– Добивать будешь? – криво усмехнулся Илья.
– Хороший вопрос… – проводник присел на корточки перед морпехом, разглядывая того, как забавного зверя. – А знаешь – нет. Сам сдохнешь. Я дам тебе шанс протянуть еще немного.
– Зачем это тебе? – прохрипел Илья. Он уже чувствовал слабость и озноб. Только бы добраться до аптечки…
– Просто я бы хотел, чтобы и мне в такой же ситуации оставили шанс.
– И не надейся, сволочь… – превозмогая слабость и боль, Илья изогнулся и бросился вперед, пытаясь ухватить врага за ботинок – чтобы свалить и вырвать у гада горло.
«Рейнджер» легко ушел от броска и лишь поудобнее перехватил ручку контейнера с образцами, а потом спокойно сказал:
– Прощай, лейтенант. Не теряй времени – насладись последней минутой.
И пинком отправил ему плоскую прозрачную коробочку с рядком шприцев-ампул.
«Морфин» – прочитал Илья. Поднял взгляд, бросил с презрением:
– Как твое настоящее имя? Или ты все еще боишься меня, гнида?
– Бесы не боятся покойников, – странно сказал проводник. – Если тебя это успокоит – меня зовут Алан.
– Я найду и убью тебя, Алан, – хрипло пообещал лейтенант.
Тот лишь улыбнулся в ответ, и дверь за лже-проводником закрылась.
Илья успел перетянуть бедро ремнем, остановив кровотечение, и теперь сидел в оцепенении, глядя на прощальный «подарок» предателя.
Соблазн был велик. Избавиться от боли, страха, угрызений совести. И, пожалуй, лучший способ расстаться с жизнью. Потому как в одиночку ему отсюда не выбраться. Правда, можно дождаться, когда за ним прилетят… Неужели Дэвид-Алан не подумал об этом?
Ответ пришел быстро. Сначала вдалеке послышался нарастающий рокот винтов. Тут же за маленьким окошком низко ухнуло – и стекло разлетелось вдребезги. В палатку ворвались жар и вонь горелого пластика. Дальняя стена начала оседать, чернея и оплывая. Гаденыш решил заживо поджарить его из огнемета! Илья быстро осмотрелся. Спасения искать негде. Разве что в том небольшом металлическом ящике – холодильнике для препаратов. Обливаясь по́том – теперь уже от нестерпимого жара – Илья подполз к холодильнику, распахнул дверцу и принялся отчаянно вытряхивать его содержимое. Грохнулись, разлетаясь осколками, какие-то склянки и колбы, в нос ударила отвратительная химическая вонь. На пол полетели решетчатые полки, освобождая внутреннее пространство холодильника. Каким-то невероятным, отчаянным рывком Илья бросил свое тело внутрь тесного ящика, подтянул прострелянную ногу, сжался, судорожно пытаясь закрыть дверцу. Захлопнул – и зашелся в удушливом кашле.
Вокруг уже полыхало пламя, быстро растекались огненные ручьи горючей смеси. Огонь лизнул матовую поверхность холодильника, и вкус явно ему понравился. Чувствуя, как за стенками растет температура, задыхаясь от недостатка воздуха и всепроникающей гари, Илья потерял сознание.
7
На этот раз он просто обязан был умереть. А, может, и вправду умер. Потому что только мертвый может испытывать такое нереальное отсутствие всяческих чувств. Боль исчезла. Тело – если оно еще было – не ощущало ничего. Это было странно, но невероятно приятно.
Вот только страшно было открыть глаза. Он был готов увидеть себя обгоревшим полутрупом. Или вообще ничего не увидеть – потому что глаз уже нет и открывать-то нечего. Но потяжелевшие веки дрогнули – и открылись.
Над головой было звездное небо. Некоторое время он так и лежал, уставившись в неподвижную бесконечность, пока гармонию не нарушила маленькая звездочка, нагло ползущая поперек созвездий.
«Спутник», – мелькнуло в голове. Тут же потянулись вереницы ассоциаций: связь, потеря связи, радиомолчание секретность, секретная миссия, руководитель миссии с оторванной головой…
Илья вздрогнул и резко сел, настороженно оглядываясь. Происходящее не имело разумных объяснений. Воспоминания обрывались в удушливом и тесном пространстве холодильника. Сейчас же он обнаружил себя посреди поляны, на которой некогда был разбит лагерь, а теперь оставались лишь подсвеченные звездами черные останки палаток и прочий обгоревший хлам.
Лейтенант провел ладонью по ноге и понял, что на нем нет одежды, лишь какие-то обгорелые клочья. Попытался нащупать рану. Вместо пробитой кожи ощутил под пальцами что-то холодное, скользкое, пульсирующее.
– А, черт… – он вскрикнул, но броситься в сторону что-то мешало, мягко, но цепко удерживая за ногу.
Ползучая сельва! Она обволакивала ногу тонкими отростками – так этот гибрид животного и растения со свойствами грибницы пожирал трупы и слабеющих животных. Но почему-то на этот раз не высосал соки из потерявшего сознание человека. Более того, могло показаться, что именно это мерзкое, ползучее создание и вернуло морпеху утраченные силы.
Кривясь от отвращения, Илья принялся отдирать назойливые ползучие отростки. Рука сама нашарила знакомый предмет – компактный металлический фонарик. Щелкнула кнопка, вспыхнул ослепительный с непривычки свет. Рядом нашелся складной нож с оплавленной рукояткой, закопченная зажигалка… Похоже было, что одежда сгорела, и уцелевшее содержимое карманов просто рассыпалось вокруг тела. Освободившись от отростков сельвы, лейтенант осмотрел рану. Точнее, место, где та должна была быть. И увидел лишь красноватое пятнышко шрама.
– Дела… – пробормотал Илья, подымаясь на ноги. Он даже не пытался понять, кто или что его излечило от ран, и главное – зачем? Просто поднялся и огляделся, подсвечивая себе фонариком.
В тусклом свете картина разрушения выглядела еще безрадостнее. Он понял вдруг, что оказался в полнейшем одиночестве посреди чуждого человеку мира. Возможно, он – последнее человеческое существо в радиусе сотен километров. Лже-проводник, который, очевидно, и погубил миссию, по-видимости, давно слинял на прилетевшей вне графика машине. Трудно сказать, знают ли на базе о гибели группы? Не они ли сами являются заказчиками убийства? И самое главное – как ему, раненому, задыхавшемуся, потерявшему сознание, удалось выжить посреди бушующего огнеметного ада?
Лучший ответ на вопросы, не имеющие ответа, – переключение на физическую активность. Спасибо боевой подготовке – телом завладели намертво вбитые инстинкты: первым делом – отыскать оружие! Быстро сориентировавшись, Илья метнулся к рваной «кляксе», оставшейся от взводной палатки, отыскал обгоревший оружейный ящик. Пара автоматов, хранившихся сверху, была безнадежно испорчена высокой температурой и каплями расплавленного металла. Но на дне оказалось вполне пригодное оружие и несколько коробок с патронами.
Вставив на место магазин и передернув затвор, Илья почувствовал себя значительно лучше. Включил тактический фонарь, притороченный к подствольному гранатомету, осмотрелся. Сам себе усмехнулся: иллюзия безопасности хуже, чем полное отсутствие оружия. С кем он собрался воевать в этих диких местах? Захотят сожрать – сожрут. Как сожрали всех остальных. Единственное, хотя и слабое утешение – возможность продать свою жизнь подороже, прихватив с собой нескольких врагов рода человеческого.
Словно иллюстрация к этим мыслям мелькнула в свете фонаря какая-то кошмарная перепончатокрылая нечисть. Тактический фонарь светил куда приличнее карманного, и в столб яркого света охотно потянулись всякие летающие создания, большей частью огромные мутировавшие насекомые и летучие мыши. Хотелось верить, что неопасные.
Илья замер, вслушиваясь в ночные звуки, пошарил в темноте лучом фонаря и вдруг понял: свет мешает ему. Мешает видеть… нет, ощущать.
Палец коснулся кнопки. Все погрузилось во мрак. Понадобилось время, чтобы глаза привыкли к темноте. Но и без зрения поблизости чувствовалось неприятное движение. Кто-то кружил рядом, то осторожно подкрадываясь, то боязливо шныряя обратно в темноту. Илье не было дела до этих теней. Он смотрел прямо, не отрывая взгляда, туда, где возникли из темноты жуткие, неподвижные…
Глаза!
Страха не было. Остались лишь оцепенение и равнодушное ожидание. Глаза – желтые, с мерно пульсирующим вертикальным зрачком, не мигая, смотрели на него. Невозможно было понять – принадлежат ли они какому-то живому существу или же просто висят в воздухе. Да и вообще – глаза ли это, или просто плод больного воображения?
Илья медленно поднял оружие, прицелился меж этих неподвижных Глаз. Тихо спросил:
– Кто ты?
Голос прозвучал глухо, незнакомо, будто чужой. Странно было надеяться на ответ. Но голова вдруг налилась тяжестью, а мозги «вскипели», будто попали в микроволновую печь.
«Разум», – прозвенело в голове, болезненно отдаваясь в затылке.
– Чей? – непонимающе отозвался Илья. Ощущения от такого общения были странные и не очень приятные. Он плотнее прижал автомат к плечу, машинально принимая стрелковую стойку.
«Разум не может быть чьим-то. Разум свободен. Бесконечно свободен».
«Разум не может быть чьим-то. Разум свободен. Бесконечно свободен».
– Где ты? Покажешься? – проговорил Илья, касаясь пальцем спускового крючка. Он не был уверен, что действительно хочет видеть обладателя странного «голоса».
«Ты видишь меня. Я – везде».
– Понятно, – пробормотал лейтенант. Разом сникнув, опустил автомат, поежился, озираясь.
Разумеется, ни черта он не понимал. Но молчать было еще хуже. Сделав над собой усилие, осторожно поинтересовался:
– Это… Ты всех убил?
«Вы сами себя убили», – отозвалось в голове – на этот раз чуть болезненнее, и Илья с удивлением подумал, что обладатель голоса злится.
«Я лишь немного помог вам», – счел нужным добавить голос.
– Ты помог предателю!
«Да».
– Зачем?!
«Интересно».
– Что тебе интересно?! – насупился Илья.
«Предательство. Как люди обманывают и мучают друг друга. Поступки. Мотивации. Эмоции…»
– Это… Ты спас меня?
«Да».
– А до этого хотел, чтобы я убил себя?
«Верно».
– Что-то я никак не пойму… На чьей ты все-таки стороне?
«На своей. Я всегда на своей стороне».
– Зачем тогда тебе я?
«Изучать».
– Изучать… – повторил Илья, пожал плечами. Помолчал. У него просто закончились вопросы.
Но то, что называло себя Разумом, продолжило:
«Когда-то люди изучали меня. Настало время поменяться местами. Я изучаю вас».
– Что это значит?
«Эксперимент. Вы – мой эксперимент».
– Чушь! – Илью вдруг бросило в жар. Все это напоминало бред. Он потряс головой, стараясь прогнать этот назойливый голос. – Ты просто плод моего воображения!
«Это ты – плод моего воображения, – издевательски прозвучало в голове. – Ты жив только потому, что это нужно мне. Ты – часть эксперимента».
– Допустим, так оно и есть – зачем ты мне рассказываешь об этом?
«Это часть эксперимента. Я тебя изучаю, ты знаешь, что тебя изучают, – днем и ночью, что бы ты ни делал…»
– Оставь меня в покое! – крикнул Илья, и эхо разнесло его голос. Где-то в зарослях эхо подхватили какие-то твари, искажая его и превращая в чудовищный вой.
«Я делаю то, что считаю нужным…» – отчетливо прозвенело под черепной коробкой. Илья зарычал от бессилия, отчаянно колотя себя ладонями по вискам, будто это как-то могло помочь освободиться от сверлящего Голоса.
«И не пытайся убить себя – я не допущу этого. По крайней мере – до окончания эксперимента…»
Неожиданно Илья успокоился. Замер, тяжело дыша, глядя в глубину ночного мрака.
– Скажи, – тупо спросил он. – Это твои глаза – там, в темноте?
«У меня тысячи глаз».
В ту же секунду Глаза исчезли – словно их выключили, как настольную лампу.
«Я могу смотреть на мир и твоими глазами, – продолжал Голос. – А хочешь увидеть мир так, как вижу его я?»
Илья не успел ответить. Что-то звонко лопнуло в глубине мозга.
Он увидел.
И закричал – настолько ужасным, нестерпимым было увиденное. Но главное – совершенно нечеловеческим. Потому что не дано человеку видеть миллионами глаз, осязать миллионами пальцев, лап, усиков и еще черт знает чего. От такого сходят с ума. И он сам оказался на краю безумия, наблюдая одновременно тысячи картин боли, страха и разложения, раздавленный миллионами воплей.
Указательный палец судорожно скрючился, вдавив спусковой крючок. Автомат заплясал в руках, расстреливая тьму. И вдруг все кончилось. Илья стоял на четвереньках, из полуоткрытого рта стекала тонкая струйка слюны. Качало.
«Чтобы ты не забывал о нашей беседе, – донеслось откуда-то издалека. – Тебе – на память…»
Кулак сам поднялся на уровень глаз, разжался. Илья недоуменно смотрел на вздрагивающую ладонь, подсвеченную восходящей Луной. В ней был пистолетный патрон. Тот самый, давший осечку.
Тот, что должен был убить его…
8
За ним прилетели, как было обещано, – на третьи сутки, утром. Наверное, непривычное для пилотов зрелище: черное пятно пожарища и одинокий человек, неподвижно сидящий в центре.
Странно – Илья не испытывал восторга по поводу подоспевшего спасения. Что-то подсказывало: ему не суждено умереть здесь и сейчас. В противном случае ночные хищники растащили бы его по кускам. Но еще одна ночь, проведенная наедине с мрачными мыслями, вымотала до предела. Весь полет до базы он просто молчал. Ребята из американских ВВС отнеслись к нему с пониманием: в его положении вообще можно было свихнуться. В последнее время примеров тому полно – то и дело люди сходят с ума, просто подумав о том, что мир никогда не станет прежним.
На базе отношение к единственному уцелевшему резко изменилось. С первых шагов его отправили в карантин, взяли кровь на анализ. И сразу же начались допросы. Поначалу – формальные, вполне ожидаемые в свете произошедшего.
Но с появлением майора Хоука все изменилось.
– Говори правду, – гаденько улыбаясь, заговорил Хоук. – Зачем ты их убил?
– Я никого не убивал, – вздрогнув сказал Илья. Сначала он наивно подумал, что этот простоватый армейский следователь просто пересмотрел шпионских боевиков.
– Почему же выжил только ты? Проводник, Дэвид, был гораздо подготовленнее тебя. И он сгинул, а ты живой. Нестыковка получается, как думаешь?
– Я уже неоднократно говорил: Дэвид и есть убийца.
– Дэвида нет. А ты здесь. Да и зачем рэйнджеру убивать американцев? А ты, русская сволочь, наверное, мечтаешь, чтобы мы все попередохли…
От таких доводов Илья ненадолго впал в ступор. С этим парнем явно было что-то не так. В его глазах легко читалась искорка безумия. Здоровенный белобрысый «ястреб» с квадратным подбородком выходил из себя на ровном месте. Уже то обстоятельство, что единственный уцелевший – русский, наполняло его злобой. Илья подозревал, что таким вот образом выходит из него самый обыкновенный страх. Но, конечно же, сидя в комфортабельной бетонной камере при комендатуре базы, он не ожидал, что все зайдет настолько далеко.
– Позволю себе заметить, – с некоторой издевкой произнес Илья, – что среди погибших не было ни одного гражданина США…
Издевка была, пожалуй, излишней. Это лейтенант понял, слетая со стула.
– А проводник?! – в самое ухо просипел следователь.
Не будь на запястьях наручников, а на щиколотках весело звенящих кандалов – он показал бы придурку, как дерутся морпехи. Сейчас же явное преимущество было на стороне этого свихнувшегося патриота.
– У вас с логикой все в порядке? – прохрипел он в ответ. – Зачем мне убивать проводника?!
На лице Хоука отразилась тяжелая умственная работа. Она не привела ни к чему хорошему, лишь к череде болезненных ударов качественными американскими ботинками. Корчась в луже собственной блевотины, Илья тихо засмеялся, вздрагивая от острой боли.
– Что такое? – полюбопытствовал следователь.
Илья не ответил. Не было ни сил, ни желания. Все было слишком глупо и бессмысленно.
– Слушай сюда, сука, – наблюдая за дергающимся на полу человеком, сказал Хоук. – Мне все равно, кто там кого убил. Мне даже плевать на уничтоженное оборудование ценой в миллионы долларов и на пропавшие образцы с мутагеном. Поделюсь с тобой одним секретом: есть новый приказ – всех подозрительных лиц, побывавших за периметром анклава, приказано уничтожать. Знаешь, почему?
Илья не ответил. Ему было плевать.
– Потому что все подозрительные приравниваются к мутантам. А наша задача – чистота человеческой расы.
– Какие знакомые слова… – пробормотал Илья.
– Лично я считаю, что нет большой разницы – прикончить русского или мутанта. В обоих случаях мы помогаем планете…
Илье вдруг припомнились его собственные расслабленные рассуждения про негра под Хабаровском. Он не выдержал и снова рассмеялся в холодный бетонный пол. Хоук поддержал его отрывистым неприятным смехом:
– Я рад, что повеселил тебя. Хочу сообщить приятную новость: медики обнаружили в анализе твоей крови ферменты «ползучей сельвы». Черт знает, что это такое, да и не важно. Главное – ты признан подозрительным и рекомендован к уничтожению. – Хоук подписал какую-то бумагу и скрипнул массивным механическим штемпелем. – Приятного отдыха!
Последние слова он проиллюстрировал душевным ударом ноги по ребрам.
Через несколько минут двое солдат в костюмах химической защиты выволокли пленника через неприметный ход в здании и затолкали в закрытый фургон с символикой ВВС. Ехали не долго. Фургон остановился, и его выволокли наружу.
Это была свалка военной техники. Бесконечными рядами стояли устаревшие истребители F-16 и F-18, штурмовики А-7 и А-10, позади высились легендарные B-52 и пузатые заправщики. Среди всего этого напоминания о «холодной войне» терялись вереницы тягачей и автоцистерн. С точки зрения морпеха место было более, чем живописным. В другое время Илья с удовольствием побродил бы здесь, потрогал крылатый металл, поболтал со старожилами…