Великий Зодчий, до чего же она хороша сейчас, в эти секунды, когда решается на подвиг! Она ведь отлично понимает, что шансов у нее не будет. Но вместе с тем она понимает также, что их общая миссия гораздо важнее. Жизни сотен братьев и сестер по Легиону перевешивают ее личную судьбу. Ни один гражданин на ее месте, конечно, не задумался бы ни на секунду, но для девушки-огра это наверняка было очень нелегкое решение. И какое самообладание! Она испугалась смертельного риска, когда речь шла о спасении ее собственной жизни, но когда поступил приказ пожертвовать жизнью ради общего дела, быстро взяла себя в руки. Невероятная женщина. Он обязательно добьется для нее высшего солдатского ордена – посмертно…
Она подняла большие синие глаза, заблестевшие от непрошеных слез. Фред не без труда выдержал ее взгляд – пронзительный, серьезный, понимающий, – и вдруг поймал себя на мысли, что завидует ей. Всерьез завидует. Лара Розен уже почти совершила свой подвиг, даже если о нем в Империи никто и никогда не узнает. А вот ему подвиг еще предстоит – и не факт, что у него все получится. Его задача гораздо труднее.
И еще он подумал о том, что иногда обречь на смерть другого, даже во имя высших целей, сложнее, чем пожертвовать жизнью самому. Особенно если этот другой совсем тебе не безразличен…
Купер снова посмотрел на вражескую базу. Прищурился, прикидывая что-то в уме.
– Умеешь управлять скатом? – вдруг спросил он.
– Зачем это? – вяло удивилась Лара. – До ската мне все равно не добраться…
– Управлять умеешь, спрашиваю?! – внезапно разозлился он. – Я не спрашиваю, удастся тебе до него добраться или нет!
– Ну… умею, – тихо проговорила она, шмыгнув носом. – В учебном центре нас по верхам обучали управлению основными транспортными средствами. Скат, жук, дактиль…
– Понятно. – Мастер-сержант задумчиво покусал нижнюю губу, принимая непростое решение. – Ну, вот что, рядовой. Пожалуй, сейчас я серьезно нарушу Имперский Устав, и ты потом сможешь за это подать на меня рапорт в военный трибунал. Если повезет. – Он криво усмехнулся. – Сегодня ты спасла жизнь старшему по званию и, стало быть, один раз уже исполнила свой долг перед Империей и командиром. Верно?
Розен молча смотрела на него, не понимая, куда он клонит.
– Выходит, одну жизнь я тебе уже должен. Так?
Она попыталась пожать плечами, но биоброня не позволила ей это сделать.
– Значит, бросим жребий. Так будет честно. – Купер подобрал с земли небольшой камень, несколько раз переложил его за спиной из ладони в ладонь, затем вытянул вперед сжатые кулаки. – Отгадаешь, в какой руке камень, и твое отступление буду прикрывать я. Не отгадаешь – на съедение все-таки идти тебе. Это максимум, что я могу сделать в сложившейся ситуации.
Лара пристально смотрела на командира, видимо, пытаясь понять, что им движет и чего он добивается. Потом перевела взгляд с одной его руки на другую и ткнула пальцем в правый кулак. Купер раскрыл ладонь – на ней лежал камень.
– Выиграла, – хладнокровно отметил он, швырнув жребий под ноги и отряхивая ладони. – Везучая. Значит, сегодня у кошек на ужин рагу из унтер-офицера…
Розен все так же молча смотрела на него, но в ее взгляде появилось что-то новое, неуловимый оттенок какой-то непонятной, непривычной эмоции.
– Ладно, – сварливо буркнул он, отводя глаза. – Вечной жизни все равно еще не придумали, так что какая разница – полувеком раньше, полувеком позже… – Он махнул рукой. – Теперь слушай мой приказ насчет дальнейших действий, боец. Ну, в смысле, когда я успешно отвлеку кошек. Первое: захватишь челнок. Этот зверь довольно простой, управляется чувствительными сенсорами…
– Знаю, – чужим голосом проговорила Лара. Она все никак не могла отойти от только что пережитого двойного стресса – смертного приговора, тут же замененного на помилование. – У меня двадцать часов налета на тренировках…
– Ну и отлично.
Купер ощутил, что его, несмотря на демонстративное равнодушие к собственной судьбе, начинает колотить нервная дрожь. Близкое дыхание неминуемой и весьма неприятной смерти вызвало такой мощный выброс адреналина, что волосы на руках и загривке ощутимо зашевелились, не в силах встать дыбом под плотно прилегающей биоброней. Надо было срочно взять себя в руки, но старшему сержанту это никак не удавалось, даже несмотря на то, что забеспокоившийся защитный морф тут же впрыснул ему какой-то релаксант. Сознанием потенциального гражданина мастер-сержант понимал справедливость и разумность своего поступка, но тело огра не хотело ничего слышать про долг, подвиг и Империю – оно беззвучно вопило в истерике, категорически отказываясь принимать неизбежность ужасной смерти.
– После выхода на орбиту дашь полный форсаж, – продолжил Фред, сглотнув подступивший к горлу комок. – Тебя неминуемо вырубит от перегрузки, но это, как ты сама понимаешь, куда лучше, чем попасть в лапы к арагонцам. Рейдеры намного тяжелее челнока, при разгоне они его перехватить не сумеют, потому что пираты ни за что не пойдут на перегрузки до потери сознания. Кишка тонка у пиратов. Так что взять они тебя смогут только на максимальных скоростях, и тут успех зависит только от тебя. Сколько не сдрейфишь дать ходу с места, столько дистанции и выиграешь. А потом затеряешься в космическом пространстве. Но есть одно «но».
– Какое?
– Можешь умереть от перегрузки, если переусердствуешь, – хладнокровно поведал Купер. – Сердце откажет, и все, приехали. Поэтому сразу после старта с поверхности надиктуешь всю необходимую Адмиралтейству информацию в нейропроцессоры биоброни и челнока. Минуты полторы до выхода на прыжковую орбиту у тебя будет, поэтому сразу прикинь, что именно говорить, чтобы уложиться.
– Соображу…
– Молодец. А дальше жми до предела. Будем надеяться, что наши установили космическую блокаду системы Арагоны или сделают это в ближайшее время, так что кто-нибудь тебя подберет. Все ясно?
– Так точно, огранин старший сержант, – ответила Лара.
– Ну и все. Да хранит тебя Зодчий Вселенной. – Он подумал немного и добавил: – И мою грешную душу тоже.
– Сэр, – с трудом проговорила Розен, – вы… вы очень благородный человек.
– Есть такое дело, – флегматично согласился командир. – Практически патриций. Служу Империи, что называется.
Местное светило понемногу закатывалось за горизонт. Как и было предсказано Купером, после разгрузки арагонцы убрались в бараки, делить новые нейроигры и легкие наркотики. В качестве караула снаружи оставили только двух бандитов – укротителя и погонщика – с псевдопумами.
– Пора, – ломким от адреналина голосом произнес Фред. – Я с юго-запада, ты с северо-востока. Тебе оттуда до посадочной площадки рукой подать. И ради Зодчего, постарайся остаться в живых. Работаем, рядовой!
– Есть! – ответила Розен.
Прежде чем опустить шлем, она вдруг бросилась на Купера, крепко обняла его и поцеловала в губы. Поцелуй продолжался несколько долгих мгновений – мастер-сержант даже успел растеряться. А потом, отпрянув от Фреда, Лара лихо перемахнула через скальный уступ и съехала вниз по пологому осыпающемуся спуску справа от обрыва.
Добравшись до скального основания, она скрылась в лесу. Псевдопумы услышали тихий, едва уловимый стук сползающих по осыпи камней и забеспокоились. Укротители с проклятиями начали тыкать в них стрекалами. Невольно облизнув губы, еще хранящие отпечаток прикосновений губ Лары, Купер притих на плато, напряженно дожидаясь, пока боевые монстры и их новые хозяева успокоятся. К счастью, раздолбаи арагонцы действительно оказались плохими патрульными и не заинтересовались странным поведением подопечных. Наконец чудовищные кошки потеряли интерес к посторонним звукам и подчинились укротителям. Одна из них разлеглась кверху брюхом неподалеку от челнока-манты, другая начала шумно и с удовольствием чесаться, раздирая непробиваемую шкуру страшными металлоорганическими когтями. Часовые заржали. Один из них ушел в барак и вернулся с упаковкой наркопива – похоже, там уже началось веселье. Пока пираты увлеченно распечатывали пивные контейнеры, мастер-сержант, решив, что выдержал достаточную паузу, чтобы Лара успела выйти на исходную позицию, забросил за спину Кусаку, кубарем скатился по склону с противоположной стороны плато и тоже скрылся в лесу.
Подлесок оказался густым и высоким. Купер залег в кустах с огромными алыми цветами странной формы, не добравшись до самшитовой ограды пары десятков метров. Похоже, снаружи базу никто не патрулировал, у пиратов просто не хватало для этого людей и техники. По крайней мере, биоброня не зафиксировала поблизости никаких живых организмов. Что ж, тем проще. В лесу понемногу сгущались сумерки, по периметру ограждения начали тускло мерцать, понемногу разгораясь, переплетения грибных трубок, в небе одна за другой появлялись огромные звезды. С Арагоны был виден центр Галактики, тут его не скрывали облака межзвездной пыли. Зрелище оказалось внушительным, но Фреду в последние минуты жизни было не до красот Вселенной. Выбравшись из кустов, он стал осторожно пробираться через подлесок к юго-западной стороне базы.
Стараясь ступать как можно тише по мертвой прошлогодней листве, он добрался до трехметровой контрольно-следовой полосы перед самшитовым ограждением и залег в тени развесистого дерева, напоминавшего баобаб. Нейрокомпьютер биоброни автоматически зафиксировал под грунтом следовой полосы несколько свернувшихся растительных мин и предложил четыре безопасных маршрута через минное поле, однако Фред не собирался приближаться к ограждению. Свет от разгоревшихся грибных светильников неприятно резал глаза, да и сквозь плотную стену модифицированной растительности ничего не было видно, поэтому Купер мысленно активировал ночное зрение. Теперь грибное сияние превратилось в размытый ореол, стелющийся поверху ограждения. Заняв позицию для стрельбы, Фред перевел шлем в режим тепловизора. Пумы тут же оказались выделены на фоне остывающего в сумерках массива ограды огромными оранжевыми пятнами. Они вяло порыкивали, одна то и дело цепляла когтистой лапой другую, призывая ее то ли поиграть, то ли подраться. У армейских биоморфов был пониженный болевой порог и повышенная прочность кожи, поэтому не всегда удавалось понять с ходу, схватились два дружественных комбатанта насмерть или просто хулиганят от скуки. Вторая пума играть не хотела и только вяло отфыркивалась. Часовые, усевшись возле одного из ангаров и потягивая наркопиво, громко подзадоривали ее пьяными выкриками. Имперская техника была им в диковинку, их собственные устаревшие биоморфы скорее всего никогда не проявляли подобной активности.
Купер посадил Кусаку на руку и взял кошку-задиру на прицел. Разумеется, чтобы остановить или хотя бы задержать огромного боевого морфа подобного класса, придется выпустить пару сотен зубов, а с такого расстояния можно даже и не мечтать о результативном огне. И, разумеется, боевой биоморф не даст человеку спокойно выпустить в него две сотни зарядов, а преодолеет разделяющее их расстояние в несколько прыжков, мгновенно сведя преимущество дистанции на нет. Мастер-сержант в принципе и не рассчитывал на победу, сейчас ему требовалось лишь устроить как можно больше шума.
Однако сразу открывать огонь нельзя – немедленно поднимется тревога, и тогда Ларе придется иметь дело с десятком подвыпивших солдат, вывалившихся из барака. Купер опустил руку с Кусакой, нашел в траве камень размером с эксплозоидную гранату и отработанным на полигоне движением метнул его в самшитовое ограждение. Раздался протяжный звон завибрировавших сигнальных отростков растительного забора. Биоморфы тут же прекратили грызться и навострили уши. Часовые оглушительно ржали возле жилого барака, из которого доносилась визгливая музыка, и, похоже, не обратили внимания на подозрительный шум.
Будем надеяться, что Лара станет скрытно действовать сразу же, как только сторожевые биоморфы кинутся на Купера. Сейчас нельзя терять ни секунды.
Мастер-сержант уже примерился швырнуть второй камень, но пумы неожиданно вскочили на ноги, прижав уши, сорвались с места и с яростным рычанием бросились в противоположную от Фреда сторону – к юго-восточной части ограждения, где должна была занять позицию рядовой Розен.
Глава 9 Бяка
Купер опешил. Такого поворота событий он никак не ожидал. В плотной биоброне он не чувствовал никакого движения воздуха, но это не означало, что его не было вовсе. Похоже, они с Ларой не учли, что ветер поддувает со стороны посадочной площадки, и чуткие морфы сумели уловить запах девушки.
Вражеские укротители, отшвырнув недопитое пиво, рванулись следом за подопечными, на ходу активируя ручные плазменные метатели. Мастер-сержант прицелился в спину одной из пум, но твари быстро удалялись огромными прыжками, и ему едва ли удалось бы попасть в нее.
Беззвучно чертыхнувшись, Фред в бессильной ярости опустил оружие. Теперь устраивать фейерверк было никак нельзя. Лару это уже все равно не спасло бы, зато демаскировало бы самого Купера. А ведь один из них непременно должен добраться до своих, и Империи совершенно все равно, кто это будет. Что ж, значит, судьба распорядилась так, что это будет мастер-сержант Купер.
Он забросил Кусаку за спину и метнулся к ограждению прямо через минную полосу – по одному из безопасных маршрутов, которые светящимися извилистыми полосами висели у него прямо перед глазами, спроецированные на внутреннюю поверхность шлема. Одновременно он мысленно отдал своему защитному морфу приказ активировать биопроцесс «алхимия». На самом деле эта химическая реакция имела какое-то длинное и сложное официальное название с латинскими корнями, но огры-десантники не любили ломать язык всякими учеными штучками.
Когда Фред приблизился к самшитовым зарослям, его броня уже ощутимо нагрелась, так что он ощущал себя словно в сауне. Этот химический процесс был оружием на крайний случай, запускать его полагалось только при острой необходимости, поскольку он стремительно изнашивал морфа и лишал десантника системы жизнеобеспечения. Получив соответствующую мыслекоманду – с двойным подтверждением, чтобы исключить случайный запуск, – биоброня начинала ураганно вырабатывать сложное секреторное вещество. Одновременно под кожей защитного биоморфа начинали концентрироваться предназначенные для легионера питательные вещества и лекарственные жидкости. Смешиваясь и нагреваясь под давлением вместе с секреторным катализатором, они в результате бурной реакции порождали довольно едкую органическую кислоту, которая через поры кожи морфа выдавливалась наружу. Конечно, по своим тактико-техническим характеристикам эта кислота не шла ни в какое сравнение с боевой тетроидной, однако ее вполне хватало, чтобы уничтожить небольшую растительную мину или ручной бластер. Вообще-то биопроцесс «алхимия» изначально предназначался для самоуничтожения брони в случае гибели хозяина – чтобы имперские секреты не доставались сепаратистам. Однако в итоге выяснилось, что таким образом биоморф разрушается в течение нескольких часов, а за это время умный противник с полевой лабораторией под рукой все равно успеет выпотрошить его до основания. Зато легионеры получили дополнительное оружие для преодоления модифицированных растительных ограждений. Биоброню после использования «алхимии», конечно, приходилось менять, однако быстрота наступления порой оказывается гораздо важнее, чем испорченное военное имущество.
Не снижая скорости, Фред врезался в самшитовое ограждение. При других обстоятельствах он, разогнавшись как следует, просто пропорол бы себе броню о модифицированные растительные шипы каменной твердости, а затем уже они сами, взбудораженные теплом постороннего объекта, пришли бы в движение и выпустили ему кишки. Если бы легионер не стал разгоняться, а попытался осторожно пролезть между колючими ветвями, у него тоже ничего не вышло бы, потому что проще просочиться через железную решетку, чем через заросли модифицированного самшита. В пиратских колониях очень любят такие ограждения – стоит этот кустарник копейки, бурно растет без всякой подкормки и не требует специального ухода, а эффективность его довольно высока. Порой окрестности пиратских городов представляют собой сплошные самшитовые джунгли, через которые невозможно продраться, не залив предварительно всю территорию какой-нибудь тетроидной гадостью.
Именно по этой причине биопроцесс «алхимия» был сохранен генными инженерами и в новых модификациях имперских защитных скафандров.
Глухо зашипели пожираемые кислотой ветви самшита. До половины проткнув кожу биоморфа, твердые как скала растительные шипы размягчались до такой степени, что Купер просто сминал их на своем пути, словно пластилиновые. Суперпрочная решетка из переплетенных ветвей и листьев бритвенной остроты чернела и корчилась, не в силах противостоять агрессивной органике, и Фред без особого труда проламывал ее, будто она была сделана из песочного печенья. С едва слышными щелчками лопались сигнальные побеги, трескалась твердокаменная кора, сыпались на землю куски и целые гирлянды оборвавшихся под собственным весом осветительных грибных трубок.
Вывалившись с противоположной стороны непроходимой растительной стены, Купер тут же нырнул на грунт, чтобы ненароком не схлопотать от караульных заряд плазмы, и перекатом ушел в густую тень под звероангаром. За его спиной в изумрудном ограждении осталась черная вертикальная дыра в рост человека, в которой с негромким треском продолжала пузыриться кислота. От челнока Фреда отделяло теперь метров сто, причем в основном открытого пространства. Со стороны Лары было бы гораздо проще сразу прорваться к посадочной площадке, но вся суматоха переместилась именно туда. Ситуация полностью вышла из-под контроля, оставалось импровизировать на ходу.
От нагревшейся биоброни поднимался легкий пар. Вскоре с ней придется попрощаться. Однако в любом случае все решится в ближайшие десять минут. Вполне возможно, что броня ему больше уже никогда не понадобится. Ведь мертвому все равно.