Морти Морз пришел в себя от того, что его несколько раз, не сильно, но настойчиво ткнули ногой в бок. Стрелок перевернулся на спину и попытался открыть глаза. Удалось ему это не сразу — левый глаз заплыл так, что вообще ничего не видел.
Вечерело. На город опускались сумерки. По дороге, на обочине которой лежал Морз, то и дело с ревом проносились машины. То в одну сторону, то в другую. Невдалеке горели окна жилого дома.
Морз провел ладонью по разбитому в кровь лицу и, повернув голову, посмотрел на того, кто его разбудил.
Рядом с ним стоял усатый мужчина, одетый в серую форму. С погонами и портупеей, на поясе — кобура. Либо военный, либо сам шериф.
— Поднимайся, паразит, — ласковым, можно даже сказать, умиротворенным голосом произнес человек в форме.
Позади него стояла машина грязно-желтого цвета с маленькими зарешеченными оконцами. Из приоткрытой двери выглядывал другой человек в такой же серой форме. Он смотрел на происходящее, как зритель, сидящий в партере. Пьесу он знал наизусть, и это доставляло ему особое удовольствие.
Морз оперся руками о холодную, мокрую землю и начал медленно подниматься.
Все тело болело так, будто на родео его сбросил и потоптал как следует годовалый бычок. Видно, били его основательно и долго. Морз даже порадовался тому, что не помнит, как все происходило.
Пояс с кобурами исчез. А заодно кисет с деньгами, шляпа и шейный платок. Хорошо еще, не разули. Видно, не позарились воры на драные сапоги.
— На меня напали, — едва ворочая языком, пробормотал Морз.
— Ага… — человек в форме окинул стрелка оценивающим взглядом и рассеянно кивнул. — А перед этим ты надрался до потери пульса.
— Я выпил самую малость.
— Документы.
— Какие?… — не понял, о чем речь, Морз.
— Паспорт есть?
— Нет.
— А что есть? Морз развел руками.
— Ничего… Были деньги, и те увели.
Человек в форме сложил руки на груди, пальчиком подпер подбородок, улыбнулся.
— И откуда ж ты такой взялся?
— Издалека, — махнул рукой в сторону Морз. — Сам не знаю, как здесь очутился.
— Ну, ясное дело, — улыбка человека в форме сделалась еще лучезарнее. — Нездешний. Деньги украли. Документы потерял…
— Документов у меня не было, — уточнил Морз.
— Ах, вот оно даже как. Без документов приехал. Ну, и что же нам теперь с тобой делать?
— Я хочу домой, — устало пробормотал Морз.
— Ну, хорошо, — человек в форме кивнул в сторону машины. — Поехали.
— Куда? — не понял Морз.
— Домой.
Морз озадаченно прикусил разбитую губу и поморщился от боли. Казалось бы, вот как все просто. Садись — и тебя отвезут, куда нужно. Но отчего-то люди в форме не вызывали у стрелка доверия…
Повысить уровень доверия на выходе третьего порта!
…Быть может, потому что в голосе серого звучала насмешка?… Или же сам город этот приучил стрелка быть постоянно настороже?
— Вы же не знаете, где я живу.
Повысить уровень доверия на выходе третьего, пятого и восьмого портов!
— Ничего. Заедем к нам, сверимся с базой данных… Лживые речи. Лживый взгляд.
Вышли из строя три из восьми сегментов, контролирующих уровень общей агрессивности. Протечка на уровнях TR-125-C, TR-125-T и TF-122-W.
Ложь пропитала все кругом. Сочилась из сырой земли.
— Нет, — сделал отрицательный жест рукой Морти. Он еще и улыбнуться попробовал, но получилось не слишком убедительно. — Я и сам доберусь…
— Смотри, — недобро прищурился человек в форме. — Снова нарвешься на неприятности.
— Да ничего. Битый уже.
— Ну ладно, — улыбнулся серый. — Только не говори потом, что я тебя не предупреждал.
Он, не оборачиваясь, протянул руку назад.
Сидевший в машине напарник передал ему прямую черную палку.
С широкого размаха, с оттяжкой, человек в форме ударил Морза палкой по левому плечу.
Вышли из строя пять из восьми сегментов, контролирующих уровень общей агрессивности! Одиннадцатый порт не отвечает!
Морз сдавленно охнул и едва не повалился на землю.
— А я ведь тебя предупреждал, — ехидно улыбнулся серый и ловко крутанул палку в руке, готовясь нанести новый удар.
Вышли из строя семь из восьми сегментов, контролирующих уровень общей агрессивности! Восьмой, десятый и одиннадцатый порты заблокированы!
Согнувшись в поясе, Морти Морз кинулся вперед и по-бычьи боднул серого головой в живот. Тот коротко выругался и огрел Морти палкой по спине. Но стрелок даже не почувствовал боли. Расстегнув кобуру на поясе серого, он выдернул из нее пистолет и отпрыгнул назад.
— Кончай дурить! — лицо серого вытянулось. — Отдай пистолет!.. Слышь, кому говорю!..
Серому удалось сохранить самообладание. Но прежней уверенности в его голосе уже не было.
Пистолет был незнакомой Морзу конструкции. Непривычно маленький и почти плоский. Но каким-то образом стрелок моментально сообразил, как им пользоваться.
Серый, что сидел в машине, тоже схватился за пистолет. Но Морти Морз оказался быстрее. Не зря ведь он считался одним из лучших стрелков на всем Западном побережье. Скинув предохранитель, Морз передернул затвор и выстрелил дважды, почти не целясь. Серый вывалился из машины, ткнулся головой в мокрую землю и замер, превратившись в бесформенный куль. Рядом упал его пистолет.
— Это был честный поединок, — Морз перевел ствол пистолета на серого, стоявшего перед ним. — Если бы я не выстрелил, он бы застрелил меня. Ты согласен?
— Да, конечно, — суетливо кивнул серый.
Он уже сам, без приказа бросил палку, поднял руки вверх и, конечно же, готов был согласиться со всем, что говорил Морз.
— Возьми пистолет, — стволом своего пистолета Морз указал на тот, что валялся на земле.
— Зачем? — насторожился серый.
— У нас с тобой тоже будет честный поединок.
— Ты убьешь меня?
— Если ты не окажешься быстрее.
— Я не буду брать пистолет! — нервно затряс головой серый. — Слушай, давай поговорим как разумные люди…
— Мы уже пробовали — ничего не вышло.
— Но ты же не станешь стрелять в безоружного? — спросил серый. И замер. Ожидая, что скажет Морти.
— Не стану.
Улыбка облегчения скользнула по лицу серого.
— Спасибо…
— Рано благодаришь.
Медленно, держа серого на прицеле, Морз обошел его по кругу. Остановился возле машины, присел на корточки и поднял с земли пистолет.
— Слушай, я дам показания в твою пользу… Мы скажем, что это был несчастный случай… Или лучше — он сам застрелился! У него были проблемы дома, он мне сам говорил!..
— Держи!
Морз кинул пистолет.
Серый машинально поймал его. А когда понял, что совершил ошибку — огромную и, скорее всего, непоправимую, — было уже поздно.
Шестой порт: блок!
Третий порт: блок!
Одиннадцатый порт: блок!
Четырнадцатый порт: блок!
Четвертый порт: блок!
Всё!
Приехали!
— Что произошло?… Сбой системы?
— Система в порядке.
— Тогда — что?
— Мы его потеряли.
— В каком смысле?
— Он ушел в себя. И заблокировал все входы.
— Но это невозможно!
— Проверьте сами…
Второй порт: блок!
Восьмой порт: блок!
Десятый порт: блок!
Тринадцатый порт: блок!
Первый порт: блок!
— Как правило, весь тот негатив, что нас окружает, мы стараемся спрятать в подсознание. Делаем вид, что не замечаем его. Это нормальное свойство человеческой психики — иначе можно попросту свихнуться. Мы затеяли этот эксперимент для того, чтобы получить реальную картину действительности, очищенную от искажений, вносимых психологическими фильтрами. Мы создали довольно стройную, как нам казалось, систему ложных воспоминаний, базирующуюся на представлениях испытуемого о временах Дикого Запада. Почерпнуты они были, главным образом, из фильмов и книг на эту тему. Будучи введенными в сознание испытуемого, ложные воспоминания столкнулись с воспоминаниями истинными. В результате чего возник конфликт. Испытуемый почувствовал себя человеком, оказавшимся не в своем времени.
— Для чего это было нужно?
— Это вопрос не ко мне, а к заказчику.
— Ваш заказчик…
— Я знаю, кто мой заказчик!.. И вы тоже знаете. Так что не будем об этом.
— Хорошо. Но поскольку доброволец, принявший участие в вашем эксперименте, находится в состоянии комы, я вынужден задать вопрос: что случилось? Эксперимент вышел из-под контроля?
— Нет.
— Подвело оборудование?
— Нет.
— Подвело оборудование?
— Все работало четко, как часы.
— Программное обеспечение?
— Никаких проблем.
— В чем же тогда дело?
— В самом испытуемом.
— Проблемы с психикой?
— Нет. Он просто не захотел возвращаться. Реальности он предпочел выдуманный мир. В который не желает никого пускать.
Блок!..
Блок!..
Блок!..
Блок!..
Солнечный лучик, тоньше паутинки, прокрался в крошечную прореху в полотняном пологе, дотронулся до носа спящего, соскользнул к углу левого глаза и забрался под веко.
Мортимер Морз звонко чихнул и проснулся.
Он лежал в тени, на соломенном матрасе, положив голову на седло. Над ним был растянут полог, за краем которого сияло пронзительно чистое небо. И желто-зеленая прерия убегала за горизонт. Невдалеке были слышны голоса и удары топоров. Морз потянулся и вдохнул полной грудью. Привычно пахло сухой травой, свежераспиленным деревом, лошадиным потом и коровьим навозом.
Морз на четвереньках выполз из-под полога, поднялся в полный рост и поправил пояс с двумя револьверами в кобурах.
Мормоны, у которых Морти заночевал накануне, сообща строили дом. С него начнется новая улица нового города, у которого еще даже названия не было.
— Как спалось? — приветливо улыбнулся Морзу седобородый Джошуа Линч, глава общины.
— Как никогда прежде, — улыбнулся в ответ Морз.
Морти и в самом деле отлично выспался, великолепно себя чувствовал, а потому не отказался бы от плотного завтрака. Бифштекс с кровью и парой чуть недожаренных яиц подошел бы в самый раз.
— Идем, — коротко кивнул стрелку Джошуа Линч.
О дурном сне Морти Морз решил никому не говорить. Зачем? Лучше просто забыть.
И — все.
Борис Руденко ЗАМЕСТИТЕЛЬ
В камере нестерпимо воняло экскрементами, кровью и страхом. Единственный ее обитатель — заросший бородой человек в заскорузлых от крови лохмотьях — дико смотрел на Феникса, истово осеняя себя крестным знамением. Едва Феникс сделал к нему шаг, узник отпрыгнул, вжался в стену и, не прекращая креститься, с надрывными завываниями принялся читать молитву. Это Фениксу не понравилось: привлекать воплями внимание тюремщиков не следовало, он нахмурился и прижал палец к губам. Узник смолк. Теперь в камере было слышно только его частое хриплое дыхание. Феникс внимательно вгляделся в черты бледного, изможденного пытками лица узника и начал трансформацию. Смотреть на то, как лицо незнакомца, неведомыми путями появившегося в каменном мешке, оплывает и формируется вновь, превращаясь в точную копию его собственного, несчастный не смог. Глаза узника закатились; теряя сознание, он медленно сполз по стене на подстилку из гнилой соломы.
Обморок объекта оказался весьма кстати: времени заниматься разъяснениями у Феникса почти не было, портал должен был открыться с минуты на минуту. И когда это произошло, Фениксу оставалось только положить обмякшее тело в бледно-серебристый круг и послать сигнал об успешном завершении замены. Круг слабо мигнул и исчез вместе с телом узника. Феникс остался в камере один.
Хотя вся операция была рассчитана достаточно точно, прошло несколько часов, пока он услышал в коридоре топот подкованных железом сапог и бряцанье оружия. Заскрежетал замок, дверь открылась, в камеру вошли два стражника и кузнец с охапкой кандалов. Один из стражников что-то сказал Фениксу и почему-то засмеялся. Этого языка Феникс не знал: ввиду срочности и локальности операции настолько глубокая подготовка не требовалась. Однако догадаться, чего от него хотят, было нетрудно, и Феникс шагнул вперед, покорно протянув руки. Несколькими точными ударами молотка кузнец заклепал на его запястьях и лодыжках тяжелые, шершавые браслеты, стражники взялись за цепи и вытащили Феникса из камеры в коридор. Тот же стражник снова обратился к нему с каким-то вопросом. Не получив ответа, грубо дернул цепь, потом сплюнул и, уже не оглядываясь, поволок Феникса к выходу.
В тюремном дворе ждала запряженная парой быков телега, на которую его усадили. Охраны у него здесь прибавилось — полтора десятка вооруженных алебардами солдат во главе с офицером взяли телегу в кольцо. Возничий щелкнул кнутом, и телега медленно тронулась, грохоча по булыжной мостовой окованными железом ободьями колес. На узких городских улочках прохожих почти не попадалось. Лишь несколько раз проскользнули мимо торопливые тени, да на углу возле часовни две женщины с корзинами, ненадолго прервав оживленную беседу, проводили телегу и вооруженный эскорт равнодушными взглядами. Видимо, предстоящее событие не входило в число исключительных.
На центральной площади кое-какой народ все же собрался. Десятка четыре горожан толпились вокруг помоста со столбом и поленницей дров. Феникса свели с телеги и передали в руки подручным палача, которые сноровисто закрепили на столбе цепи и принялись обкладывать приговоренного дровами. На помосте появился монах, скороговоркой прочитал молитву и сильно прижал к губам Феникса серебряный крест. Он о чем-то спросил Феникса, потом повторил вопрос громче. Не дождавшись ответа, вздохнул, укоризненно покачал головой и сошел на мостовую. Дрова доходили Фениксу до колен, один из подручных обильно полил их вонючим жиром и уступил место палачу со смоляным факелом.
Тут произошла небольшая заминка: подручный раз за разом чиркал кресалом, но приготовленный трут никак не желал загораться. В толпе со смешками комментировали неловкость подручного. Наконец потерявший терпение палач отобрал у помощника кресало и с одного удара подпалил трут, а от него и факел. Монах снова затянул молитву; сухие, пролитые жиром дрова занялись дружно и дымно. Феникс подумал, что надо бы немного покричать, однако решил этого не делать — все происходящее ему уже изрядно надоело. Огонь разгорался все ярче, вскоре языки пламени, скрывшие Феникса от зрителей, охватили его плоть. А потом наступила темнота и долгая пауза…
Восстановление, как обычно, происходило медленно. Повинуясь пробудившейся воле, из окружающего пространства начали стягиваться атомы необходимых элементов. Они образовывали сложные органические молекулы, из которых выстраивались цепочки, формируя вокруг растущего скелета живую плоть. Процесс еще был далек от завершения, когда Феникс обнаружил, что снова способен думать.
«Интересно, сколько лет прошло на этот раз?» — была первая мысль. Естественное восстановление тела Феникса занимало от двух до пяти лет, если не вмешивались какие-либо внешние обстоятельства, вроде внезапных извержений вулкана, опустошительных наводнений или иных катаклизмов. Однако Феникс никогда не был склонен к спешке, предпочитая отдохнуть подольше. Чаще всего причиной пробуждения становилось новое задание.
Феникс вспомнил того, кого заменил на аутодафе — несчастный монах, приговоренный к смерти лишь за то, что предложил считать центром Вселенной не планету, а светило, вокруг которой она вращается. По сути же — сменить одно заблуждение на другое. Феникс очень надеялся, что Координаторы знали, зачем спасать это жалкое и довольно ограниченное существо.
Он попытался определить свое местонахождение и понял, что лежит под землей, а от поверхности его отделяет около двух метров грунта. Значит, это кладбище. Теперь под его мысленным контролем восстановление продвигалось значительно быстрее. Наступил момент, и он ощутил, как вначале дрогнуло, а затем ровно забилось сердце. Зрачки задвигались под закрытыми ресницами, рот наполнился слюной. Пора было выбираться наружу.
Грунт за прошедшие годы изрядно уплотнился, но Фениксу это помешать не могло. Напрягая мышцы, он легко сел, а потом и поднялся на ноги, выталкивая вверх пласт земли. Феникс выбрался из ямы, сделал первый глубокий вдох и огляделся. Как обычно, восстановление завершилось глубокой ночью, всякий раз это уберегало местное население от ненужных волнений, хотя порой случались и неожиданности. Однако теперь он был действительно один. Яркая полная луна освещала территорию кладбища, явно давно заброшенного. Да, с той последней замены времени утекло достаточно. Тем не менее малейшие следы воскрешения следовало тщательно замаскировать. Феникс забросал образовавшееся в почве углубление охапками прелой листвы и привел в порядок нарушенный травяной покров.
Широким неслышным шагом он направился к поселку, огоньки которого светились сквозь листву окружающей кладбище рощицы. До утра нужно было отыскать подходящую позицию для начала адаптации. Такое место он нашел на сеновале крайнего дома этой маленькой деревеньки. Забравшись глубоко в толщу пряно пахнущих стеблей, он прополз к щели меж досок сарая и приготовился наблюдать.