Пока шли по прорезающим цветники песчаным аллеям, поднимались по голубоватым мраморным лестницам и петляли по аккуратным коридорам, Тина обратила внимание на то, что почти весь персонал, одетый в ультрамариновую униформу, похож на своего начальника: грузные, коренастые, с крупными нечеткими лицами.
– У меня тут семейное предприятие, – разрешил загадку комендант, издав солидный, но немного неуверенный смешок – видимо, это была попытка пошутить. – Трое парней и дочка. – Он указал на девушку с туго заплетенными косами, неуклюжую и некрасивую, как и все остальные, которая появилась из бокового коридора и теперь следовала за ними. – Приучаю, так сказать… Все воспитаны в строгости, в полном уважении к морали и закону. Все знают, что я ничего не спущу! Я их воспитал, не жалея ремня, как полагается в хорошей семье, и теперь мы сообща дружно работаем ради общественного торжества!
Чем-то он напоминал Тине манокарца. Она не стала поддерживать разговор, хотя ее так и подмывало спросить, в чем же здесь заключается общественное торжество. Попадавшиеся навстречу коррупционеры в пляжных костюмах ошарашенно смотрели на своего нового собрата по неволе – зеленокожего, с драгоценными камнями на кистях и предплечьях. Лиргисо оглядывал всех внимательно, изучающе, холодно, его изумрудные губы были презрительно сжаты.
Они вошли в бокс. Следом вкатилась, подскочив на пороге, тележка с багажом Живущего-в-Прохладе.
– Располагайтесь, – пригласил комендант. – Если хотите посещать пляж, это положено по внутреннему распорядку в сопровождении робота-наблюдателя.
– Вряд ли я буду покидать эти комнаты, – сказал Лиргисо.
Комендант вышел в коридор и начал отдавать распоряжения девушке. Речь шла о перенастройке контролирующей электроники в боксе.
– Понравилось тебе здесь? – спросила Тина.
– Нет, – вздохнул Живущий-в-Прохладе. – Ни одного привлекательного существа, которое я захотел бы соблазнить… А обстановка! – Он жестом обвел небольшой холл. – Невозможно без содрогания взирать на эту мебель, незатейливую и однообразную, как восторги дурака при виде заката. Увы, тюрьма есть тюрьма.
– Это лучшая тюрьма на Валгре. И тебя сюда определили только потому, что ты предотвратил взрывы. Не видел ты других тюрем… – Она шагнула к двери. – Прощай!
– До свидания, великолепная Тина, – усмехнулся Лиргисо.
Тина пожала плечами – навещать его с гостинцами она не собиралась, пусть не надеется – и вышла в коридор. Там ее перехватила все та же некрасивая девушка в мешковатом ультрамариновом комбинезоне и повела в офис, заполнять документы на заключенного. В здешних бюрократических процедурах Тина ничего не понимала, но ей подсказывали, что писать. Наконец она отделалась, ей непонятно зачем выдали несколько справок и расписок на переливчатых бланках, и ее аэрокар взмыл в небо. Заложив вираж над морским берегом с низкорослыми валгрианскими пальмами, Тина взяла курс на север.
После этого она не знала, чем заняться, а Стив целыми днями пропадал то в правительственной резиденции у Валова, то на Лярне, и тут Клод предложил показать ей «другую Валгру» – не криминальную, а ту, которой она еще не видела.
Церковь Благоусердия обещала оставить Клода Хинби в покое. На вопрос, как ему удалось этого добиться, Стив ответил туманно: «Мы договорились, что они не будут трогать тебя, а я не буду трогать их. Они окатили меня святой водой из какого-то ритуального ковшика, а когда увидели, что я никуда не делся, запаниковали и приняли мои условия».
Хинби сдал в аренду свой особняк в Аркадии и снял квартиру в Пиямаре, в районе университета. Пиямарский округ граничил с Линобским. Блочные, словно построенные из кубиков прилизанные здания; гулкие бетонные раковины над стоянками транспорта; единого купола в центре нет, зато иные кварталы накрыты отдельными куполами, словно с домами соседствуют гигантские стеклянные грибы; мини-кафе в лоджиях, которые очень понравились Тине, – ее заказы ограничивались символическими чашечками кофе, но она с удовольствием сидела там, глядя на улицу и болтая с Клодом.
Здесь тоже была осень. Клод купил толстую стеганую куртку с застежкой наискось и капюшоном и все равно ежился от промозглого ветра. Тина при такой температуре не мерзла, однако носила теплую одежду, чтобы не выделяться. Их принимали за брата и сестру: оба светловолосые и сероглазые, цвет кожи, благодаря тропическому загару Клода, усиливал сходство. Тинины небрежно подрезанные космы свисали до плеч, Хинби собирал свои отросшие волосы в хвостик на затылке – так было, пока их не затащили в маленькую парикмахерскую на первом этаже ступенчатого дома. Это заведение с черным паркетом и акварелями в холле до того им понравилось, что оба согласились на стрижку и вышли оттуда с одинаковыми ультракороткими прическами.
Иногда Клод забывал, что Тина киборг. Она заставила его вспомнить об этом лишь дважды. Один раз в сумерках, на замусоренных задворках университета, к ним пристала шпана (которая в Пиямаре все же водилась, хоть и не в таком количестве, как в Линобе) – Клод еще не успел вытащить передатчик, чтобы послать в эфир сигнал «вызов полиции», а все четверо уже валялись на грязном бетонном тротуаре. В другой раз он купил бутылку апельсиновой санды с намертво приваренной пробкой. Тина поставила бутылку на стол, вскинула руку, по пластику скользнула рубиновая точка – и ровно срезанное горлышко отвалилось.
– У меня в кистях рук лазеры.
– Зачем? – ляпнул Клод, от неожиданности растерявшись – это была новая для него деталь.
– Вообще-то для боя, но можно и санду открывать.
– Помоги мне снять девушку, а? Никак не получается. У меня всегда с этим проблемы… – Он не сразу решился обратиться к ней с этой просьбой.
– Думаешь, будет лучше, если мы начнем снимать девушку вдвоем? – с сомнением спросила Тина.
– А ты рядом сиди, как моя сестра. Говори что-нибудь…
Они до полуночи блуждали по богемным клубам и кафе, которыми Пиямарский университет оброс, как ветка, опущенная в соляной раствор – налепленными друг на друга кристаллами, но так никого и не сняли. Клод шел ссутулившись и отстраненно наблюдал, как слой первого снега превращается под подошвами в слякоть на бетоне. Его накрыла волна привычного разочарования, в самом себе и в обстоятельствах.
– Послушай, Клод, – Тина, шагавшая рядом, слегка задела его плечом, – ты ведь можешь снять меня.
– А… – Он запнулся. – А тебя снимать можно?..
– Можно.
– А как же Стив?
– На наши с ним отношения это не влияет. – Тина была на полголовы ниже Клода, и он смотрел сверху на ее спокойный точеный профиль, бледный в свете замызганных фонарей. – Мы никогда не врем друг другу и ничего друг от друга не скрываем, но в наших отношениях нет принуждения. Для Стива по-другому просто невозможно… А я приняла эти правила и считаю, что они мне подходят. Я буду со Стивом, скоро мы вместе улетим с Валгры. Но ты мне нравишься… и если ты сегодня ночью не снимешь девушку – это будет неправильно.
– Тогда пойдем ко мне… – Хинби неловко взял ее теплую твердую руку.
Дома он включил потолок в режиме «ночник»: мягко мерцающая голубоватая плоскость с медленным хороводом серебряных галактик. Модерновый потолок, такой же был в номере Клода в кеодосской гостинице – ради него он и выбрал эту квартиру, отказавшись от более дешевых вариантов. Белки Тининых глаз казались синеватыми, а соски темными. Она выглядела как обычная девушка, стройная, крепкая, но без рельефных мускулов… да киборгу и ни к чему все эти рельефы. Впрочем, это Клод отметил, еще когда увидел ее в коттедже на незийском острове, который так и остался для него безымянным. А какая гладкая и прохладная у нее кожа – это он узнал только сейчас.
– Учти, я тяжелая, – шепнула Тина, когда он попытался опрокинуть ее на себя. – Почти центнер.
– По тебе не скажешь.
– Еще бы. Тергаронские заморочки…
Он поцеловал небольшую ушную раковину с проколотой мочкой, но без сережки, и вдруг его словно ударило.
– Ты согласилась, потому что жалеешь меня, да?
– Нет. Я хорошо к тебе отношусь, но здесь нет ничего общего с жалостью.
Она притянула его голову, целуя в губы. Мелькнула мысль, что эта присущая Тине и Стиву свобода, безграничная и в то же время неотделимая от уважения к чужой свободе, все-таки невозможна в обычной человеческой жизни… и вспыхнула тоска – но всего на мгновение. Потом Клоду стало не до отвлеченных размышлений.
Трель терминала связи застигла Аделу в обеденном зале. Она сидела там с программистом Яном, недавно отмотавшим срок за взлом базы данных какой-то казенной конторы, и бывшим космонавигатором Рубером, за пьянство изгнанным с линии Валгра – Магна. Яна и Рубера, своих школьных друзей, Адела разыскала после того, как Гуннара прикончили и стало ясно, что его яхта вкупе с машиной для обмена телами досталась ей.
О вилле с ангаром в Песчаном предместье никто не знал, она была оформлена на подставное лицо, которое вело бесцветную жизнь где-то в Эрбийском округе и никогда не вспоминало о своей собственности. Гипноблок. Гуннар считался добрым знакомым хозяина. Власти, занятые конфискацией имущества Венлеша, до сих пор сюда не нагрянули, и Адела надеялась отсидеться, пока Ян не взломает защиту яхты.
Ян возился целыми днями, у него не оставалось времени даже на то, чтобы наладить роботов-уборщиков (Рубер, напившись, пинал их, из-за чего они перестали функционировать), но толку пока не было. Адела с тоской цедила ругательства, не мог этот долбаный подрывник Гуннар оставить ей ключ! Граненый цилиндрик с рубином, так ему и не пригодившийся, лежит теперь, наверное, в каком-нибудь опечатанном полицейском сейфе… Обмануть ожидания, отнять надежду – как это похоже на Гуннара – Виллерта!
Назойливые трели заставили напрячься и Аделу, развалившуюся с рюмкой виски в кресле-качалке, и Яна, который устроился на диване с кружкой бульона и сосредоточенно морщился, словно в очередной раз просчитывал в уме алгоритмы взлома, и Рубера, только-только нацелившегося сплюнуть наркожвачку на паркет, и без того покрытый окаменевшими бугорками.
– Кого там черти… – чуть не проглотив жвачку, пробормотал Рубер.
Адела допила виски и с протяжным стоном вылезла из кресла. Номера виллы нет ни в одном справочнике. Все счета оплачены. Гуннар с того света позвонить не может. Неужели фиктивный владелец неожиданно выпал из транса и осознал, что у него есть недвижимость? Что ж, неприятности ходят косяком… О том, что это может оказаться полиция, даже думать было тошно.
Терминал находился в холле, и она шла к нему медленно, приволакивая ноги. Пусть не полиция. Пусть кто-нибудь ошибся номером. Будет несправедливо, если жизнь опять ее пнет.
Определитель сообщил, что вызов послан с карманного передатчика.
– Извините, я могу поговорить с Аделой?
Закатив глаза к потолку, Адела боком уселась на стул перед терминалом. Этот голос она никак не ожидала услышать!
– Пожалуйста, ответьте! Мне надо поговорить с Аделой.
– Дерьмо ты, Клод Хинби! Ну, откуда же ты взялся опять, зануда дерьмовый?
– Я здесь, в Линобе. – Он ответил вежливо и нерешительно (а чего еще ждать от Хинби?). – Мне надо с тобой встретиться, Адела.
– Куда ты пропал, когда тебя послали сделать работу?!
– Извини, я испугался… Ну, спрятался в горах, потом меня с аэрокара заметили и подобрали.
– Пальцем деланным дуракам всегда везет, – вздохнула Адела и добавила, подумав о себе: – В отличие от некоторых умных людей. Как ты меня нашел, чудо придурочное?
– У меня к тебе поручение. Мне сказал твой адрес и номер один человек, он подошел ко мне в кафе. Кажется, я когда-то давно видел его у тебя в гостях… Он сказал, что он знает, что я тебя знаю, и просил передать тебе одну вещь. Он сам не может, потому что за ним следят, и мне посоветовал замаскироваться получше. Я замаскировался.
Аделу всегда раздражала его манера говорить – утомительно-интеллигентная, с нервными запинками. Вдобавок сейчас он почему-то отвечал не сразу, а с паузами, словно до него медленно доходило. Или это связь плохая? Все равно виноват чертов Хинби.
– Какое поручение, какая вещь? Так бы тебя и убила!
– Маленькая черная штучка. Он сказал, это ключ.
– Что?!
– Он назвал это ключом. Сказал, это последний подарок от одного твоего знакомого, которого ты больше не увидишь.
– Клод, ты где? – почти задохнувшись от нахлынувшего ликования, вымолвила Адела.
– В аэрокаре над твоей виллой. У тебя двор закрыт сверху решеткой, я не могу сесть.
– Так ты не один?! – Ее охватил страх: вдруг пилот, который слышит разговор, сообщит в полицию.
– Один.
– Но ты же не умеешь управлять аэрокаром!
– Меня тут немного научили. Знаешь, у меня пока плохо получается… Дай мне скорее разрешение на посадку, или вдруг я проломлю тебе крышу!
– Сейчас я открою решетку, а ты садись осторожно, хорошо?
Адела бегом примчалась в обеденный зал, где изнывали от неопределенности Ян и Рубер.
– Мальчики, все! – Она шумно вздохнула. – Ключ сейчас будет, и мы улетим! Поняли?! Эта задница Гуннар все-таки подумал обо мне и перед заварушкой отправил мне ключик! Рубер, давай трезвей, отходи от кайфа и все такое, ты сейчас поведешь яхту!
Втроем, ошеломленные, они вывалились в коридор. Адела хихикнула:
– А этому зануде Хинби надо намять бока! Сделаете, а? Он заслуживает! Рубер, напинаешь ему, чтоб надолго запомнил? Господи, спасибо тебе за ключ…
– Намять бока можно, – сунув в рот новую пластинку наркожвачки, буркнул Рубер.
Пульт управления охранными системами находился в холле. В ясном голубом небе пусто, если не считать стаи белокрылых снав и одинокого аэрокара. Решетка, накрывающая двор виллы, с тихим скрежетом сдвинулась. Машина пошла вниз. Помня, что в пилотском кресле сидит Клод Хинби, рассеянный и плохо умеющий ладить с техникой, Адела опасалась, что он, чего доброго, врежется в соседнюю секцию решетки (Хинби не жалко, но ключ придется искать среди останков и обломков), однако пронесло. Машина приземлилась, дверца отъехала в сторону, Клод крикнул: «Привет, Адела!» – и с нетипичной для него ловкостью выпрыгнул из кабины.
Увидев его, Адела ухмыльнулась: ему велели замаскироваться, и он замаскировался. Да уж! Бесформенный мешковатый комбинезон, ботинки явно большего, чем требуется, размера, толстые кожаные перчатки и в довершение шлем с поляризованным щитком. Только по голосу и можно узнать Клода Хинби. Еще и парализатор держит: круче нас только яйца! Он быстро пересек двор, взбежал по ступенькам. Адела увидела свое гротескно вытянутое отражение в зеркальном щитке шлема и позади два отражения чуть поменьше – Рубер и Ян.
– Ну и где мой ключик, ты его в задницу еще не засунул? – спросила она нарочито капризным тоном, предвкушая, как ее мальчики отдубасят на прощанье этого вежливого зануду. – Хинби, ты… Ты чего?!
Тина и Клод сидели с чашечками капуччино в лоджии за крайним столиком. Еще пара столиков пустовала – остальные посетители кафе прятались в зале.
– Скоро улетаете, да? – Клод расстроенно улыбнулся, обозначилась морщинка в углу рта.
– Скоро. А ты обязательно снимешь себе девушку. Ты ведь работу уже нашел, и все остальное у тебя наладится.
Его взяли в архив Пиямарского университета – не без протекции нового главы правительства, которому Стив намекнул, что Клоду нужно помочь. Приступить к работе он должен был через неделю. Пока они вели прежнюю жизнь, и Тина впервые окунулась в университетскую среду, до сих пор ей незнакомую. Тем временем Стив помогал Валову с кем-то разбираться и улаживать какие-то дела, а Галактическая Ассамблея собиралась в ближайшее время отправить посольство на Лярн, о чем известила официальной депешей. Лиргисо у себя в тюрьме изучал валгрианское и галактическое право, готовясь к суду, ни с кем не хотел общаться и не покидал свой бокс – об этом сообщил комендант, с которым Тина два раза связывалась. Все это немного ее удивило (чтобы Лиргисо вел жизнь затворника и ни к кому не приставал с домогательствами!), но потом она решила, что катастрофический перелом судьбы сделал его более замкнутым.
– На Манокаре университеты другие? – грея пальцы о теплый пластик чашки, спросил Клод.
– Не знаю. Они там тоже есть – это все, что я могу сказать. Они не для девушек.
– Скучно там, наверное.
– Не то слово. У меня до сих пор вызывает оторопь все, что похоже на Манокар. Это отрицание свободы, отрицание многообразия и многовариантности, отрицание права на выбор…
– Тина, с тобой все в порядке? – Голос Стива возник внезапно, без предварительного вызова, и она умолкла на полуслове.
– Да. Что-то случилось?
– Где ты находишься? – Редко бывало, чтобы он говорил так встревоженно.
– В Пиямаре, в кафе, – кивнув Клоду, который удивленно вскинул голову, отозвалась Тина.
– Дай радиус.
– Здесь народ…
– Это не важно.
Она встала, отступила от столика:
– Полтора метра.
Стив появился рядом. Он был в одном из своих комбинезонов с многочисленными карманами, в которых можно спрятать все, что угодно, от компьютерного кристалла до бластера. Его серые, с рыжеватыми пятнами на радужке глаза смотрели хмуро и цепко, словно он искал врага. Но вокруг было спокойно: почти пустая лоджия, маленький зал кафе за дымчатой прозрачной стеной, запорошенная снегом наклонная улица с серо-синими домами, за которыми виднелся стеклянный купол, десяток машин в пасмурном небе.
– Что случилось? – спросила Тина.
– Меня опять прихватило. Как на Незе в цветочном доме, помнишь? Только еще хуже.
Придвинув свободный стул, он присел возле столика. В лоджию вышел официант, предложил сделать заказ – видимо, решил, что новый посетитель забрался сюда, перемахнув через перила. Стив заказал кофе.