. Я бросился в погоню, однако достать его не сумел, лошадь была переведена в галоп, а дорога была разбита.
Наконец-то он нас подождал, я, запыхавшись, предложил махнуть не глядя коня железного на коня настоящего, на что джигит переспросил,: правда ли, что я хочу проехаться на его лошади. У меня захватило дух. Я еще никогда не сидел на лошади. Я сказал, что правда. Мы поменялись. Мне был дан прутик. Лошадь пошла шагом, сзади подкатывал грузовик и я, начитанный романов Дюма, потянул поводья. Лошадь стала как вкопанная. Грузовик промчался мимо и я отпустил поводья. Лошадь неспешно тронулась. Я стал припоминать, что делать для ускорения лошади. Но не припомнил, поэтому интеллигентно стал похлопывать ее прутиком, пока не затрясло. После чего я решил, что как ни хорошо ехать на лошади, но вечно - невозможно, а на время - не стоит труда. И слез с лошади. Кстати, Анку лошадь везти уже отказалась.
Далее мы еще долго шли вместе. Джигит постоянно пускал в галоп и я ехал рядом, свернув набок голову, и не мог оторвать глаз от зрелища.
Ты понимаешь, горы, долина, река, а на фоне всего этого несется джигит, это здорово. Это лучше, чем пачка Казбека.
Так или иначе, джигит отстал. Т.е. я думал, что он отстал, пока он не помахал нам рукой из поселка перед Казбеги, когда мы проносились мимо.
А мы действительно проносились, т.к. только что произошла такая история - по дороги шли коровы, два огромных кавказца (овчарки) их пасли, завидев нас, мальчик-пастух схватил их за ошейники и удерживал, пока мы не приближались. А потом они вырвались...
Ну, вскоре наступили сумерки, больше ничего не происходило, если не считать того, что встречный грузовик вильнул в сторону Антона (не знаю, было ли это случайно, если нет, то это был единственный недоброжелательный жест со стороны участников дорожного движения). Короче, Антон, вместо того, чтобы проигнорировать это дело, как обычно поступаю я (не помню, поступал ли так всегда, или уже после того, как выписался, попав под машину), Антон втопил по тормозам и ушел вбок, Анка - тоже. А дело в том, что между нами только что состоялся разговор. Я был левее, Анка - чуть сзади. Леша, давай быстрее, вон грузовик...- Анка, сил нет педали крутить, давай я лучше поотстану, - и я выпрямился в седле, дабы потоком встречного воздуха меня отбросило за Анку. И, сам понимаешь, когда произошло это по тормозам, я не успел и врубился Анке в подсумок, после чего она заложила некий маневр и только чудом не вылетела под этот самый грузовик.
Больше ты не ходишь в пелетоне, - пробормотал я себе.
Так или иначе, очень скоро встали мы, и я 4 раза ходил к роднику на дороге, каждый поход занимал 25 минут...
Но пора и чай пить к Марату...
Письмо 6.
Привет.
Вроде бы ночью было звездное небо, но утром оно было как всегда. Шанс увидеть еще раз Казбек не представился.
Но мы не теряем духа, проскакиваем Казбеги и вкатываемся в Дарьяльское ущелье. Надо сказать, что река Терек, хотя и звучит гордо, хотя и большая, но довольно неприглядная вблизи. Места немного напоминают те, что были после селя под Большим Алма-Атинским озером. Но это у воды. Выше - действительно ущелье и это действительно впечатляет.
Пошли туннели. Помня о своем опыте, еду с расстегнутыми туклипсами и очень медленно. Но тем не менее, в первом же слышу сзади грохот. Это Антон взехал в яму, а в него - Анка. По описанию Антона яма более всего походила на открытый канализационный люк. Ну да ладно, по выезде из каждого туннеля я провожу несколько приятных минут, созерцаю ласточек. (Остальные идут пешком). Я еще не упоминал об этом, одном из главных, впечатлении похода. Ласточки. На пологих спусках они крутились перед нашими носами, то пролетая в нескольких сантиметрах от асфальта, то закладывая виражи. Не знаю, как я не навернулся, потому как никак не мог отвести завороженного взгляда от их полета.
Было еще несколько развлечений в этом ущелье. Одно из них называлось - догнать Камаз... Т.е. иногда приходишь к выводу, что будь что будет и перестаешь тормозить. Но потом все же тормозишь, хотя иногда кажется, что уже поздно... На выезде из туннеля меня обогнал Камаз и я периодически нагонял его.
Потом горы как бы отступили и замаячила грузинская таможня. Мы хотели проскочить ее сходу, но вышел какой-то мужик и спросил, есть ли документы. Мы достали паспорта и стали ждать, пока нами кто-нибудь заинтересуется. Но никто не интересовался. Антон хотел сфотографироваться на фоне грузинского флага, но сказали, что нельзя. Мы постояли минут 5 и догадались просто подойти к солдату, стоящему у шлагбаума, он мельком взглянул на документы и мы вступили на нейтральную территорию. Впечатление было еще более-менее горное, нецивилизованное, но через километра полтора, на российской таможне, охватила тоска. Вереница машин, очередь, по-видимому, на полдня... Паспорта смотрели раза 4, (рюкзаками, конечно, никто не заинтересовался, хотя я уверен, что в них ничего не стоило провезти разобранный гранатомет).
Отходим от таможни и скатываемся по пологому шоссе. Горы закончились окончательно, а их отроги периодически скрыты от нас туманом.
На Антона нападает кавказец, хватает зубами лямку подсумка и чуть-чуть не заваливает. Я же чувствую, что меня знобит.
Владикавказ. Едем по какому-то проспекту с цветами. С цветами в городе хорошо. Они ухоженные. Попадаются толпы гопников, или, по крайней мере, людей внешне неприятных. Ближе к центру города движение становится слишком оживленным. Постоянно слышны гудки - тут так принято. Я бы сказал, что во Владикавказе ездят так, как лет 6 назад, по рассказам Эндрю, ездили в Тбилиси. Пробиваемся к вокзалу, оставляем Анку с велосипедами в скверике и занимаем очередь за билетами, после чего Антон идет менять доллары. Очередь шла около часу, примерно столько же ушло на обмен у Антона. Дело в том, что обменников было очень мало вообще и они не работали, если и были. Антон спросил у мента, где можно поменять, тот ответил, что, например, у него можно, но после этого обмена он, мент, Антона должен будет повязать. Однако, людям доллары нужны, так что, решившись обратиться к ним, Антон справился со своей задачей споро.
(Сценка в сберкассе на следующий день - очередь к закрытому окошку, подходит охранник - ну чего стоите, мы может откроемся, может нет. У кого суммы большие - все равно в центр придется ехать, а у кого поменьше - вы разве между собой не можете договориться?)
Короче, за час до отхода поезда мы узнаем, что билетов нет, и часовой брони тоже нет (и то, и другое, конечно, вранье, но делать нечего).
Достаем карту - в окрестностях два зеленых пятна. Но первое отпадает, т.к. там осетины с ингушами стреляются пригородный район. А со стороны второго стала доноситься какая-то канонада, и ехать куда-либо окончательно расхотелось.
Ходим по платформе взад-вперед, на моздокскую электричку грузятся солдаты-призывники, с древними брезентовыми рюкзачками и автоматами. Я думаю, что все таки лучше завтра ехать в Москву, чем сегодня - на этой электричке с автоматом.
Тут к Антону подходят двое местных и здороваются. Оказывается, они уже час назад с ним здоровались, приняв за своего знакомого, а теперь - уже просто так, ни за кого не приняв. Узнаем про гостиницы и т.д. (Канонада, говорят, это нас не касается, это их проблемы, мы люди мирные...)
А с гостиницами очень просто - одна - в здании вокзала, вторая = на углу, через площадь. В ту, вторую, мы в итоге и вписываемся. Антон называет ее ночлежкой, так оно, пожалуй, и есть, но это была очень приличная ночлежка. К этому времени я уже чувствовал себя совершенно больным, потому сразу завалился на кровать, отправив остальных гулять по городу и принести выпить.
И к моему удивлению, они приносят именно то, что я еще способен пить - Крымский Красный Портвейн...
Заселению предшествовало долгое ожидание открытия, проходившее большей частью в привокзальной чебуречной. Это было потрясающее место. Под навесом стояла газовая плита, с большим красным баллоном рядом, ее желтое коптящее пламя раскаляло масло в миске, вроде тех, в которых стирают белье. Время от времени из масла вылавливались новые порции и относились к столикам. Это были замечательные чебуреки. Да и пиво тоже ничего.