— Ну, наконец. — Низкий, грудной голос матери был насквозь пронизан иронией. — Я уже думала, что ты никогда не решишься перейти улицу.
— Я… это сотрудница, мы случайно встретились, — смутился Вадим. — И нехорошо подглядывать.
— Я не подглядывала. Но когда по пустынной осенней улице туда-сюда ходит парочка с покупками, сразу мысли появляются. — Мать сказала это, не глядя на сына, но явно с нескрываемым интересом.
— Ой, она кофе так и не купила, — вдруг вспомнил Малахов. — Нет, это просто сотрудница.
— Я что, спорю, тебе лучше знать, что и где покупают твои сотрудницы. Которые просто сотрудницы, — ответила мать. — Иди руки мыть, обедать пора.
— Какой обед утром? — удивился Малахов.
— Ты два часа по улице шатался. В то время как Андрюша тут сидел и гадал, что же ты ему купил, завтрак давно кончился. — Мать, как всегда, была иронична и непоколебима.
После обеда Вадим уединился вместе с сыном в бывшей своей комнате. Там они торжественно открыли коробку и стали изучать содержимое. Малахов углубился в инструкцию, слушая между тем, что говорит Андрюшка. В школе все нормально, ребята нормальные, только программа немножко другая, но бабушка помогает.
— Не деретесь? Я имею в виду — ты в школе как с пацанами?
— Ну, вначале как всегда. А потом… Ну, в общем, я и не дрался особо, но потом он упал, и у него пена пошла.
— Кто, куда? — Вадим оторвался от инструкции. — Ты о чем?
— Так получилось. Там в старшем классе был один такой, он самый крутой в школе был… — Мальчик говорил немногословно, сдерживаясь, но было понятно, что ему хочется поделиться с отцом, но стесняется.
— В старшем — это в каком? — Малахов отложил в сторону модель и сел напротив сына для серьезного разговора.
— В… — Андрей замялся, — в десятом.
— Ты подрался с десятиклассником? Ты шутишь?
— Да нет. — Сын замялся опять, и у него на глаза навернулись слезы. — Это придурок, его все Боцманом зовут, он крутой, рисовать умеет и пьет вино на перемене, его все боялись. И ему кто-то сказал, что я был в Зоне. Я не знаю, кто. Я никому, я же тебе обещал! Ну вот он после уроков и… Ну, они меня на задний двор привели и говорят, ты такой крутой, докажи. И Боцман тоже, вышел вперед, сам с сигаретой, и говорит, ну, ударь меня, ударь, раз ты такой крутяк и в Зоне был. Ударь меня! А я не хотел драться. А он говорит, да ты меня и тронуть побоишься, шкет. Он меня шкетом обозвал. И еще нехорошим словом.
— Каким? — Вадим непроизвольно смял инструкцию в кулаке.
— Папа, лучше тебе не знать, — ответил сын. — Он и говорит опять — попробуй меня тронь. Я его и тронул пальцем.
— И?
— Он сразу заорал: «Ой, убивают, посмотрите, меня сам великий сталкер убил, ой, больно, ой, боюсь!» А потом вдруг позеленел, именно позеленел, мне даже страшно стало, упал и забился на земле в судорогах. Все думали, что это типа шутка такая. Но я знал, что он сейчас умрет. Я ему помог подняться и похлопал по спине, не знаю почему. Он в себя пришел и убежал. Он, наверное, стеснялся, потому что… обделался… и уписался. Но никто ничего не понял. Только уже неделю его в школе нет… Но он и раньше ходил редко.
— Ты осторожней, сын, ты же… — Малахов помрачнел, понимая, что Зона не отпускает ни его, ни его сына.
— Да я ничего. А что, надо было убежать? — задиристо спросил Андрей.
— Ну… Ладно. Вот смотри, тут написано, что надо соединить деталь 7-16-2 с деталью 3-47-314-бис. Правда, нет ни рисунка деталей, ни… — Вадим развернул инструкцию к модели и стал водить по ней пальцем.
— Папа, а модель где сделана? — В голосе мальчика явно читался подвох.
— Ну, — Малахов совершенно безысходно стал изучать коробку, — во Вьетнаме.
— Тогда я думаю, надо соединять все, что соединяется. По инструкции все равно ничего не поймешь.
Гусенок совершенно уверенно взял в руки две половинки фюзеляжа и, слегка нажав, соединил их.
— Ну вот, уже почти самолет. Папа, а я думал, что самолет сложно строить! Я вот читал, что там есть лонжероны.
Это, видимо, раньше было так, а сейчас… — Вадим еле сдержался, чтобы не сказать «общество потребления». — Вот теперь надо крылья приделать, а тут…
— Ой, — упавшим голосом сказал Андрей. — А крылья только изнутри крепятся, а тут уже защелкнулось… Сейчас расщелкну.
Через пять минут у них на столе лежали живописные обломки треснувшего фюзеляжа и сломанное крыло.
— Но ведь есть же крутой клей «Аттак», — упавшим голосом сказал сын и внезапно переменил тему. — А у нас в классе новенький. У него тоже нет матери.
— Что значит нет матери? Тоже? У тебя есть мама, только она живет в другом городе. У нее своя семья, и она счастлива в этой семье.
— А он у бабушки с дедушкой живет. У него погибли и мать, и отчим, совсем недавно. Вроде нормальный парень, но, в общем, меня с ним посадили, а я не хочу с ним сидеть. Не нравится мне этот Стас. Я как из школы иду, так словно без воздуха сидел целый день. — Мальчик попытался еще раз приладить одну деталь к другой, уже без всякой системы или конкретной цели. — Ой, и это сломалось! Папа, а запчасти к этой модели продаются?
— Так. Во-первых, старайся не вспоминать про Зону, ты ведь знаешь, что половина не поверит, а остальные будут завидовать твоим приключениям, а во-вторых… У меня есть одна знакомая… Ну, сотрудница… подожди.
Малахов пересел к компьютеру и через несколько минут уже распечатывал чертежи, которые переслала Вероника. Настоящий самолет.
— Ух, ты, — только и сказал Гусенок. — Это секретный план самолета?
— Нет, Андрюша, это чертежи настоящей модели. Ну, вернее, не все чертежи, а только общий вид. Там же много деталей и всяких сборочных схем. Потом остальное передадут. Это уже настоящая модель, в которой надо все самому делать. Каждую деталь самому вырезать. У меня есть сотрудница, она когда-то занималась авиамоделизмом. Она обещала помочь тебе построить настоящий самолет. Ну, в смысле, модель. Вот эти чертежи она и прислала.
— А… — как-то безрадостно протянул сын. — По е-мейлу не просто помогать.
— Андрей, — успокоил отец. — Она действительно поможет. Она даже готова приходить иногда и тебя учить всяким хитростям. Но это требует усидчивости и аккуратности.
— Папа, так наш учитель по труду говорит. Когда надо было табуретку делать…
— Но разве это не правда?
— Правда, но вот голос, которым учитель обычно говорит… он скорее всего похож на неправду. Словно обмануть хочет.
— Так, королевы-циолковские, — прервала их бабушка. — Хватит строить прожекты, пошли пить чай. Кстати, Вадим, ты в следующий раз, когда ходишь под окнами с дамой, приглашай ее к нам. А то прямо… Вообще тебе уже сколько лет?
Глава четырнадцатая
Листер был удачливым сталкером и не менее удачливым бандитом, в основном потому, что умел даже в сложных ситуациях контролировать свои эмоции. Даже самые тяжелые удары судьбы не могли погрузить его в уныние. Прошла пара дней с того момента, как произошла неприятная встреча на шоссе, а он уже успокоился и не вспоминал о ФСБ и странном визитере, убившем его охрану. Листер был уверен — если его не тронули, значит, и не тронут.
Брюлики свой подруге он покупать не стал. Выходить из дома не хотелось, и потому он сказал, чтобы та сама купила себе все, что надо, а у него нет времени на поездки. Эльза особенно не возражала. На самом деле ее, конечно, звали не Эльза, но Листер сказал строго, что всех своих подруг он зовет только «эльзами» и что привычку менять не собирается. Бриллианты, которые Эльза долго выбирала в ювелирном на Тверской, очень ее возбудили. В благодарность она организовала дома романтический ужин при свечах, зная, что вытянуть своего папика в ресторан не удастся.
Листер спокойно сидел в глубоком кожаном кресле и занимался любимым делом — смотрел на огонь в камине сквозь бокал с виски. Время от времени он покачивал его, чтобы льдинка кружилась в напитке, оставляя за собой тающий след.
— Эльза, а может, нам мотнуть куда-нибудь? — спросил Листер. Ему было скучно.
— Хочу в Париж, — захлопала в ладоши Эльза. — На Вандомскую площадь.
— Куда? — не понял Листер.
Он не любил заграницу, не любил места, куда стремились обычные обитатели Рублевки.
— Это такое место в Париже, там самые лучшие магазины бриллиантов.
— Вот же, — возмутился Листер, — тебе что, мало? Ты еще эти не отработала. Надо в Турцию поехать. На солнышке погреться.
— Не хочу в Турцию, — закапризничала девушка. — Там одни жлобы из Кузнечиков и хохлы.
— Ой, тоже мне краля. Ты же сама из Сум, а уже земляков хохлами называешь?
— Я москвичка!
Эльза возмущенно налила себе полный бокал шампанского, залпом выпила и, замерев на несколько секунд, смачно рыгнула.
— Ага, знаю. Мисс Криворожье. Ты думаешь, я не проверил, кто ты и откуда?
— Ага, знаю. Мисс Криворожье. Ты думаешь, я не проверил, кто ты и откуда?
— Ой, подумаешь. — С одной стороны, Эльза смутилась, с другой — была тронута тем, что ее папик так глубоко интересовался ее персоной. — Москвич — это состояние души! Это всю жизнь работать, чтобы лучше жить. Не останавливаясь ни на секунду.
Эльза явно повторяла какую-то цитату из глянцевых журналов, которые изучала во множестве. Ничего другого она не читала.
— Тоже мне работник. Ты одним местом тут работаешь… То есть нет, еще парочкой. Но мало! Будешь работать лучше, может, и возьму тебя в Париж. А пока поедем в Анталию. Пацаны говорили, там здорово. Будешь с голыми сиськами загорать.
— Я? Чего это?
— Чтобы пацаны завидовали. — Листер потянулся в кресле и зевнул.
— Я не люблю, когда мне завидуют! — гордо ответила Эльза.
— Блин, ну и дура. Мне по хрен, что тебе там завидуют, пацаны мне завидовать будут, — спокойно сказал Листер.
— Я тебе не кукла продажная, — возмутилась Эльза и приложилась к шампанскому, отхлебнув прямо из горлышка.
— Заткнись! Ты кукла, и продажная! — Листер сделал очень большой глоток виски и отвернулся.
— А ты жлоб! — Эльза разошлась не на шутку, не отдавая себе отчета, чем может кончиться такая ссора. — Я не продажная, я, может, по любви!
Эти слова Эльзы очень рассмешили Листера. Он покатывался от смеха, а Эльза впадала в ярость. Впрочем, подвыпивший Листер тоже совершенно неожиданно для себя самого слетел с катушек.
— А ну вставай сука, раздевайся! — заорал он. — Ты мне сейчас стриптиз будешь делать.
— Поцелуй меня в жопу, — злобно ответила Эльза.
— Нет, я не поцелую, — нехорошо засмеялся Листер.
Он тяжело поднялся из своего кресла и, подойдя к Эльзе, рывком попытался сорвать с нее юбку, и без того мало что прикрывающую. Девушка, нехорошо взвизгнув, вцепилась в руку Листера ногтями. И тут сталкер с ужасом понял, что хватка у Эльзы совсем не человеческая. В неровном свете камина он увидел, как длинные, ухоженные пальцы Эльзы вдруг стали превращаться в чешуйчатые отростки, увенчанные острыми загнутыми когтями. Дорогой лак на ногтях просыпался мелкими кусочками на пол. Ладони превращались в сухощавые лапы с когтистыми пальцами. Лицо вытянулось, вокруг рта выдвинулись омерзительные жвалы, покрытые смердящим секретом. С фигурой девушки тоже происходили трансформации. Юбка, которую сталкер так и не успел сорвать, лопнула на бедрах, обнажив страшные мускулистые лапы. Вместо аккуратной круглой попки вырос длинный шипастый хвост, он волочился по дорогому паркету гостиной, оставляя мокрый слизистый след. Чудовище, только что бывшее Эльзой, не выпуская руку Листера, замахнулось второй лапой для последнего, смертельного удара.
— Стой, — пискнул, собрав все силы, сталкер. — Я был не прав.
Чудовище на секунду остановилось, в его неразумных глазах мелькнул огонек понимания. Это и подвело зверя. Листер вывернулся, не обращая внимания на боль в раненой руке, и ринулся вон из гостиной. Не успел он добежать до двери, как монстр уже перегородил выход. Сталкер закрыл глаза, понимая, что сейчас произойдет худшее. Но тут негромкий хлопок заставил его открыть глаза. Чудовище в испуге метнулось из помещения и исчезло в темноте. А в дальнем углу Листер увидел того самого гостя, который приходил к нему несколько дней назад. Того, который уничтожил охрану. Гость держал в руке что-то похожее на винтовку или, скорее, на ветеринарный инъектор.
— Вот видишь, сталкер, ты сделал дело. Мы тебе благодарны.
— А это? — Листер дрожащей окровавленной рукой показал в глубину дома, где скрылся монстр.
— Оно сейчас уже, наверное, далеко. Они сразу убегают. Но мы его теперь отследим. — Неизвестный поднял свое оружие, с помощью которого он пометил Эльзу радиомаячком. — Спасибо. Вызывай «скорую» и скажи, что поцарапался о гвоздь.
И тут Листер внезапно заявил:
— А вы обещали заплатить! Много! — В голосе у сталкера были и обида, и боль, и ненависть ко всем, кто его мучил последние дни.
— Конечно, — кивнул незнакомец. — Жизнь — самое ценное, что у нас есть. Или вы возражаете?
— Ни хрена себе! — закричал Герман, получивший сигнал с камеры наблюдения, установленной в доме Листера. — Кажется, я попал сюда в самый важный момент.
На глазах Тельбиза произошло морфирование Эльзы и разговор Листера с таинственным гостем. Герман немедленно вызвал остальных членов группы, а сам стал срочно сканировать радиообмен в районе Рублевки. К тому времени, как группа собралась, главное было уже сделано.
— Вот смотрите. — Тимур рассадил товарищей вокруг своего компьютерного комплекса с тремя мониторами и стал рассказывать, в запале время от времени тыча пальцем в особо важные картинки на мониторах. — Сегодня наш подопечный решил устроить дома интимную вечеринку с подругой. Я вообще совершенно случайно стал проверять камеру наблюдения. Просто контрольная проверка. Так вот. Вот они тут пили, разговаривали, а потом как с цепи сорвались.
— Ты звук не пишешь? — спросил Малахов.
— Пишу, но там ничего важного пока нет. Общий треп. Вот теперь смотрите, этот решил, видать, подругу повоспитывать, сейчас начнется!
Дальше шли замедленные кадры превращения девицы модельной внешности в чудовище с длинным хвостом и страшными когтистыми лапами.
— Ты уверен, что это не наложенный сигнал? Может, кто-то нас за нос водит?
Клава смотрела на картинку с недоверием. Она скорее бы поверила в то, что кто-то прислал фальшивый сигнал, чем в то, что на Рублевском шоссе обычная девушка превращается в кровожадного монстра.
— Нет, не может быть наложенный. Нет ни одного свидетельства подключения в систему. Да и есть там у меня всякие хитрые примочки… Нет, сигнал точно с моей камеры, — сказал Герман. — А вот теперь самое интересное. Я пускаю замедленно.
Листер плавно, как в невесомости, отскочил к двери, а зверь, даже в замедленной съемке стремительный, опередил сталкера. И тут гостиную прочертил блестящий небольшой предмет, он воткнулся в шипастый позвоночник и повис на нем, как пирсинг на животе модницы. Чудовище, не ожидавшее нападения, метнулось и скрылось из поля зрения камеры наблюдения.
— Вот он, энамп, тот, который Листера под контроль взял. Он и зверя пометил. Морфа этого.
— Почему ты решил, что это тот самый? — спросил Вадим. — А название хорошее — «морф».
— Я могу разговор прокрутить, но кратко, — он сказал, что Листер выполнил обещанное. Все как сталкер нам и говорил.
— А где это чудовище? — Тимур смотрел не отрываясь на мониторы, словно запоминая изображение монстра, выведенное на отдельный фрейм.
— Датчик повесили. ГЛОНАСС с передачей координат на сотовый. Простенько.
Герман вызвал еще одну программу. Появилась карта, на которой была начерчена красная извилистая линия.
— Вот он, то есть она, по лесу сейчас шныряла, но теперь затаилась, не двигается. Я так думаю, ждет ночи, чтобы сдристнуть куда-то в укромное место. Хотя это только предполагать можно. — Герман объяснял легко и непринужденно, словно в слежении за морфом не участвовали сотни компьютеров, системы взлома сотовых операторов и спутниковой навигации.
— Едем за ней? — Клава вопросительно глянула на Малахова.
— Это непроходимый лес. От ближайшей дороги километров десять. Она двигалась просто стремительно. Я боюсь, что без техники нам будет очень сложно с ней сладить. Тем более через полчаса уже будет тьма непроглядная.
Тем временем красная отметка опять ожила.
— О, побежала, — почему-то обрадовался Герман. — В город, что ли, хочет?
Они завороженно смотрели за передвижением Эльзы, и через несколько минут стало совершенно ясно — монстр в самом деле направился в город.
— Может, оно знает, куда ему идти? — в никуда спросил Герман.
— Ну, давайте выясним, куда стремится морф. — Малахов не просто сказал, он отдал приказ. — Ты в машину можешь выводить эти данные?
— Естественно, — ответил Гера с нотками удивления, словно в его деловых качествах усомнились.
— Тогда вперед, постараемся перехватить его где-нибудь. Но лучше все-таки узнать, куда он прется.
Клава впервые вела «Сталкер» по улицам столицы. Вначале Малахов понимал, что она приноравливается, знакомится с чудесной машиной, словно пытается привыкнуть к ней на уровне подсознания. Тимур, изучивший всю боевую часть нового транспорта, был внешне спокоен. Он сидел на заднем сиденье, делая вид, что спит, но сквозь прищуренные веки время от времени поглядывал на монитор. Тот был вмонтирован в спинке кресла перед ним. В этом кресле рядом с Клавой сидел Малахов. Гера спокойно отслеживал сигнал Эльзы, она уже приближалась к Поклонной горе, погруженной в ночную осеннюю темноту. И тут произошло то, чего друзья меньше всего ожидали. Два джипа совершенно бандитского вида стали оттирать машину из среднего ряда вправо. Гнусный голос в динамике на одном из джипов заорал, прерывая свою речь покрякиванием клаксона: