— А какие у вас дела? Заговор? Против меня? -прищурился Климов.
— Георгий Кимович!
— Я людей насквозь вижу. Иначе бы денег таких не заработал. Не гляди, что я простой. Это игра такая. Маскировка. Чтобы люди меня не опасались.
Люба невольно покраснела.
— Если так, то вы должны понять: мы с Борисом против вас ничего не замышляем.
— А я уже сказал: вам верю. Тебе, Борису и теперь — Касе. А кому верю, тому помогаю.
Климов схватил со стола мобильный телефон, стал тыкать пальцем в кнопки.
— Ало? Борис? Тут психотерапевт тебя ищет. «Приеду!» Олух! Я говорю: женщина тебя ищет. В кабак ее вези. В какой кабак? — Георгий Кимович бросил внимательный взгляд на Любу, одетую в любимый костюм нежно-сиреневого цвета: — В дорогой. Она при параде.
— Георгий Кимович! — взмолилась Люба. Тот не отреагировал:
— Какой разговор! Она согласна. В восемь.
Люба машинально посмотрела на часы: шестой час. Времени не так много.
— Завтра ты мне не нужен, — резко сказал Климов в трубку. — У меня теперь Кася. Отдыхай.
Георгий Кимович дал отбой и подмигнул Любе:
— Я тебе свидание устроил.
— Георгий Кимович!
— А спасибо?
— Но я, кажется, не просила…
— Не просила! Гордая, да? Гордая, независимая. Вот потому ты и не замужем, — сердито сказал Климов. — А по ночам небось в подушку воешь. Знаю, не спорь. Но зато — при своей независимости. Это у вас, дур с куриными мозгами, называется феминизм. Были бы умные, не были бы такие несчастные. Ну скажи: ах, я не одинока, у меня работа, у меня друзья. Дочь моей сестры, подруги, сослуживицы. Вы чужих детей крестить-то любите.
— Это жестоко.
— А как тебя еще в чувство привести? Только резать по живому. А это больно, сам знаю. Но! — он поднял вверх указательный палец. — Человеку нужна семья. Не спорь, — повторил Георгий Кимович. -Я больной, а с больными не спорят. Меня беречь надо… Борис тоже. Все никак не определится. А ему уже тридцать три! Как и моей дочери, — тихо добавил Климов.
— Мне тридцать семь, — также тихо сказала Люба.
— Эка невидаль! Она его старше! Заодно… ха-ха! омолодишься.
Он был невыносим. Люба уже поняла, что возражать ему бесполезно. Климов меж тем назвал ресторан, мимо которого она неоднократно проезжала, но зайти не решилась бы ни за что. Слишком уж там было шикарно. И вот сегодня, в восемь часов вечера, у нее там свидание с оч-чень симпатичным молодым человеком.
Вошла Кася с подносом в руках, стала расставлять тарелки.
— Ты не наедайся, тебе в ресторан, — напомнил Климов. — Хотя понимаю: отказаться трудно. Запах-то какой, а? Что там у нас?
— Солянка мясная, Георгий Кимович!
— Это ж не женщина, а клад! — восторженно взвыл Климов. Люба поймала жалобный Касин взгляд. И взглядом же показала: как только, так сразу.
Терпения Касе было не занимать. Она бесшумно ходила с подносом, уносила грязные тарелки, приносила новые блюда, пока Люба с Климовым беседовали. Прошел примерно час, и в дверь позвонили. Вскоре на пороге появилась Кася и сказала:
— Георгий Кимович, к вам пришли.
— Это по делу, — Климов не спеша поднялся.
Вошедший в гостиную высокий импозантный мужчина с седыми висками был Любе не знаком. Климов не стал представлять их друг другу.
— Пойдем в кабинет, поработаем, — бросил он гостю. И Любе: — А ты поезжай в кабак.
— Еще только седьмой час, — напомнила она.
— А ты в парикмахерскую зайди. Маникюр сделай. Завивку. Ха-ха! Жду тебя в понедельник.
Мужчины ушли. В гостиную впорхнула Кася.
— Кто это? — спросила Люба.
— Из правления.
— Из какого правления? Член совета директоров, да?
— Наверное. Михаил Абрамович. Хороший человек, — с уважением сказала Кася. И жалобно спросила: — У вас есть время, Любовь Александровна?
— Ну конечно!
— Пойдемте на кухню, мне здесь не по себе.
Люба помогла ей собрать со стола грязную посуду, и вместе они отнесли ее на кухню. Кася загрузила грязные тарелки в посудомоечную машину и только потом, присев на табурет, принялась исповедоваться:
— Я прямо не знаю, что мне делать, Любовь Александровна! Никогда со мной такого не случалось! А он в мою сторону даже и не смотрит!
— Ты влюбилась в Бориса? — догадалась Люба. Кася кивнула и заплакала. — Ну, ну. Перестань. Кася, перестань.
— Заберите меня отсюда! Он приходит почти каждый день. Смотрит на меня, как на пустое место.
— Касенька, ты должна понимать. Он молодой, красивый, преуспевающий…
Кася кивнула: я знаю. И принялась рыдать взахлеб. Люба растерялась. Она ожидала, что Климов окажется тираном, и Кася будет страдать. Но того, что причиной ее страданий станет несчастная любовь… Нет, этого Люба не ожидала.
— Кася, ты должна взять себя в руки, — сказала она.
— Я понимаю. Я никто. А он… Но я же ничего не прошу. Только… Заберите меня отсюда, Любовь Александровна!
Куда забрать? Климов Касей доволен. Пройдет месяц, и он прибавит ей зарплату. Кася наконец-то будет получать хорошие деньги. Откладывать на черный день, на покупку хоть какого-нибудь жилья. А она — заберите!
— Или вот что… — Кася отняла от лица кухонное полотенце, которым вытирала слезы, обильно льющиеся по круглым румяным щекам, и в ее взгляде вдруг вспыхнула надежда. — Вы же ведете курсы. Мне Марина рассказывала.
— Какие курсы?
— «Как выйти замуж»!
— Это психологическая помощь женщинам, которые…
— Возьмите мою зарплату! Возьмите всю! Только помогите!
— Но как же я тебе помогу, Касенька?
— Значит, ваши курсы — обман? Вы тоже надуваете людей?
Люба задумалась. Речь идет о ее профпригодности. Кася только что сказала, что Любовь Александровна Петрова — шарлатанка. Ничуть не лучше псевдошаманов и колдунов, объявления которых буквально наводнили прессу. Она внимательно посмотрела на Касю. А что, собственно, в ней такого, что молодой привлекательный мужчина не захочет на ней жениться?
— Что же вы молчите? — настойчиво спросила Кася.
— Я, пожалуй, попробую.
— Ой, спасибо!
— Для начала я попробую с ним поговорить.
— Только не говорите Борису, что я его люблю! -вспыхнула Кася.
— Хорошо. Но запомни: тебе придется поработать над собой.
— Я все понимаю! Я на все согласна! — с воодушевлением сказала Кася. И одернула фартук, отчего тот натянулся на пышной груди.
«Это наши активы, — машинально отметила Люба, скользнув по ней взглядом. — Пожалуй, без Апельсинчика не обойтись. Люська далеко не красавица, а сколько у нее было мужчин? И какие! А ее муж! Позавидовать можно! Но Кася -это не Люська. Увы! Надо их познакомить. Пожалуй, идея Люсеньку увлекла бы. Надо попробовать».
— Не отчаивайся, — сказала она Касе. — На свете нет ничего невозможного.
«А как же ты? — спросила она себя уже в машине. — Вместо того чтобы добыть Бориса себе, используя весь свой психотерапевтический опыт, ты будешь стараться для Каси. Ну кто ты после этого, Любовь Александровна? Дура ты! Прав Климов! И нечего на него обижаться».
Но такова особенность профессионалов. Для клиента они в лепешку расшибутся, но если то же самое попробуют сделать для себя, ничего не получается. Весь профессионализм куда-то исчезает, все вдруг перестает работать, и результат плачевен. В общем, если хочешь наломать дров, попробуй сделать для себя то, что обычно делаешь для любимого клиента.
Люба раздумывала над этой психологической загадкой по дороге в ресторан. Разумеется, она приехала раньше. Намного раньше. И тут же начала нервничать. А нервничая, начала совершать поступки, никакой логике не поддающиеся. Сначала она припарковала машину у ресторана. Потом подумала, что Борис ее увидит и подумает черт знает что. Она отогнала машину на другой конец улицы и тут только сообразила: откуда же Борис знает, какая у нее машина? Она перегнала свою Лапочку обратно к ресторану. И только потом сообразила: когда они выйдут из ресторана, он, разумеется, увидит, в какую машину Люба садится. И вспомнит, что машина стояла здесь еще до того, как он приехал. И опять-таки подумает черт знает что. Люба опять села за руль и отогнала машину в конец квартала. Эти манипуляции заняли у нее не меньше сорока минут, и швейцар наверняка заподозрил, что владелица сиреневой иномарки сумасшедшая.
«Если я еще раз подъеду к ресторану, он позвонит в психушку, и у меня уже будет свидание не с Борисом, а санитарами», — подумала Люба. В этот момент она сообразила. Вот выходят они с Борисом из ресторана, и она направляется в другой конец улицы, хотя парковочные места здесь есть. И были. Что он подумает? Опять-таки черт знает что! Люба решительно развернулась, чтобы идти к машине и перегнать ее сюда. Плевать на швейцара! Но в это время к ресторану подъехала новенькая «БМВ», из нее вышел Борис, разумеется, сразу наткнулся на нее и сказал:
— Здравствуйте. Давно ждете? Надеюсь, я не опоздал?
Люба не нашлась что ответить, Борис же решительно взял ее под локоток и повел к сверкающим дверям.
«Сейчас швейцар шепнет ему на ушко, что его дама с большим приветом», — испугалась Люба. Но швейцар промолчал, мало того, подобострастно открыл перед Любой дверь. «Богатые люди богаты не только деньгами, но и странностями, — сообразила она. — Он принял меня за сумасшедшую миллионершу, не иначе. Сколько же ему надо дать на чай?» Их провели к столику у окна. Люба села и неуверенно взяла в руки меню. Названия блюд ей ни о чем не говорили.
— Позвольте мне? — выручил ее Борис.
— Да, конечно!
— Рыбу, мясо?
— Я на диете. Овощи, — ляпнула она и тут же вспомнила, как уплетала в его присутствии Касины наваристые щи.
Но Борис и глазом не моргнул. И не попытался поймать ее на вранье. Вскоре перед Любой появилось диетическое блюдо, судя по всему, салат. А перед ним дымящийся жюльен. Или нечто на него похожее.
— А я, признаться, люблю покушать, — сказал Борис, с аппетитом принимаясь за жульен.
«А Кася замечательно готовит, — подумала Люба. — Вот за это и надо зацепиться!»
И как только Люба подумала о Касе и ее проблемах, ее неуверенность исчезла. В битве за Касино счастье она вновь стала собой.
— Да, я на диете, — сказала Люба, мягко улыбнувшись. — Единственное, перед чем не могу устоять, это перед Касиной стряпней.
— Да, она замечательно готовит, — тут же согласился с ней Борис. И безразлично спросил: — А вы давно ее знаете?
— Сблизились мы неделю назад. Или чуть больше. До этого Кася жила у подруги. Но обстоятельства сложились таким образом, что она вынуждена была съехать. Она переночевала у меня, потом я порекомендовала ее Климову.
— В сущности, вы ее не знаете. Кто она, откуда? Кто ее родители? Документы ее не смотрели?
— Все еще думаете, что она — воровка? — возмутилась Люба.
— Как говорится, доверяй, да проверяй.
— За Касю я ручаюсь! Но если хотите проверить…
— Спасибо, но это я возьму на себя.
— Как угодно.
Люба слегка обиделась.
— Ну, ну, не будем конфликтовать, — обаятельно улыбнулся Борис. — Бокал вина?
— Я за рулем, — все еще сердито сказала Люба.
— Я тоже. Но по бокалу вина мы можем себе позволить. Если вы доверяете моему вкусу…
— Пожалуйста.
Борис подозвал официанта, и вскоре им принесли два бокала вина. Они выпили мировую. Люба никак не могла понять, помогла она Касе или же, напротив, навредила.
— Если хотите, я к ней присмотрюсь, — миролюбиво сказал Борис. — Я вижу, вам небезразлична ее судьба. Даже могу поужинать с ней в ресторане. Чтобы узнать получше.
Он сказал это в шутку, но Люба, что называется, поймала его на слове.
— Вот и пригласите ее на ужин. Или это вас унижает? Ходить в ресторан с прислугой? Только с длинноногими блондинками?
— Вы думаете, что я сноб?
— А разве нет?
— Если хотите, я вырос в семье рабочих. Ни у матери, ни у отца нет высшего образования. Всего добился сам.
— Кто бы мог подумать! — удивилась Люба. — А я полагала, у вас замечательная родословная!
— Я дворняга, — рассмеялся Борис. Сверкнули белоснежные зубы. — Беспородная дворняга. Но не прочь купить себе за деньги замок и именитых предков.
— Вы, должно быть, шутите?
— Ничуть! Знаете, Любовь Александровна, вы приятный собеседник. Располагаете к откровенности. Я ведь никому не рассказываю о своих родителях. Мне тоже хочется сделать для вас что-нибудь приятное, честное слово!
— Сходите с Касей в ресторан.
— А почему это для вас так важно?
— Пусть это останется моей маленькой тайной.
— Вы загадочная женщина. Хорошо. На днях я приведу сюда Касю. Идет?
— Отлично!
«Ну вот. Я сделала для Каси то, что сегодня в свою очередь сделал для меня Климов. Устроила ей свидание с Борисом».
— Горячее несут, — заметил Борис. — Итак, к делу.
Официант принес горячее и бесшумно удалился.
— Почему вы думаете, что у меня есть к вам какое-то дело? — спросила Люба.
— Неужто вы через Климова назначили мне любовное свидание? Оригинально! А что дальше? Сейчас позвонит мой босс и скажет: «Борис, ты сегодня ночуешь в моем загородном особняке. Она едет с тобой. Я велел горничной приготовить только одну спальню».
Люба стала пунцовой:
— Что вы себе позволяете?
— Я позволяю? — он откровенно развеселился. Что касается сексуального опыта, не ей с ним было тягаться.
— Оставим эту тему, — Люба схватила со стола бокал, на дне которого еще плескалось вино, и сделала жадный глоток. — Вы правы: я вас вызвала по делу. И дело серьезное.
— Вот как? — он сразу насторожился.
— Название «Частная жизнь» вам о чем-нибудь говорит?
— Насколько я знаю, что название детективного агентства, — Борис откинулся на спинку стула. Лицо его словно застыло.
— В которое вы обратились.
— По просьбе Климова.
— Климов назвал именно «Частную жизнь»?
— Нет, но он потребовал, чтобы я обратился в лучшее детективное агентство Москвы. Я навел справки. Мне сказали, что VIP-клиенты предпочитают обращаться в «Частную жизнь». Туда я и позвонил.
— Почему Климов не обратился к собственной службе безопасности? Он мог нанять человека из вашей же кампании.
— Потому что Георгий Кимович никому не доверяет, — спокойно сказал Борис.
— Я не совсем поняла.
— А чего тут понимать? — он откровенно удивился. — Идет крупная игра. Ему могли сказать: да, дело поручено такому-то. А потом: такой-то не справился и уволен. Или уволился. Перепоручено такому-то. Не нравится, так вы всегда можете его уволить. И так до бесконечности. Богатые люди беспомощны, как дети. Как только у них появляются первые большие деньги, они нанимают людей, на которых перекладывают часть своих обязанностей. Освобождается время, налаживаются связи, появляется еще больше денег. Те люди, которых они наняли, в свою очередь тоже нанимают людей. Чем больше людей вокруг Персоны, тем проще найти крайнего. Некоторых людей специально для этого и берут на работу. На роль крайнего. Им, разумеется, об этом не говорят. А миллионерам вроде Климова остается только ждать. Ну не поедет же он сам в Ольховку? С его больным сердцем? Да ему врачи запретили из дома выходить! Постельный режим.
— Значит, против Климова заговор?
Борис пожал плечами:
— А вы как хотели? Да, его хотят устранить от дел. Тем более его дочь. Она никому не нужна. Кто же захочет, чтобы контрольный пакет акций крупной кампании оказался в руках случайного человека?
— Но ведь есть завещание!
— За отсутствием персоны, которая в нем фигурирует, оно недействительно. Климов указал прямо: дочери либо внукам. Если таковых нет, образуется трастовый фонд, и все члены совета директоров имеют равное право голоса. То есть решения будут приниматься коллегиально.
— И вам это тоже выгодно?
— У меня нет акций, — ответил Борис. — Не забывайте: я наемный работник. Меня в любой момент могут уволить. Я работаю ровно до тех пор, пока меня прикрывает широкая спина Георгия Кимовича.
— Значит, вы, как человек, заинтересованный в том, чтобы Климов был жив-здоров и процветал, активно взялись за поиски его родни?
— Эту тему мы уже обсуждали.
— А вы знаете, что нанятый вами частный детектив убит?
— Как так убит?! — Борис чуть не подпрыгнул.
— Вы же ужинали с Катей, — Люба сказала это таким тоном, будто знала наверняка.
— Откуда вы знаете? — уставился на нее Борис.
— У меня свои секреты. Катя что, не сказала вам о том, что Шестакова зарезали?
— Нет. Сказала, что он уволился. Вот и доверяй после этого блондинкам! — рассмеялся Борис. — Ай да Катя! Но вы-то как об этом узнали?
— Убитый детектив — друг моего… — она замялась. — Словом, близкого мне человека.
Борис взглянул на нее с иронией:
— Вот даже как? А я подумал было, что вы женщина свободная.
— Ну, какое это имеет значение? Стас… мой друг… мы вместе поехали сегодня в «Частную жизнь», где и познакомились с Катей.
— А зачем?
— Я же сказала: они были друзьями. С детективом. Стас решил во что бы то ни стало найти убийцу Шестакова.
— Мужская дружба, да? Я думал, в наше время это уже не актуально.
— То есть вы бы за друга мстить не стали?
— У меня нет друзей, — спокойно ответил Борис.
— А почему?
— Все мое свободное, как, впрочем, и рабочее время занимает Климов. Он тиран. Это довольно-таки странная форма тирании. Любящая. Да, я назвал бы ее так: любящая тирания, — Борис рассмеялся. Убийство частного детектива его ничуть не угнетало. — Он и впрямь несказанно щедр к тем людям, которых тиранит. Вам еще не предлагал?
— Что? — вспыхнула Люба.
— Бросить работу, стать человеком его свиты. -Борис бросил на нее внимательный взгляд: — Вижу, предлагал. Не соглашайтесь.