Вдруг он вздрогнул и сделал мгновенный прыжок. Коралина и моргнуть не успела, как он снова сидел перед ней, прижимая к земле лапой огромную черную крысу.
– В старые добрые времена я не очень-то любил крыс, – как ни в чем не бывало продолжал он. – Но здесь они – ее шпионы, ее глаза и уши… – С этими словами кот отпустил крысу.
Та пробежала несколько метров, но кот одним прыжком догнал ее и сильно ударил лапой с выпущенными когтями, а другой лапой опять прижал ее к земле.
– Чудесный удар, – проговорил кот довольным голосом. – Хочешь увидеть еще раз?
– Нет, – ответила Коралина. – Зачем ты ее мучаешь?
– М-м… – протянул кот и снова отпустил крысу.
Не веря своему счастью, крыса сделала несколько неуверенных шагов и побежала. Кот снова догнал ее, ударил лапой, подбросил в воздух и схватил зубами.
– Хватит! – сказала Коралина.
Кот зажал крысу между передними лапами.
– Некоторые, – вздохнув, сказал он, – считают привычку котов играть со своими жертвами негуманной, хотя именно благодаря этой привычке время от времени маленьким смешным кусочкам пищи удается сбежать. Как часто сбегает твой обед?
Он взял крысу в зубы и скрылся за деревьями.
Коралина вернулась в дом. Здесь было пусто и тихо. Даже ее шаги по ковру казались громкими. В лучах солнца клубилась пыль.
Коралина посмотрела на себя в зеркало и увидела, что выглядит гораздо решительнее и храбрее, чем было в действительности. Кроме нее и коридора, зеркало ничего не отражало.
Вдруг ее плеча коснулась чья-то рука. Коралина обернулась. Другая мама смотрела на нее своими черными пуговичными глазами.
– Дорогая Коралина, – сказала она. – Давай с тобой во что-нибудь поиграем. Во что ты хочешь? В «классики», «Счастливую семью» или «Монополию»?
– Ты не отражаешься в зеркале, – сказала Коралина.
Другая мама улыбнулась.
– Зеркалам никогда нельзя доверять, – ответила она. – Так во что мы будем играть?
– Я не хочу с тобой играть. Я хочу вернуться домой и жить с моими настоящими родителями. Я хочу, чтобы ты их отпустила. Чтобы ты отпустила всех нас.
Другая мама очень медленно покачала головой.
– Твои слова ранят меня больнее, чем укус змеи, – ответила она. – Вот она, дочерняя неблагодарность. И все-таки даже ледяное сердце можно растопить любовью.
– Я никогда не буду тебя любить, – сказала Коралина. – Ни за что. Ты не сможешь меня заставить.
– Давай поговорим об этом, – ответила другая мама, повернулась и пошла в холл.
Коралина последовала за ней.
Другая мама уселась на большой диван, подняла с пола хозяйственную сумку, достала оттуда пакет из хрустящей бумаги и протянула его Коралине.
– Хочешь? – спросила она вежливо.
Коралина, думая, что это шоколадки или ириски, заглянула в пакет. Он был наполовину наполнен большими черными блестящими жуками, которые изо всех сил старались выбраться наружу.
– Нет, – ответила Коралина, – не хочу.
– Ну, как знаешь, – сказала другая мама. Она аккуратно вытащила из пакета самого крупного жука, оборвала ему лапки, бросила их в большую стеклянную пепельницу, положила жука себе в рот и аппетитно захрустела.
– М-м… – протянула она и положила в рот еще одного жука.
– Ты сумасшедшая, – воскликнула Коралина, – сумасшедшая, злая ведьма!
– Разве можно так разговаривать с мамой? – спросила другая мама с набитым жуками ртом.
– Ты не моя мама, – сказала Коралина.
Другая мама не обратила внимания на ее слова.
– Ты слишком перевозбудилась, Коралина. Сегодня вечером нам стоит заняться вышивкой или порисовать красками. А если будешь хорошо себя вести, разрешу немного поиграть с крысами. А перед тем, как пожелать тебе спокойной ночи и поцеловать, почитаю тебе сказку.
Ее длинные пальцы затрепетали, как уставшие бабочки.
Коралина вздрогнула.
– Нет, – ответила она.
Другая мама открыла рот и положила туда следующего черного жука. Потом еще одного, как будто это был изюм в шоколадной глазури. Черные пуговицы глаз смотрели прямо в карие глаза Коралины. Блестящие темные волосы развевались и закручивались вокруг шеи и плеч, словно их раздувал ветер, которого Коралина не ощущала.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом другая мама воскликнула:
– Что за манеры!
Она тщательно закрыла пакет, чтобы жуки не разбежались, и положила его обратно в хозяйственную сумку. Из кармана фартука она достала сначала большой черный ключ, который с недовольным видом тоже засунула в сумку, потом маленький серебристый ключик.
– Вот он! – сказала она. – Это для тебя, Коралина, для твоего же блага. Ведь я люблю тебя, поэтому хочу научить хорошим манерам. Воспитанный человек должен уметь себя вести.
Она подтолкнула Коралину в конец коридора, к зеркалу, вставила ключ в невидимую на зеркальной поверхности замочную скважину и повернула его.
Зеркало открылось, как дверь. За ним была кромешная темнота.
– Ты выйдешь только после того, как научишься себя вести, – сказала другая мама. – И когда будешь готова стать любящей дочерью.
Изо рта у нее торчал кусочек жука, черные пуговичные глаза ничего не выражали. Она втолкнула девочку в узкое пространство за зеркалом и закрыла зеркальную дверь. Коралина оказалась в темноте.
VII
Она уже была готова разрыдаться, но передумала, лишь глубоко вздохнула и, вытянув вперед руки, стала исследовать помещение, в котором ее заперли. Оно было размером с чулан: достаточно просторное, чтобы в нем стоять или сидеть, и слишком тесное, чтобы лечь. Одна стена была стеклянная. Дотронувшись до нее, Коралина почувствовала холод.
Она снова и снова ощупывала все, до чего могла дотянуться, но ничего похожего на дверные ручки, выключатель или потайной замок не нашла.
По тыльной стороне ее ладони пробежал паук, и она пронзительно взвизгнула. В кромешной тьме Коралина была одна, совсем одна, если, конечно, не считать паука.
Вдруг ее рука наткнулась на что-то мягкое и прохладное, похожее на щеку, и она услышала шепот: «Т-с-с, ни звука! Молчи, а то старая ведьма нас услышит!»
Чья-то рука коснулась ее лица. Холодные пальцы гладили ее, и их прикосновение было похоже на трепет крыльев мотылька.
Вдруг кто-то другой произнес задумчиво и так тихо, что Коралина решила, что это ей кажется: «Не может быть… Ты – живая?»
– Да, – прошептала Коралина.
– Бедное дитя, – сказал первый голос.
– Кто вы? – спросила Коралина.
– Имена, имена, имена, – растерянно и безнадежно произнес другой голос. – После того как прекращается дыхание и останавливается сердце, первыми исчезают имена. Наша память живет дольше, чем имена. Я до сих пор помню, как однажды майским утром моя няня вынесла мне во двор обруч и палку, все было залито утренним светом, а легкий ветерок раскачивал тюльпаны, растущие на клумбе. Но я забыл, как звали мою няню, забыл и имена тюльпанов.
– По-моему, у тюльпанов не бывает имен, – сказала Коралина. – Ведь это всего лишь тюльпаны.
– Может быть, – грустно ответил голос, – мне всегда казалось, что у тех тюльпанов должны быть имена. Они были красными, красно-оранжевыми и желтыми, как догорающие угольки в камине зимним вечером. Я хорошо их помню.
Голос звучал так грустно, что Коралина протянула руку туда, откуда он доносился, и крепко сжала чьи-то холодные пальцы.
Глаза девочки начали привыкать к темноте. Теперь Коралина увидела, или ей это просто показалось, три бледные и прозрачные тени, похожие на луну при дневном свете. Это были тени детей примерно такого же роста, как и она.
– Спасибо, – произнес голос.
– Ты мальчик? – спросила Коралина. – Или девочка?
Голос помолчал, потом с сомнением произнес:
– Когда я был маленьким, я носил юбки, у меня были длинные вьющиеся волосы. Но сейчас, когда ты спросила, мне кажется, что однажды у меня отняли мои платья, дали мне бриджи и остригли волосы.
– Этого мы тоже не помним, – сказал первый голос.
– Наверное, все-таки я был мальчиком, – продолжала тень, чью руку держала Коралина. – Я уверен, что когда-то был мальчиком.
– Что с вами со всеми случилось? – спросила Коралина.- Как вы сюда попали?
– Она оставила нас здесь, – ответил один из голосов. – Она отняла наши сердца, наши души и наши жизни, заперла здесь, в этой темноте, и забыла о нас.
– Бедные, – сказала Коралина, – и давно вы здесь?
– Очень, очень давно, – произнес голос.
– Так давно, что и не сосчитать, – добавил другой.
– Я вошел в дверь, которая находилась в буфетной, – сказал голос, который считал, что был мальчиком, – и оказался в гостиной. Там она меня и поджидала. Потом сказала, что она моя другая мама, а свою родную маму я больше никогда не видел.
– Беги отсюда! – произнес первый голос, который, как показалось Коралине, принадлежал девочке. – Беги, пока в твоих легких еще есть воздух, в венах течет кровь, а сердце еще живое. Беги, пока у тебя есть разум и душа!
– Беги отсюда! – произнес первый голос, который, как показалось Коралине, принадлежал девочке. – Беги, пока в твоих легких еще есть воздух, в венах течет кровь, а сердце еще живое. Беги, пока у тебя есть разум и душа!
– Я не уйду отсюда, – ответила Коралина. – Она украла моих родителей. Я пришла сюда за ними.
– Но она будет держать тебя здесь, пока дни не превратятся в пыль, все листья опадут и год будет сменяться годом со скоростью времени.
– Нет, – ответила Коралина. – У нее ничего не выйдет.
В каморке за зеркалом воцарилось молчание.
– Если случится невозможное, – донесся из темноты голос, – и тебе удастся спасти твоих папу и маму, ты сможешь отвоевать у нее и наши души.
– Она их тоже украла? – Коралина была потрясена.
– Да. И спрятала.
– Поэтому мы не смогли уйти отсюда даже после смерти. Она держала нас здесь. Мы были ее пищей, пока не превратились в ничто, подобно змеиной коже или остову паука. Найди наши души, девочка!
– А что будет с вами, если я их найду? И что она сделает со мной? – спросила Коралина.
Голоса молчали. Бледные силуэты слабо пульсировали, они больше были похожи на контуры возникающие обычно после того, как мы перестаем смотреть на яркое солнце.
– Это совсем небольно, – едва слышно прошелестел один из голосов.
– Она возьмет твою жизнь и все, что тебе дорого, и оставит тебя ни с чем в густом тумане. Она заберет себе твою радость. Однажды ты проснешься и почувствуешь, что твое сердце и душа больше тебе не принадлежат. От тебя останется лишь пустая оболочка, легкое облачко, быстрый предрассветный сон, смутное воспоминание о чем-то забытом.
– Ты превратишься в ничто, – шептал третий голос, – в ничто, ничто, ничто…
– Ты должна бежать, – едва слышно повторил первый голос.
– Не думаю, – ответила Коралина. – Я уже пробовала, но у меня не получилось. Она украла моих родителей. Вы знаете, как выбраться из этой каморки?
– Если бы мы знали, то давно бы сказали тебе.
– Она не станет держать меня в темноте вечно, – сказала Коралина. – Ведьма заманила меня сюда, чтобы поиграть со мной. «Она любит, когда ей бросают вызов и играют с ней» – так, кажется, сказал кот. В том, что я сижу здесь в кромешной тьме, никакого вызова нет.
Она ворочалась с боку на бок, устраиваясь поудобнее в крошечной каморке за зеркалом. От голода у нее урчало в животе. Она съела последнее яблоко, стараясь откусывать от него поменьше, чтобы растянуть удовольствие. Яблоко было съедено, а Коралина осталась голодной.
Вдруг ей в голову пришла мысль, и она зашептала:
– Когда она откроет дверь, чтобы выпустить меня, вы сможете выйти следом за мной?
– Мы бы с удовольствием, – ответили голоса едва слышно.- Но наши сердца у нее в руках, и мы принадлежим темноте и пустоте. Дневной свет сожжет нас.
– О-о, – простонала Коралина.
Она закрыла глаза, и темнота вокруг нее стала еще чернее. Положив под голову свернутый свитер, она попробовала заснуть. Сквозь сон Коралина почувствовала, как кто-то нежно поцеловал ее в щеку и прошептал на ухо: «Посмотри сквозь дырочку в камне».
VIII
Другая мама выглядела гораздо лучше, чем раньше: на щеках появился легкий румянец, волосы на голове лежали кольцами, как пригревшиеся на солнце змеи. Черные пуговичные глаза блестели так, как будто их только что отполировали.
Она легко, как сквозь воду, прошла через зеркало и посмотрела на Коралину. Потом она открыла дверь маленьким серебряным ключом и взяла полусонную девочку на руки, как брала Коралину, когда та была совсем маленькая, ее настоящая мама. Другая мама отнесла Коралину на кухню и осторожно положила на кухонный стол.
Коралина изо всех сил старалась проснуться. На мгновение ей показалось, что ее обнимают нежные и любящие мамины руки, но потом она быстро вспомнила, где находится и кто рядом с ней.
– Ну, вот, моя сладкая Коралиночка, – сказала другая мама, – я пришла и забрала тебя из чулана. Тебя необходимо было проучить. Здесь мы всегда стараемся смягчать справедливые наказания милосердием. Мы любим грешников и ненавидим грех. Если ты будешь вести себя как примерная девочка, любящая свою маму, будешь вежливой и послушной, мы прекрасно поладим и полюбим друг друга.
Коралина постаралась стряхнуть с себя остатки сна.
– Там были другие дети, – сказала она. – Они попали туда давным-давно.
– Куда это туда? – спросила другая мама.
.Она металась между холодильником и сковородкой, доставая яйца, сыр, масло, тонко нарезанный розовый бекон.
– Туда, – ответила Коралина. – Ты собираешься и меня превратить в мертвую пустую ракушку?
Другая мама нежно улыбнулась. Одной рукой она разбивала яйца в миску, другой ловко взбивала их венчиком. Потом она бросила на раскаленную сковородку кусочек масла, и оно тут же начало шкворчать и шипеть. Тем временем она тонко нарезала сыр, затем вылила расплавленное масло в яичную смесь, добавила сыр и все хорошенько перемешала.
– Какая же ты глупенькая, – сказала другая мама. – Я люблю тебя. И всегда буду любить. Никто по-настоящему не верит в призраков, потому что все призраки большие лгунишки. Понюхай, какой прекрасный завтрак я тебе готовлю. – Она вылила желтую смесь в сковородку. – Твой любимый омлет с сыром.
Коралина почувствовала, что очень хочет есть.
– Ты любишь игры, – сказала она. – Вот что я хотела сказать.
Черные глаза другой мамы заблестели.
– А кто их не любит?
– Вот именно, – ответила Коралина, слезла со стола и села на стул.
В гриле, распространяя вокруг восхитительный запах, шипел бекон.
– Если ты все-таки победишь, то станешь счастливее? – спросила Коралина.
– Возможно, – ответила другая мама. Лицо ее сохраняло безразличное выражение, но пальцы судорожно барабанили по столу. Она облизала губы ярко-красным языком. – И что ты предлагаешь?
– Себя, – сказала Коралина, спрятав под стол дрожащие коленки. – Если я проиграю, то останусь здесь навсегда и позволю тебе любить меня. Я постараюсь быть самой примерной дочерью, буду есть твою еду и играть с тобой в «Счастливое семейство». И позволю тебе пришить мне вместо глаз пуговицы.
Другая мама посмотрела на нее. Ее глаза ничего не выражали.
– Звучит заманчиво, – проговорила она. -
А если ты выиграешь?
– Тогда ты отпустишь меня. Ты отпустишь всех: моих родителей, тех мертвых детей, которых ты сюда заманила.
Другая мама вытащила из гриля ломтик бекона и положила его на тарелку. Потом она взяла сковородку, наклонила ее, и идеальной формы сырный омлет соскользнул и лег рядом с беконом.
Она поставила перед Коралиной тарелку с едой, стакан свежевыжатого апельсинового сока и кружку горячего шоколада с аппетитной пенкой.
– Мне нравится твое предложение, – сказала она. – В какую игру мы будем играть? В загадки? А может быть, посоревнуемся в сообразительности или ловкости?
– Пусть это будет поисковая игра, – предложила Коралина, – что-то вроде «холодно – горячо».
– И что же мы будем искать во время нашей игры, Коралина Джонс?
Коралина задумалась и сказала:
– Моих родителей и души детей за зеркалом.
В ответ на это предложение другая мама победно улыбнулась. Коралине оставалось лишь надеяться, что она ни в чем не ошиблась, ведь изменить что-либо уже нельзя.
– Договорились, – проговорила другая мама. – А сейчас, дорогая, тебе следует позавтракать. Можешь не беспокоиться, еда тебе не повредит.
Коралина не могла оторвать взгляд от завтрака, ненавидя себя за это. Она ужасно проголодалась.
– Откуда мне знать, что ты меня не обманываешь? – спросила Коралина.
– Я клянусь, – ответила другая мама. – Клянусь могилой моей мамы.
– А у нее есть могила? – спросила Коралина.
– О, да, – сказала другая мама. – Я сама ее туда положила. А когда она попыталась выбраться оттуда, я засунула ее обратно.
– Поклянись чем-нибудь другим. Я должна быть уверена, что ты сдержишь свое слово.
– Клянусь моей правой рукой, – проговорила другая мама и, подняв руку, медленно пошевелила длинными пальцами с ногтями, похожими на когти. – Вот этой, видишь?
Коралина пожала плечами.
– Хорошо, – согласилась она, – договорились.
Она начала есть и поняла, что еще голоднее, чем думала. После апельсинового сока она решила, что горячий шоколад уже не осилит.
– С чего мне можно начать поиски? – спросила девочка.
– С чего хочешь, – ответила другая мама, как будто это ей было безразлично.
Коралина задумалась. Искать во дворе или в саду не имело смысла: ведь они не настоящие и на самом деле не существуют. В мире, который создала другая мама, нет ни заброшенного теннисного корта, ни бездонного колодца. Настоящим был только дом.
Она внимательно осмотрела кухню. Заглянула в духовку, открыла холодильник и поискала в отделении для овощей. Другая мама следила за Коралиной. Уголки ее губ изогнулись в самодовольной усмешке.