В крохотной спальне Кати не оказалось. Я на всякий случай заглянула под кровать и в шкаф, потом поспешила в душ, обыскала столовую, сбегала в туалет, посетила кухню и в завершение засунула нос во все жилые комнаты. Катерина как сквозь землю провалилась. Возвращаться в зал с заявлением «Катя исчезла», – не хотелось.
Да и не могла девица никуда подеваться, она хочет получить гран-при.
Я вздохнула и прошлась по дому второй раз, теперь уже открывала и буфеты, и комоды, и даже полистала глянцевые издания в столовой. Хотя, согласитесь, это откровенный идиотизм. Катя стройная девушка с параметрами 80–61 – 80, но она не блинчик, ей между страницами не уместиться.
В тот момент, когда я, встав на колени, заглядывала в холодный камин, который Груздев никогда не разжигает – жалеет дров, – за моей спиной раздался резкий голос Маргариты:
– Полагаешь, Катерина замыслила свершить акт самосожжения? Решила воплотить в жизнь девиз «Светя другим, сгораю сам»?
Я почувствовала себя уязвленной.
– Нет, просто нагнулась к очагу.
– И где Катя? – поинтересовалась помощница Зямы.
– Понятия не имею, – призналась я, – ее нигде нет.
– Это невозможно! – отрубила Маргарита. – Ты плохо искала.
– Научи, как лучше, – попросила я.
– Пошли вместе, – приказала она.
Мы обошли весь дом, вернулись в столовую, и Рита промямлила:
– Точно нет. Что делать?
– Надо сказать Зяме об уменьшении числа претенденток, – пожала я плечами, – Катя пропала.
– Невероятно, – крикнула Рита, – куда она делась?
– Ушла, – без особой уверенности предположила я.
– А смысл? – нахмурилась Маргарита. – У нее все шикарно складывалось, попала в десятку, могла рассчитывать на призовое место. На хрена ей уходить?
Я решила успокоить Маргариту.
– Если Зяме необходима на сцене великолепная десятка, пусть возьмет в команду девушку, которая сейчас на одиннадцатой позиции. Думаю, Капа не станет перечить. Ей все равно, кто победит, главное – сам конкурс.
– Поздно! – взвизгнула Рита. – Шоу стартует через пару часов! Давай еще раз обежим здание.
Чуда не произошло, Катерина не обнаружилась. Мы предстали перед очами Зямы, который, увидев наши лица, все понял и заорал:
– Девки, перерыв! Полчаса! Потом снова репетиция вход-выход, – а затем накинулся на нас с явным желанием порвать на конфетти. – Неслыханно, – бесновался Зяма, – мое представление! Воды! Скорей! Много воды сюда! Море!
Желая услужить разгневавшемуся до красных чертей режиссеру, я опрометью бросилась выполнять его приказ, сносилась в душ, наполнила эмалированный таз доверху и, не расплескав по дороге ни капли, притащила десять литров воды в зал.
Зяма, сотрясавший в воздухе кулаками, замер, потом спросил почти человеческим голосом:
– Это что? Зачем?
– Ты просил воду, – ответила я, – хотел как можно больше. А в душе есть тазик.
Зиновий обхватил голову руками и простонал:
– Вокруг одни идиоты! Я просил попить! Глоточек! Маленький!
Рита, забыв о том, что режиссера не следует бесить, заржала во весь голос, а Зяма трагическим тоном произнес:
– Ненавижу баб! Шоу разваливается. Куда подевалась эта тупая мочалка?
– Зяма, Зяма, – завизжала Алиса, влетая в зал, – вот, нашла у себя под подушкой.
Постановщик выхватил у претендентки на Гран-при клочок бумаги и начал читать вслух нацарапанный на нем текст.
– «Нужно мне ваше шоу в грабу!» Рита, она так и начеркала – «в грабу»! Проверочное слово, похоже, «граб»!
Маргарита подскочила к Зяме, я подошла с другой стороны и получила возможность лицезреть послание.
«Нужно мне ваше шоу в грабу. Я все ровно самая кросивая и умноя. Уезжаю с Шатой Руставели. Он миня пазвал в Лондон, а Ленку бросил. Всем превед. Катя».
– Обалдеть, – протянула Рита, – каким макаром этот Шота с ней договорился? Участницы повсюду строем ходят! Вместе из автобуса вышли, группой сели!
– Свинья грязь найдет, – буркнул Зяма, потом зашипел. – Офигеть! Мы потеряем двух девок.
– Почему двух? – не поняла я.
Зяма воззрился на меня.
– Идиотка, да? Сучонка свинтила с женихом Лены. Едва последняя услышит эту новость, она впадет в истерику. Надо молчать. Ни гугу до того, как завершится представление. Господи, дай мне сил! Если мероприятие благополучно закончится, я больше никогда не соглашусь работать на конкурсе красоты. Лучше уж постановка шоу с обезьянами, кошками, блин, черепашками, но не с девками! Нет, нет и нет!
– Потом поистеришь, – остановила его Рита. – Что делать будем?
Зяма примолк. Маргарита повернулась к Алисе.
– Что хочешь за молчание?
– Первое место, – не растерялась та.
Рита вытащила телефон и набрала номер.
– Капа? У нас форс-мажор.
Продолжая разговаривать с матерью Макса, Рита быстро отошла в противоположный конец зала, потом вернулась и кивнула:
– Хорошо. Получишь все, что просишь!
– Вау! – завизжала Алиса, прыгая почти до потолка. – О! Иес!
Рита схватила обалдевшую от счастья девушку за плечи.
– Заткнись! Первое место тебе присудят только в случае соблюдения нашего уговора. Ни полслова, ни намека, ни взгляда на Лену! Она не должна ни о чем догадаться. Сегодня полуфинал.
– Но потом-то, вечером, я смогу ей сказать? – с придыханием поинтересовалась Алиса.
– Нет, – гаркнула Рита, – ты прикусишь свой змеиный язык. У нас на завтра назначена фотосессия, еще предстоит финал, заключительная пресс-конференция, бал всех, кто принимал участие в шоу. Набьется много журналистов, спонсоров, светских тусовщиков. Хочешь получить корону королевы красоты?
Алиска прижала кулачки к груди и быстро закивала.
– Тогда ни шур-шур, – отрубила Рита, – отдай послание.
Алиса протянула записку, Маргарита ее схватила.
– Отлично, договорились. А сейчас иди и скажи всем, что Катя сломала ногти, ей делают наращивание. Процедура долгая, поэтому больше репетиций не будет, отдохнем и поедем в концертный зал. О'кей?
Алиса кивнула и удрала. Зяма посмотрел на Риту.
– Я чего-то не понял?
– Тотто-лотто, – коротко ответила помощница, – забыл!
– Блин! – простонал режиссер. – Ё-моё! За что! Ритуля? Как быть?
– Надо срочно найти любую девку, – ответила Рита. – Я ее мигом в Катьку превращу. Плевое дело! Парик, грим – и кушайте пончик!
– Где? Где? Где? – словно актер в древнегреческой трагедии, завел Зяма. – Где?
– Дай подумать, я соображу, – выпалила Рита.
– Нет, все пропало, – трясся Зяма, – такие бабки! Нас на куски порвут и по полю разбросают! Господи!
– Не отчаивайся, – оптимистично воскликнула помощница, – вылезали и не из такого. Звякну нашей Варьке в агентство, она пригонит новую блондинку.
– Которая не знает сценария, – простонал Зиновий, – не видела сцену, ни разу не посетила прогон. Она завалит все дело.
– Обучим, – не сдалась Маргарита.
– За час? – чуть не зарыдал Зяма. – Будь проклят тот день, когда я согласился на это идиотское шоу! А все ты! Уговорила! Зудила: деньги! деньги! деньги! Кашу заварила, а расхлебывать мне! Мне!
Я опустила глаза. Большинство мужчин не способно честно и откровенно заявить:
– Я идиот, вляпался в некрасивую историю.
Увы, сильный пол старается переложить свою вину на женские плечи. Зяма не исключение.
Рита погладила начальника по плечу.
– Все будет хорошо!
Зиновий шарахнулся к окну.
– Да пошла ты!
– Может, я могу помочь? – тихо спросила я, наблюдая, как постановщик меряет шагами зал.
– Необходимо в течение получаса найти десятую участницу, – протянула Маргарита.
– Проще переделать выход на девятерых, – посоветовала я. – Если начнут спрашивать про Катю, можно честно сказать, что она не выдержала нервного напряжения и сбежала.
Рита скривилась.
– Наивняк. А тотто-лотто?
– Что? – не поняла я.
Маргарита опустила голос до еле слышного шепота.
– Тотализатор. На наших девок делают ставки. Кто проиграет, кто выиграет, номер места. Если Катюши нет, нас сразу заподозрят в нечистоплотной игре и надают по шеям.
Я замерла:
– Девочки вроде лошадей на ипподроме?
Маргарита закатила глаза.
– Да они намного хуже кобыл. Скакун благородное животное, разве ему втемяшится в башку удрать с чужой конягой за десять минут до старта?
– Думаю, нет, – осторожно ответила я.
– А теперь вспомни Катьку. Сволочь, – зашипела Рита, – сбежала с чужим любовником.
– Нехорошо, – согласилась я.
– Жуть, – мрачно подтвердила Рита, – че делать? Зяма в истерике, но он в принципе прав. Нам нужна Катька! Эй! Стой!
Я замерла.
– Ну-ка, пройди вперед, – приказала Маргарита.
Мне пришлось подчиниться.
– Зяма! – завопила Маргарита. – Сколько раз тебе повторяла! Не падай духом! Все непременно устроится. Лампа поработает за Катю!
– Никогда, – испугалась я.
– Когда, когда, – зачастила Рита, она бросилась к режиссеру, схватила того за руки, подтащила к стулу, усадила и закурлыкала:
– Все отлично станцовывается. Лампа знает сценарий. Посещала все репетиции. У нее шикарная фигура.
– Мне не двадцать лет, – пискнула я, – и, если честно, не тридцать, причем уже давно.
– Комбез! – выпалил Зяма. – Эффект второй кожи, он подтянет обвисшую!
– Точняк! – обрадовалась Рита. – Сверху татуаж! Круто!
– Парик, – потер руки Зиновий, – походка, губы, румяна. Штукатурки побольше. Вау! Она будет принцесса Востока. А ну покажи живот!
Я не успела среагировать, как Рита с Зямой налетели на меня, словно коршуны на бельчонка, и вытряхнули из одежды.
– Не надо комбеза, у старушки нет целлюлита, – обрадовался режиссер.
– Он на костях не заводится, – пояснила Рита, – жаль, грудь у нее… мда!
– Топик с бахромой! – взвыл Зяма, – эй, тем…
Маргарита зажала режиссеру рот.
– Ваще, да? Хочешь, чтобы звон пошел? Никому нельзя говорить ни слова! Сами справимся. Лампа! Сидеть!
Словно дрессированная цирковая собачка, я свалилась на стул и засунула голые ноги под сиденье, а режиссер и Рита стали метаться туда-сюда, размахивая разноцветными тряпками и париками и жонглируя коробками с гримом.
Глава 4
В концертный зал меня привезли отдельно от остальных участниц. Я катила к месту действия в «Мерседесе» Риты, которая, нажимая на педали, твердила, словно мантру:
– Ничего не бойся. Главное, кураж. Не смотри в зал, не реагируй на девок, делай то, что должна, и получится шоколадно. Помни о деньгах, которые мы тебе с Зямой отстегнем за помощь. Спокуха!
– Спокуха, – повторяла я, уже стоя за кулисами и глядя, как участницы выпархивают под барабанную дробь на сцену.
– А сейчас, – завопил ведущий, какой-то молодой киноактер из популярных сериалов, – появится участница под номером десять, Катерина.
Зяма шлепнул меня между лопаток.
– Спишь, детка, пошевеливайся.
Звукорежиссер прикрепил мне сзади на пояс шаровар черную коробочку с проводочками, просунул под топик крохотный микрофон и крикнул:
– Петля готова.
– Пошла, – приказала Рита, – не подкачай!
– Не дыши ртом, чадра некрасиво прилипает, – дал последний совет Зяма.
– Коробочка, – шепнула я, – та, что со звуком…
– Катерина, Катерина, Катерина, – скандировала публика.
– Она тяжелая, шаровары могут упасть, – пожаловалась я.
Но Рита проигнорировала мое замечание, она пнула меня пониже пояса, и я выбежала на сцену.
Главной задачей было не шлепнуться, невероятной высоты каблучищи могли подвернуться в любую минуту. Но мне удалось безо всяких приключений добраться до нужного места и встать между двумя девушками, Оксаной и Алисой.
– Сука, – моментально прошипела первая, – думаешь, раз спишь с Зямой, получишь первое место? Считаешь, нацепила крутой костюмчик, последняя в линию встала и жюри твое? Ха! Дура! Кому ты, уродина, нужна!
Продолжая извергать гадости, Оксана ухитрялась очаровательно улыбаться, глядя в зал, потом она незаметно завела свою руку за мою спину и изо всей силы ущипнула меня за филейную часть. Я постаралась придвинуться как можно ближе к Алисе, а та неожиданно прошептала:
– Наш план в силе? Мутим игру?
Я поняла, что Алиса и Катерина строили какие-то козни и, не желая попасть в идиотское положение, еле слышно, но вполне конкретно ответила:
– Нет. Отмена.
Алиса вздохнула и спросила:
– Почему отказываемся?
В мою задачу не входило болтать с участницами шоу, поэтому я прошипела:
– Форс-мажор! Потом полялякаем! Не на сцене же!
Слава богу, через пару секунд зазвучали фанфары и началась собственно конкурсная программа. Помятуя наставления режиссера и помощницы, я изо всех сил старалась выложиться на сцене, брала пример с девушек, безостановочно твердя про себя: «Лампуша, втяни живот, сведи вместе лопатки, подними подбородок, опусти плечи. И раз, и два, и три, и четыре».
Спустя час я успокоилась. Участницы шоу не поняли, что вместо Кати среди них отплясывает Лампа – мое лицо скрывалось под чадрой.
К тому же большинство девушек оказались вялыми, они двигались с трудом, кое-кто зевал. То ли девицы устали, то ли сильно перенервничали, но больше двух третей конкурсанток походили на сонных мух. Казалось, им наплевать, победят они или нет. Меньше всего красоток заботила «Катя». Жюри тоже не испытывало к «Катерине» никаких особых чувств, мне ставили средние оценки.
До начала шоу Зяма и Рита, обряжая меня в шаровары, в один голос твердили:
– Твоя задача не оказаться десятой. Лучше всего занять шестое-седьмое место. В финал выйдет пять человек, из них выберут потом трех победительниц. Никто не возмутится, если Катя не получит корону. Главное, чтобы зритель усёк – Катерина срезалась на каком-то испытании.
Я понимала, что выигрыш мне ни к чему, но и в лузерах одна из прежних фавориток шоу очутиться не может.
Перед последним, музыкальным, испытанием Рита подошла поправить мне костюм и шепнула:
– Хорошо бы сейчас тебе выиграть, а то пока ты на девятой позиции. Пойдут слухи, что дело нечисто. Позавчера первая, а нынче плетешься в хвосте. Сможешь сыграть на рояле? Хоть собачий вальс! Произведешь благоприятное впечатление на уродов в жюри.
Я протяжно вздохнула. А судьи кто? Ладно, не стоит продолжать цитировать бессмертную комедию «Горе от ума». Но люди, которые раздают оценки девушкам, действительно выглядят несколько странновато. Во главе длинного стола восседает престарелая актриса, которая из-за огромного количества пластических операций потеряла способность улыбаться. Губы ее напоминают сардельки, на лице пенсионерки двигаются только глаза, и я не понимаю, каким образом некогда популярная дива спит. Когда она моргает, ее рот приоткрывается. Неужели бабушка российского кинематографа дремлет, разинув пасть? По правую руку жертвы хирургов сидит мужчина, которого ведущий именует секс-символом нашего кино. Может быть, этот актер, хотя, если честно, я никак не могу вспомнить, где он снимался, и был когда-то молод и хорош собой, но сейчас смахивает на откормленного к зиме кабана. Интересно посмотреть на девушку, которую не стошнит при виде двухсоткилограммового мачо. Вот третий член судейской коллегии весьма симпатичен. Это восходящая звезда шоу-бизнеса, смазливый юноша в слишком узких джинсах и майке-алкоголичке, которую он нацепил, несмотря на глубокую осень. То ли повелитель фанеры нюхает некий волшебный порошок, то ли у него беда со щитовидной железой. Иначе чем объяснить, что парню жарко, когда все остальные клацают зубами в ненатопленном зале?
На конкурсе пятибалльная система, и старая актриса ставит всем единицу. Думаю, бабушку откровенно раздражают симпатичные девочки, у которых впереди долгая жизнь и карьера.
Слонопотам, наоборот, постоянно поднимает табличку с цифрой «5», он безобразен снаружи, но добр в душе, и даже стал мне нравиться. А вот певец пытается быть объективным. Он слишком серьезно воспринимает свою роль и наивно полагает, что от его оценок зависим исход шоу. Но самое ужасное не это. Всякий раз, перед тем как высказать свое мнение, голосистый соловей непременно исполняет отрывок из какого-нибудь хита, так сказать, а капелла.
Публика воет от восторга, птичка раскланивается, а я, закончившая московскую консерваторию по классу арфы, испытываю приступ зубной боли. Увы, певуну не удается правильно взять ни одной ноты. Ну почему он не прихватил с собой фонограмму? Зачем вообще издавать живой звук? Живой-то он живой, но здорово покалеченный.
Рита толкнула меня в бок.
– Эй! Очнись! Мы выкатим на сцену рояль, принесем гитару, скрипку, виолончель, флейту, губную гармошку. Можешь хоть на чем-то слабать? Ау! Нам нужно шестое-седьмое место, тогда не будет никаких претензий. Девятое не прокатит.
– Тащите арфу, – шепнула я в ответ.
Маргарита поперхнулась.
– Что?
– Арфу, – повторила я и поторопилась на сцену.
Не знаю, каким образом Маргарите удалось выполнить мою просьбу, но спустя рекордно короткое время на сцену вывезли затребованный инструмент. В зале повисла тишина, даже ведущий слегка сбился, произнося подготовленный текст:
– Ну, девушки-красавицы, кто может сейчас продемонстрировать таланты? Простите, музыкальный талант.
И тут настал мой час. Рука сама собой поднялась, из горла вылетело:
– Я! Я! Я! Только, пожалуйста, принесите еще и стул, на арфе играют сидя.
Миновав шеренгу мрачно насупившихся конкурсанток, я привычно положила кисти рук на струны, оттопырила мизинцы и закрыла глаза. Сколько лет прошло, а пальцы все помнят. Конечно, качество сегодняшней моей игры нельзя назвать великолепным, и, если честно, госпожа Романова всегда была фиговым исполнителем. В консерваторию я отправилась по приказу мамы, оперной певицы, и отсидела в здании на Никитской улице положенные годы, не испытывая ни малейшей радости, но тем не менее прекрасные педагоги сумели вбить в меня ремесло.