— Вы получили лодку нового типа. Как она вам?
— Отличная машина! — выпалил Ройтер. — Просто блеск! Одно плохо! Нет кормовых торпедных аппаратов!
— Вы освоились с ней?
— В общем, да, швартовые испытания прошли. Прошли успешно. Ходовые проводим. Ребята быстро учатся.
— Как скоро вы можете выйти в море?
— После моего перелета в Берген — через 24 часа.
— У вас ведь есть опыт взаимодействия с линкорами класса «Бисмарк», — Дёниц хитро прищурился.
— Опять битва с привидениями?
— Хуже. В этом районе, — Дёниц очертил указкой круг на карте, — к вам присоединится группа «Тир-питца»: линкор, 2 эсминца, U-890, U-796. Цель — авианосная группа союзников. 3 авианосца, 2 легких крейсера. Эсминцы… — Дёниц вздохнул, — много. Нужно не допустить прорыва этой группы в Северное море на оперативный простор…
— Понятно…
— Вы можете отказаться. Поверьте, Ройтер, это не отразится на вашей дальнейшей карьере.
— Нет. Я готов. Опробовать новую лодку в бою с такой престижной целью, как авианосец, — самое то, что нужно.
— Ну, что ж, удачи тебе, сынок, подробные вводные получите у людей Фридебурга.
— Яволь, герр гроссадмирал!
— Ладно, без чинов, камрад Нойман! — Дениц специально употребил это эсэсовское «камрад»[15] и похлопал Ройтера по плечу. — Удачи! Она вам ох как пригодится…
Спустя двое суток на Уайтхолл, 26,[16] офицеры-шифровальщики получили текст, который после дешифровки выглядел так:
Сэр! Согласно данным, полученным мной, координаты авианосной группы, находящейся в квадрате AN 46, известны высшему командованию Kriegsmarine. Готовится атака группы, в которую предположительно войдет линкор «Тирпитц», а также группа U-boot, оснащенных самым современным секретным оружием. Принципы действия указанного оружия мне не известны, но несомненно то, что оно превосходит всё, что имелось в Kriegsmarine ранее. Необходимо всеми наличными средствами не допустить соединение «Тирпитца» и U-boot-группы, усилить противолодочную оборону, а также по возможности изменить курс эскадры.
«Фрайбол» * * *U-2413 и вправду была шикарной субмариной. Ройтер был в восторге от новой лодки. Восторгу добавлял и тот факт, что номер боевой единицы Кригсмарине давал в сумме 1 — это ж специально не подгадаешь, а тут сама судьба распорядилась!
— Значит, так, — инструктировал Ройтер Карлевитца и Зубоффа, — загружайте акустику. Побольше — все, что есть в базе. Загружайте парогазовые — эти старушки на ближних дистанциях — то что надо. Змейки — не берите много — 2 достаточно. Не будет у нас возможности атаковать с больших дистанций, уж это точно.
Ройтер дал возможность всем высказаться. Кто не верил в успех — могли остаться. Не остался никто. Они вышли в море.
Ждать всегда тяжело. Особенно когда ждешь смерти. Она придет обязательно. Шансов в таком столкновении нет. Но врагу победа не достанется легко. За каждого нашего мы возьмем десятки и даже сотни их. Пусть Вотан потом разбирается, кто чего стоит. Но почему-то в этот раз Ройтером владело абсолютное спокойствие. «Смерть все равно придет рано или поздно… — вспоминал он слова старого Итиро Накамуры. — Важно, насколько ты готов к тому, чтобы она пришла, и встретил ее как подобает самураю».
— Господин гауптштурмфюрер! Командующий вызывает!
— Здравствуйте, Хельмут! — послышался в динамике голос Дёница. — Я боюсь, что сегодня принес вам неважные новости.
— Здравствуйте, гроссадмирал! Мы тут привыкли к скверным новостям, так что весь внимание…
— Нойман! Вчера авиация союзников потопила «Тирпитц». Вам придется сражаться в одиночку. Бомбардировщики в этот квадрат не долетят. Не хватит горючего на обратный путь. U-796 атакована с воздуха и вынуждена вернуться на базу (пауза), с U-890 потеряна связь.
— Понял вас, господин гроссадмирал.
— Возвращайтесь, Нойман!
— Нет… это уже и так очень далеко зашло. Я атакую авианосцы.
— Ройтер! Я не могу вам приказать умереть! — голос гроссадмирала сорвался. Он выдал в эфир недопустимое «Ройтер» и был очень зол на самого себя.
— Если самурай стоит на распутье, то ему следует выбрать ту дорогу, которая ведет к смерти… — задумчиво проговорил Ройтер. — Позвольте надеяться, господин гроссадмирал, что время, проведенное у союзников, пошло мне на пользу.
— Но приказ атаковать авианосную группу в одиночку с таким эскортом — это самоубийство, — воскликнул Дёниц.
— Хорошо, значит у меня есть время еще написать хайку.
— Что?
— Самураи пишут хайку, прежде чем совершить самоубийство, традиционное японское трехстишие, — пояснил Ройтер.
— Да вы там, смотрю, совсем японцем стали… Ладно. В сторону сантименты… А может, вам повезет? Ведь вам всегда везет… — гроссадмирал запнулся, — Нойман. От вас зависит судьба Германии. Я не говорил вам такого раньше… Страна надеется на вас. Если вы не справитесь с этой задачей — то кто справится?
— Я понял, господин гроссадмирал. Я не погибну. Не в этот раз, как говорят англичане, — добавил Ройтер.
— Да пребудет с тобой бог, мой мальчик.
— Я не погибну, папа, — прошептал Ройтер мимо трубки, когда разговор окончился… Можно считать, что им приказали совершить сэпокку. Это был его Буси-До. На камикадзе он насмотрелся в Сурабайе. Так что, если такое могут япошки, почему бы ему, потомку нибелунгов, этого не мочь…
* * *— Карлевич, а вы знаете, что в этот день в 1918 году моряки захватили резиденцию канцлера и взяли Эберта под арест? — Ройтер иногда специально произносил фамилию старшего офицера-торпедиста на манер швабских евреев. Это была такая шутка. И призвана она была поддержать боевой дух подчиненных.
— Теперь знаю, господин гауптшурмфюрер! — отчеканил Карлевитц.
— Осмелюсь заметить, господин гауптшурмфюрер, — встрял Зубофф, — что в этот же день родился Оттон I Великий.[17]
— Это верно. Я к тому, что сегодня, скорее всего, один из тех дней, которые обычно попадают в историю…
— Контакт! — донесся голос акустика. — Военный корабль, скорость высокая, приближается!
— Контакт!..
— Контакт!
— Да это они. AN 46 квадрат восточнее Гринвича. Всплыть под перископ! Включить электромоторы подкрадывания… — Враги сошлись на встречных курсах. Впереди шли 2 эсминца. Далее Ройтер различил 2 авианосца, легкий крейсер, танкер и эсминцы, эсминцы без счета… Впереди уверенно, по-хозяйски на прямых курсах шли эсминцы, тип «J» и «Хант», чуть дальше, образуя равнобедренный треугольник, легкий крейсер «Дидо». Ничего не боятся…
На лодке закипела работа. Мгновенно «палата лордов» наполнилась шуршанием роб и звоном цепей торпедных талей. Все делалось без слов. Только взгляды, частое дыхание, лязг железа.
— 3-й — товьсь! Цель — эсминец тип «J».
— Есть товьсь!
— Пли!
— Разворот на 15 градусов Норт! 4-й товьсь!
Две «акустики» ушли с шипением в море. Зарядка на 21-й серии была куда быстрее, чем на 7-й. Одна свинка грузилась не более 3 минут.
Контакт! Военный корабль, скорость высокая, приближается!
— Ого, да тут эсминцев немерено! — процедил Зубофф.
— Легкий крейсер «Дидо»…
— 2-й товьсь!
Ройтер вычислил авианосец и успел повернуться почти на 90 градусов, когда был засечен сонаром с типа «J». Но было уже очень поздно. «Тихие моторы» сработали отменно. Оба эсминца рванулись к нему, но это были уже практически смертники — у обоих в кильватере бултыхались хрюшки, и их электромеханическое «ухо» отчетливо поймало шум винтов. Почти одновременно прозвучали 2 взрыва. Это означало уничтожение 2 кораблей эскорта и… полную демаскировку лодки. Авианосец и легкий крейсер начали маневр уклонения. Красиво. Как «все вдруг». Но снова поздно. Очень поздно! Авианосец взял право на борт и ушел от одного белого буруна, но 2 других воткнулись в борт, как на учениях. Торпеда, прошедшая мимо, досталась крейсеру. Эсминцы, корветы, шлюпы, бывшие здесь в бессчетном количестве, устремились к тому месту, где по всем законам тригонометрии должна была находиться лодка. Ройтер приказал уходить двойным разворотом на глубину, а затем вынырнул в корме у «Ривера».
— И этому хрюшку под жопу — тоже! — скорость лодки под водой достигала 17 узлов, что сопоставимо со скоростью эсминца…. И Ройтер уходил от преследователей, маневрируя на перископной глубине. Порой он чувствовал себя богом. Особенно когда вокруг зашипели заряды «ежа». «Полный!» — и они уже за кормой опускаются на заданную глубину. Никто не ставит их на 12 метров! А зря!!!
При любой возможности он выплевывал одиночные парогазовые торпеды прямого хода в сторону авианосцев, но волнение поверхности мешало как следует прицелиться… Серебристо-белые следы при сражении с такой кучей кораблей имели неожиданное дополнительное преимущество. Они создавали панику среди эскорта. Зубоффу на секунду удалось захватить визиром танкер-топливозаправщик. Этот неуклюжий нефтевоз едва поводил носом вслед за всем ордером, перешедшим на зигзаг, но прытью авианосцев не обладал. На лодку накинулись уже 3 эсминца, бомбы сыпались в воду градом, англичане, казалось, не оставляли врагу ни единого шанса, но Ройтер выворачивался как угорь. Эх… не хватает кормовых… но там, на их месте, турбина, позволяющая давать нам 17 узлов.
Над полем сражения появились 4 «Хейнкеля». Навстречу им с авианосцев роем устремились «Харрикейны». С лодки не было видно результата, картинка прыгала. Небо — море — небо — надстройка корабля — небо. Ройтер уже пару раз видел, как над перископом проносились самолеты. Атаковали ли они? Или не они? Или это «еж» заставлял волны накрывать окуляр? Пока ему удавалось уворачиваться… Зубофф, наблюдавший в зенитный перископ, видел чуть больше. Строй бомбардировщиков рассыпался, и они ввязывались в бой с истребителями, как тяжелые четырехмоторные машины, делали бочки, чтобы уйти из-под перекрестного обстрела. «Харрикейн» задымил и стал заваливаться на крыло. Один «Хейнкель» тоже превратился в огненный шар, он так и не успел сбросить ни одной бомбы. И, уже объятый пламенем, сыпал их, не жалея. Перископ накрыло огромной волной.
Эсминец W&V совершал боевой разворот прямо на Ройтера.
— 1-й пли! — скомандовал Ройтер, когда тот был на 40 градусах. Мимо. Торпеда ушла в направлении кораблей противника, оставляя призрачную надежду на то, что, возможно, она кого-то достанет в этом хаосе.
— 2-й пли!
Эсминец вдруг резко повернул на 90 градусов и пропустил хрюшку перед носом. Мимо. «Нет! Ты так просто не уйдешь! Я тебя все-таки достану! — прорычал Ройтер. — На третьем какая глубина?» — «3 метра!» — «Отлично — третий, пли!»
— С 500 метров — не более Ройтер выпустил торпеду точно в форштевень эсминца. Хрюшка «поднырнула» под нос корабля, поднятый волной, и ударилась о киль в районе кормы. Взрыв! Как апельсины из перевернутой корзинки, в воду посыпались глубинные бомбы, часть на взводе, часть — просто безвредные бочки. Эсминец и лодка шли на предельных скоростях встречными курсами. Корабль, получив повреждения, начал проседать на корму и к моменту, когда они встретились, уже был довольно сильно подтоплен. Развороченная корма ударила в боевую рубку лодки. И хотя U-2413 к тому времени имела значительный дифферент на нос (Ройтер отдал приказ на уклонение и погружение), избежать сильного удара не удалось. Чудовищный скрежет, гулкий звон металла о металл, лодку тряхнуло так, что командира отбросило к стене боевой рубки. В центральный пост хлынула вода. Последнее, что увидел Ройтер, — яркая вспышка света, снова оглушительный грохот, как будто катилась по булыжной мостовой пустая металлическая бочка, а дальше… — дальше тишина.
* * *Морская война, пожалуй, не столь безобразна, как сухопутная. На море не остается ни гор трупов, ни сгоревших городов, ни выжженной земли, ни битого кирпича. Покореженные стальные монстры исчезают в пучине без следа. Изуродованные тела и мусор разносится волнами на сотни миль, и через сутки невозможно уже догадаться, что на этом месте только что пылал огонь и гибли люди. Все скрыла поверхность вод. И над ними раскинулся шатер небес. Все чинно и величаво. Волны как катились, так и будут катиться своим курсом, чайки, расправив крылья навстречу ветру, как носились над жидким топазом вод — так и будут носиться еще и через 100 и через 200 лет.
Сумерки, пришедшие с Востока 24 ноября 1944 года, застали центр 46-го квадрата в следующем состоянии. На волнах, выпуская черное пятно соляра, дрейфовал корпус авианосца. Часть самолетов, те, что не успели взлететь, а таких было большинство, съехали с палубы и оказались в воде. Они раскачивались на волнах, как разбухшая пачка сигарет в весенней луже. Решения покидать корабль пока не было. Но и двигаться самостоятельно он не мог. По прилегающей акватории барражировали 2 эсминца. Они остервенело кидали в воду бочонки глубинных бомб, воздух сотрясали разрывы а из воды поднимались белые фонтаны. Вдалеке догорало нефтяное пятно от заправщика. Печальный итог битвы: 5 эсминцев, 1 крейсер, 1 вспомогательный корабль-заправщик — потоплены. 1 ударный авианосец — поврежден. Можно считать — тоже потоплен. Он практически непригоден к буксировке. С одной стороны. С другой — 4 самолета и одна подводная лодка…
Дёниц находился в подавленном настроении. Он боялся спрашивать про судьбу U-2413. Но спрашивать было нужно. Он не удивился, что связь с лодкой потеряна. Такое бывало с Ройтером не однажды, он не удивился тому, что потеряны все 4 бомбардировщика. Так должно было произойти. Ребята знали, что даже в том случае, если все пройдет успешно и они отбомбятся как положено, на обратную дорогу у них не хватит топлива. Максимум, на что они могут рассчитывать, — это надувной плот и… плен.
— Господин гроссадмирал! Господин гроссадмирал! Они повернули!
Авианосная группа, понеся потери, изменила курс. Теперь она шла на север, еще видимо до конца не отказавшись от своих амбиций. Во всяком случае, кучка «камикадзе» смешала карты англичан. Без заправщика такая орава не сможет действовать активно. Теперь их путь либо назад, описав небольшой круг, либо в Мурманск к союзникам.
— Все-таки он сделал это…
Дежурный офицер положил перед Дёницем сводку. Ройтер выполнил свою боевую задачу. Он снова победил… Вот только что-то радости от такой победы было немного. Перед глазами гроссадмирала проплывали картины. Ройтер с обычным своим хулиганским прихцуром печатает шаг по качающейся палубе лодки — в бинтах и копоти после «Бисмарка». Ройтер во время награждения своим первым Железным крестом. Ройтер на отходящей от пирса IX D2 — отдает честь. Это был последний из могикан. Ас еще довоенного призыва. Он презирал смерть, он был настоящим рыцарем моря, потомком викингов, но смерть догнала его, как рано или поздно догонит каждого, кто осмелился бросить ей вызов. Бессмертных на этой земле и в море нет.
Год назад оберлейтенант Хельмут Ройтер погиб за родину и фюрера. Сегодня за родину и фюрера погиб гауптштурмфюрер цур зее Конрад Нойман. Не каждому в этом мире выпадает такая яркая завидная судьба.
Англичане ушли на север. Норвежские базы в безопасности… Никогда более ВМФ его величества не пытался их атаковать. Впрочем, оставалось не так уж и долго до окончательной развязки. И она приближалась неумолимо.
* * *— Господин штурмбаннфюрер! Камрад Ройтер! — услышал Ройтер голос Карлевитца. Тьму прорезал свет переноски. Он был не ярким, но бил по глазам как меч. Тишина превратилась в гулкое уханье полого чрева подлодки. Где-то травило воздух, искрили порванные провода и люди ковырялись на нижнем ярусе.
— Б…ь! Карлевич! Ну какого х…! Мне Шепке уже наливал… — начал Ройтер нарочито недовольно. Может быть, такая бравада поднимет дух команды.
— Не… Вы нам нужны, командир! — Карлевитц улыбался.
— Вы отключились, командир. Вам досталось при ударе.
— Голова не варит вообще… — стал раскачиваться Ройтер, обхватив череп руками. В ушах стоял звон. Но звон звоном, а другого командира пока на лодке нет.
— Карлевич! Доложите обстановку.
— Обстановка такова, командир. Мы на дне. Балластная цистерна повреждена, воздух с нее стравлен. Команда занимается ремонтом. Ее восстановят примерно через 1 час. Правый электродвигатель разрушен. Левый в норме. Моторы бесшумного хода в норме. Дизеля повреждены. Возможность ремонта выясняется. Разрушен шноркель — ремонту не подлежит. Вероятно, при ударе о грунт мы зарылись кормой. Винты заклинило. Разрушена радиоантенна, радар, короче, все, что было в боевой рубке.
— То есть даже если цистерну восстановят, мы не сможем в нее накачать воздуха, достаточного для подъема лодки… Круто, ребятушки!
— Ну и какие предложения поступят от господ офицеров? Чем нам наполнять цистерну главного балласта?
— Вообще-то есть шанс, — проговорил Рах, — шанс есть… но кто-то должен рискнуть… короче. Мы на глубине около 100 метров. Шланг у меня есть, там бухта — все 200. Во всяком случае, можно нарастить. Хомуты есть, трубки есть. Можно попытаться протащить его через отверстие шноркеля, поднять один конец наверх и удерживать там с помощью буя или спасательного плота. По шлангу мы накачаем воздух. Нужно только убедиться, что англичане ушли.
— Да х… тут ушли!. Они вон уже 12 часов подряд бомбят не переставая… У них что, бомб без счету?
— Видимо, им подвозят… — ухмыльнулся Зубофф.
Нужно дождаться темноты. Плот могут увидеть не сразу… а потом — ну и что, ну плот.
— Да лишь бы они его не расстреляли тут же.
— Ничего не получится, — отрезал Ройтер. — Наше водолазное снаряжение не способно выдерживать такой подъем. Это кессонная болезнь — гарантированно. А времени, хотя бы полчаса, у нас нет. Воздуха не хватит.
Он сделал попытку подняться, нога соскользнула, и он нечаянно пнул валяющийся на палубе порожний огнетушитель. Баллон откатился к Зубоффу. Тот прижал его ногой.
— Камрады! — воскликнул старпом. — Есть идея! Этот баллон держит все 10 атмосфер. Если накачать в него воздух, хотя бы вот отсюда, — он ткнул в магистраль ВВД, — этого хватит, чтобы продержаться полчаса, может, чуть больше. Дышать можно через редуктор от газовой сварки…