Первой командой, которую слышали мои собаки, была команда «Иди сюда!», которую я подавал, когда приходило время кормить щенка. Получение еды от хозяина и по его команде усиливает ориентацию собаки на владельца. Владелец становится в этом случае Тем, Кто Дает Еду.
Второй мощный фактор, эффективно ориентирующий (иногда даже замыкающий) собаку на владельца, – совместные игры, в частности, игра в прятки. Играть в нее можно начинать тогда, когда щенок перестает, повинуясь инстинкту, следовать за любыми проходящими мимо него ногами и начинает отделять членов своей «человеческой» семьи от всех прочих «двуногих». Этот период у разных собак наступает в разные сроки.
Для игр в прятки лучше выбрать уединенное и закрытое место, где щенка ничто не будет отвлекать от поисков и откуда он не сможет в панике «рвануть», потеряв из виду хозяина. Правила просты: хозяин незаметно прячется, собака, внезапно обнаружив, что осталась одна, ищет его. Для начала можно облегчить питомцу задачу: слегка выглянув из укрытия, окликнуть пса. Кстати, впоследствии многие собаки быстро усваивают правила игры и сами начинают прятаться.
Мощный фактор, эффективно ориентирующий собаку на владельца, – совместные игры, в частности, игра в прятки. Играть в нее можно начинать тогда, когда щенок перестает, повинуясь инстинкту, следовать за любыми проходящими мимо него ногами и начинает отделять членов своей «человеческой» семьи от всех прочих «двуногих».
К слову, Гера, быстро уловивший смысл игры, по молодости сам был асом маскировки и мог на десяти ограниченных забором сотках спрятаться так (он, как правило, просто тихо заходил мне за спину), что нервничать (не выпустил ли кто случайно Геру с участка?), учитывая умственные и физические способности собаки, начинал уже хозяин. А вот Герина предшественница Яна понимала игру по-своему. Ей казалось, что если ее голова находится в кустах, значит, она хорошо спряталась. Очень часто прохожие могли наблюдать странную картину: из кустов в причудливом изгибе торчит покрытое густыми черными завитушками тело (тыльная его часть) крупной собаки. При этом, если приглядеться, в глубине зарослей можно было обнаружить хитрую бородатую морду. А вокруг этой живой скульптуры с идиотски-серьезно заинтересованным (будто что-то потерял) видом ходил вполне взрослый молодец. Это мы с Яной играли в прятки.
Замечу, что игры в прятки сами по себе склонность к побегу не лечат. Это скорее профилактическое средство, которое усиливает ориентацию собаки на владельца и в совокупности с другими формами досуга (дрессировкой, прочими играми) превращает человека в Того, Кто Делает Жизнь Интересной.
Добавлю, что еще сильнее ориентирует собаку на владельца сочетание игр и совместных занятий на фоне дрессировки при помощи кликера, точнее, с использованием любого условного подкрепления (УП) – «бридж-сигнала», особенно если начать применять его с самого раннего возраста щенка.
Сильнее ориентирует собаку на владельца сочетание игр и совместных занятий на фоне дрессировки при помощи кликера, точнее, с использованием любого условного подкрепления (УП) – «бридж-сигнала», особенно если начать применять его с самого раннего возраста щенка.
Суть использования условных подкреплений, или, как говорят тренеры дельфинов в дельфинариях, «бридж-сигналов», в том, что у животного вырабатывается так называемая положительная условная связь с определенным сигналом – щелчком прибора, называемого кликером, или трелью ультразвукового свистка.
Что это такое, спросит любознательный читатель? А вот что: при использовании этой методики проголодавшуюся собаку для начала приучают к тому, что каждый раз, когда она слышит этот сигнал, ей дают лакомство или кусочек еды. Через какое-то время вырабатывается условная – как у дедушки Павлова с его собаками, фистулами, слюной, звонком и лампочкой – связь; этот «бридж-сигнал» означает получение еды, а это очень, очень радует почти любую собаку.
Далее собаку начинают самыми разнообразными способами учить каким-нибудь простым командам и в случае правильного их выполнения поощрять подачей «бридж-сигнала» и лакомством. Допустим, вы берете в левую руку лакомство и подносите его к носу щенка, слегка поднимая руку вверх над носом собаки. При этом можно подать команду-сигнал «Сидеть». Как только щенок попой коснется пола – следует щелчок. Не раньше, не позже – именно в это время.
Или вы можете, поманив лакомством, позвать щенка ненормативной командой-сигналом «Сюда». Руку с лакомством лучше прижать к ногам. Уловив запах пищи, щенок побежит к вам и ткнется в руку с лакомством. В этот момент, и опять – не раньше и не позже, вы щелкаете кликером. На следующем этапе можно после подзыва, ловко манипулируя рукой с лакомством, заставить щенка сесть при подходе. Можно помочь себе свободной рукой. В этом случае щелчок последует после того, как собака подошла, ткнулась и села. То есть коснулась попой земли.
Собака довольно быстро понимает, что звук «бридж-сигнала» означает: делаешь правильно – получишь вознаграждение. Ну и что дает, спросите вы, этот «бридж-сигнал»? А вот что. Он позволяет поощрять собаку на расстоянии (допустим, если вы, обучив щенка простым навыкам, теперь отрабатываете выполнение команд на расстоянии). «Бридж-сигнал» позволяет подкреплять в самых разных ситуациях необходимое вам действие – ведь даже не получив сразу еду, а только услышав заветный щелчок или трель, собака понимает, что сделала все как нужно и скоро ее за это наградят.
«Бридж-сигнал» позволяет подкреплять в самых разных ситуациях необходимое вам действие – ведь даже не получив сразу еду, а только услышав заветный щелчок или трель, собака понимает, что сделала все как нужно и скоро ее за это наградят.
Как правило, во время использования «бридж-сигнальной» методики на дрессировку «выносят» значительную часть рациона собаки, которую она «выбирает», зарабатывая еду путем правильного выполнения приемов. Что, конечно, очень положительно влияет на прочность отношений пса и хозяина – Того, напомню, с Кем Интересно, и Того, Кто Дает Еду и Знает, Как Ее Заработать. А тот, кто сочетает эти замечательные качества, – и есть для собаки настоящий лидер.
Вот поэтому мне, честно говоря, трудно представить себе выдрессированную таким образом собаку, убежавшую от хозяина.
Но что делать тем, кто столкнулся с уже сложившейся, устойчивой привычкой собаки убегать от владельца?
И что со всем этим делать?
Итак, от мер профилактики пора переходить к основной части задачи. Очевидно, что склонность к побегу определяется внутренними биологическими потребностями собаки, от которых, как говорится, не спрятаться, не скрыться: либо потребностью в продолжении рода, либо потребностью к исследованию новых территорий, либо социальными потребностями (потребностями в образовании социальных связей и играх с другими собаками). Также очевидно, что «в лоб» бороться с поведением, реализующим биологическую потребность индивидуума, можно только одним способом – удовлетворить потребность, реализовав ее и тем самым сведя на нет. Это как лучший способ борьбы с голодом – его удовлетворение.
Разумеется, о такой стратегии борьбы не может быть и речи – хотя бы ввиду сложности ее практической реализации. Поэтому, как говорил в молодые годы один недобрый дедушка (нет, не Павлов вовсе), мы пойдем другим путем. Подойдем к решению проблемы, так сказать, с другой стороны.
Мне пришлось непосредственно столкнуться с проблемой побегов, когда знакомые циркачи отдали мне, признаться, слегка остолбеневшему от неожиданной встречи со старым знакомцем, миттельшнауцера Макса, известного в районе повесу и ходока на длинные и долгие, в пару-тройку суток, дистанции в окрестностях местных помоек.
Вернее отдали они его не мне, а бывшему в то время моим наставником по дрессировке Валерию Степановичу Варлакову – тогда еще просто Валере. Последний передал его мне со словами:
– Ну, мне его девать некуда, может, ты попробуешь, тебе полезно, – старший товарищ передал мне поводок с пристегнутым к нему свободолюбивым псом.
– Валер, – сделал я робкую попытку отбиться, – а они его случайно не украли? Методом типа «нашли на улице»?
– Да нет, его к ним привели вместе с документами, – заверил меня Варлаков. И сообщил и без того хорошо известный мне факт: – Прежние хозяева не справлялись.
– А нам почему отдают? – удивился я. – Собака-то с отличной родословной!
– Да сами не справляются!
– ?????
– Да, не справляются, не годится такая самостоятельная собака для их цирковых номеров, а ломать его не хотят, – пояснил Варлаков.
– А что я с ним буду делать? – засомневался я. – И у меня Яна еще!
– Дрессировать будешь! – жестко сказал Варлаков, недобро, с партийным, как тогда говорили, прищуром улыбнувшись, и добавил: – Это полезно для общего развития. И Яне веселее.
Итак, выяснив, что Макс достался «цирковым» вполне законным образом, я стал думать, что же мне делать с этим сокровищем? Рассуждал я примерно так: никакими обычными способами устойчивую привычку Макса гулять тогда и там где хочется, побороть не удастся. Рано или поздно он решит «рвануть» в странствия. Поэтому необходимо найти способ в этот момент остановить и вернуть его.
– Правильно мыслишь, – одобрил мои рассуждения Варлаков. – Только так и надо!
Как это осуществить на практике? Как остановить практически в полете закоренелого беглеца? Поразмышляв на досуге, «размяв тему» с коллегами, я решил, что единственный эффективный способ в столь запущенном случае – это отработка до автоматизма подхода собаки по команде. То есть формирование автоматизированного навыка.
Автоматизированный навык – это устойчивый двигательный поведенческий стереотип, запускаемый по команде владельца. Подавая команду, вы как бы «запускаете» нужное вам поведение – в данном случае подход собаки.
Напомню читателям, что автоматизированный навык – это, выражаясь точным языком науки, устойчивый двигательный поведенческий стереотип, запускаемый по команде владельца. Другими словами, подавая команду, вы как бы «запускаете» нужное вам поведение – в данном случае подход собаки. То есть, услышав команду, собака «на автопилоте» ее выполняет, а уже потом, возможно, соображает: «И что же это я сделала?» Это и есть автоматизированный навык.
Конечно, формирование автоматизированных навыков требует времени и терпения. Время у меня тогда было – я учился в аспирантуре, – а терпение подкреплялось сильным желанием получить результат.
Путь дрессировщика
В то время ведущими частными дрессировщиками Москвы (их можно было по пальцам одной руки пересчитать, к слову) использовался комбинированный способ выработки автоматизированного навыка подхода по команде, описанный, впрочем, в нескольких доступных неленивым читателям немецких («гэ-дээровских») пособиях по дрессировке. Метод по тем временам почти новаторский, мало известный, практически секретный – как тайная техника вовсю расцветавших тогда школ восточных единоборств. Мне повезло, я оказался приобщенным к сокровенной истине.
И для предотвращения побегов Макса я решил воспользоваться именно этим способом. Кстати, не лишним будет сказать, что с прежними хозяевами Макс не без успеха занимался на дрессировочной площадке нормативной дрессировкой в рамках общего курса (ОКД), то есть имел представление о том, что по команде «Ко мне» надо подойти к хозяину, обойти его и сесть у левой ноги. Это знание не мешало ему легко игнорировать отчаянные призывы хозяев вне рамок дрессировочной площадки.
В принципе, это обстоятельство мало что меняло, кроме того, что, во избежание излишней мороки, я должен был требовать от него выполнения навыка именно таким способом, а не, допустим, посадки передо мной. Таким образом, мне, с одной стороны, не пришлось «объяснять» псу задачу, разбивать навык на компоненты, но, поверьте, в свете стратегической цели это не более чем детали. Потому что, с другой стороны, Макс знал тысячу способов, как избежать выполнения команды, – и самый главный из них назывался «забей на хозяина».
Для занятий мне потребовались: просторная куртка с глубокими карманами, метров двадцать бельевой капроновой веревки, целлофановый пакет с кусочками сыра, кожаный ошейник, второй ошейник – «строгач» и самодельная рогатка из бамбука, которую вместе с дружеским напутствием мне по такому случаю презентовал Варлаков лично.
Большинство перечисленных выше предметов широко используется в практике дрессировки. Большинство – но не рогатка, в общем-то, подзабытый, формально выражаясь, инструмент дрессировочного контроля. Наряду с метательными цепями, связками старых ключей, строгачами и поводками, рогатка должна входить в инструментарий любого профессионального тренера – согласно тем же переводным книгам из Германской Демократической Республики.
Рогатка удобна для воздействия на собаку с дистанции. Это старорежимный, я бы сказал, аналог радиоуправляемого электроошейника (РЭО). Ведь что позволяет РЭО? Он дает возможность тренеру напомнить собаке, что владелец контролирует ее и на дистанции.
И если сам по себе РЭО, стреляющий разрядами, – бессмысленная, а в неумелых руках просто опасная железяка с электронной начинкой, то в сочетании с другими средствами дрессировочного контроля, используемыми в комплексе, с умом, по определенной системе, – это полезная вещь!
Но тогда радиоуправляемых электроошейников у нас в стране в свободной продаже еще не было, мы о них только слышали, поэтому использовали в обиходе рогатку. Которая являлась хотя и менее удобным, но, пожалуй, не менее эффективным средством контроля над собакой во время ее обучения. Если у дрессировщика был соответствующий навык, разумеется.
Стреляя из рогатки (а выстрел должен производиться неожиданно и, следовательно, быстро), дрессировщик как бы давал собаке понять, что возмездие за непослушание неизбежно – вне зависимости от расстояния до человека. Оно (возмездие) прилетает откуда ни возьмись (это тоже важно) и всегда по делу.
В руках опытного мастера выстрел из рогатки (надо стрелять по корпусу собаки, чтобы, упаси господь, не попасть в глаз) небольшим камушком или крупной дробью не причиняет воспитаннику вреда, но достаточно чувствителен, чтобы собака могла ощутить и правильно истолковать его. Роль выстрела из рогатки, равно как и разряда современного РЭО, подобен несильному, но чувствительному материнскому шлепку по попе любимого чада (что, оказывается, строго запрещено в соседней с нами Финляндии!), напоминающему этому самому расшалившемуся чаду о существовании правил хорошего тона.
Начало пути
Конечно, прежде чем начать работать с Максом на улице, я аккуратно наладил с ним отношения дома. В целом вел он себя прилично, охотно выполнял команды, особенно за лакомство, приносил мячик – чтобы я бросил его, за еду со мной и Яной не склочничал. Правда, разок Макс решил поохранять свое место под диваном. Однако после того, как я, подняв одной рукой край дивана и лишив его субъекта охраны, другой рукой вытащил его самого за шкирку, Макс более не совершал никаких попыток управлять мной «в лобовую». «Затаился», – скажет проницательный читатель. И будет, в общем, прав.
Итак, отправляясь на прогулку, я, сопровождаемый удивленными и настороженными взглядами слегка шокированной таким поворотом событий Яны, надевал на, подчеркну, голодного Макса два ошейника (простой и «строгий», с шипами), засовывал в карман пакет с кусочками сыра, рогатку и мелкие камешки, припасенные заранее, брал моток веревки, цеплял Макса на короткий поводок и отправлялся в путь.
По дороге до ближайшего сквера я «сессиями» (то есть с перерывами, давая ему возможность отдохнуть) отрабатывал с Максом навык хождения рядом по команде, со всеми причитающимися манипуляциями: рывками поводком, прикрепленным для верности к «строгачу»; остановками с посадкой и своевременным подкреплением кусочками сыра. В перерывах я немного играл с ним «в возню» – на что-то большее типа аппортировки на поводке переходить не было возможности – шли-то по переулку.
В ходе перемещения все было хорошо, и поэтому поводок был перецеплен со «строгача» на кожаный ошейник. В этой ситуации Макс легко выполнял предъявляемые мной требования. Некоторая заминка произошла лишь из-за того, что Яна, воспринимавшая любую команду, исходящую от меня, как обязательную для всех, а потому послушно выполнявшая все команды, адресованные Максу, слегка повздорила с ним за право быть ближе к моей левой ноге. После энергичного внушения конфликт был исчерпан, и грустная Яна обиженно отошла на второй план. А что поделаешь?
Дойдя до сквера, я прицепил к «строгачу» капроновую веревку, размотал ее настолько, насколько это было возможно, отцепил от кожаного ошейника второй поводок и подал собакам команду «Гуляй!». Яна привычно потрусила на расстоянии пяти метров. Макс, озираясь, отошел на пару шагов, а потом, не поверив своему счастью, радостно рванул от меня. Не успел он отбежать метров на десять, как я крикнул «Ко мне!», резко наступил ногой на веревку и, выхватив из кармана рогатку, произвел прицельный выстрел (был бы РЭО – нажал бы на кнопочку). Затем, не давая слегка остолбеневшему Максу прийти в себя, рывками за веревку направил его к своим ногам, обвел вокруг себя, посадил и дал лакомство. Яна, разумеется, если и отстала, то ненамного.