– Писец вообще!!! – Эмма возмущенно дернула шеей. – Ты что, окончательно съехала?! Когда банщик твой почил, ты и прискакала ко мне с лихорадочным блеском в очах! Орала на меня, проклинала, по-моему, словно это я была виновата, что он тебя больше никогда не трахнет!..
– А-а, Са-ша-а! Саша-Сашенька, глупый доверчивый мальчик... – Она протяжно вздохнула и вытряхнула очередную сигарету из пачки. – Ему очень нравилась игра в «Супермена», и он ошибочно полагал, что преуспел на этом поприще, дурачок.... И ты знаешь, Элка, хотя изначально я и использовала его, но потом привязалась к нему. Сильно привязалась. И если бы он сумел выжить, то, возможно, мы бы и поженились. Но он... умер.
– Как ты его использовала? – не сразу поняла Эльмира. – О чем ты, Зойка? У тебя перекос конкретный, по-моему. Давай неотложку вызовем, прокапаем тебя...
– Да отвали ты! – отмахнулась та и всхлипнула. – У нас с ним все бы получилось, все, если бы он доверился мне. А он доверился своему дружку, в результате чего и поплатился. Тот сломал ему позвоночник, как только почувствовал, что над головой его обожаемой девы сгущаются тучи. Он же любого готов придушить, лишь бы ты была жива-здорова! А Саша... Он хотел его себе в союзники. Его – против тебя!!! Дурак!!! Он же за тебя и в огонь, и на эшафот. Даже друга не пощадил! Догадываешься, о ком я?
– Не-ет...
– Об этом долбаном воине-добровольце, что окрутил тебя умело. Ох и жук, ох и жук, скажу я тебе! Такого экземпляра в моей коллекции не было ни разу.
– Не пойму. – Эмма распахнула кофточку, настолько ей стало жарко от нелепой болтовни подруги. – Ты о Даниле, что ли?! Ты о нем?!
– А о ком же еще! – фыркнула Зойка возмущенно, и по ее губам скользнула болезненная гримаса. – Я слышала их ночной разговор, правда, лица его не видела, но голос запомнила. Так запомнила, что потом, услышав, едва не лишилась жизни. Вот скажи, как так можно: быть верными друзьями и вдруг начать убивать друг друга?! Разве такое возможно?! Я вот никогда бы не смогла тебя убить, Элка! Никогда!!! За тебя – кого угодно! Тебя – никогда!!!
Зойкино лицо сморщилось, и она заплакала, сильно вздрагивая всем телом. Эмма потрясенно молчала. Потом, словно спохватившись, она жалко улыбнулась и попыталась утешить подругу.
– Ладно тебе, Зой, перестань. Не нами с тобой этот говенный мир придуман, и не нам его переделывать. А что касается убийства... Я бы тоже никогда не смогла поднять на тебя руку... Да и вообще ни на кого, как, впрочем, и ты.
И тут случилось нечто из ряда вон. Зойка вдруг прекратила сотрясаться в рыданиях. Отерла слезы подолом замызганной футболки и, тупо уставившись на Эльмиру, разразилась диким смехом. Она так долго и истерично ржала, что у Эммы заломило в висках.
– Нет, я все же вызову неотложку. На лицо все симптомы психоза в результате длительного запойного состояния. – Она вытащила телефон и совсем уже было хотела набрать 03, как ее остановил вкрадчивый шепот Зойки:
– Ты не способна убить, Элка. Кому, как не мне, это знать, но вот я...
– Что ты? – Эмма оторвала взгляд от мобильника и подняла глаза. – Киллер, что ли, местного значения? Дура ты, Зойка! Причем на всю голову дура.
– Что дура, не спорю. И киллером себя назвать не могу, потому как за все мои подвиги мне еще никто не заплатил. Да... и вряд ли заплатят. Но во всем остальном. – Она переплела полные ноги, обтянутые синими спортивными штанами, скрестила руки на груди и, вызывающе приподняв подбородок, с циничной какой-то насмешливостью поинтересовалась: – Ну что, нашли с Данилой-мастером убийц?
– Каких убийц? – Эльмира покраснела, вспомнив, как закончились крахом все их с Данилой двухнедельные усилия самостоятельно проведенного расследования. – Что ты об этом знаешь?
– Все знаю. Да и вы особенно не скрывали своих намерений, опрашивая едва ли не всех именитых людей в городе. Следствие ведут колобки, ой умора! – Она зашлась нервическим смехом. – Все убийства не укладываются в единую логическую цепь. Создается впечатление, что совершены они были разными людьми, хотя два последних, судя по баллистической экспертизе, этому предположению противоречат. Так?
– Та-ак, – согласно кивнула Эмма, чувствуя, как у нее начинает постепенно заходиться волнением сердце.
– Сначала взрыв и гибель супругов. Затем снова взрыв. Погибает журналистик средней руки. Так – это уже трое. Затем этот твой дурацкий тур в преисподнюю... От кого бежала, Элка? От самой себя или еще от кого? Зачем было уезжать? Чтобы опять оставлять позади себя трупы?
– Но я не убивала! – Эмма вскочила со стула, роняя на пол и сумку, и телефон. – Ты соображай, что говоришь! Я никого не убивала. И никаких трупов позади себя не оставляла!
– Да, – просто, без былой театральности, согласилась Зойка. – За тебя это делала я... Только не нужно таких огромных глаз, дорогая! И слез мне твоих не нужно! Все, что мне было нужно, это защитить тебя! Понимаешь ты это или нет, кукла?!
– Но почему?! – Эмма потрясенно шевелила губами, никак не решаясь принять признание подруги за правду.
– Я же любила тебя. А то ты не знаешь?! – прыснула Зойка и возмущенно всплеснула руками. – Тебя все всегда любили! Тебя сама жизнь сделала своей любимицей, щедро одарив и родителями, и верными друзьями, и красотой, и средствами! Это я – бедная простушка... с черной душой.
– Зойка, я не могу поверить! Не могу! – Горло перехватил болезненный спазм, как тогда в домике, когда Гончаров пытался задушить ее. – Ты?! Все это делала ты?! Ты убила Ладу с ее мужем?! Затем Гончарова?! Боже мой!!! Это невозможно!!! Ты?! Все это сделала ты?!
– Ага, прибавь сюда еще смерть своих предков, которых я вполне удачно избавила от мучений нашего говенного мира, как ты изволила выразиться. – Зойка цинично плюнула через левое плечо. – Дермовым человечком был твой папашка, Элка. И слез твоих и горя не стоил. Тем более что рядом с тобой была я – самый любящий и верный человечек.
– А мать?! – Дыхание почти со свистом вырывалось у Эльмиры, но слез на удивление не было. Глаза оставались сухими, их даже пощипывало от того, что спасительная влага не желала проливаться.
– А ее я не могла оставить, дорогая. Она сразу бы поняла, кто это сделал.
– Почему?
– Потому что она с первого дня обо всем знала.
– О чем?! О чем она знала, господи! – Эльмира закусила губу и, вцепившись себе в волосы, снова обессиленно рухнула на стул. – О чем она знала, Зой?!
– О том, дорогая, что ее муженек напропалую использует бедную студентку, а попутно развращает ее в своей супружеской постели...
Глава 29
Родителям своим Зойка не могла быть благодарна ни за что: ни за сам факт рождения, ни за то, что они вполне благополучно и безболезненно для самих себя спровадили ее в интернат, ни за то, что потом вдруг резко начали страдать амнезией и напрочь забыли о ее существовании. Чего нельзя было сказать о ней самой. Зойка добросовестно любила себя за всех сразу, восполняя все, что не получила, непомерно большими претензиями как к самой жизни, так и к людям.
Училась она прилежно. В друзьях была разборчива. В меру скрытна, в меру общительна. С учителями и старшими наставниками – вежлива и услужлива.
Посему, заканчивая десятилетку, она смело могла рассчитывать на помощь как администрации интерната, так и городских властей, также неплохо знающих полноватую исполнительную девушку, без участия которой не обходилось ни одно мероприятие их городка, будь то ярмарка, проводы зимы или слет ветеранов Великой Отечественной войны.
В институте ей было интересно и занимательно. Она заново училась жить среди людей, взрослых людей, которым было наплевать на услужливую серую мышку из занюханного городишки, который даже на карте не значился.
Интерес к ней проснулся где-то на четвертом курсе, после того как она ценой неимоверных усилий сумела сблизиться с любимицей их курса – Потехиной Эльмирой. Ее стали приглашать на вечеринки. Не отворачивались при встрече, а дружески трепали по плечу, задавая дежурные вопросы о погоде, зачетах и здоровье.
Эмма, которая души не чаяла в своей подруге, как, впрочем, и во всех остальных своих друзьях тоже, часто приглашала Зойку к себе. Оставляла у себя ночевать, брала вместе с собой на отдых во время каникул и доверяла ей сверх всякой меры, совершенно искренне полагая, что Зойка столь же понятна ей, как открытая книга на ее письменном столе.
Тот момент, когда ее подруга оказалась правой рукой ее отца в его бизнесе, она, разумеется, проглядела, как не был ей понятен и истинный род его занятий. Эльмира и в мыслях не могла допустить, что ее Зойка, эта вечно чего-то смущающаяся тихоня в нелепых очках в роговой оправе, является одним из главных распространителей наркотиков среди студенчества и молодежи их города. А уж то, что Зойка спит с ее отцом, мог предположить разве что умалишенный.
Это было очень удобно – быть некрасивой и незаметной. Мало кто мог припомнить, где и когда он видел ее, настолько смазанной казалась Зойкина внешность. Она выполняла самые сложные поручения. Потехин доверял ей, как никому, потому что был уверен: девушка любит его, как никого и никогда не любила.
Это было очень удобно – быть некрасивой и незаметной. Мало кто мог припомнить, где и когда он видел ее, настолько смазанной казалась Зойкина внешность. Она выполняла самые сложные поручения. Потехин доверял ей, как никому, потому что был уверен: девушка любит его, как никого и никогда не любила.
Все самые низкие и подлые дела он вершил ее руками. Неспроста Гончаров терзался сомнения, сидя в баре в чужом городе. Ему бы напрячь немного память да вспомнить, где он мог видеть девушку, с которой столкнулся на перроне, выходя из своего вагона. Да в самый неподходящий момент подсел к нему Леонид и принялся загружать своими проблемами, не дав возможности воссоздать в памяти один из фрагментов жутких порнографических снимков, запечатлевших его родную дочь. А ведь на одном из них на самом заднем плане отчетливо виднелось лицо Зойки, со злобной ухмылкой наблюдавшей за вакханалией. Но не случилось, и он унес в могилу свои сомнения, совершенно не подозревая, что умер из-за того, что посмел поднять руку на обожаемую Эмму...
Именно по этой самой причине лишились жизни и двое супругов, наметивших убийство друг друга на ту роковую ночь. Пока Эльмира пребывала в полудреме на втором этаже их особняка, в гостиной первого этажа между мужем и женой разгорелась жуткая сцена с угрозами и оскорблениями. Закончившаяся, как ни странно, примирением. Супруги признались друг другу в своих намерениях, поплакали на плече друг у друга, попросили прощения и, решив напоследок скрепить свое перемирие, занялись сексом прямо на полу.
Именно во время этого бурного чувственного излияния и пришла в голову шальной Ладе мысль убить спящую на втором этаже девушку. Леонид поначалу опешил, не понимая причины подобного желания, но потом, одурманенный спиртным и похотью, согласился.
И вот в тот самый момент, когда он давал согласие, Зойка и произвела два роковых выстрела, разом окончивших бесславный путь их грешной жизни...
– А в моей квартире?.. – разлепила губы Эльмира. – Ты подложила взрывчатку в сейф?
– Да, – покаянно опустила голову Зойка.
Любовь любовью, но своя рубаха, как известно, ближе к телу. И те невостребованные алмазы, что пропали непонятно куда, не давали покоя бедной Зойке весь год. Что только она не делала, где только не искала – все напрасно. Тогда-то она и решилась на тот телефонный звонок, подозревая свою подругу в неискренности и, чего греха таить, лелея надежду на то, что камни у нее и в самый тяжелый момент Эльмира все же обратится к ней за помощью, и тогда она сумеют найти им применение, попутно избавляясь от врагов.
Но, сдвинув с места лавину чужой алчности, Зойка даже не могла себе представить, какие круги пойдут после этого звонка.
К тому же Эльмира оказалась упертой сучкой и никак не хотела плакаться ей в жилетку, а с каждым днем становилась все более отстраненной и чужой.
Тогда-то Зойка и сделала ставку на Сашу-банщика, надеясь, что в союзе с ним сумеет обскакать всех и найдет способ заставить Эмму раскрыть свой секрет. Но Саша умер, а к Эльмире потянулись хищные руки заклятого врага Потехина Гончарова.
Что же, она и тут не растерялась. Подложила в сейф оставшуюся после первого убийства взрывчатку, попутно радуясь обнаруженным там стразам. Раз Эльмира уготовила подобный сюрприз любопытным ребятишкам, значит, она в курсе папиных дел. И отсюда вывод: камни у нее.
Взрыв прогремел. Гончаров был деморализован, а значит, на время можно было считать его нейтрализованным, то бишь – вне игры.
Неплохо разбираясь в людях, а особенно в характере подруги, Зойка безошибочно вычислила маршрут ее бегства и последовала за ней в курортный город, где самолично пару лет назад оформляла покупку старенького домика (появилась непонятно почему блажь такая у Потехина). Ну а там ей пришлось действовать по обстоятельствам. Если честно, она не могла предположить, что окажется столько желающих на роль палача ее подруги.
– Зойка... – Окаменев от признаний, Эльмира не находила нужных слов...
– Ну что – Зойка?! Что?! Я все это делала из-за тебя и ради тебя!!! Я спасала тебя!!! Ну осуди меня за это!!! Осуди!!! Начни клеймить, обвиняя в том, что осталась жива, что тебя не убил Гончаров! Мне надо было позволить убить тебя?! На моих глазах?! Дудки!!! Чтобы ты ушла, унеся с собой в могилу... Н-да... О чем это я?! Ах да! Эти двое сумасшедших, что давно съехали с катушек от алкоголя и наркоты. Давай! Вызови милицию, пусть менты наденут на меня наручники и уведут лет на пятнадцать! – с обреченной горячностью выдала ей в ответ подруга, горестно поглядывая в ее сторону. – Элка, Элка... Я же тебя люблю, дурочка! А то, что люблю, я умею защищать. Нам будет хорошо вдвоем. Давай бросим все и уедем. Далеко-далеко, где нас никто не знает и никто не будет нам мешать жить счастливо.
– Зоя, – Эмма отрицательно покачала головой. —Ты ведь очень завистлива, не так ли? И любовь твоя ко мне есть не что иное, как ревностное непонятное чувство, которое постоянно подогревалось твоей корыстью. Ты ведь оставила меня в живых только из-за того, что была уверена, что алмазы у меня. Ответь мне! Ответь хотя бы раз в жизни правдиво! Вся твоя любовь сводится лишь к одному? Твоя защита – это лишь желание узнать, где алмазы?!
Зойка наморщила лоб. Порылась в верхнем ящике прикроватной тумбочки, отыскивая очки, и, водрузив их себе на нос, воззрилась на подругу.
– Не скрою, дорогая, что меркантильность мне не чужда. Я хотела иметь эти камни! Я грезила ими! Ради них я затеяла всю эту кутерьму! Прости, что поздно поняла...
– Что именно?!
– Что этих камней гребаных нет и в помине! Он все-таки опять поимел меня, унеся их с собой в могилу! Все надежды прахом, боже мой!!! Все впустую, вся жизнь! И твоя, и моя... Защищала тебя, защищала, а в итоге – вытащила пустышку!!! Но хочу оговориться – за эти годы я на самом деле привязалась к тебе. У меня ведь нет ни сестры, ни брата. – Последнее слово, выданное Зойкой с нажимом, Эмму подивило, но она не заострила на нем внимания, продолжая рассматривать то, что сейчас происходило, дьявольским наваждением, не веря в реальность случившегося.
– Сначала я полюбила все же твоего отца, а потом уже тебя. Алик был мною любим, как никогда и никем, он это знал и доверял мне. Но, как оказалось, не настолько... Ну а ты была его дочерью, тебя я просто обязана была любить, являясь вроде как мачехой...
– За что же ты тогда его убила, раз так сильно дорожила им? – Задавая этот вопрос, пожалуй, единственный, который особенно сильно волновал ее, Эмма не надеялась на искренний ответ, вновь полагая, что Зойкой двигала алчность, но она ошиблась.
Лицо подруги болезненно скривилось, губы вновь задрожали, и, сдвинув на лоб очки, она принялась вытирать слезы, струившиеся из глаз.
– Он... Он начал изменять мне, понимаешь?! Если с существованием твоей матери я еще мирилась, поскольку ничего с этим не поделать, то его новая пассия на стороне... это было уже серьезно.
– Насколько серьезно?
– Настолько, что они начали подумывать о ребенке! – фыркнула злобно Зойка, даже по происшествии такого большого отрезка времени не забывшая, как ее потрясло вероломство возлюбленного. – Этот старый пень возомнил себя султаном! Он отослал меня подальше, совершенно не выбирая выражений. И это после всего, что я для него сделала!!! А знаешь, как я это поняла?
Эмме не хотелось знать, но Зойка уже не могла остановиться. Она принялась живописать любовную холодность Потехина в таких подробностях, что через десять минут Эльмиру уже воротило с души.
– Слушай, я не хочу! – Эльмира встала со стула, попутно подобрав с пола сумку и засовывая туда телефон. – Я не хочу этого знать! Я ухожу...
– Да, уходи, – согласно кивнула подруга, не двинувшись с места. – Уходите все к чертовой матери, оставьте меня одну! Мне недолго осталось. Можешь не тешиться мыслями об отмщении: двойная доза, и я уже на небесах. Сидеть и ждать приговора я не буду!
– Зоя, ты саму себя не боишься? – Уголки губ Эльмира скорбно опустились вниз. – То, ради чего ты все это затеяла, не стоило того. Никакие деньги не стоят того, чтобы ради них лишать человека самого дорогого, что у него есть, – жизни. Ты пропащая...
– Я знаю! Я все знаю! Но меня уже нет!!! – обреченно прокричала ей вслед Зойка, потом добавила что-то еще, но Эльмира уже не слышала ее, впопыхах натягивая плащ и захлопывая за собой дверь страшной квартиры.
Опустившись на два лестничных пролета, она обессиленно сползла по стене и, усевшись на грязные заплеванные ступеньки, тихонько заплакала.
Господи! Лучше бы ей не знать этого! Пусть было бы все так, как было. Враги – это враги, а друзья – это друзья. Как ей теперь различить, где черное, а где белое?! Как разобраться в этой мешанине серых полутонов?! Она отнюдь не была идеалисткой. Но никогда не считала себя и циником. Теперь же, не без помощи лучшей подруги окунувшись с головой в черную бездну человеческой зависти, подлости и жадности, она уже ни в чем не была уверена до конца. Ни в чем и ни в ком. Возможно, даже в самой себе...