Это был самый закрытый отдел в управлении ФСБ. Его как бы не существовало, потому что большинство его сотрудников работали под прикрытием. Поговаривали, что, кроме сыска, они занимались физическими устранениями, вот только за руку их никто никогда не поймал.
Прочитав некоторую растерянность в глазах Анисимова, Альберт продолжил:
— Но это еще не все. При этом отделе создана группа «Перун». Чем она занимается, я не понял.
— Я что-то слышал о ней.
— Предполагаю, что речь может идти о не совсем законных вещах.
— Например?
— Ну, эта Шухова в составе «Перуна» разрабатывала и проводила спецоперации по заманиванию в капкан людей, чтобы в дальнейшем провести их вербовку. А может быть, даже для дальнейшего их устранения. Шухова была прикомандирована к этой группе.
— Интересно, не ожидал. Кого же это они хотели выманить?
— Понятия не имею.
— Откуда она?
— Родилась в Москве. Ей двадцать шесть лет. На четвертом курсе университета пришла в ФСБ и сказала, что хочет работать в службе безопасности. Девка она была интересная, с большущими глазами. Такие обычно запоминаются. Сначала к ней присматривались, кто она такая, проверяли круг ее родственников, друзей, а потом стали вычислять: а потянет ли? Решили, что справится. Сам понимаешь, куда можно отправить красивую привлекательную женщину. Разумеется, только в постель к какому-нибудь дипломату или представителю иностранного военного ведомства. Тем более что девчонка владела языками, была весьма толковой. Вот и использовали ее на полную катушку. Кстати, если так можно выразиться, это была ее «смежная работа», а так она числилась бортпроводницей в Шереметьеве.
— Жаль девчонку. Как она попала в этот «Перун»?
— О нем не все знают даже в нашем ведомстве. Скорее всего она даже не поняла, куда ее направляют. Рассчитывала, что будет интересная работа.
— А однако вон как получилось. Почему ее все-таки убрали? Могли бы провести беседу, чтобы держала язык за зубами. Взять с нее какую-нибудь подписку.
— Приказ на устранение отдают только в крайнем случае. Видно, по-другому просто не могли. Девчонка она была неглупая, очевидно, о чем-то догадывалась, что-то узнала. Может, имела неосторожность поинтересоваться о чем-то недозволенном, а может, где-то сказала лишнее, вот ее и ликвидировали от греха подальше.
— А свалить решили на меня. Так сказать, одним выстрелом убить двух зайцев.
— Да. Ликвидировать свидетельницу и заодно избавиться от тебя. Знаешь, я узнал даже больше, чем ты просил. Еще неизвестно, как это может мне аукнуться.
— А что такое?
— У меня такое ощущение, что меня все-таки засекли.
— Ты уверен? — спросил Анисимов, стараясь не показать своей тревоги.
— Все дело в программе. Кроме обычных замков, там еще есть четыре сложные ловушки. Три я сумел обойти, а вот четвертую не заметил и попался. Правда, я из нее тотчас выбрался, но мой электронный адрес все же могли засечь. Сейчас в технический отдел пришла очень толковая молодежь.
— Ты работал со своего компьютера?
— Разве я похож на ненормального? — возмутился Альберт. — Зашел в интернет-кафе на улице. Слава богу, их сейчас полно на каждом шагу. Ну и скачал тебе информацию.
— Ладно, хорошо, — кивнул Анисимов. — Спасибо за информацию.
Разошлись без рукопожатия, каждый в свою сторону. Информация хоть и удивила Анисимова, но не настолько сильно. Накануне он ходил на похороны Аллы и кое-что узнал…
* * *Анисимов достал из шкафа темный костюм. Он не любил его, но сегодня как раз был тот самый случай, когда этот костюм пригодился. Надо бы погладить, но делать этого он не стал — не тот случай. В конце концов, он идет не на свидание, а на кладбище, и вряд ли там кому будет дело до его начищенных ботинок и отутюженных брюк.
Что-то подсказывало Анисимову, что ему надо побывать на похоронах. Не исключен вариант, что преступники, расправившись с Шуховой, тоже придут на похороны. Трудно объяснить этот феномен, но убийцы почему-то любят бывать на похоронах своих жертв, даже могут пустить слезу, и этим часто пользуется милиция. Почему бы не попробовать и в этот раз?
Где-то втайне Игорь надеялся встретиться со своими «кладбищенскими обидчиками», хотя понимал, что оснований для подобной надежды мало.
Ровно в двенадцать часов он был у ворот Перовского кладбища. Среди четырех мрачноватых катафалков безошибочно отыскал нужный, возле которого в скорбном ожидании застыло десятка три человек.
Несколько человек в синих кителях гражданской авиации стояли особняком, нервно покуривая. «Сослуживцы из Шереметьева», — догадался Анисимов.
У катафалка стояла немолодая, лет шестидесяти, женщина в черном платье и черном платке. Поддерживаемая под руку пожилым мужчиной, она с окаменевшим лицом смотрела прямо перед собой и, казалось, не замечала ни столпившихся людей, ни кладбищенской ограды, ни самого катафалка. Она была воплощением горя, и было понятно, что она весьма смутно осознает происходящее. «Мать», — догадался Анисимов.
Игорь встал в стороне, стараясь внимательно рассмотреть каждого присутствующего. Ни одного знакомого лица, и ничего такого, что могло бы заинтересовать его. Похоже, зря пришел.
Неожиданно он обратил внимание на молодого мужчину, стоявшего немного в стороне от остальных. Внешне он был спокоен, глубоко запрятанную скорбь выдавали только гибкие пальцы, без конца сжимавшиеся в кулаки. Явно этот человек переживал по-настоящему. Значит, Алла была близка ему, если он так убивается по ней.
Анисимов понял, что это именно тот человек, которого он хотел встретить. Он подошел к молодому человеку, постоял рядом и наконец заговорил.
— Простите, — негромко сказал он, — вы ведь хорошо знали Аллу?
Парень повернулся к нему, и Анисимов напоролся на его холодный пронизывающий взгляд. Горе ушло куда-то в глубину зрачков, умело укрывшись. Теперь перед ним стоял совершенно спокойный человек. Ничто не говорило о том, что какую-то минуту назад он был придавлен глубокой скорбью. Да, этот человек умел владеть собой.
— Вы хотите со мной поговорить? — спросил он низким голосом. На какое-то мгновение Анисимову сделалось не по себе — вся скорбь этого человека ушла в голос. — Вы из милиции? Я так и знал!
— Мне бы хотелось задать вам пару вопросов, — не стал Игорь вдаваться в подробности. В конце концов, приказ о его увольнении еще не был подписан.
— Не самое подходящее время. Но я знал, что вы все равно на меня выйдете. Уж лучше это будет сейчас, чем потом… Знаете, переживать заново… Пойдемте отсюда.
Они прошли каких-то сто метров, а будто попали на другую планету. Казалось, что кладбище и проспект находятся на разных орбитах. Улица, наполненная гулом машин и деловым шумом, совершенно не подозревала о том, что происходило на кладбище в каких-то нескольких десятках метров отсюда. Людям, занятым своими заботами, не было никакого дела ни до чьего-то горя, ни до Вселенной в целом.
— Как вы меня вычислили? Мне казалось, что здесь меня никто не знает.
Не тот момент, чтобы говорить неправду. Собравшись с духом, Анисимов ответил:
— Правильнее сказать, я догадался. Ваше горе не было похоже на боль тех людей, которые пришли на похороны. Вы переживали как-то по-особенному… Я понял, что у вас и Аллы были какие-то сильные личные чувства.
Молодой человек кивнул:
— Благодарю за откровенный ответ. Значит, вы даже не знаете, как меня зовут?
— Нет, — коротко ответил Анисимов.
— После такого ответа я ведь могу развернуться и просто уйти.
— Спасибо, — усмехнулся Анисимов.
— За что? — удивился собеседник.
— За то, что вы этого не сделаете.
— Верно, не сделаю. Знаете, хочется поговорить об Аллочке. Что-то накатило на меня. Если не поделюсь, так меня просто разорвет от горя. Что вы хотели спросить?
— Давайте сначала познакомимся. Как вас зовут? Мне достаточно только имени. Считайте наш разговор строго конфиденциальным.
— Хм, хотелось бы верить… Сейчас будут прорабатываться все версии, и наверняка я буду главным подозреваемым. Так что вы все равно узнаете, кто я такой. Меня зовут Кирилл Гольцов, я работаю в гражданской авиации, диспетчер. Мы с Аллой там и познакомились.
— Вы знали, где, кроме Шереметьева, работала Алла?
— Да. — Голос Кирилла сделался еще глуше. Видно было, что каждое слово дается ему с трудом, но и молчать было невозможно. — У нас с ней был разговор на эту тему.
— Мне неловко как-то говорить об этом, но вы догадывались, чем занималась Алла?
— Догадывался. Мы говорили с ней об этом много раз, когда она стала доверять мне. — Горько усмехнувшись, он добавил: — Звучит очень впечатляюще: «секретный агент». Но в действительности ее просто подкладывали под иностранцев.
— Она вам сама об этом сказала?
— Она умела быть скрытной. Все выяснилось совершенно неожиданно. Мы с ней как-то пошли в ресторан. Так получилось, что я увидел там своего сослуживца и подошел к нему. А он, показав мне на Аллу, сказал, что эта женщина «работает по иностранцам». Я попросил у Аллы объяснений.
— И что же она вам ответила?
— Она мне сказала, что действительно иногда бывает так, что она спит с иностранцами, если это нужно в интересах какого-либо дела. Вот так просто… Можете представить, что я почувствовал в тот момент. — Говорил Кирилл все тем же спокойным голосом, надломились только интонации. — Там я сдержался… А когда мы пришли домой, мы тогда уже жили вместе, то я устроил ей жуткий скандал. Сейчас даже вспоминать об этом противно! Алла даже не оправдывалась, только смотрела на меня своим взглядом… Она умела смотреть… А потом лишь сказала, что если у нее что и было с иностранцами, так это уже в далеком прошлом. А затем добавила, что если потребуется переспать с кем-либо в интересах дела, то она не будет сомневаться ни секунды. Вот такое оно — чекистское воспитание. В тот же день я от нее ушел… Думал, что навсегда. Но сумел выдержать только две недели. Алла была очень мудрая женщина, она меня впустила, когда я пришел, даже ни о чем не спросила. И вела себя так, как будто бы между нами ничего не произошло. Если бы вы знали, сколько раз я уговаривал ее бросить эту мерзкую работу! Но она твердила мне одно и то же: «Не могу!» — Кирилл глубоко вздохнул. Перед Анисимовым стоял страдающий и любящий мужчина. Каждая клетка его существа вопила о невосполнимой потере. — Это походило на какой-то нравственный мазохизм. В этой чудовищной ситуации я даже начал искать благоприятные стороны. Например, это не так уж и плохо, что она работает в ФСБ. В конце концов, это очень серьезная контора, а уж она найдет способ, чтобы защитить своего сотрудника. — Губы Кирилла плотно сжались. — Господи! — вырвался из его груди стон. — Ведь она же думала, что будет заниматься интересной работой! Почему ее превратили в проститутку?!
— А вы ничего не знаете о некоем Густаве?
Вопрос был задан наугад, но по тому, как округлились глаза Кирилла, Анисимов догадался, что попал в цель.
— Вы знаете и о нем? Густав… Николай Сафронов, кажется.
— Какие отношения были у Аллы с Николаем?
— Насколько мне известно, Сафронов когда-то работал у них. Но потом уволился. Он вообще был какой-то непонятный. С Сафроновым у Аллы были приятельские отношения. Она как-то случайно обмолвилась, что они работали в одном подразделении.
— А что это было за подразделение, она вам случайно не сказала?
— Как-то обмолвилась о том, что оно создано в рамках отдела. Помню, когда Сафронов ушел, он попросил у Аллы, чтобы она помогла ему, что-то передал ей. Просил сохранить.
Кирилл задумался, припоминая.
— Какой-то пакет. Знаете, после ее смерти этот пакет странным образом исчез.
— Вот как. — Внутри у Анисимова ворохнулось. — Как выглядел этот самый пакет?
— Большой такой, желтый, — неопределенно развел руками Кирилл и, посмотрев на часы, заторопился: — Мне надо идти.
— Конечно, не смею задерживать.
Сдержанный кивок на прощание. В какой-то момент Анисимову показалось, что Кирилл хочет что-то добавить к сказанному, но передумал, повернулся и вскоре растворился в толпе пешеходов.
Глава 26 СТАРИННАЯ МАСКА
В нынешнем положении Анисимова были некоторые плюсы: во-первых, он никогда не думал, что времени может быть так много. Можно было бы, как говорится, пожить немного для себя. На свете существует немало приятных вещей, в которые хотелось бы окунуться с головой. Очень хотелось съездить в какой-нибудь дикий уголок, где белая кожа европейца воспринимается так же необычно, как курчавая шевелюра негра где-нибудь за Полярным кругом. Буквально два дня назад приятели пригласили Игоря в путешествие по Новой Гвинее.
Подумав, Анисимов отказался — конечно, очень заманчиво, но все, что случилось в последнее время с ним и вокруг него, требовало действий. Вот только с чего начать?
Анисимов подошел к стене, вгляделся в холодные глаза маски. В этот раз выражение ее «лица» показалось ему немного иным. Уголки ее губ были словно слегка приподняты, что придавало ее облику какое-то забавное выражение, а створки раковин, что были вставлены в нефритовые орбиты, смотрели немигающе и прямо.
Анисимов внутренне поежился — какая только чертовщина не померещится! Маска — она и есть маска. По большому счету — кусок минерала, а то, что он принимал за осмысленный взор, не что иное, как отражение света на перламутровой поверхности раковин.
Что ж, начинать, наверное, придется с самого начала. С этой самой проклятой мумии, что так странно и необъяснимо влияла на все события. Что, если Ангелина права и сейчас свершается воля какого-то древнего рока, а он — Игорь Анисимов — всего лишь послушное орудие этого рока, марионетка, подчиняющаяся чьей-то чужой, чуждой и непонятной воле? Может, конечно, все это пустяки, но что-то подсказывало ему, что начинать надо именно отсюда. Придется идти к Ангелине. То-то она будет торжествовать, когда увидит, что он поддался ее фантазиям о сверхъестественном «поведении» мумии. Ладно, как-нибудь переживем.
Он решительно взял трубку телефона.
…Ровно в четырнадцать часов Анисимов вошел в клинику и увидел Ангелину, спускавшуюся навстречу ему по лестнице. Ангелина, казалось, ничуть не удивилась его приходу. Встретила его спокойно и доброжелательно. Короткий приветливый кивок, любезная улыбка. А ведь в какой-то момент ему показалось, что в их отношениях было нечто большее, чем, допустим, в отношениях врача и пациента.
— Пройдемте в кабинет? — Ангелина явно была настроена на деловой лад.
— Я не против, — погасил Анисимов неуместную улыбку.
Длинный коридор вывел их к широкой двери. Распахнув ее, женщина любезно пригласила его.
— Проходите. Думаю, что вы пришли не просто так. — Сухость своего тона она попыталась смягчить улыбкой.
— Да, у меня проблемы.
— Слушаю вас, — кивнула она на свободный стул.
— Даже не знаю, как начать… Все это очень необычно.
— А вы начните, как есть. У нас здесь все очень необычно.
— Я хочу узнать о том человеке… который находится во мне.
Ангелина восприняла его заявление вполне серьезно.
— Что ж, тогда не будем тянуть. Сейчас мы поработаем. — Она указала на кожаное кресло: — Садитесь сюда. Сейчас я закреплю на вас датчики, — фраза была произнесена с такой интонацией, как будто она хотела поставить ему горчичники, — а вы должны будете смотреть на экран этого монитора, — кивнула она на экран, стоящий на столе. — На нем будут появляться разные предметы, и если какой-либо знаком вам, то нажмите на черную клавишу, а если незнаком, то на красную.
— Хорошо. Но ведь наверняка я не все помню…
— Вам не обязательно помнить все, ваш мозг среагирует раньше, чем ваша рука. Информация записана в вашем подсознании, как на магнитофонной ленте. Так, вы готовы?
— Да. А как действует этот прибор?
Подняв со стола мягкий кожаный обруч с закрепленными на нем датчиками, она аккуратно надела его на голову Анисимова.
— Импульсы в результате электрической деятельности мозга поступают на этот экран. Я могу совершенно точно сказать, действительно ли состоялось, скажем так — переселение души или все-таки это плод разыгравшегося воображения. Расстегните, пожалуйста, рубашку.
Анисимов распахнул ворот. Темно-красная присоска впилась между ключицами, словно хотела отведать его крови.
— Все, теперь можно начинать. Вы готовы?
Интонации деловые и сухие, словно она разговаривает с поднадоевшим занудливым пациентом. А ведь еще сегодня утром он надеялся, что их отношения могут перерасти в нечто существенное. Надо же было так ошибаться!
— Вполне.
Ангелина включила монитор и устроилась за соседним столом. Анисимов невольно задержал взгляд на ее профиле — каштановые волосы спадали на плечи, отчего она выглядела совсем юной и очень женственной.
— Прошу не отвлекаться и смотреть только на экран, — натолкнулся он на строгий взгляд Ангелины.
На экране вспыхнул темно-зеленый квадрат. Анисимов уверенно ткнул большим пальцем в черную кнопку. В какой-то момент изображение стало расплывчатым, потом на экране возникло новое изображение, состоящее из нескольких геометрических фигур. Рисунок больше напоминал груду обломков, хотя если поднапрячь воображение, то может быть… Рисунок исчез, а вместо него на экране возник разорванный круг. Анисимов уверенно нажал на кнопку. Предметы появлялись через каждые несколько секунд, и Анисимов едва успевал реагировать, нажимая то на красную, то на черную кнопки.