Стал Илмаринен у горна, бросил в огонь железо, бросил в горящие угли сталь, прибавил горсть золота, подбросил пригоршню серебра и велел работникам качать мехи.
Точно тесто, размякла в огне сталь. Жидким маслом течет горячее железо. Со звоном струится серебряный ручеек. Как волна в море, колышется золото.
А Илмаринен все стучит и стучит своим молотом.
Хороший меч выковал он старому, мудрому Вяйнемейнену: на кончике лезвия сияет месяц, посредине светит солнце, а на рукоятке блещут яркие звезды.
Пришел старый, мудрый Вяйнемейнен за мечом, осмотрел его со всех сторон и говорит:
- Спасибо тебе, Илмаринен, вековечный кователь! Таким мечом я каменные горы и те разрежу, расколю на мелкие куски даже медные скалы. Ну, а теперь пора нам в путь собираться.
Привел Вяйнемейнен из лесу двух желтогривых коней, а Илмаринен говорит ему:
- Подожди, старый, мудрый Вяйнемейнен. Надо и мне приготовиться к битве с врагом.
Снова стал вековечный кователь около горна. С утра до утра стучит молотом по наковальне - и выковал себе железную рубашку.
Такая рубашка от всех бед спасет героя. Не пробьет ее ни стрела, ни копье, ни острый меч.
Надел Илмаринен железную рубашку, опоясался стальным поясом, и отправились герои в далекий путь, в страну мрака и холода, в сумрачную Похьелу.
Едут они по дороге и вдруг слышу г - плачет кто-то на берегу, тихо стонет кто- то на пристани.
- Только девушки так плачут, - говорит Вяйнемейнен.- Давай-ка спросим, что за беда там случилась?
Повернули они коней к самому берегу и видят - то не девушка льет слезы, а плачет у мостков лодка, жалобно стонет дощатый челнок.
- Что ты плачешь, дощатый? - спрашивает его Вяйнемейнен. - О чем горюешь? Может, плохо тебя сколотили? Или слишком тяжелы твои уключины?
Отвечает Вяйнемейнену дощатый челн:
- Потому я плачу, потому я горюю, что хочу я выйти на морской простор, хочу, чтобы столкнули меня с этих смолистых катков, чтобы пустили гулять по синим волнам. Чего только мне не пели, пока сколачивали мои бока! Что буду я и героям служить, и в славные походы буду ходить, и возить на своем дне сокровища... Но ни разу еще не качался я на морских волнах!.. Другие лодки хоть и похуже меня, а трижды за лето выходят в море. А я, построенный из сотни самых лучших досок, так и лежу без дела на этих дрянных катках. Не держит паруса моя мачта - на ней только птицы вьют себе гнезда. И не лежат у меня на дне сокровища, а скачут по нему одни скользкие лягушки. И руль мой не бороздит морского простора - всего только и видел он, что земляных червей! Уж лучше остался бы я горной елью, лучше j бы рос на песке высокой сосною! Прыгала бы по моим веткам белка, а у моих корней лаял бы веселый пес!..
- Ты не плачь, дощатый! - говорит ему старый, мудрый Вяйнемейнен. - Не плачь, мой сосновый! Еще повезешь ты по морю славных героев! Но сначала скажи мне, челн с железными уключинами: искусный ли мастер тебя строил? Сможешь ли ты выйти в море, если никто не тронет тебя рукой, не коснется пальцем, не сдвинет плечом
Отвечает ему дощатый:
- Какой же это челн выйдет в море, если не столкнут его в воду, если не сдвинут его с деревянных катков!
- А если столкну я тебя в воду, - спрашивает опять Вяйнемейнен, побежишь ли ты без весел, найдешь ли без руля дорогу, не потеряешься ли среди волн без паруса?
Отвечает ему дощатый челн:
- Всем моим дорогим братьям всегда помогали весла, всегда служил им добрый руль, а ветер держал их паруса. Чем же я хуже своих братьев!
В третий раз спрашивает Вяйнемейнен:
- Скажи мне, челн с красиво изогнутыми боками, если столкну я тебя в воду, если посажу в тебя гребцов и сосновый руль направит твой бег, а ветер надует твои паруса, - будешь ли ты стоять на воде так же прямо, как на этих катках?
Отвечает ему дощатый челн, говорит ему ладья с медными уключинами:
- Посади хоть сто мужей с веслами, хоть тысячу, - и я буду стоять на пенистом хребте моря еще лучше, чем на этих жалких катках.
Тогда тихонько запел старый, мудрый Вяйнемейнен - и сам собой опустился на воду дощатый челн.
Поет Вяйнемейнен - и вот уже сидят по бортам лодки храбрые юноши, отважные мужи, прославленные старики.
Взялись гребцы за весла. Илмаринен сел на носу, Вяйнемейнен - на корме, и поплыл челнок по широким морским просторам. Ветер надувает его парус, сосновый руль показывает ему дорогу. А старый, мудрый Вяйнемейнен подгоняет его своей песней:
- Ты беги, челнок сосновый,
По волнам скользи косматым,
Ты плыви, как пузыречек,
Как цветочек, по теченью!
Прилежно гребут юноши, без отдыха машут веслами, но едва движется по морю дощатый челн.
Сели к веслам сильные мужи, но и тут не намного сдвинулась лодка, не далеко ушла вперед.
Тогда взялся за весла кователь Илмаринен, и сразу рванулся вперед дощатый челн.
Небывалый шум поднялся в море. Скрипят сосновые скамейки, стонет тяжелый руль, дикими гусями гогочут уключины, лебедем кричит сосновый нос.
Быстрее ветра, легче птицы бежит дощатый челн по синему хребту моря.
28. Вяйнемейнен делает из щучьих костей кантеле
Рано утром вышел из дому веселый Лемминкайнен. Посмотрел на север, посмотрел на запад, повернулся к солнцу и видит ь плывет по морю дощатый челн.
Удивился молодой Лемминкайнен. Никогда он не видел такой прекрасной лодки.
Стал он у самой воды и закричал громким голосом:
- Это чья лодка плывет, чей корабль качается на волнах?
Отвечают ему с лодки:
- Откуда взялся ты, герой? Верно, совсем ты ослеп, богатырь! Разве не видишь сам, кто сидит на веслах? Разве не знаешь, кто держит руль?
Посмотрел Лемминкайнен одним глазом, взглянул другим и говорит: - Вижу я теперь, кто у вас рулевой, знаю, кто сидит на веслах. Правит рулем старый, мудрый Вяйнемейнен, а гребет вековечный кователь Илмаринен. Но скажите мне, славные мужи, куда вы плывете по волнам, покрытым пеной? Ответьте мне, герои, куда держите путь?
- На север лежит наш путь, - отвечает ему старый, мудрый Вяйнемейнен.ь Плывет наш челнок в суровую Похьелу за чудесной мельницей Сампо. Хочу я, чтобы всем живущим на радость вертелась пестрая крышка, чтобы во все дома приносила она богатство и счастье.
Тут говорит веселый Лемминкайнен:
- О старый, мудрый Вяйнемейнен! Почему же не захотел ты, чтобы я был третьим в вашем трудном походе? Есть у меня две сильные руки, есть десять крепких пальцев, - если прикажу им, возьмутся они за меч, послужат доброму делу.
- Что ж, садись и ты в челнок! - говорит ему Вяйнемейнен.
Прыгнул веселый Лемминкайнен в лодку, и пошла она дальше своим путем, навстречу вольному ветру, наперекор морскому течению. К самому устью реки привел старый, мудрый Вяйнемейнен дощатую ладью.
Скользит крутобокая по тихой воде один день и другой, а на третий день подошла лодка к бурным порогам.
Но смело правит Вяйнемейнен между подводными скалами и говорит такие слова, молвит такие речи:
- Ты, порог, не пенься бурно,
Не шумите грозно, воды!
Встань из волн, речная дева,
Поднимись на пенный гребень!
Ты приляг на волны грудью,
Обними прибой руками,
Стереги получше волны,
Чтобы в них не сгинуть храбрым!
Вы, среди потоков бурных
Опененные утесы!
Вы чело свое нагните,
Головы склоните ниже
На пути ладьи смоленой,
На дороге лодки красной!
Ты, шумящих вод хозяин!
Обрати ты в мох утесы,
Обрати ты в щуку лодку,
Чтобы плыть ей через волны,
Через горы водяные,
Чтоб она между камнями
Проскользнула невредимо!
Ты, хозяйка водопада!
Протяни покрепче нитку
Через бурные потоки,
Чтоб за ней мой челн стремился,
Все за ней - челнок дощатый,
Все вперед - челнок сосновый!
Мудрым своим словом превратил Вяйнемейнен подводные камни в мягкий ковер, усмирил бурные воды, укротил кипящий поток. Снова идет лодка по тихой воде.
И вдруг точно ко дну приросла: стала на месте - и ни взад, ни вперед. Будто держит ее кто-то в воде.
Изо всех сил работают веслами Илмаринен и Лемминкайнен, но даже на полпальца не могут они сдвинуть лодку.
Тогда сказал старый, мудрый песнопевец:
- Ты, веселый Лемминкайнен, наклонись, посмотри: почему это застряла наша лодка? Почему остановился наш челнок? Может, он на камни наскочил или зацепился за подводный пень?
Наклонился веселый Лемминкайнен над прозрачной водой, заглянул под лодку и говорит:
- Нет, не зацепился наш челнок за камень и подводный пень не преграждает ему путь. Сидит он на плече у щуки, на спине у речной собаки.
- Так возьми же скорее меч, - говорит ему Вяйнемейнен, - и отруби этой собаке голову.
Выхватил веселый Лемминкайнен из-за пояса острый меч и ударил по воде - да так, что брызги столбом поднялись. Но даже не поцарапал он щуку. Скользнул меч по гладкой щучьей спине и отскочил от чешуйчатого панциря. А сам веселый Лемминкайнен не удержался на краю лодки и упал в речные волны. Вытащил его за волосы кователь Илмаринен и говорит:
- Так возьми же скорее меч, - говорит ему Вяйнемейнен, - и отруби этой собаке голову.
Выхватил веселый Лемминкайнен из-за пояса острый меч и ударил по воде - да так, что брызги столбом поднялись. Но даже не поцарапал он щуку. Скользнул меч по гладкой щучьей спине и отскочил от чешуйчатого панциря. А сам веселый Лемминкайнен не удержался на краю лодки и упал в речные волны. Вытащил его за волосы кователь Илмаринен и говорит:
- Хоть и длинная у тебя борода, а таких героев, как ты, пожалуй, сотни найдутся, тысячи сыщутся.
С этими словами вынул он меч из ножен, размахнулся изо всей силы и рассек речные волны. Но сломался надвое стальной клинок. А щука только плавниками едва повела.
Рассердился Вяйнемейнен:
- Где же ваш разум, зрелые мужи? Даже у малого ребенка ума больше!
Взялся он за меч и твердой рукой глубоко вонзил острый клинок в спину речной собаки. Потом поднял щуку на мече и бросил в лодку.
Разрубил Вяйнемейнен щуку острым ножом, отсек ей голову и говорит:
- Скажи мне, кователь Илмаринен, что выйдет из зубов огромной щуки, из плавников речной собаки, из крепких рыбьих костей, если бросить их в горнило?
Отвечает ему Илмаринен:
- Ничего не выйдет из рыбьих костей, ни на что они не годятся. Даже самый искусный мастер, даже самый умелый кузнец ничего тебе из них не выкует. Брось их в воду, старый, мудрый Вяйнемейнен.
- Нет, - говорит Вяйнемейнен,ь из этих костей смастерю я кантеле. Для веселья и услады живущих будет петь мой многострунный короб.
Взялся старый, мудрый Вяйнемейнен за работу.
Из чего сделал он короб? Из широкой челюсти щуки.
Из чего сделал он колки для кантеле? Из острых зубов щуки.
Из чего сделал он струны для кантеле? Из тонких ребер щуки.
И когда готов был многострунный короб, пришли на берег старики и юноши, жены и герои.
Всем давал Вяйнемейнен поиграть на своем кантеле, но не пели струны под пальцами молодых, не звенели весельем под пальцами старых.
- Нет, не будет толку от вашей игры, никуда не годится ваше пенье, говорит удалой Лемминкайнен. - Дайте-ка мне этот короб!
Положил он кантеле на колени и ударил по струнам всеми десятью пальцами.
Но жалобно застонали в ответ струны, сердито заскрипел многострунный короб под неумелыми руками Лемминкайнена.
Услышал слепой этот шум и взмолился:
- Замолчите вы там! Треском и скрежетом наполнились мои уши. Если нет в этом коробе песен получше, так бросьте его в воду! Пусть себе лежит на дне глубокого моря.
И вдруг зазвенело кантеле всеми своими струнами:
- Не хочу я падать в воду,
Погружаться в глубь морскую!
Пусть рукой своей искусной
Мастер сам струны коснется!
Тогда подняли старики и юноши, жены и герои поющий короб и положили его на колени старого, мудрого Вяйнемейнена. В руки самого мастера отдали его творение.
29. Вяйнемейнен играет на кантеле
Вышел Вяйнемейнен на серебряный пригорок, на золотую поляну, сел на высокий камень и тронул струны своими легкими пальцами.
Весело зазвенело в ответ ему кантеле, как чистый родник, вырвались на волю песни.
Поют под руками Вяйнемейнена щучьи кости, им вторят щучьи зубы, звонкими голосами перекликаются тонкие щучьи ребра. Никогда еще на земле не слышали таких песен!
Немного времени прошло, и все лесные жители - все, у кого есть четыре лапы, кто бегает и прыгает по земле, - потянулись к камню песнопения.
Проснулся волк в болоте.
Из лесу вышла рысь.
Длинноногий лось выбежал из рощи.
С ветки на ветку, с дерева на дерево весело запрыгала белка.
И все спешат в одну сторону - туда, где играет на кантеле старый, мудрый Вяйнемейнен.
Даже краса лесов - медведь вылез из берлоги. Позже всех пришел косолапый. Видит - со всех сторон обступили звери вещего песнопевца. Подобрали острые когти, спрятали грозные клыки, сидят, слушают Вяйнемейнена.
Не знает медведь, куда бы ему приткнуться. Стал он у забора - повалил забор. Прислонился к воротам - сломал ворота. Тогда взобрался медведь-медовая лапа на елку, обхватил лапами ствол и замер, слушая песни старого, мудрого Вяйнемейнена.
Сама лесная хозяйка вышла из темной чащи. Наряд на ней праздничный, в волосах золотые ленты, в ушах золотые серьги, на ногах синие чулочки с красными завязками. Села хозяйка леса на березовый сучок, на ивовую ветку, слушает вещего песнопевца - не может наслушаться.
Все пернатые - все, у кого есть два крыла и клюв, - слетелись на берег.
Прилетел с небесной высоты орел. Из-за туч камнем упал ястреб. С болот поднялись утки. Спустились на землю лебединые стаи. Сотни чижей и зябликов, тысячи жаворонков уселись на плечи Вяйнемейнена.
А из глубины темных вод приплыли к берегу молчаливые рыбы. И ленивый сиг, и красноглазый окунь, и зубастая щука, и быстрая корюшка - все, у кого есть плавники, на ком блестит чешуя, - слушают песни Вяйнемейнена.
До самого морского дна дошли сладкозвучные напевы. Захотелось морскому хозяину Ахто увидеть чудесного песнопевца. На морском цветке всплыл он со дна моря, вытащил из волн свою зеленую бороду и говорит:
- Нет, никто из живущих на земле никогда еще так не пел! Вслед за Ахто поднялась из морской пучины и хозяйка моря. Осторожно, чтобы не увидел ее ни один смертный, пробралась она в камыши, оперлась локтем на песчаную отмель и, убаюканная сладким пением, задремала.
И дочки ее, словно уточки, тоже спрятались в прибрежных камышах. Притаились в зарослях и под звуки дивных песен серебряными гребнями расчесывают золотые косы.
Но зачаровали их напевы многострунного кантеле. Обо всем на свете позабыли они и уронили в воду свои гребни. Не было на земле уголка, куда бы не долетела песня Вяйнемейнена.
Поднялась могучая песня и до облаков, плывущих в небе.
А там на краю утреннего облака сидели дочь Луны и прекрасная дочь Солнца. Пряли они серебряную пряжу, ткали золотую ткань и вдруг услышали напевы звонкострунного кантеле. Остановилась у них в руках прялка, упал челнок. Не видят пряхи, что порвалась золотая нить. Сидят, слушают, боятся звук про- ронить.
Три дня и три ночи пел старый, мудрый Вяйнемейнен.
Захочет Вяйнемейнен - все смеются, захочет - слезами наполняются глаза.
Плачут старцы и юноши, плачут девушки и жены, плачут славные герои и малые дети.
Заплакал и сам Вяйнемейнен.
Льются слезы из его очей, и каждая слезинка крупнее ягоды брусники, больше ореха: одна - как яйцо пеструшки, другая - как голова касатки.
Катятся слезы по его щекам, бурными потоками струятся на колени, озерами растекаются по земле, широкими реками вливаются в море.
Наконец замолкли звуки кантеле. И тогда сказал Вяйнемейнен:
- Кто из храбрых юношей, кто из отважных мужей соберет со дна моря мои слезы? Кто достанет их из глубины морских вод?
Не нашлось храброго среди юношей, нету отважного среди мужей. Ни один не вызвался поднять из морской глубины слезы певца.
Просит Вяйнемейнен ворона:
- Ты, черный ворон, собери со дна моря мои слезы, и я дам тебе за это платье из пестрых перьев.
Но не найти ворону на дне моря слез Вяйнемейнена.
Стал просить Вяйнемейнен синюю утку:
- Утка синяя, ты ныряешь глубоко под воду, собери на дне моря мои слезы. А за это я одену тебя в платье из ярких перьев.
Нырнула утка в самую глубину моря и там, на песчаном дне, в темном иле, собрала слезы Вяйнемейнена. Все до одной слезинки подобрала утка. Вынесла их в клюве и осторожно положила в руки песнопевца.
Но застыли в холодных морских водах его слезы. Смотрит Вяйнемейнен и удивляется - лежат у него на ладони круглые голубые жемчужины. Каждая жемчужина крупнее ореха, больше, чем яйцо пеструшки, чуть поменьше головы касатки.
А утка с той поры стала носить пестрое, яркое платье - словно семицветная радуга легла на ее блестящие перья
30. Герои Калевалы увозят из Похьелы чудесную мельницу Сампо
Кончил играть старый, мудрый Вяйнемейнен, и дальше отправились в путь три отважных героя. По равнине моря едут они в вечно мрачную Похьелу, в сумрачную Сариолу, где смерть ждет смелых, где гибель стережет храбрых.
Одним веслом гребет Илмаринен, вековечный кователь, другим веслом гребет ве-селый Лемминкайнен, а на корме, у руля, сидит старый, мудрый Вяйнемейнен. Через пенистые волны, через бурные потоки к далекой пристани ведет он свою ладью.
И вот причалили они к берегу туманной Похьелы.
Вытащили лодку на сушу, поставили смоленый челн на обитые медью катки и отправились к хозяйке Похьелы, к злой старухе Лоухи.
Распахнули дверь, остановились у порога.
Спрашивает их старуха Лоухи:
- За чем пожаловали, герои? Что скажете, богатыри? О чем поведете речь?
Отвечает ей Вяйнемейнен:
- О Сампо будет наша речь. Разве справедливо, чтобы для тебя одной крутилась пестрая крышка? Нет, не для того выковал Илмаринен чудомельницу, чтобы спрятала ты ее в каменном утесе за семью медными замками, за семью коваными дверями. Пусть приносит она богатство всем, кто радуется солнцу в небе, кто песней встречает каждый новый день.