– Конечно, можно. – Ольга все еще не сводила с нее изучающего взгляда, а на ее губах начинала подрагивать саркастическая усмешка. – Кстати, твоя комната запирается, ключ торчит в замке, я проверила. Дубликата нет.
– Зачем ты мне это говоришь? – Таня удивленно остановилась на пороге дома. – Я не собираюсь запираться!
На миг ей подумалось, что Ольга каким-то чудом угадала содержание ее разговора с мужем, больше того – поняла, что брошенные Иваном подозрения уже дали первые всходы, хотела того Таня или нет... Во всяком случае, она точно не собиралась в очередной раз куда-то отправляться со своим добровольным гидом. «Ведь Оля в самом деле МОГЛА все это сделать!» – Эту мысль Тане никак не удавалось задавить. Однако оказалось, что та имела в виду нечто иное, когда так саркастически усмехалась.
– А по-моему, именно об этом ты и мечтаешь – запереться, и желательно в сейф! – Ольга вытряхивала сигарету из пачки, склонив голову набок и насмешливо прищурившись на свою гостью. – Я бы на твоем месте дала тому парню шанс встретиться и все рассказать, но, конечно, если боишься... Ладно, я в любом случае пройдусь перед сном по нашей деревне. Если встречу его, передать от тебя привет?
Таня только махнула рукой и, отвернувшись, вошла в дом. Поднимаясь по узкой деревянной лестнице на второй этаж, где располагалась ее комната, она расстегнула золотую цепочку на шее и спрятала черепашку во внутренний карман куртки. В приметы Таня не верила, но этот крохотный невинный медальон и в самом деле излучал что-то тревожное. Ей не хотелось, чтобы он находился так близко к сердцу. От такого соседства было трудно дышать.
Глава 6
Она не думала, что ей в самом деле удастся уснуть. Таня устала скорее от впечатлений, чем от самого путешествия, которое в основном проделала на машине... И все-таки непонятным образом уснула – как была, не раздевшись, едва присела на постель. Она только успела опустить голову на подушку, а ноги так и остались на полу, отчего сильно затекли. Это и было первым ощущением при пробуждении в темной комнате, которую она даже не успела как следует рассмотреть на свету.
– Ничего себе! Это все их вино! – Таня попыталась встать с кровати и скривилась, ступив на онемевшую ногу. – И еще, кто-то слишком много ест и скоро начнет застревать в дверях! Который час, интересно?
У нее было полное впечатление, что на дворе глубокая ночь и ей пора готовиться к переезду на материк, однако, включив свет и взглянув на часы, она обнаружила, что нет еще и одиннадцати. Маленькая комнатка с белыми стенами и монашеской обстановкой – кровать, шкаф, стол и стул – смотрела на гостью как-то смущенно, словно стеснялась своего скромного вида. В углу стояла большая плетеная корзина, наполненная апельсинами, источавшими тонкий, какой-то праздничный аромат. Таня подошла к окну и, отворив его, высунулась по пояс. Оно выходило на задний двор дома, не тот, где они с Ольгой сидели после обеда. Здесь росло несколько старых оливковых деревьев, туя и – тут девушка улыбнулась, как доброй знакомой, – мурия, правда, не такая внушительная, как та, которую ей пришлось увидеть сегодня. Двор был огорожен каменной стеной в человеческий рост, слабо и таинственно освещен светом уличного фонаря, а над ним в черном южном небе гордо застыла классическая, идеально круглая голубая луна. Ночь была так тиха, что Таня затаила дыхание, боясь нарушить это магическое равновесие, установившееся в мире. Никогда прежде ей не доводилось ощущать ничего подобного, и это вносило в душу такой мир и покой, что на минуту девушка забыла о причине, которая привела ее в этот городок. Она стояла у окна, пока не озябла, и только тогда с сожалением оторвалась от подоконника.
«Напрасно я не пошла с Олей. – Таня достала из сумки косметичку, взглянула в зеркальце, припудрилась и задумалась. – Не могу же я всерьез принять Ванину версию! Не могу, а все же испугалась. Когда я перестану смотреть на все чужими глазами? Мы бы отлично погуляли по Мармари, посидели в кафе, поболтали... В конце концов, она отличная девчонка и столько для меня сделала! Я понимаю, что как переводчице ей заплатила греческая полиция, но вот за экскурсии ей точно никто не приплачивал, и селить меня в своем доме она была не обязана! Она скучает по родине, ей хочется общаться, а я – неблагодарная свинья!»
Сделав такой вывод, Таня больше не могла любоваться видами из окна. Время было по ее понятиям еще не позднее, и она решила посвятить остаток вечера своей новой приятельнице, чтобы хоть как-то компенсировать ее гостеприимство. «Позову в кафе на кофе и коньяк, платить не дам, и просидим там, сколько она захочет!» – великодушно решила Таня.
Однако осуществить эти благие намерения оказалось не так-то просто. Спустившись вниз, в столовую, где ее угощали обедом, она застала там перед телевизором только мужа Ольги с сонной дочкой на коленях. Удивившись, что четырехлетний ребенок в такое время еще не в постели, Таня вступила в переговоры с хозяином дома и тут же выяснила, что вскоре после обеда Ольга ушла гулять одна и до сих пор еще не вернулась, даже не позвонила. Мужчина держался довольно спокойно, но было заметно, что столь позднее отсутствие жены начинает его тревожить, тем более что девочка категорически отказывалась ложиться спать без матери.
– Она не сказала вам, куда пойдет? – спросил он. – Вы, кажется, собирались погулять вместе?
– Нет, не знаю, куда она могла пойти. Мы ни о чем не договорились. – Таня растерянно взглянула на часы. Половина двенадцатого... У нее мелькнула крамольная мысль, что Ольга, возможно, отправилась вовсе не гулять и не в кафе, а встретилась с другим мужчиной, возможно, более молодым и интересным, чем ее муж. «Она мне ничего о нем не рассказывала, но это не значит, что его нет!»
– Единственное, я знаю, почему она не звонит, – сказала Таня после неловкой паузы. Мужчина смотрел на нее так пристально, словно не очень-то ей верил, и этот взгляд ее смущал. – Я говорила с Москвой по ее мобильному телефону, и на счету кончились деньги. Она говорила, что в такое время купить карту уже нельзя, киоск закрылся...
– Наверное, она засиделась в кафе. – Мужчина встал, не спуская с рук девочку. Зоя хмурилась, разглядывая Таню без малейшей симпатии, и в этот миг была удивительно похожа на отца. – Я бы проехался по главной улице, нашел ее и привез домой, но мать уже легла, а Зою оставить не с кем. Не хочу брать ее с собой. Вы не побудете с нею полчаса?
Таня с готовностью согласилась, приняла у него упирающегося ребенка и уселась с девочкой перед телевизором. Мужчина набросил куртку, позвенел в кармане ключами и торопливо вышел. Зоя проводила отца взглядом, в котором читалось капризное недоумение, скривила пухлые губы и уже собралась заплакать, но Таня принялась качать ее на коленях:
– Ну не надо, не надо, ты же большая девочка! Мама сейчас вернется. Давай во что-нибудь поиграем?
– Охи! – заныла девочка, больно упираясь ей в грудь на удивление сильными ручками.
– Покажешь мне свои игрушки, Зой? – не сдавалась Таня, продолжая ее укачивать. – Куклы у тебя есть? Ты ведь меня понимаешь, мама сказала, что понимаешь!
Но если девочка и понимала что-то, то успешно это маскировала, продолжая монотонно ныть и вырываться, так что у Тани в конце концов заболели руки и она отпустила Зою. Та мгновенно сползла на пол, отскочила на безопасное расстояние и бросила исподлобья такой взгляд, что девушке окончательно стало не по себе. Она недоумевала, чем могла вызвать такую жгучую неприязнь у ребенка. «Можно подумать, я у нее игрушку отняла!»
И тут ее внезапно осенило. Расстегнув карман куртки, она извлекла оттуда медальон и маняще покачала им перед глазами насторожившейся девочки:
– Ты это хочешь, да? Сердишься, что я не подарила? Ну бери, поиграй!
Зоя мгновенно доказала, что понимает по-русски. Не медля ни секунды, она подбежала, выхватила цепочку у Тани и скрылась со своим трофеем за дверью прежде, чем та успела ее остановить. В глубине дома послышался быстрый топот удаляющихся детских ног, а потом все затихло. Девушка взглянула на часы.
«Скоро полночь! Где застряли эти родители?! Что я должна делать с ребенком? По идее, Зойка давно должна спать. А если ее мамаша где-то загуляла всерьез и муж будет прочесывать Мармари до рассвета? А если Оля вообще махнула в Каристос? Она же говорила, что в Мармари невозможно завести роман. Тут все друг друга знают! Значит, если у нее и есть где-то любовник, то в Каристосе. Как все сложно в этих маленьких городках, а кажется, должно быть просто! Так что мне делать с Зойкой? Уложить ее в постель? Да, но сперва ее нужно отловить. Шустрая девочка, и главное, знает, чего хочет! Медальон я, конечно, отберу, когда она уснет. Не разбудить бы Олину свекровь, она, кажется, не очень здорова...»
Она уже всерьез собралась на поиски ребенка, когда услышала во дворе шум въезжающей машины и радостно подбежала к окну. Однако радость сменилась недоумением. Таня увидела, что муж Ольги выходит из машины один. «Неужели она правда уехала в Каристос? Мне ведь завтра утром в аэропорт, она обещала проводить... А что, могла обидеться на меня и послать... Честно говоря, была бы права, веселья от меня немного!»
Она уже всерьез собралась на поиски ребенка, когда услышала во дворе шум въезжающей машины и радостно подбежала к окну. Однако радость сменилась недоумением. Таня увидела, что муж Ольги выходит из машины один. «Неужели она правда уехала в Каристос? Мне ведь завтра утром в аэропорт, она обещала проводить... А что, могла обидеться на меня и послать... Честно говоря, была бы права, веселья от меня немного!»
– Ее нигде нет. – Мужчина едва взглянул на гостью. Вид у него был одновременно возбужденный и подавленный, и было заметно, что он с трудом держит себя в руках. – Идите спать, она, наверное, придет поздно.
Таня не стала возражать и предлагать помощь. Она чувствовала себя как на иголках и с радостью поднялась в свою комнату, пожелав хозяину спокойной ночи. Переодевшись в пижаму, она еще немного постояла у открытого окна, но вид из него уже не казался ей таким безмятежным. Теперь в этой ночи было что-то тревожное, пока еще невидимое и беззвучное, но Таня уже невольно прислушивалась к тишине, словно чего-то ожидая. На душе у нее было неспокойно, и хотя она уверяла себя, что все кончится банальным семейным скандалом, который к тому же не будет иметь к ней никакого отношения, внутренний голос твердил, что не все так просто. «Оля могла бы найти и другой день для развлечений! Как глупо получилось с телефоном!»
Она с трудом отгоняла от себя жуткое видение: светловолосая молодая женщина выходит из кафе сильно навеселе, садится за руль потрепанного джипа и едет... Скажем, в Каристос, где собирается купить себе телефонную карту. Дорога идет по краю обрыва, нигде не освещается, луна еще не взошла... А женщина торопится, она хочет вернуться домой быстрее, чтобы уложить в постель свою четырехлетнюю капризную дочку, и почти не смотрит на дорогу. Внезапно под колесами джипа оказывается пустота. Женщина замечает это слишком поздно, резко поворачивает руль в надежде успеть, вписаться в поворот, татуированный дракон на ее плече судорожно изгибается, словно пытаясь покинуть хозяйку, которая в этот момент уже летит вместе со своей машиной по каменистому склону...
– Нет, это чепуха, этого не могло быть! – Таня вздрогнула, и виной этому была не только ночная свежесть. – Она бы не поехала в Каристос ни за телефонной картой, ни на свидание с любовником, и вообще, про любовника я бы уже все знала! Она где-то здесь, сейчас вернется!
И словно в подтверждение ее слов неподалеку раздался гул мотора. Он становился все отчетливее и наконец замер рядом с домом. Таня с трудом удержалась от того, чтобы спуститься в одной пижаме и проверить, все ли в порядке. «Ладно, вмешиваться в чужие семейные разборки – удовольствие на любителя! Вернулась, и слава Богу!»
Она закрыла окно и забралась в постель, стуча зубами. Комната выстудилась до того, что легкое хлопчатобумажное одеяло не спасало от холода. Поворочавшись с боку на бок, Таня решила, что хотя идти просить другое, потеплее, слишком поздно, сделать это необходимо, иначе она привезет из Греции в качестве сувенира сильную простуду. Тем более внизу ей слышались голоса, а значит, хозяева еще не легли. Наскоро одевшись, она вышла из комнаты и прислушалась, стоя на верхней ступеньке лестницы.
Здесь голоса звучали отчетливей, но странно – внизу говорили только мужчины. «Оля привезла гостей? А что, все может быть. Ну тогда я точно не помешаю!»
Спустившись в столовую, она первым делом заметила на столе большую бутыль с прозрачной жидкостью и несколько рюмок. Отчетливый анисовый запах не оставлял сомнений – это была местная водка. Хозяин дома сидел у стола, грузно опершись на него локтями и закрыв ладонями лицо. Часть щеки, оставшаяся на виду, была багрово-красная, из чего Таня сделала вывод, что он успел основательно приложиться к бутылке. У него в самом деле были гости – трое мужчин, двое в возрасте и один совсем молодой, причем его лицо показалось девушке смутно знакомым. В следующее мгновение, когда парень на нее взглянул, она узнала в нем вчерашнего молодого полицейского, у которого Ольга одалживала машину для возвращения в Мармари. Таня вспомнила даже его имя – Коста. Сегодня, без формы, парень казался еще моложе, а может, причиной тому было растерянное, по-детски беспомощное выражение его глаз, когда он обернулся к девушке. «А где Оля?»
В следующее мгновение случилось то, чего Таня никак не ожидала. Муж Ольги, сидевший за столом все в той же позе, вдруг издал протяжный стонущий звук, перешедший в какой-то дикий вой. Мужчины вздрогнули, Таня с трудом удержалась от испуганного возгласа. Она уже видела, чувствовала – что-то не так, и очень не так, но спросить об этом прямо было так же невозможно, как спокойно вынести это зрелище: взрослый мужчина сидит, закрыв ладонями лицо, и воет, как собака по покойнику. Его бросились успокаивать, а она, воспользовавшись тем, что Коста замешкался, прямо обратилась к нему по-английски, в надежде, что парень знает язык:
– Извини, что случилось?
– Ольга погибла, – шепотом ответил тот и, предугадав ее реакцию, прижал палец к губам и указал на дверь, ведущую во двор. Таня поняла и выбежала вслед за ним, подавив истеричный крик, едва не вырвавшийся у нее самой. Самым ужасным было то, что... «Я знала! Я знала уже, когда муж поехал ее искать, с ней что-то случилось!»
– Погибла? – Остановившись у апельсинового деревца, она развернулась лицом к полицейскому в последней отчаянной надежде, что не так его поняла. – Умерла? Это автокатастрофа?
– Нет, ее убили. – Смуглое лицо парня покрылось мелкими капельками пота, блестевшими в падающем из окон дома свете. Таня видела, что ему очень страшно, возможно, так, как еще не было ни разу за всю его жизнь. Он был так испуган, что девушка не удивилась бы, если бы Коста вдруг заплакал. Сама же она после этих слов внезапно перестала бояться и разом пришла в себя. Они прозвучали резко, как пощечина, и действие оказали такое же.
– Убили? Как убили? Где?
В ответ парень только закачал головой, а затем выставил вперед ладони, словно отгораживаясь от нее:
– До приезда полиции я не имею права...
– Ты помнишь меня? – Таня попыталась заглянуть ему в глаза. – Вчера я давала показания в Каристосе. Ольга ездила со мной, и этот день мы тоже провели вместе. Мне ты можешь сказать! Что случилось? Ты говоришь – убили? Застрелили?
– Нет. – Парень опасливо покосился на окна дома, словно боясь, что его могут там услышать, и, вдруг решившись, выпалил: – Задушили в ее собственной машине! Она сидела за рулем, а удавку набросили сзади, вот так!
Коста показал, как, по его мнению, орудовал преступник.
– Я ее и нашел, а то сидела бы так до утра! Проходил переулком, там сейчас никого не встретишь, вокруг пустые отели, увидел ее машину. Удивился, подошел, заглянул – а она сидит, и голова на плече, будто спит. Я стал стучать по стеклу, она не просыпается. Дернул дверь, а она вдруг упала на меня, я еле успел поймать... И сразу увидел, что она мертвая!
– Когда это было? – Таня вдруг потеряла голос, и вопрос пришлось повторить: – Коста, когда ты ее нашел?
– Да только что! Позвал родственников, одного оставили там, ее охранять, а сами поехали сюда. Сейчас тут будет полиция из Каристоса. Нет, в это поверить нельзя – в Мармари убийство!
– Почему же нельзя? – криво улыбнулась Таня. – Четыре года назад тут убили моего парня, забыл?
– Но это неизвестно, где его убили, – резонно возразил молодой полицейский. – Может, и не у нас! А тут прямо в центре города, в двух шагах от кафе, где было человек двадцать! Такое у нас впервые! – с воодушевлением закончил он.
– Ты как будто радуешься, – мрачно бросила Таня. – Теперь у вас придется открыть свое отделение полиции, раз творятся такие дела! А тебе не придется ездить так далеко на работу!
Она тут же пожалела о своем злом сарказме – лицо у парня вытянулось, он быстро заморгал, будто его ударили:
– Я?! Радовался?! Да мы дружили!
– Мы тоже. – Девушка взяла его запястье, где красовались массивные электронные часы, и поднесла их ближе к свету: – Половина первого... Пора бы твоей полиции быть здесь!
И словно услышав ее, совсем рядом, за каменным забором раздался шум нескольких одновременно подъезжающих машин, а в доме одно за другим осветились все окна.
* * *
– Нет, мы никуда не собирались и ни с кем о встрече не договаривались! – Таня старалась говорить спокойно, чтобы не сорваться на крик. Эти люди не верили ей! Она видела это по их настороженным взглядам, различала неприязненные интонации, когда они говорили между собой по-гречески, и все больше приходила в отчаяние. Один Коста еще не смотрел на нее врагом, но и тот норовил отвести взгляд, когда она затравленно оглядывала полицейских, собравшихся в столовой. Мужа Ольги уже увела в дальние комнаты его мать, разбуженная шумом голосов, и она же, ненадолго вернувшись в столовую, сварила незваным гостям по чашке крепкого кофе. Старая женщина восприняла весть о смерти снохи на удивление спокойно, как будто давно ожидала такого поворота событий. Во всяком случае, Таня ничего не прочла на ее коричневом морщинистом лице. Зоя, по-видимому, крепко спала, и девушка от души пожелала этому ребенку спать как можно дольше. «Проснется она сиротой... Но кто это сделал?! Зачем?!»