Ага! Подводный камень все-таки есть!
– Что это значит? – спросил Хант.
Страховщик пожал плечами.
– Ответите на несколько вопросов.
– И всё?
– И всё.
Хант мучительно задумался, стараясь рассмотреть предложение со всех возможных сторон. Как оценить эффективность того, о чем он понятия не имеет, как судить об обещании невозможного? Да, по всем обычным понятиям это невозможно: но Хант теперь знал иное – и отчаянно искал какие-то ориентиры в этом новом, незнакомом мире.
Что сказал бы адвокат? Жаль, что Дженнингса здесь нет! Конечно, это не обычный юридический вопрос; собственно говоря, вопрос совсем не юридический, но адвокату Хант доверял, и сейчас ему очень важно было услышать мнение стороннего опытного человека.
Словно прочтя его мысли, агент мягко произнес:
– Мне нужно, чтобы вы приняли решение сейчас. Повторять предложение я не буду. Скажите «да» или «нет». У меня нет времени ждать.
Ах, если б рядом была Бет!
– Мистер Джексон?..
– Согласен!
С деловым видом страховщик извлек из кармана ручку, щелкнул колпачком.
– Отлично! Теперь несколько вопросов. Необходимо понять, соответствуете ли вы нашим требованиям для этой страховой программы. Вы готовы?
Хант кивнул.
– Вопрос первый: велика ли «киска» у вашей жены?
Хант дико посмотрел на него. Что это, шутка? Но страховщик был совершенно серьезен.
Его охватила ярость.
– Что за… до этого-то вам какое дело?!
– Мы задаем вопросы, мистер Джексон. Вы на них отвечаете.
– Я не стану отвечать на такие вопросы!
– Станете.
– Следующий вопрос!
– Вы еще не ответили на первый. Велика ли «киска» у вашей жены?
– Следующий вопрос!!
– Ладно. Какова она внутри – тугая, или вам приходится придерживать своего «дружка», чтобы не выпал?
Хант шмякнул телефонную трубку об стол. Страховщик искривил лицо в циничной ухмылке и показал руками размеры: сперва – крохотную щелочку между большим и указательным пальцем, затем, улыбаясь все веселее, широко развел ладони.
Хант плюнул в стекло, отшвырнул стул и бросился прочь.
II
Стоя на заднем дворе, Джоэл смотрел на крыши соседских домов, на острые ломаные вершины Ринконских гор, на то, как темнеют фасады в оранжевом пламени заходящего солнца. Вместе с солнцем уходила жара, становилось прохладно, но домой он не торопился. Дома Лилли, и, если войти, придется участвовать в очень неприятном разговоре. Нет, лучше уж торчать во дворе, пока Стейси его не позовет.
Малодушное решение, верно.
Джоэл поднял голову к небесам. Ночь еще не вступила в свои права, однако в темнеющем небе уже сияла луна и поблескивала Венера. С удивительной ясностью Джоэл вспомнил вечер, когда впервые узнал, как называется эта яркая звезда. Ему было десять лет, они с родителями пошли в поход на гору Леммон и взяли с собой Ханта. После ужина, когда зашло солнце, родители ушли в палатку, а Джоэл и Хант остались снаружи. Они сидели на камнях, и Хант развернул карту ночного неба, которую захватил с собой из дома. Включил фонарик, установил его на круглой пластмассовой подставке – и карта засветилась в темноте мягким голубоватым светом. Хант вертел карту так и этак, сравнивая с положением звезд в небесах, наконец ткнул пальцем в яркую звезду, восходящую на западе.
– Это Венера! – объявил он.
– Нет, Полярная звезда, – ответил Джоэл. Так говорил ему отец.
– Но это же не север! И посмотри на карту. Видишь? – Хант показал на карте. – Вот здесь – Венера!
Джоэл проследил за движением его руки.
– Верно… – проговорил он, потрясенный тем, что его отец, оказывается, может чего-то не знать, а друг знает.
– Венера – это звезда, которая всегда появляется первой, – продолжал Хант. – Хотя на самом деле она не звезда, а планета.
Дальше расположения Венеры астрономические знания Джоэла не пошли, – но ту ночь он запомнил на всю жизнь. И теперь спрашивал себя: есть ли окно в тюремной камере? Видны ли оттуда звезды?
Джоэл устало прикрыл глаза: весь день его донимала головная боль. Хант не мог изнасиловать ребенка! Это Джоэл знал так же твердо, как собственный телефонный номер. Черт, да он даже ни на одну девушку не смотрел с тех пор, как встретил Бет!
И Джоэл покажет в суде, что, бывая у них дома, Хант никогда не оставался с Кейт и Лилли наедине. Ни на секунду.
Позади послышался щелчок замка; растворилась стеклянная дверь.
– Она вышла из комнаты, – сказала Стейси. – Думаю, пора с ней поговорить.
Джоэл кивнул и пошел следом за женой в дом. Лилли плюхнулась на диван в гостиной и стала переключать телевизор с канала на канал. Стейси присела рядом, мягко взяла у нее пульт.
– Нам нужно поговорить, – сказала она.
Лилли помотала головой.
– Не хочу.
– Понимаю, милая. Но это важно. Нам нужно понять, что произошло.
– Я не знаю!
Джоэл присел на корточки, заглянул дочери в лицо.
– Ты – ее лучшая подруга. Она тебе что-нибудь говорила?
Лилли беспокойно заерзала.
– Скажи, солнышко, не бойся! – подбодрила ее Стейси.
Лилли горестно кивнула.
– Да.
– Что «да»? – осторожно спросил Джоэл. – Она тебе об этом рассказывала?
– Она говорит, что это дядя Хант. Но это неправда! Один раз позвонила и сказала, что это было вот только что, – а дядя Хант в это время сидел у нас! – выпалила Лилли и снова замолчала, красная, как помидор.
Стейси ласково положила руку ей на плечо.
– А она не говорила тебе еще что-нибудь? Или, может, ты кого-то видела, когда вы с ней гуляли?
– Один раз видела какого-то дядьку, – призналась Лилли. – В парке. Мы катались на велосипедах, она его тоже увидела, сразу повернула и поехала обратно. Мне показалось, она его знает. Но когда я спросила, она не захотела говорить.
У Джоэла сильно забилось сердце.
– Как он выглядел?
– Я не разглядела. Он стоял под деревом, там была такая тень, ничего не видно. Видела только, что он большой и в такой шляпе, как раньше носили.
– Большой? – переспросил Джоэл; определение показалось ему странным.
– Ну да, высокий и здоровый такой, как футболист. Вроде того. И сутулый.
– Почему же ты нам сразу обо всем не рассказала? – воскликнула Стейси.
Лилли смущенно пожала плечами.
– Думала, что мы больше не пустим вас в парк одних?
Лилли кивнула.
– Надо сообщить полиции, – сказал, вставая, Джоэл.
Стейси положила руку ему на плечо.
– Это ничего не доказывает. Может быть, это как-то поможет Ханту, но само по себе это не доказывает, что он ничего не сделал.
Лилли подняла глаза на мать.
– А дядя Хант правда… правда?..
– Нет, милая. Мы в это не верим.
– Я тоже не верю ничуточки! – твердо сказала Лилли. И, помолчав, добавила уже другим тоном: – А вот Кейт верит.
III
Теперь, когда Хант…
…попал в тюрьму…
…теперь, без Ханта, дом стал непривычно пустынным.
Позвонила с соболезнованиями Стейси, и Бет немного приободрилась, хотя и ненадолго. Другим своим друзьям и подругам она не звонила – не знала, что сказать. «Привет, мне грустно и страшно, потому что мужа посадили за развращение малолетней?» Никогда в жизни ей не было так одиноко! В отчаянии она позвонила матери в Лас-Вегас, надеясь поплакать у нее на плече, однако в ответ услышала:
– А ты уверена, что в самом деле хорошо его знаешь?
– Я его знаю, как самое себя! Он этого не делал! – отрезала Бет и бросила трубку.
Единственным утешением в этот кошмарный бесконечный день стало для нее то, что Хант невиновен. В этом Бет не сомневалась. Ни на секунду.
И еще – она не сомневалась, что самое прямое отношение к сфабрикованному делу имеет загадочный страховой агент. Как бы дико ни звучало это для постороннего, и Бет, и Хант знают, что страховщик преподает им урок. Они наказаны за то, что отказались купить его страховку. За то, что ему не поверили.
Да, вот их истинное преступление – неверие. За это они теперь и терпят муки.
Почему, почему она тогда не послушала Ханта? Зачем впустила страховщика в дом? Зачем настояла на том, чтобы купить у него страховой полис?
Бет легла на диван и прижала к себе Кортни. Кот замурлыкал, потерся о нее мокрым носом.
Из стыда или из нежелания нагружать родных своими проблемами Хант запретил звонить его родителям. И хотя Бет отчаянно хотелось все им рассказать, услышать, что они уже летят к сыну, что готовы его спасать, быть может, что знают какой-то выход, – она уважала его желание и ничего им не сообщила.
И осталась совсем одна.
Не считая Кортни.
И того, кто живет в гостевой.
За прошедшие две ночи комната для гостей приобрела в глазах Бет какой-то почти мифический статус, стала символом сверхъестественной, паранормальной реальности, окружающей страхового агента и все, что он приносит с собой.
Потому что там призрак.
Рядом с Хантом Бет удавалось об этом не думать; теперь, одна, она помнила об этом днем и ночью. Бо́льшую часть дня проводила на кухне – чем дальше от гостевой, тем лучше. Ложась спать, оставляла свет в ванной, включенный телевизор в спальне и тщательно запирала входную дверь. Сейчас она решилась войти в гостиную лишь потому, что там был Кортни, и то и дело бросала тревожные взгляды в сторону прихожей, жалея, что до заката не догадалась включить там свет.
Потому что там призрак.
Рядом с Хантом Бет удавалось об этом не думать; теперь, одна, она помнила об этом днем и ночью. Бо́льшую часть дня проводила на кухне – чем дальше от гостевой, тем лучше. Ложась спать, оставляла свет в ванной, включенный телевизор в спальне и тщательно запирала входную дверь. Сейчас она решилась войти в гостиную лишь потому, что там был Кортни, и то и дело бросала тревожные взгляды в сторону прихожей, жалея, что до заката не догадалась включить там свет.
Зазвонил телефон, и Бет подпрыгнула. «Как подброшенная», – сказал бы ее отец. Схватила трубку, готовая сказать «Алло!», но от звука на другом конце провода слово застряло у нее в горле.
Это был не голос. Вообще не человеческий звук. Тихий свист – так свистит забытый чайник на плите.
Бет уронила телефонную трубку и попятилась.
Ее зовет комната.
Но ведь в гостевой комнате нет телефона!
Свист не умолкал: теперь он звучал с двух сторон сразу – из брошенной телефонной трубки и со стороны прихожей. Бет ярко представилась фигура в зеркале – крупный сутулый мужчина в шляпе. Если набраться храбрости пересечь прихожую и заглянуть в гостевую, она увидит в зеркале, что он, как и в прошлый раз, стоит за ее спиной.
Он – здесь, рядом.
Кому звонить? Что делать?!
Кто-то забарабанил во входную дверь – и на этот раз Бет не просто подпрыгнула, она завизжала от страха.
– Это я! – послышался бодрый голос из-за двери. – Ваш страховой агент! Можно мне войти и кое-что с вами обсудить?
«Велика ли киска у вашей жены?»
После рассказа Ханта ее страх усилился десятикратно.
– Нет! Уходите!
– Сейчас самое удачное время, чтобы обсудить ваши страховые потребности.
«Удачное время»?!
Бет молчала, отчаянно надеясь, что он уйдет. Ее сотрясала дрожь. Страховой агент пугал ее не меньше странных звуков и призрака в гостевой комнате. Если это он подставил Ханта, на что еще он способен? И что сделает дальше?
– Вы, наверное, желаете приобрести страховку рабочего места, о которой мы с вами говорили.
Да, говорили. Бет помнила. Он обещал: купив этот полис, они будут застрахованы от сокращения, понижения в должности, неоплачиваемых отпусков, а также «увольнения по личным причинам». При этих словах страховщик улыбнулся и как-то особенно значительно посмотрел на нее…
– Так можно мне войти?
Она упрямо молчала.
– Понимаю, вы сейчас заняты. Что ж, вернусь позже, когда ваш муж будет дома. Он скоро вернется, и мы все хорошенько обсудим.
«Скоро вернется?!» Что ему известно?.. В душе Бет поднялась волна отчаянной, безумной надежды.
– Зайду на следующей неделе!
Выглянув в глазок, она увидела, как он пятится по ступенькам, приподнимая шляпу, будто знает, что она на него смотрит. Затем страховщик повернулся и бодро зашагал прочь, свернул направо и исчез за углом.
Только когда он ушел, Бет заметила, что из гостевой по-прежнему доносится свист.
* * *Проснулась Бет рано, по будильнику. Вечером в гостевой свистело еще с час или около того, потом свист прекратился. Трубку она повесила, и телефон больше не звонил, а после десяти, когда свист затих и почти час не возобновлялся, решилась лечь в постель. Проверить гостевую она не посмела, лишь порадовалась, что дверь ее плотно закрыта, заперлась в спальне и проспала ночь, не выключая свет.
Бет вышла на кухню, поставила кофейник на плиту, насыпала Кортни утреннюю порцию «Фрискис», положила в тостер пару ломтиков хлеба. Вчера она взяла выходной в счет отпуска, чтобы сходить к Ханту и найти ему адвоката, и предпочла бы не ходить на работу и сегодня. Однако отпуск ее был невелик, и Бет предвидела, что свободные дни понадобятся позже, когда начнется суд. Сейчас все равно помочь ему больше нечем. Свидания разрешены раз в день, в пять тридцать. Так что лучше пойти на работу. День будет хлопотный – вот и хорошо; быть может, она сумеет отвлечься. Да и на работе время полетит быстрее, чем здесь, в пустом доме, где у нее одно занятие – снова и снова перебирать в уме все происшедшее и доводить себя до истерики.
Интересно, появилось ли что-нибудь в газетах? Журналисты любят такие истории. Она-то знает, что Хант невиновен, что обвинения ни на чем не основаны, но откуда это знать чужим людям? Сделают из него злодея, принуждавшего девочку к сексу. Остается лишь молиться, чтобы газетные репортажи не повлияли на решение присяжных.
Бет коротко фыркнула и тут же прикрыла рот рукой, сама испугавшись своего смешка. Юмор висельника. Как объяснить друзьям и сослуживцам, что все это – заговор страховых агентов? Кто ей поверит? Страховой агент, обладающий сверхъестественной силой, продал им медицинскую и зубоврачебную страховку, затем предложил страховку от проблем с законом, а когда они отказались, наказал их, каким-то чудом внушив подружке Лилли, что Хант ее изнасиловал? Просто смешно! Даже ей смешно – хотя она точно знает, что все так и есть.
Бет торопливо позавтракала, оделась, накрасилась. Глядя на себя в зеркало, вдруг поняла, что, как ни странно, привыкла к серебряным зубам. Конечно, они ей по-прежнему не нравятся, она будет счастлива, когда заменит их нормальными, белыми, однако по крайней мере она уже не думает о них каждую минуту. Не боится выходить на улицу или идти на работу оттого, что рот у нее похож на мечту рэпера.
Теперь ей есть о чем беспокоиться и кроме зубов.
Угловатый небоскреб из бетона и стекла – самое высокое здание в Тусоне, где располагалась «Томпсон индастриз» – смотрел на нее мрачно, неприветливо. Бет припарковалась на стоянке для служащих и несколько минут сидела в машине, набираясь храбрости перед тем, как войти в здание. В окно она видела, как мимо, болтая и смеясь, идут Гэри Барнс и Эми из бухгалтерии.
Вытерев вспотевшие ладони о юбку, Бет дождалась, пока двери лифта закроются за ними, и только после этого вышла. Готовясь к неприязненной встрече, она повторяла себе: ничего не надо принимать на свой счет, все это результат махинаций страховщика. Бет вошла в лифт, нажала двенадцатый этаж. На табло замигали цифры, двери с мелодичным звоном растворились, и Бет шагнула в привычную толкучку и суету своего отдела.
Да. Знали все.
Бог знает, откуда пришла дурная весть, но коллеги расступались перед ней, как перед прокаженной. Все разговоры смолкали при ее приближении. Очень прямо, ни на кого не глядя, Бет миновала ряд прозрачных закутков, ксероксную, фотолабораторию, стараясь не замечать устремленных на нее враждебных взглядов, не слышать злых слов, жалящих в спину.
Вошла к себе в кабинет.
Закрыла дверь.
Повернула ключ в замке.
И разрыдалась.
IV
Сквозь зарешеченные окна сочилось серое пасмурное утро.
За завтраком в столовой к Ханту подсел невысокий пухлый человечек, с виду похожий на бухгалтера. Поставил с ним рядом свой поднос и спросил негромко:
– Купили страховку?
Хант оторвался от холодного тоста и яиц всмятку, удивленно расширил глаза.
– Я сидел за два окна от вас, разговаривал с женой. Видел вас со страховщиком.
В столовой было жарко и душно, но Хант вдруг почувствовал, что мерзнет.
Человечек наклонился к нему.
– Я – Дел. Занимаюсь… А, спросите лучше, чем не занимаюсь!
Хант прочистил горло.
– Как вы узнали, что он страховой агент?
– А как, вы думаете, я сюда попал?
Такой ответ Хант и ожидал услышать, и все же мороз пробрал его до костей.
– Меня зовут Хант. Хант Джексон. Меня обвиняют… – Тут он осекся и тревожно поглядел вокруг. Пока, вероятно, никто здесь не знает, в чем его обвиняют; скорее всего, только поэтому он еще не собирает с пола свои зубы. – Скажем просто: я здесь тоже из-за него.
– Так я и знал, так и знал! – закивал Дел. – А что случилось? Не заплатили взнос?
– Нет, – ответил Хант. – Не стал покупать страховку от проблем с законом.
– Страховка от проблем с законом? Ух ты! Мне он такую не предлагал! И как она работает?
– Если б я ее купил, не оказался бы здесь.
– Ну да. Конечно. – Дел фыркнул, глотнул холодный кофе. – И что он вам теперь предложил? Вы согласились?
– Страховку от осуждения, – ответил Хант. – Да, наверное, соглашусь. Если предложит еще раз.
– А теперь отказались? Почему?
– Он оскорбил мою жену. То есть начал задавать такие вопросы…
– А, понятно! – кивнул Дел. – Обычная его манера. Не принимайте близко к сердцу. Он просто проверяет вас на излом.
Хант глубоко вздохнул.
– Так что же, вы считаете, надо купить эту стра-ховку?
– Чтобы выбраться отсюда? Само собой!
– Тогда почему вы все еще здесь?
– У меня другая история. Не заплатил ежемесячный взнос. Не смог заплатить. Взносы все росли и росли, а я потерял работу, и… ну, словом, все пошло наперекосяк. Вот и сижу теперь. А страховки нет. Вчера, увидев его с вами, надеялся, что он и ко мне зайдет! Может, продаст какую-нибудь новую страховку, которая вытащит меня отсюда… Но хрен там. Ни черта он мне не предложил. – Пухлый человечек грустно уставился в чашку. – Может, еще придет? Может, просто решил преподать мне урок? Короче, вот что я тебе скажу, приятель: дают – бери. Он дал тебе шанс. Хватайся за него обеими руками.