– Вы собираетесь доверить такую важную работу гражданскому лицу, генерал? – приподнял брови Буллиган. – Пятнадцатилетней девчонке?
Ли повернулся к шефу бюро и медленно, чеканя каждое слово, произнес:
– У вас другой план?
В глазах Буллигана мелькнуло замешательство.
– Тогда помогите ей, – не дождавшись ответа, процедил сквозь зубы генерал.
Идзуми постучал пальцами по столу. Почему генерал Ли так доверяет Мишель Барбье? Чтобы отправить на переговоры с Синклером гражданского личностного аналитика, нужна очень веская причина. Инспектору сильно захотелось узнать – какая?
Буллиган тряс своей медвежьей головой и ворчал:
– Уговаривать Синклера, чтобы он помог нам расправиться с Джокером, после того как закрыли Эден? Хм… ну-ну… Если получится, я признаю, что мадемуазель Барбье – величайший личностный аналитик в истории человечества.
Голос подал Отто Крейнц:
– Мне только что поступили данные от нашего аналитического отдела. Я сразу отправил им сигнал следить за происходящим, как только Джокер появился на экране. Так вот – они говорят, что Джокер изменяет коды локально, облегчая себе процесс перемещения по Сети. Это имеет некоторые последствия… Пока в микропропорциях, но они довольно быстро растут. Нечто вроде критической массы ошибок.
– Не понял? – приподнял бровь Буллиган.
Все остальные тоже замолкли и прислушались к техническому эксперту.
– Представьте, что Сеть – это идеально спроектированный автобан. Каждая дорога – вектор движения информации. Аткинс проложил оптимальные маршруты для прохождения данных. Такие, что перемещение гигантских массивов информации из любой точки хайтек-пространства в любую точку происходит со скоростью света. А теперь представьте, что у нас завелся некто, кто может перекрывать отдельные участки или вообще их блокировать, выстраивая свои собственные ходы и тоннели. Этот некто начинает перестраивать дорогу, на которой идет интенсивное движение. Возникают ошибки передачи данных. Информация не доходит до тех мест, куда она предназначалась. И наоборот – попадает к тем, кто ее совсем не ожидает. Пока что погрешность ничтожная. Но с каждым новым перемещением Джокера она растет. Ошибки накапливаются.
– И чем это грозит? – тихо спросил президент Рамирес.
– Пока не знаю, – пожал плечами Крейнц. – Ошибки возникали и раньше, в основном из-за технических проблем с оборудованием в точках отправки и принятия информации. Мы их быстро устраняли, и они не влияли на проходимость Сети в целом. Здесь же у нас получается нечто вроде…
– Нечто вроде аварий на скоростном шоссе, после которых возникают километровые пробки и все новые аварии, – мрачно закончил фразу Буллиган.
– К тому же, – Крейнц вернулся к проблеме, волновавшей его все больше, – поскольку я теперь почти уверен, что именно Джокер разместил новую кнопку на загрузочной панели Сети, то возникает большой вопрос – зачем он это сделал? И что будет, когда она заработает?
* * *Едва Дэз успела включить свой биофон, ей тут же позвонила Дженни.
– Немедленно возвращайтесь! – крикнула она. – Здесь… У нас тут что-то странное происходит.
Кемпински подошла к Виктору, чтобы разбудить, но тот мгновенно вскочил на ноги, тараща глаза.
– Я готов, командор! Я не спал!
Увидев перед собой Макса и Дэз, Минг виновато улыбнулся и обмяк.
– Уже пора? – спросил он, бросив взгляд на бархатную, отливающую лунным серебром поверхность океана. – Ночью сюда такие рыбки приплывают, мы их светляками зовем. Несъедобные, одна слизь. Но когда плывут, так красиво!
– Надо ехать, – покачала головой Дэз.
– Надо так надо… – вздохнул Виктор, и все трое поспешили к паркингу.
Ночной Тай-Бэй был не похож на хайтек-город. Его освещали только тусклые контурные огни зданий и автобанов. Единственным освещенным объектом была резиденция командора. Тревожные лучи морских прожекторов без устали шарили вокруг здания. Инженеры восстановили подсветку отеля, чтобы видеть каждый сантиметр его стен в ночное время.
Всю Буферную зону электроэнергией снабжал один небольшой ядерный реактор. По каким-то причинам Ченг очень экономил энергию, которую тот вырабатывал. Злые языки утверждали: чтобы драть за нее втридорога и оставить будущим детям надежный источник доходов на будущее. Однако свою резиденцию командор освещал будь здоров. Причин для такого расхода электроэнергии было несколько. Для начала – личная безопасность командора. Но главным был не он, а «кабель-заложник». Ведь единственное место в Буферной зоне, где он выходил на поверхность, находилось именно в «Тай-Бэй Паласе». Больше того, когда-то в подвалах отеля разместили центр обслуживания Сетевого железа – оборудования, что обеспечивало передачу информации. Теперь там круглые сутки находился пост правительственных пехотинцев. Ченгу пришлось найти место для целого полка в своей резиденции и отдать лучшую позицию на рейде военному кораблю.
– У меня хорошая охрана, – грустно шутил командор, указывая на молчаливых военных, оккупировавших нижние этажи в «Тай-Бэй Паласе».
Неудивительно, что гости вроде Джокера, Джен и прочие повстанцы пребывали исключительно на крыше и ниже двадцатого этажа во избежание неприятных встреч никогда не спускались. «Тай-Бэй Палас» был единственным местом в мире, где солдаты Джокера и правительственные пехотинцы ночевали под одной крышей и обходились без пальбы. Зона вынужденного перемирия.
Когда Макс и Дэз вошли в гостиную, вся штурмовая группа уже была там.
Дженни ходила из угла в угол в большом волнении. Тереза лихорадочно просматривала какие-то кадры и базы данных на нескольких мониторах сразу. Констанц лежала на диване неподвижно, закрыв лицо руками. Уильямс, рыжий пилот и Корус курили на балконе. Спайк сидел рядом с Терезой и вглядывался в файловые строки с таким усилием, будто от того, что он там найдет, зависела его жизнь.
– Где вы были?! Почему так долго?! – закричала Дженни и тут же махнула рукой. Она явно была на сильном взводе.
– Что случилось? – Дэз бросилась к Терезе. – Это папа? Он вышел на связь?
Тереза кивнула и посмотрела на Кемпински с каким-то странным сожалением.
– Дэз… Твой отец… Он… Да, он вышел на связь, предложил нам посмотреть кое-что, и… – она ткнула пальцем в монитор, – мы увидели, как он взорвал военную базу, где находилось несколько сот человек.
Дэз бросилась к точке входа.
– Вы узнали, как его найти? – она начала говорить в три раза быстрее, чем обычно. – Надо выйти в Сеть. Надо с ним поговорить. Я уверена, он все объяснит. У нас просто нет всей информации…
Кемпински судорожно пыталась открыть пакетик с комплектом силиконовых контактов. Дженни подошла к ней и мягко положила свою ладонь поверх ее трясущихся рук.
– Я пыталась. Он… Он не хочет говорить ни с кем из нас. Мы идентифицировали его код и начали преследовать его, но у Терезы тут же появился запрос на подтверждение удаления кодов доступа в Сеть. Понимаешь? Он не хочет говорить с нами! И если мы будет настаивать, может аннулировать наши регистрационные пароли! Я не знаю как, но теперь он может просто выбрасывать нас из Сети! Такое впечатление, что она ему подчиняется. Он подстраивает ее под себя, как конструктор!
Дэз села в кресло.
– Я не понимаю… Но… Почему? – она перевела взгляд с Дженни на Терезу.
Та только пожала плечами. Дженни закрыла лицо руками, потом прошептала:
– Я думаю, что все дело в вирусе. Есть в нем что-то такое, что меняет характер человека при переходе в Сеть. Оба раза, когда вирус применялся, – результат был одним и тем же! Вместо человека появляется бездушный монстр, готовый на все ради своей цели. Убивать людей, держать их в нейрокапсулах годами! Это не может быть простым совпадением!
– Но Хьюго Хрейдмар воспользовался вирусом, и с ним ничего подобного не произошло, – заметила Тереза.
– Откуда ты знаешь, что он им воспользовался? – возразила Дженни. – Никто не знает, испытывал он вирус на себе или нет.
– Тогда почему его никто не может найти? Почему этого человека никто никогда и нигде не видел? – Тереза откинулась назад в своем кресле.
– Это сейчас неважно, – устало ответила Дженни. – Джокера надо остановить, пока он… Не смотри на меня так, Дэз! Мне тяжело говорить это! Второй раз близкий мне человек превращается в чудовище за считанные часы. Это надо остановить, пока еще есть возможность! Мы должны… Мы должны вернуться. Надо попытаться… Каким бы это ни казалось вам бредом, но мы должны попытаться вернуть Мартина к жизни. Другого средства нет!
– О чем ты говоришь? – непонимающе развел руками Спайк. – Разве сознание Джокера не отделилось полностью от тела?
– Должен быть способ вернуть его, – Дженни схватилась за голову. – Возможно, Хьюго знает, как это сделать.
– А как мы найдем Хьюго? Все спецслужбы хайтек-пространства не могут поймать Хрейдмара уже много лет, – скептически сказала Тереза.
– А как мы найдем Хьюго? Все спецслужбы хайтек-пространства не могут поймать Хрейдмара уже много лет, – скептически сказала Тереза.
– Энджил Льюис! Он может нам помочь! – воскликнула Дженни. – Джокер как-то сказал, что доктор Льюис иногда выходит на связь с Хрейдмаром!
– Доктор Льюис сейчас в Джа-Джа Блэк, NOW WOW! вон до сих пор трещит, что все ученики Синклера и доктор Льюис оказались в тюрьме, и рассуждает, сколько они там будут сидеть и позволят ли им продолжить работу, – Тереза скрестила руки на груди. – Вряд ли нам удастся запросто поговорить с Льюисом.
Тереза встала и начала ходить по комнате:
– Пусть Дэз попробует поговорить с Джокером, – сказала она. – Может, он пойдет на контакт с ней. Она же все-таки его дочь.
– Да, – поспешно закивала Дэз. – Надо попытаться.
Дженни подняла вверх руки.
– Вы просто потеряете время, – сказала она. – Я тоже когда-то думала, что смогу вернуть своего отца.
Тут Макс несмело поднял руку:
– Насчет «вернуть»… Я тут подумал… Кажется, есть способ.
Повисла тишина.
Дженни схватила Громова за плечи и встряхнула:
– Что ты имеешь в виду?
– Я могу закончить «Моцарта», – громко произнес Максим. – Мне ведь почти удалось это, когда я был в Эдене. Значит, смогу и сейчас. Я ведь однажды почти закончил его, но Джокер выбил из моей головы выстрелом квантового генератора все воспоминания. Я начну сначала и…
– Почему ты думаешь, что это поможет? – перебила его Дэз.
– Синклер считал, что «Моцарт» поможет ему снова стать человеком, – пожал плечами Макс. – Я много думал над тем, что представляет из себя эта программа, и наконец понял, что это искусственный иммунитет. Омега-вирус наполовину цифровой, наполовину биологический. Он превращает индивидуальные частоты мозговых волн в стандартные, те, что воспринимает машина. Если вернуть мозговым волнам их изначальную индивидуальную частоту – то, что дает человеку возможность изобретать, творить, создавать новое, потому что каждый мозг уникален, – омега-вирус погибнет. Это пока гипотеза, но я уверен, что она верна. Я могу закончить «Моцарта» и снова сделать Джокера и Синклера людьми.
Тереза приложила руку к голове.
– Возможно, в этом есть здравое зерно… Я думаю, что когда сознание переходит в цифровую форму, то теряет способность интуитивно понимать, что верным может быть и нечто противоречащее здравому смыслу. Доктор Синклер принимал правильные решения с точки зрения формальной логики, но итог их оказался печальным. Пять тысяч человек едва не погибли! Если с Джокером произошло то же самое, что и с Синклером, то способность к интуитивному мышлению может спасти его и… И нас всех.
Дженни отрицательно покачала головой.
– Я боюсь, эта надежда слишком призрачна, – сказала она. – Прости, Макс… Не то чтобы мы не верили в твою гениальность… Просто слишком много «если».
– Но я могу! – воскликнул Громов. – Смог тогда, смогу и еще раз!
Он не мог поверить своим ушам. Они отказываются от возможности спасти и Джокера, и доктора Синклера только потому, что не доверяют! Не могут поверить, что четырнадцатилетнему мальчишке под силу закончить программу такой сложности, как «Моцарт»!
– Ты был подключен к среде Эдена, – спокойно возразила Дженни. – Девяносто пять процентов твоего мозга работали над проектом, а сейчас они заняты обеспечением твоей жизнедеятельности. Я не думаю…
– Вы не верите, что я могу сделать что-то сам? Без помощи виртуальной среды? – перебил ее Макс.
– Послушай, я не хочу тебя обидеть, но ты всего лишь обычный подросток, оказавшийся во всей это истории случайно. Если бы Дэз не рассказала отцу, что в твоих архивах памяти уже упоминался вирус, а значит, Хрейдмар может заменить твои воспоминания на свои и система безопасности Эдена ничего не заметит, тебя бы сейчас здесь вообще не было, – на одном дыхании произнесла Дженни.
Краска бросилась Громову в лицо. Он посмотрел на Дэз, но та только отвела глаза в сторону.
Спайк подошел к Максиму и хотел потрепать по плечу, но Громов увернулся от его руки.
– Не злись, парень, – сказал Спайк. – Просто история принимает очень серьезный оборот. Детям в ней не место. Мы найдем способ вернуть тебя в хайтек-пространство. Пойдешь снова в свою хайтек-школу и забудешь обо всем этом. Начались взрослые игры…
Макс снова посмотрел на Дэз, ожидая, что та поддержит его, но она смотрела в пол.
– Я понял, – сухо ответил Громов. – Правда, меня достало, что кто-то постоянно думает, что ему лучше меня известно, как распоряжаться моей же собственной жизнью! Сначала вы используете мою голову вместо оптического накопителя, это заканчивается тем, что вся моя жизнь co всеми мечтами, планами и желаниями летит к черту, а теперь говорите: иди домой, мальчик, ты нам больше не нужен.
Гнев захлестнул Громова с такой силой, что он едва смог перевести дыхание. Тело напряглось так, что окаменело.
Все молчали. Никто не нашел, что ему ответить.
– Ну и хорошо, – процедил он сквозь зубы. – Я возвращаюсь в Накатоми. Надеюсь, вы поможете мне хотя бы добраться туда.
Громов развернулся и зашагал к себе в номер. В этот момент он не думал, как выберется из Буферной зоны и примут ли его в Накатоми снова, но не желал оставаться в «Тай-Бэй Паласе» больше ни секунды.
УСЛОВИЕ ДОКТОРА СИНКЛЕРА
Отто Крейнц сидел в своем кабинете и уже пять часов наблюдал за бесчинствами Джокера в Сети. Тот входил в правительственные базы данных, уводил спутники, влезал в компьютеры тюрем, выпускал заключенных, обесточивал военные базы и сводил с ума диспетчеров «Большого брата», посылая им вместо видеосигнала с уличных камер записи старых фильмов ужасов. Например, до смерти напугал отделение «Большого брата» Нью-Йоркского мегаполиса, заменив картинку с одной из площадей города на кадры снятого в декорациях этой же площади классического фильма про зомби. Диспетчеры почти десять минут не могли понять, в чем дело, рассылали панические требования выслать войска и санитарную службу, потому что у них живые мертвецы вылезают из канализации.
Сейчас Джокер носился по архивам хайтек-библиотеки, поглощая оцифрованные для нейролингвы тексты.
– Что он делает? – спросил Крейнц сам себя.
Все это выглядело так, будто щенок, оставшись один дома и почуяв полную свободу, мечется, крушит, рвет и грызет все, что попадется ему на пути.
Биофон Отто сообщил о вызове. Звонил Лемке.
– Мистер Крейнц, – сказал он, – у нас огромная проблема. Количество системных ошибок, которые возникают в Сети из-за активности Джокера, возрастает при каждой совершаемой им операции в геометрической прогрессии. А он совершает десятки тысяч операций в секунду! Генеральная программа «Ио» начинает потихоньку сходить сума. Она пытается реагировать на активность Джокера, но от этого только хуже. Например, две минуты назад она выдала скрипт, блокирующий работу всех программ в том секторе, где он проявляет активность. В результате мы потеряли контроль над нейролингвой! Меня атаковали звонками и сообщениями изо всех хайтек-школ разом! Невозможно продолжать уроки. Учителя боятся подключать учеников к нестабильной среде. Все операции по загрузке информации через нейролингву сейчас прекращены. Необходимо срочно что-то предпринять, потому что «Ио» так и будет блокировать Сеть сектор за сектором. Джокеру это не причиняет никакого вреда, но хайтек-пространство окажется полностью парализованным!
– Чего вы хотите от меня? – устало спросил Крейнц. – Завтра в Парламент-Скай соберется Верховный совет хайтек-пространства – правительство, парламент, президент, Торговая Федерация. Вместе они примут решение – отключать Сеть для последующей перезагрузки или нет. До тех пор мы ничего не можем.
– Я понял, сэр, – сказал Лемке потухшим голосом и отключился.
Крейнц закрыл глаза, откинулся назад и попытался восстановить у себя в голове полную картинку того, что случилось за последние трое суток.
Итак, ночью штурмовая группа Джокера проникла в пусковую шахту, чтобы забрать оттуда некоего Громова. Сразу после их ухода Дэйдра МакМэрфи спешно покинула командный бункер, взорвав там «ЭБ-100». Предположительно в среде Эдена был обнаружен агент Бюро, использовавший репликацию одного из учеников. Наутро после всего этого на загрузочной панели появилась иконка с буквой «Д», а еще через два дня Джокер объявил, что власть над Сетью теперь у него и он волен делать, что ему заблагорассудится.
– Громов… Громов…
Отто не удовлетворился досье, составленным Идзуми, и послал в аналитический отдел запрос на Максима Громова.
– Почему именно Громов? Случайный выбор? – бормотал Крейнц, пытаясь понять, почему Хрейдмар, о котором говорил Буллиган, решил передать Джокеру омега-вирус именно через воспоминания Громова. Помимо этого он задал себе и другой вопрос: – Что это за агент, о котором рассказывала Айя Хико? Никому нельзя доверять…