— Тьфу-тьфу-тьфу.
— Ладно, пошел я. — Купцов перегнулся в салон, подхватил пакет с купленным по дороге баночным пивом и выбрался из микроавтобуса — в ночь и в дождик. Окунувшись из комфортного печечного тепла в природную зыбь, он поежился, поднял воротник куртки и неспешно поплелся в направлении станции. Работать легенду «встречаю друга с электрички». «Друга» исполнял уже доказавший наличие актерских талантов Гена Шалимов. Встретив коего на платформе, Лёнька, как бы радуясь встрече, должен был незамедлительно угостить пивом и затяжной, аккурат до 23:15, дружеской беседой. Конечно, по такой погоде героическое распитие пенного напитка на открытой местности смотрелось не вполне натурально, вот только «перетакивать» было поздно. Поневоле приходилось играть сию пьесу строго по написанному — то бишь с листа…
Петрухин тем временем пересел на водительское место, газанул и, через сотню метров перевалив железнодорожные пути, припарковался на пристанционной площади-круге. В этот поздний час машин здесь, тем не менее, стояло с десяток, а потому «фердинанд» решальщиков на общем фоне не выглядел этаким бельмом на голубом глазу.
Дмитрий скосил глаза на часы — 22:34. Самое то! Всё успели и вовремя прибыли. Теперь остается… Нет, не будем, чтоб не сглазить. Как оно сложится — так и сложится. Главное — чтобы без кровяни. И снова — тьфу-тьфу-тьфу…
* * *В 22:44 по стеклу «фердинанда» со стороны пассажирского сиденья громко постучали — не то монеткой, не то ключами. Петрухин вздрогнул от неожиданности, нервно поворотил голову и поперхнулся удивлением: возле машины стоял Георгий Михайлович Гладышев. Собственною, так сказать, персоною.
«Интересно: а этот-то откуда здесь нарисовался?»
Дмитрий натянул на лицо гримасу радушия и приглашающе махнул рукой: мол, давай заходи, гость непрошеный. Дважды просить Жору не пришлось — он рванул на себя ручку двери и забрался на пассажирское кресло, предварительно стряхнув с плаща и с шевелюры дождевые капли.
— Здорова!
— Поздорову, батюшка! — отшутился Петрухин, пожимая крепкую ладонь оперативника. — Каким ветром тебя надуло?
— Да вот гляжу: по платформе Леонид Николаевич разгуливает. Ну, думаю, значит, и вторая половинка этого «твикса» где-то поблизости обретается. И, как видишь, не ошибся.
— Экий ты, Жора… хм… прозорливый. И все-таки: чего ты тут делаешь?
— Точно такой вопрос я хотел задать вам.
— Лёнька своего приятеля с электрички встречает. Вот, попросил подвезти, — выдал слабоватого экспромта Петрухин.
— И всё?
— И всё, — равнодушно подтвердил Дмитрий и незаметно бросил взгляд на часы — 22:48. Через девять минут Шалимов и Гордей должны выгрузиться из электрички на платформу. И за это время нужно умудриться как-то отвязаться от не в тему объявившегося офицера Главка.
Между тем Гладышев посмотрел на Дмитрия дружелюбным, но настороженным взглядом и максимально невинно сказал:
— Понятно. А я уж решил, что вы на убийство полюбоваться приехали.
— К-какое убийство?
— Кирилла Гордеева. Знаком вам такой персонаж?
— Допустим, — в легком замешательстве кивнул Петрухин. — А при чем здесь убийство?
— Ну, наверное, притом что в течение суток его уже пытались убить. Дважды.
«Что за чертовщину он несет», — пронеслось в петрухинском мозгу.
Воспользовавшись ошеломленным молчанием коллеги, Гладышев продолжил:
— Борисыч! У нас мало времени. Поэтому предлагаю перестать валять дурака и делать вид, что ты не в курсе происходящего. Ситуация очень хреновая. И ваша «Магистраль» может замазаться по самое «не горюй». А оно вам надо?
— Жора. Но я и в самом деле не…
— Еще раз! — перебил Гладышев. — Я вызвался приехать сюда по собственной инициативе. Исключительно потому, что неплохо знаю тебя и Купцова. И знаю исключительно с хорошей стороны. По крайней мере — до сих пор знал. В противном случае — здесь бы уже стоял грузовик с ОМОНом, а вы с Леонидом Николаевичем лежали. Мордами в асфальт.
— Да ты можешь толком объяснить, что случилось?! — рассвирепел окончательно «потерявший нити и сути» Петрухин.
— Объясняю. Сегодня утром в своей квартире от острого алкогольного отравления скончался старший помощник капитана сухогруза «Академик Ульченко» Алексей Ларионов. Буквально накануне вернувшийся из длительного рейса. При этом на теле у него зафиксированы следы побоев.
— Печально, но у моряков такое случается. Синдром «схода на берег».
— Знаю, есть такой. Но в данном случае — не тот случАй. Результат анализа дорогущего виски «Johnnie Walker Blue label», которым злоупотребил склеивший ласты мореман, показал, что в бутылке содержится сильнодействующее ядовитое вещество.
— Оп-па! И чего сие значит?
— Екатерина Ларионова, супруга покойного, дала показания, что эту бутылку накануне привез ее земляк, он же — полюбовник Кирилл Гордеев. По оперативным данным, являющийся активным участником так называемого «тарасовского» ОПС.
— Погоди! Говоришь, Екатерина? А адрес, часом, не на Комендантском?
— Значит, все-таки в курсе? — нахмурился Гладышев.
— Мы в курсе другого курса. Ну-ну, продолжай!
— Ты, Дмитрий Борисович, того… не понукай, — вспыхнул опер. — Потому как, при нынешних раскладах, это, скорее, моя прерогатива.
— Жора! Друг сердечный! Я и слова-то такого, «рогатого», не знаю… Извини, ежели обидел. Ты просто мыслю свою сейчас заверши, а уж я за свое завсегда тебе отвечу.
— Ладно, проехали… Так вот, по причине внезапного возвращения мужа из рейса, минувшей ночью Гордеев, понятное дело, в адрес любовницы ночевать не явился. В его вещах, которые Ларионова успела спрятать от греха подальше, помимо любопытного прочего, обнаружилось подробное фотоописание ресторана «Океан». В котором в эту пятницу отмечался корпоратив «Магистрали» и где случилась небезызвестная тебе веселуха.
— Да. Это Гордеев организовал налет аквабайкеров и метание гранаты, — подтвердил Петрухин, продолжая лихорадочно анализировать свалившуюся на него новую информацию.
— У вас есть конкретные факты?
— У нас есть подробное собственноручное… вернее, собственноязыковое гордеевское признание. Записанное на диктофон.
— Надеюсь, запись не цифровая?
— Обижаешь, Жора.
— Прекрасно. Тогда мне нужна эта пленка.
— Само собой, — кивнул Дмитрий и снова посмотрел на часы — 22:53.— Но я все равно не понимаю: здесь-то ты за каким лешим оказался?
— Отравлению моремана предшествовало странное происшествие: посередь ночи в адрес ворвались какие-то черти и обшмонали квартиру в поисках Кирилла Гордеева. Ларионов, естественно, попытался набрякнуть, и ему порядочно наваляли. То есть следы побоев — это оттуда. Похоже, переживший стресс морячок, после ухода незваных гостей, взялся его снимать. Сунулся в холодильник, обнаружил там заныканную бутылку вискаря, ну и… разговелся. Кстати, Борисыч, часом не знаешь: что это были за хлопцы?
— Наверняка не скажу. Но, скорее всего, «тарасовские» парни. Марчелло и компания.
— Допустим. А у Брюнета с Тарасом, насколько мне известно, давняя вражда?
— Была, — уточнил Петрухин. — На сегодняшний день все вопросы сняты. И про меж них установились прочные «мир, дружба и жвачка».
— Ой ли? — усомнился Гладышев и в следующую секунду отозвался на телефонный звонок: — Слушаю, Сева… Так… Точно он?.. Хорошо, продолжайте наблюдение… Извини, Борисыч, служба. Так ты говоришь, что в настоящее время никаких разногласий между вашими коллективами не существует?
— Насколько мне известно — нет. А ты к чему, собственно, клонишь?
— Сегодня, в районе семнадцати нуль-нуль, по «02» позвонил некий аноним и сообщил, что около полуночи в районе ж/д станции «Сергиевка» люди Брюнета готовят ликвидацию Кирилла Гордеева. Якобы это станет местью за кипеж, устроенный «тарасовскими» бойцами на «магистральном» разгуляеве. Звонок сделан из таксофона, установленного в вестибюле «Гостиного Двора».
— Интересно девки пляшут, — пробормотал Дмитрий. И теперь уже не таясь снова посмотрел на часы — 22:57.— В общем, так, Жора: Гордеева мы с Лёнькой сегодня приняли. Активное содействие в этом вопросе нам оказал старший оперуполномоченный 71-го отдела Гена Шалимов. В эту минуту все трое должны находиться на платформе.
— Не просто должны, а уже. Находятся, — подтвердил Гладышев. — Мне по этому поводу как раз и звонили.
— Хм… Так ты здесь, оказывается, не один такой? Красивый?
— Ну да, захватил с собой пару толковых ребят. Хотел взять больше, но где ж столько толковых наберешь? Да еще и вечером воскресенья?
— М-дя, снимаю шляпу, молодцы вы, парни, — без энтузиазма выдавил похвалу Петрухин. — Прям на ходу подметки рвете.
— А с вашими «магистралями» и «тарасами» иначе никак. К слову, настала твоя очередь объяснить: зачем вы притащили сюда Гордея и какую такую мутку собрались замутить?
Времени оставалось катастрофически мало. Оно понятно, что не собирался Дмитрий делиться с оперативником своими планами, однако понял, что сейчас должен рассказать хоть что-то.
— Хорошо. У нас с тобой на все про все не больше пяти минут. Сколько успею — расскажу.
— А почему «пяти»? До полуночи еще вагон и маленькая тележка?
— В том-то и дело, что не в полуночи дело. Так вот, дружище: сдается мне, что тебя слегка переклинило на наших взаимоотношениях с Тарасом. Но при этом не учитываешь «фактора Файзуллина».
* * *В 23:06 Петрухин и Гладышев выбрались из «Фердинанда» и одинаково тревожно направились к станции. Тревожно, поскольку после обмена взаимодополняющей оперативной информацией сложившаяся ситуация читалась не просто как опасная, а — зашкаливающе-критичная.
— Ох, не нДравится мне, как он стоит, — пробормотал Дмитрий, издалека приметив одинокую фигуру Кирилла. Распознать ее сейчас было совсем нетрудно, так как, соблюдая задиктованные условия, Гордеев маячил возле щита с расписанием, расположенного аккурат под электрическим фонарем. По обе стороны от фигуры платформа скрывалась в полумраке, в глубине которого лишь угадывались очертания парочки «случайно встретившихся приятелей», распивающих пиво и громко при этом гогочущих.
— Согласен. Идеальная мишень для снайпера. Даже для слепошарого, — напрягся Гладышев. — Надо бы его того… хотя бы на пару метров передвинуть. В темноту и от греха.
— Надо. Но как?
— Позвони?
— Да забрали мы у Киры трубку, — тоскливо отозвался Петрухин. — Чтоб глупых звонков ненароком не сотворил.
— Логично. Но — фигово.
— Не то слово. Купчину, что ли, набрать? Может, он ему какой знак подаст. Хотя… Как подашь-то? Как ни подавай, все едино — полный расшибон. Тьфу…
Оперативник прислушался:
— Кажется, электричка идет.
— Все правильно. Та самая, ораниенбаумовская.
В тишине ночи раздались: сначала гудок, а следом — нарастающий шум приближающегося поезда. Скучковавшийся на противоположном перроне немногочисленный народец инстинктивно двинулся в направлении остановки первых вагонов. Это была последняя электричка, прибывающая в город перед закрытием метро, а потому пассажиры подстраховывались, дабы по прибытии на вокзал успеть с пересадкой. И лишь одна фигура в плаще-дождевике, с надвинутым на голову капюшоном направилась сейчас в сторону «хвоста». Вот только, пройдя метров пятнадцать, неожиданно остановилась, очутившись практически в створе с продолжавшим покорно переминаться с ноги на ногу Гордеем.
— А вот это мне совсем не нДравится, — прищурился Гладышев и потянулся уже за своей мобилой. Он торопливо вызвал номер, заговорил отрывисто: — Сева!.. Видишь мужика на противоположной стороне?..
Снова запустила ревун накатывающаяся электричка, ритмичный грохот колес разноголосым эхом разлетелся над станцией.
— Севка! Ты слышишь меня? — попытался перекричать железнодорожную какофонию оперативник. — Мужик в плаще! Подтянитесь к нему!.. Слышишь меня, нет?.. Твою мать!.. Борисыч! Ты видишь?!..
Но Петрухин, перепрыгивая ступеньки, уже несся к платформе. Одновременно с Гладышевым разглядев, как мужик в плаще выбрасывает правую руку в направлении Гордеева.
— Кирилл! Падай! На землю! Быстро!!
Гордей испуганно обернулся на петрухинский вопль, и в этот момент раздался выстрел. Практически сразу за ним — второй. А в следующую секунду на станцию натужно вкатила электричка, прикрыв своим длинным змеиным телом фигуру стрелка от дославшего патрон в патронник офицера Главка.
* * *Первым до неподвижно лежащего на асфальте тела добежал Шалимов. Профессионально оценив расплывшееся в районе груди кровавое пятно, он рухнул на колени и схватился за гордеевское запястье.
— Ну? ЧТО? — в унисон выдохнули подлетевшие следом решальщики.
— Пульс пока есть. Но, похоже, все равно кердык, — зло прохрипел Геннадий. — Доигрались, бля. В шпионов. Чего стоите как истуканы? Скорую вызывайте!
Купцов подрагивающими пальцами достал мобильник.
— Лёнька! Звони в нашу, которая «магистральная», по ДМС. А то в эту гребаную «03» будешь час дозваниваться.
— Хорошо…
— Ну как он? — присоединился к совсем не святой троице бледный как полотно Гладышев.
— Каком кверху! — огрызнулся Геша. — Сам не видишь, что ли?
— Значит, так: Николаич с Шалимовым дожидаются медиков! — взялся рулить Жора. — А ты, Дима, быстро за мной!
— Куда изволите? — откровенно психанул Петрухин.
— Стрелок зашагнул в электричку. Мои парни запрыгнуть следом не успели. Посему попробуем перехватить его в Сосновой Поляне. Если, конечно, этот хрюндель не попытается выскочить на перегоне.
Петрухин и Гладышев бросились на пристанционный круг.
Туда, где под всеми парами их дожидалась служебная «вольва» с двумя «толковыми» парнями. От которых, увы, именно в этот роковой момент никакого толку-то и не оказалось.
* * *«Вольва» неслась по ночному Петергофскому шоссе, распугивая встречных-поперечных водителей агрессивным, сопоставимым разве что со стритрейсерским стилем езды. Внутри салона установилась тяжелая гнетущая тишина. Сейчас нарушаемая лишь шуршанием листка расписания, который вытянул из кармана Петрухин и теперь пытался вчитаться в подпрыгивающие на ухабах столбики цифр.
— …Нет, братцы, на Сосновую Поляну можно не рассчитывать. Электричка туда добирается за пять минут, а прошло восемь. Опоздали.
— А что там следующее?
— Лигово. Вот туда еще можем попробовать. Хотя… сдается мне, все это уже бесполезняк.
— Сева! — мрачно приказал Гладышев. — Давай в Лигово!
— Хорошо, Георгий Михайлович. Делаю, — тоскливо отозвался оперативник, которому буквально полсекундочки не хватило для того, чтобы заскочить в автоматически захлопнувшиеся двери последнего вагона.
А у Петрухина тем временем заголосила трубка. Заголосила особым звонком, индивидуально установленным на вызовы Брюнета. И хотя это сейчас было совсем некстати, Дмитрий все ж таки отозвался:
— Да, Витя. Извини, мы сейчас немножко… э-э-э-э… заняты. Я тебя попозже наберу.
— Интересно, и чем это вы сейчас так сильно заняты? — как-то неуместно игриво поинтересовался в ответ Виктор Альбертович.
— Мы. Работаем. По. Твоей. Теме, — раздраженно отчеканил Петрухин.
— И много наработали?.. Кстати, что с Гордеем? Живой или, хочется верить, кони двинул?
— ЧТО?!.. А… А откуда ты? Ты где сейчас?
— Я? Я в электричке. К слову, ощущения непередаваемые. Я ведь последний раз пригородными поездами катался году эдак в 2001-м. Если не еще раньше.
— В КАКОЙ ЭЛЕКТРИЧКЕ?
— А шут ее знает, — беспечно отозвался Виктор Альбертович. — В той, которая в город едет. Вот только что Сосновую Поляну проскочили. Ах да! Ты же не знаешь за начало этой истории! Короче, сидим мы, значится, в кустах…
— Кто МЫ? — обалдело спросил Петрухин.
— Я и Влад. Сидим, значит, в кустах, возле станции «Сергиевка», — с насмешливой интонацией продолжил рассказ Брюнет. — Сидим посередь кучи какого-то мусора и в натуральном смысле говна. Сверху капает, снизу воняет, но мы все равно мужественно сидим и наблюдаем, как вы рассредотачиваетесь по перрону.
— Ну ты и гад! Я же тебя по-человечески просил!..
— Согласен, просил. Но сейчас не об этом. Так вот — приближается электричка. Та самая, в которой мы теперь едем. Вдруг какой-то мужик при плаще и капюшоне достает ствол и, прикинь, стреляет в нашего Гордеева? Причем два раза. После чего спокойненько так зашагивает в поезд. Ну, естественно, нам с Владом стало интересно, и мы подорвались туда же… Ах да, там еще какой-то лосяра за нами бежал, тоже, по ходу, сесть пытался. Но не успел, перед самым носом двери закрылись. Ты, кстати, не знаешь — кто такой был?
— Витя! Ты… ты хочешь сказать, что вы с Владом ВЗЯЛИ киллера? — потрясенно выдохнул Петрухин, и эта его эмоция прошила Гладышева словно электрическим разрядом.
— Ага. Вон он тут, под лавкой отсыпается. В смысле мы его малость усыпили, а то он дюже буйный оказался. Вот теперь едем с комфортом. Одни, в пустом вагоне. Прикинь, отчего-то все пассажиры, на нас глядючи, на предыдущей станции как-то массово взяли да и вышли?.. Да, я, вообще, к чему звоню-то? Может, этого усыпленного куда сдать нужно? В конце концов, не домой же мне его тащить? И вообще — у меня в поселке тачка осталась без присмотру. А место там, сам знаешь, цыганское. Опасаюсь, как бы не увели.
* * *Торжественная, хотя и без фанфар, церемония передачи стрелка из рук добровольных помощников полиции в руки самой полиции состоялась на станционной лавочке в Лигово. К слову, если вдруг кто не в курсе, именно на этой станции в начале 1920-х годов, в должности старшего милиционера недолгое время проработал будущий великий советский писатель Михал Михалыч Зощенко.