Бороздит пучину моря!
О могучий Вяйнемейнен!
Ты шесть лет по морю плавай,
На волнах семь лет качайся,
Восемь лет носись по водам
По открытому простору!
Шесть ты лет сосною плавай,
Ты семь лет носись, как елка,
Восемь лет, как пень качайся
На равнине вод широких,
На хребте морской пучины!
Ты живым не возвратишься,
Никогда ты не вернешься
В рощи Вяйнелы любимой,
На просторы Калевалы!
Не увидишь, Вяйнемейнен,
Золотого света солнца,
И луны тебе не видеть
Серебристого сиянья!
6. Хозяйка Похьелы обещает выдать свою дочь за того, кто выкует Сампо
Восемь дней и восемь ночей бросали волны старого, мудрого Вяйнемейнена с гребня на гребень. Как сосновую ветку, кидало его из стороны в сторону, словно еловый сучок, кружило по морским дорогам.
Куда ни взглянет Вяйнемейнен - перед ним только синее море, поднимет голову - над ним только синее небо.
Из последних сил держится Вяйнемейнен за пенистые гребни. А помощи ждать неоткуда. Со всех сторон подстерегает его гибель. Если не потонет погибнет с голоду, если не погибнет с голоду - потонет.
"Горе мне, - думает Вяйнемейнен, - горе мне, сыну несчастья! Зачем оставил я свою землю? Зачем покинул родную страну? Не поставишь дом на морских волнах, не укрепишь стены ветром".
Летел над морем орел - не сказать, что из самых больших, но и не из самых маленьких: одним крылом задевает волны, другим крылом задевает тучи, хвостом море бороздит, клювом в берег упирается.
Посмотрел орел направо, поглядел налево и увидел в волнах Вяйнемейнена.
- Что ищешь ты в море, старый, мудрый Вяйнемейнен? - спрашивает орел. - Почему качаешься на синих волнах?
Отвечает ему Вяйнемейнен:
- Вот послушай, что со мной случилось. Задумал я взять жену в свой дом и поехал свататься к красавице Похьелы. Да на беду подкосились ноги у моего коня и потонул он в морской пучине. А я в волны упал. Уже восемь долгих дней качаюсь я на хребте синего моря. Из последних сил держусь за пенистые гребни. Все руки себе сбил, ногти обломал! Видно, пришел мне, сыну несчастья, конец!
- Не печалься, - говорит ему орел. - Садись ко мне на спину, и я понесу тебя куда хочешь. Я ведь помню тот день, помню то доброе время, когда оставил ты на полянах Калевалы березу, чтобы отдыхали на ней перелетные птицы, чтобы и я, небесный орел, мог посидеть на ее ветках. Пришел теперь мой черед отплатить тебе добром за добро.
Спустился орел еще ниже и подставил Вяйнемейнену свое могучее крыло. Взобрался Вяйнемейнен к орлу на спину, и полетели они дорогой весенних ветров в сумрачную Похьелу, в суровую Сариолу.
Немного прошло времени, и достигли они туманных берегов чужой земли. Тут оставил орел Вяйнемейнена, а сам опять взвился в небо, могучими крыльями зашумел в вышине.
Холодно, темно в Похьеле. Даже воздух и тот застыл на морозе. По снежным полям скачут здесь снежные зайцы, в снежных реках купаются снежные утки, над застывшими водопадами пролетают ледяные лебеди.
До самого сердца пробрал Вяйнемейнена холод. Немилой показалась ему чужая земля, и пошел он искать дорогу в родные места - туда, где слушал в тенистых рощах кукушку и на цветущих полянах Осмо складывал веселые песни.
Долго он шел. Нигде ни дороги, ни тропинки.
Совсем опечалился Вяйнемейнен. Чернее угля, темнее смолы стали его думы. Сел он на прибрежный камень и горько заплакал.
Рано утром вышла из дому молодая работница, что прислуживала самой хозяйке Похьелы, злой старухе Лоухи.
Поспорила она с солнцем, кто раньше встанет.
И вот еще петухи не пропели, еще солнце не открыло своих глаз, а она уже взялась за работу. Остригла пять овец, сняла шерсть с шести ягнят, наткала сукна, вымыла столы, чистым веником подмела пол, а потом собрала сор на медную лопатку и вынесла во двор.
И вдруг слышит - плачет кто-то вдалеке.
Бросилась она в дом и говорит старухе Лоухи:
- Слушай, хозяйка, кто-то стонет и плачет на берегу. Может, это малые дети слезы льют? Или женщины причитают?
Вышла старая Лоухи, хозяйка Похьелы, не крыльцо, послушала одним ухом, послушала другим и говорит:
- Так не плачут дети. И женщины так не причитают. Это плачет сильный муж, могучий герой. Беги скорее, веди его ко мне в дом!
Побежала служанка на берег моря.
В густом ивняке нашла она Вяйнемейнена и привела в дом старухи Лоухи.
Весь он избит злыми волнами. Борода у него растрепалась, волосы повисли клочьями. Сотни ран у него на теле. Тысячи ударов обрушил на него ветер.
Спрашивает его хозяйка Похьелы:
- Скажи мне, бедный старик, кто ты такой, откуда родом?
Отвечает ей Вяйнемейнен:
- Был я певцом в родных долинах Калевалы, в зеленых дубравах Вяйнелы. На радость людям пел я свои песни, чтобы весельем начиналось их утро, чтобы светлым был долгий день и ясным - вечер. Но теперь постигло меня горе, и я сам не знаю, кто я такой.
- Какое же горе постигло тебя, Вяйнемейнен? - спрашивает старая Лоухи. - Поведай мне, какое несчастье случилось с тобой?
- Коли хочешь знать - слушай, - отвечает ей Вяйнемейнен. - Вот уже сколько дней не могу я найти дорогу в родные края. Поэтому, я и плачу, что по чужой земле ступают мои ноги, через чужие ворота вошел я в чужой двор, перешагнул через чужой порог, открыл чужую дверь. Не радует меня на чужбине и береза, больно ранит мое сердце ольха. Здесь все деревья - мои враги, каждая ветка - бьет меня по лицу. Только ветер, что примчался с далекой моей родины, - мой товарищ. Только солнце, что светит над моей любимой Калевалой, - мой друг на этой чужой земле.
- Напрасно ты горюешь, Вяйнемейнен, - говорит ему старуха Лоухи. Оставайся лучше здесь. Будет у тебя вдоволь и семги и свинины. Забудешь ты о своей Калевале, заживешь в нашем краю, не зная забот.
Отвечает ей Вяйнемейнен:
- Нет радости тому, кто покинул родину. Не знать ему счастья на чужбине.
Нам сладка в краю родимом
И вода, что из-под лаптя.
На чужбине мед нам горек,
В раззолоченном сосуде.
- А что ты мне дашь, если я помогу тебе вернуться домой? - спрашивает злая Лоухи, хозяйка вечно мрачной Похьелы.
- Выбирай, что тебе больше по душе, - говорит Вяйнемейнен. - Хочешь дам шапку серебра, хочешь - мешек золота. Ничего мне не жаль. Только бы услышать снова, как поют птицы в родных рощах!
- О старый, мудрый Вяйнемейнен, - говорит хозяйка Похьелы, - ошибся ты на этот раз. На что мне серебро? На что мне золото? Золото - только молодым забава. Серебро - только коням украшенье. Скажи-ка лучше, сможешь ли ты
Говорит ей Вяйнемейнен:
- Нет, не могу я выковать Сампо, не могу украсить пеструю крышку. Но если ты поможешь мне вернуться на родину, я пришлю тебе кователя Илмарийнена. Самый искусный он во всем свете мастер. Ведь это он выковал небо, он выковал крышу воздуха - да так, что нигде ни одной зазубринки не видно и даже следов от клещей нигде не осталось. Илмарийнен тебе и Сампо выкует.
Отвечает ему хозяйка Похьелы, злая старуха Лоухи:
- Хорошо, поверю твоему слову. Покажу тебе дорогу на родину. Только уж дочери моей, моего весеннего цветочка, моей веселой птички, тебе не видать. За того отдам я ее замуж, кто выкует мне Сампо.
Вывела старая Лоухи из конюшни резвого коня, запрягла его в сани и говорит Вяйнемейнену:
- Слушай, что скажу тебе, - пока не доедешь до дому, не поднимай головы, не гляди на небо, а не то беда случиться.
Взмахнул Вяйнемейнен кнутом, и понеслись сани по дороге.
Из туманной Похьелы, из суровой Сариолы домой, в родные края, едет старый, мудрый Вяйнемейнен.
7. Вяйнемейнен делает для красавицы Похьелы лодку и ранит себя топором
Спешит, торопится старый, мудрый Вяйнемейнен в родную Калевалу.
Звенит дорога под копытами коня, скрипят быстрые полозья, трещит на морозе сухая дуга.
И вдруг слышит Вяйнемейнен - что-то зажужжало у него над головой, Забыл он, о чем говорила ему старуха Лоухи, и поднял голову.
Смотрит вверх - и глаз отвести не может. На небесной радуге, на семицветной дуге сидит красавица Похьелы и прядет пряжу. Словно птица, летает в ее легких руках серебрянный челнок, без конца тянется золотая нитка в ее проворных пальцах.
Остановил Вяйнемейнен коня и говорит красавице:
- Не скучно тебе, украшение земли и неба, сидеть здесь одной? Сойди лучше вниз, садись в мои сани, и повезу я тебя к себе на родину. Будешь ты в моем доме хозяйкой, будешь печь мне медовый хлеб и варить пенистое пиво, будешь петь у окна звонкие песни, веселиться на полях Калевалы.
А красавица говорит ему в ответ:
- Спрашивала я у веселого дрозда, спрашивала у сизокрылой синицы, как лучше мне прожить на свете: у отца ли с матерью - любимой дочкой или у мужа - послушной женой? И ответил мне веселый дрозд, просвистела сизокрылая синица: "Тепло греет солнце, а родительская любовь еще теплее. Промерзает на морозе железо, а жене в мужнином доме еще холоднее. При отце с матерью девушка - точно ягодка в поле, а жена при муже - точно собака на привязи".
- Пустые это песни, глупые это слова, - отвечает Вяйнемейнен. - У девушки ум, что у малого ребенка. Только жен чтут и уважают герои. Садись-ка в мои сани красавица. Не худший я из женихов, не последний из богатырей.
Отвечает ему красавица Похьелы:
- Не знаю я, чем ты славен, не слыхала я о твоих подвигах. Вот если разрежешь волос тупым ножом, тогда назову тебя героем, тогда стану твоей женой.
Не долго думая, вырвал Вяйнемейнен волосок из своей бороды, достал нож и тупой стороной разрезал волос надвое.
А красавица ему говорит:
- До тех пор не сяду я к тебе в сани, пока не вырежешь мне из льда спицы, да так, чтобы ни одна крошка льда не обломилась.
Все сделал Вяйнемейнен, как хотела красавица. Острым лезвием вырезал он изо льда тонкие спицы. И уж такие гладкие, будто выточены из кости! И ни одного кусочка льда не упало, пока вырезывал их Вяйнемейнен.
А красавица опять говорит:
- Разрезать волос даже ребенок сумеет. И спицы сделать тоже не хитрое дело. Только за того выйду я замуж, кто сколотит мне из обломков веретенца лодку. Только того назову героем, кто спустит лодку на воду, не дотронувшись ло нее рукой, не толкнув коленом, не сдвинув плечем.
- Ну, лодку построить - это дело как раз по мне, отвечает Вяйнемейнен.
Взял он кусочки сломанного веретенца и на каменной горе принялся вытесывать доски.
Работает день, трудится другой, и ни разу не изменил ему глаз, не дрогнула рука.
На третий день услышал владыка гор, злой Хийси, стук топора.
Разгневался Хийси, что кто-то потревожил его, и решил проучить дерзкого.
Вот взмахнул Вяйнемейнен топором, хочет по дереву ударить, а Хийси схватился за топорище и прямо на скалу направил удар.
Отскочил топор от крепкого камня и с размаху рассек бедному Вяйнемейнену колено.
Бурным ручьем хлынула кровь из глубокой раны.
- Глупый, неразумный топор! - говорит Вяйнемейнен. - Зачем ты меня поранил? Верно, показалось тебе, что ты рубишь дикие сосны, или, померещилось тебе, что валишь крепкие березы, когда ударил ты меня по колену, острым лезвием перебил мне жилы?
Прикладывает он к ране травы, и лишайники, и болотные мхи - нет, не унимается грозный поток. С шумом сбегает непокорная кровь на землю, заливает цветы на полянах, растекается прудами на лугах.
Не знает вещий песнопевец таких слов, что крепкой повязкой ложатся на рану, словно замок запирают буйную кровь.
С трудом запряг Вяйнемейнен коня, сел на сани и отправился искать того, кто своей мудростью излечил бы его от недуга.
Немного времени прошло и подьехал он к деревне. В три стороны расходилась здесь дорога.
Взмахнул Вяйнемейнен кнутом и направил коня по нижней дороге. У первого дома остановился и говорит такие слова:
- Нет ли кого-нибудь в этом доме, кто исцелил бы героя, кто остановил бы реку крови?
Отозвался с печки малый ребенок:
- Нету здесь такого. Спроси в другом доме, может, там тебе помогут.
Поехал Вяйнемейнен по средней дороге. Остановился у среднего дома и говорит под окошком такие слова:
- Нет ли кого-нибудь в этом доме, кто исцелил бы мои раны, кто бы успокоил боль в моем теле?
Отвечает ему с печи старая старуха:
- Нету здесь такого. Поезжай дальше, может в другом доме тебе помогут.
Погнал Вяйнемейнен коня по верхней дороге. Подьехал к крыльцу последнего дома и спрашивает:
- Нет ли кого-нибудь в этом доме, кто остановил бы поток крови, кто укротил бы злое железо?
Проворчал с лежанки седобородый старик:
- Мудрым словом и водопады останавливают и бурные реки усмиряют. Входи- ка в дом, герой, может, я и помогу тебе.
С трудом выбрался Вяйнемейнен из саней и вошел в дом.
А седобородый старик позвал своего малого сына и велел ему поставить перед Вяйнемейненом золотую чашу, чтобы стекала в нее благородная кровь героя. Но не вмещается кровь Вяйнемейнена в золотой чаше. Семи больших лодок и то было мало, восьми глубоких бочек и тех не хватило.
Смотрит старик, как льется кровь из богатырского колена и говорит:
- Есть управа на злое железо! Знаю я его коварный нрав! Знаю слова, что укротят его!
Злое, жалкое железо,
Сталь с могуществом ужасным!
Ты ведь не было великим
Ни великим, ни ничтожным
Встарь, когда еще безвестно
Ты в груди горы таилось,
На уступах скал высоких,
На хребте болт лежало.
Ты комком земли валялось,
Ты лежало пылью ржавой,
И тогда тебя, железо,
И олень и лось топтали
И тебя давили волки,
Лапою медведь царапал.
Ты ведь не было великим
Ни великим, ни ничтожным
В час, когда, в горниле плавясь,
Ты шипело и кипело
В страшном огненном пространстве
И клялось ужасной клятвой
Перед горном, наковальней,
Перед молотом кузнечным,
Перед жарким дном горнила,
Перед кузницею дымной,
Где работал Илмаринен,
Что не будешь резать брата,
Сына матери не тронешь.
Ты теперь великим стало,
Злобным сделалось, железо,
И нарушило присягу,
Как собака, сьело клятву,
Ты теперь источник бедствий,
Ты теперь источник бедствий,
Ты начало дел ужасных
Заставляешь кровь струиться
И бежать из раны с шумом.
Кровь, довольно изливаться!
Ты не бей струей горячей,
Перестань на лоб мне брызгать,
Обливать мне грудь потоком.
Успокойся, стой недвижно,
Как река стоит в запруде,
Как во мху стоит осока,
Как скада - средь водопада!
Если ж надо непременно,
Чтобы вечно ты струилась,
Ну, так двигайся по мышцам,
Пробегай по жилам быстро,
Но рекой не лейся в землю
И не смешивайся с пылью!
Обитать должна ты в сердце,
В легких погреб свой устроить,
Возвратись туда скорее,
Поспеши домой обратно!
Говорит старик, и с каждым словом все тише, все ленивее течет кровь из раны Вяйнемейнена.
И вот остановился буйный поток.
Тогда опять позвал седобородый старик сына и велел ему из самых нежных трав, из цветов тысячелистника, из сладких медовых капель сварить целебную мазь.
Нарвал мальчик трав и цветов, собрал с листьев дуба медовые капли, а потом развел огонь и бросил все в кипящий котел.
Десять ясных весенних дней, девять светлых весенних ночей варил он чудесное снадобье.
Наконец на десятую ночь, снял кипящий котел с огня и думает:
"На чем бы попробовать это снадобье? На чем бы испытать его силу?"
Огляделся он по сторонам и видит - стоит на краю поляны старая осина.
Давно уже сломал ее ветер, к самой земле склонилась она засохшей вершиной.
Плеснул на нее сын старика отваром из своего котла, и сразу ожила осина, зазеленели сухие ее ветки.
Стал он смазывать целебным снадобьем растрескавшиеся горы, разбитые скалы - и срастались обломки камня, исчезали глубокие расселины.
Тогда поставил он котел перед седобородым стариком и говорит:
- Такая сила здесь, что камни и те срастаются, мертвое дерево и то оживает.
Приложил он свой чудесный отвар к больному колену Вяйнемейнена, и сразу затянулась рана. Крепко сошлись ее края - так крепко, что даже царапины на коже не осталось.
Силиным, здоровым стал Вяйнемейнен. Свободно сгибает он колено.
Всю боль выгнал седобородый старик из Вяйнемейнена и запер ее в каменной горе. Пусть мучаются там каменные глыбы!
А старый, мудрый Вяйнемейнен поклонился седобородому старику и говорит:
- Ты защитил меня от злого железа, избавил от жесткой боли. Да прславится твоя мудрость и сила!
Потом вывел он своего коня, уселся в сани и взмахнул жемчужным кнутом.
8. Илмаринен выковывает чудесную мельницу Сампо
Весело едет едет Вяйнемейнен.
Несутся сани по болотам и полям, мчатся по холмам и равнинам.
Прошел день, кончился другой. На третий день увидел Вяйнемейнен родную землю.
Вспомнил он, как грозил ему гибелью Йоукахайнен, и засмеялся:
- Пустой хвастун! Он говорил, что не вернусь я живым к себе домой, что никогда, пока в небе сияет месяц и светит ясное солнце, не увижу я моей Калевалы. Так пусть же волк растерзает того, кто сказал эти слова!
С веселыми песнями едет Вяйнемейнен по родной земле.
Возде кузници Илмаринена остановил Вяйнемейненбыстрого коня.
Спрашивает Илмаринен песнопевца:
- Где был ты, старый, мудрый Вяйнемейнен? Расскажи, откуда приехал, где пропадал так долго?
Отвечает ему Вяйнемейнен:
- Был я в стране мрака и холода, в сумрачной Похъеле, в туманной Сариоле. И никогда бы мне оттуда не вернуться, никогда бы не видеть родных полей, если бы не пообещал я хозяйке Похъелы, что ты выкуешь для нее чудесную мельницу Сампо. Не простая это мельница: сыплется из нее когда надо - мука, когда надо - соль, когда надо - деньги. А за то, что выкуешь ты Сампо, отдаст хозяйка Похъелы тебе в жены свою меньшую дочь. Много видел я на своем веку чудес, но такой красавицы не видел никогда. Из глаз ее льется лунный свет, на груди сияет солнце, на спине мерцают звезды. Захочешь - и будет она твоей женой.