На следующий день после обеда белый пушистый медведь обнаружился в помойном бачке во дворе – игрушку разрезали ножницами и выбросили. Останки нашел Олег Родионов, старшеклассник, и принес в кабинет Белкиной со словами:
– Надо найти того, кто изуродовал Топтыгина. Думаю, это дело рук Гоши Молчанова.
Упомянутый воспитанник считался главным хулиганом интерната – плохо управляемый мальчик, вечно делавший пакости.
Мария Алексеевна вскипела, вызвала Игоря и отругала. Подросток, обычно молча слушавший нотации, неожиданно обиделся и пробурчал:
– Не отнимал я у Ирки игрушку, она сама ее в помойку кинула.
Белкина пришла в негодование и пригрозила Гоше:
– Сейчас позову сюда Ирочку, и ты ей в глаза свою ложь повторишь.
Вилкина вошла в комнату с опущенной головой и на вопрос Марии Алексеевны: «Солнышко, ты знаешь, кто обидел мишку?», прошептала:
– Да. Я его разрезала.
– Но почему? – обомлела воспитательница.
Девочка подняла голову, и вот тогда Белкина впервые увидела на ее губах вежливую улыбку.
– Плохой медведь. Злой. Болтливый. Нельзя много говорить! Надо молчать. Тсс…
После этого случая Ира перестала прибегать к воспитательнице, чтобы поговорить с ней о папе-маме, и с той поры на ее губах поселилась та самая вежливая улыбка. Вилкина замкнулась, никто теперь не знал, что у нее на душе. А Печенькин больше не водил ее гулять.
Неприятностей Марии Алексеевне Ирина не доставляла – девочка была воспитана в почтении к старшим. Она всегда приветливо со всеми здоровалась, вещи содержала в порядке, уроки садилась делать без напоминания. Учеба ей совсем не давалась, но педагоги натягивали Вилкиной отметки – за старание и добрый нрав. Никаких талантов она до выпускного класса не демонстрировала, ни музыкальным слухом, ни способностями к рисованию-вязанию-шитью не отличалась.
Впрочем, ей неплохо удавались сочинения, одно из них на тему «Мой родной дом» получило первый приз на городском конкурсе. Вилкина изо всех сил постаралась: хорошее содержание, красивое оформление, почерк аккуратный. Это сочинение до сих пор хранится в кабинете Белкиной среди прочих в шкафу – воспитательница не выбрасывает лучшие образцы детского творчества. А вот в театральный кружок Ирину не приглашали, там блистала Майя Нечаева, звезда детского дома, третья соседка Светловой и Вилкиной по комнате.
В интернат Майя попала четырнадцатилетней – ее родители, артисты Игнатьевского драматического театра, погибли в автоаварии, других родственников у нее не было. Но друзья покойных не оставили сироту. Майю часто навещали, ее брали на выходные. Крестный отец девочки, талантливый Антон Греков, артист того же театра, исполнявший главные роли, почти каждую субботу-воскресенье Майечку к себе приглашал. Но через несколько месяцев его вызвали в Москву на съемки, Греков уехал и не вернулся. Майечка все ждала крестного, одно время грустила, но ущемленной себя не чувствовала, потому что другие друзья семьи ее поддерживали. В отличие от большинства воспитанников, около этой девочки вращалось много заботливых людей.
Это была лучезарная девочка и в придачу красавица. Большинство подростков в ее возрасте гадкие утята, а Майечка была хороша – глаз не оторвать – у нее было личико ангела. Правда, она слегка стеснялась уже оформившейся фигуры. Дети в игнатьевском интернате не ходят в одинаковом, можно выбрать что носить. Нечаева предпочитала свободную одежду, похожую на балахон. Мария Алексеевна с трудом уговорила ее перейти на брючки, футболки, платья в талию.
Майю все обожали, она стала королевой детского дома и школы. В дневнике сплошь пятерки, поведение безупречное. Добрая, не озлобленная на жизнь, отнявшую у нее родителей, ласковая девочка, во всех видевшая только положительные черты. Нечаева сдружилась с Вилкиной и Светловой, троица была просто не разлей вода. И под влиянием Майи даже Оля стала мягче, перестала скандалить. А у Ирины к выпускному классу неожиданно открылся талант.
К Новому году школьный театр готовил спектакль «Снежная королева» по сказке Андерсена. Премьеру наметили на тридцатое декабря. В назначенный день, когда все актеры пошли одеваться, Майя вдруг упала в обморок. Девочку унесли в медпункт, померили температуру: сорок. Представление оказалось под угрозой срыва. И тут к режиссеру явилась Вилкина с предложением:
– Я могу исполнить роль Герды вместо Майи.
Андрей Данилович сначала руками замахал:
– Уходи, слышать глупости не желаю!
Но Ира ему одну из сцен показала, руководитель театра впечатлился и выпустил ее к зрителю.
Играла девочка потрясающе, сорвала бурные овации, Андрей Данилович после причитал:
– Как я не разглядел бриллиант? Ирина просилась в труппу, но я в ней огня не заметил. Вот дурак! Полный идиот! Вилкиной необходимо учиться актерскому мастерству. Жаль, что она весной нас покидает, я подготовил бы ее…
Не удержавшись, я прервал плавный рассказ попутчицы:
– Интересная деталь.
Мария Алексеевна подсунула под спину подушку и продолжила повествование.
…После экзаменов на аттестат зрелости Ирине и Ольге дали по однокомнатной квартире в Игнатьеве, у Майи имелась жилплощадь, оставшаяся от родителей. Нечаева сразу укатила в столицу, поступила в вуз, стала сниматься в сериалах, она часто мелькает на экране, и Белкина искренне рада за бывшую воспитанницу. Майечку и Светлову в последний раз она видела на выпускном вечере и понятия не имеет, когда девушки уехали – ни та ни другая, купив билет до Москвы, проститься не зашли. Ирина тоже более в детдоме не появлялась. Но вот с ней Мария Алексеевна через короткое время столкнулась. И, как Белкиной показалось, та совсем не обрадовалась.
Белкина поехала осенью за грибами в Курчалово, где лучшие боровики, побродила пару часов по лесу. Начался дождь, пришлось спешить на остановку, она как раз успела на автобус. Водитель двери закрыл, и тут Мария Алексеевна заметила: по обочине бежит девушка в куртке. Она крикнула шоферу:
– Не уезжайте, пожалуйста, возьмите еще одну пассажирку!
В салон запрыгнула Ирина, держа в руке небольшую сумочку. Стоит, глазами ищет, где сесть можно. Белкина ей помахала:
– Иди сюда, место свободное рядом.
Ира подошла. Со своей неизменной улыбочкой на лице.
– Ой, здрассти, Мария Алексеевна!
Но педагог, отлично знавшая Вилкину, смекнула: недовольна бывшая воспитанница встречей. Потом заметила, что у девушки кроссовки перепачканы красной глиной, и простодушно спросила:
– На кладбище ходила? К папе с мамой? Молодец, не забываешь родню.
Вилкина вдруг побледнела, потеряла на секунду свою вечную улыбку и возразила:
– Нет. С чего вы взяли? За грибами подалась, но ливень начался, вот ничего и не собрала.
Слушала ее ложь Белкина и удивлялась. Зачем скрывать посещение погоста? Дурного в этом ничего нет, наоборот, похвально, когда человек своих умерших близких не забывает. И ведь раньше она Вилкину на вранье никогда не ловила. Вот Ольга, та чего только не выдумывала, фантазия из Светловой фонтаном била. А Ирина не лгала, но сейчас-то явно неправду выдала, причем глупую. С чем она за боровиками собралась? С маленьким женским ридикюлем? И в лесу красной глины не сыскать, такая только в Авдеевке. Там местное кладбище расположено, деревня за счет него не одно десятилетие живет – население венки мастерит, могильщиками работает.
Однако Белкина не стала свое недоумение показывать, решила на другую тему поговорить, поинтересовалась:
– Как там Оля и Майя?
Ирина отвернулась к окну.
– Не знаю, не общаюсь с ними. Завтра уезжаю, поменяла свою однушку на московскую жилплощадь.
Мария Алексеевна начала расспрашивать, хорошее ли жилье та нашла, решила, что Ира совершает глупость, и попыталась отговорить ее от опрометчивого шага.
– Солнышко, подумай! В Игнатьеве у тебя просторная квартира в хорошем месте, ты живешь одна. А в столице окажешься на выселках, да еще с общей кухней, тяжело подстраиваться под чужих людей, у каждого свои привычки-заморочки. Вдруг среди соседей пьяница попадется? В аттестате у тебя одни тройки, в вуз не поступишь. Но даже если и попадешь на студенческую скамью, на что жить будешь? В интернате ты ни о еде, ни о коммунальных расходах не задумывалась, а сейчас придется самой за все платить, одежду покупать. Друзей у тебя в Москве нет, помощи ждать неоткуда. Оставайся лучше дома! Здесь и бытовые условия прекрасные, и есть люди, которые тебя поддержат, помогут работу найти. Послушайся моего совета, не рвись в мегаполис.
У Ирины к лицу уже, как обычно, приклеелась улыбка, однако слова воспитательницы ее задели, Вилкина разразилась речью.
У Ирины к лицу уже, как обычно, приклеелась улыбка, однако слова воспитательницы ее задели, Вилкина разразилась речью.
– Спасибо за совет, но не беспокойтесь. В институт как сирота я на особых условиях попаду, и работы в Москве уж точно больше, чем в убогом Игнатьеве. Кто мне тут поможет? И чем заниматься? На автозаправке гамбургерами торговать? Вот вы вроде ласковая, заботливая, сердечная, а на самом-то деле совсем не такая. В детдоме до семи вечера сидите, потом домой идете, в приюте не живете. Зачем тогда любовь к воспитанникам изображаете? Обожаете сироток? Ну так поставьте себе кровать в общей спальне, тогда я вам поверю! И не надо меня соседями по кухне пугать, давно привыкла в общежитии жить. Знаю, почему хотите меня в Игнатьеве задержать, – завидуете, что кто-то из навоза выполз, в столицу едет, у него вся жизнь впереди, а вы как в яме с дерьмом сидели, так там и останетесь, по одним и тем же улицам на автобусе пилить до смерти будете, ничего хорошего с вами уже не случится. А я скоро на личном «Мерседесе» по Москве рассекать буду, денег миллионы заработаю. Прощайте! Надеюсь, больше никогда этот гадкий город и вас тоже не увидеть!
Вилкина встала и, наступив воспитательнице на ногу, покинула автобус…
Мария Алексеевна зябко поежилась и посмотрела на меня.
– Представляете, каково мне было такое услышать? Я прямо онемела! Помните, я говорила, что Ира на матрешку смахивает? Улыбается, характер ровный, а потом вдруг появляется другая кукла… Вилкина меня несколько раз в изумление приводила. Как-то она в школе прямо до синяков и кровавых ссадин побила Михаила Баринова. Вообще-то было за что, он за дело получил, но от робкой и спокойной девочки такого не ждешь. Потом неожиданно она блеснула в школьном спектакле, потрясающе исполнила роль, хотя ничто ранее на ее артистический дар не намекало. И вот это хамство в автобусе… Вилкина вроде меня любила, уважала, а тут такая ненависть из нее вылилась! Ехала я домой и думала: ох, совсем я нашу «матрешку» не изучила, ее улыбочка – маска. Похоже, не тем человеком я Вилкину считала, Ира хитрая, злая, лживая.
Белкина отвернулась к окну.
– Значит, после того неприятного случая вы Вилкину более не видели? – подвел я итог разговора.
– Нет, – подтвердила педагог. – Но знаю: ее мечта сбылась, Ирина получила деньги, причем большие. Вопрос: как она их раздобыла?
Глава 18
– Боюсь, вы ошибаетесь, – вздохнул я, – Ирина нищая, у нее не было никаких средств.
Мария Алексеевна, отрицательно покачав головой, легла на полку.
– Думаю, вы заблуждаетесь. У меня была воспитанница Раечка Ермакова, очень хорошая девочка. Будучи одиннадцатиклассницей, она познакомилась с шофером Юрой Форткиным, москвичом, гонявшим по России фуры. У них случилась любовь. Юрий был на десять лет старше Раи, прекрасный человек, не пил, не курил, все нес в дом. Ермакова стала Форткиной, супруги хорошо живут, в полном достатке: Юра открыл свою фирму по доставке мебели, год назад купил трехкомнатную квартиру.
Белкина улыбнулась:
– Очень я беспокоилась за Раечку, она ведь дочь алкоголички и наркомана, родилась с дефектом. Лишиться родителей – тяжелое испытание, но для Раи было благом очутиться в детдоме – у нее возникли большие проблемы со слухом. Девочке выписали аппарат, она его стеснялась. Слава богу, нашелся спонсор, который дал денег на операцию, и Рае вшили имплантат. Ох, и нахлебались мы с Раечкой. Хорошо слышать она стала не сразу, но все трудности преодолела.
Белкина устроилась поудобнее, накрыла ноги пледом.
– Знаете, Иван Павлович, я побаивалась, что эта воспитанница не сможет наладить личную жизнь, сильный пол предпочитает не связываться с женщинами, у которых есть проблемы. Поговорка «Брат любит сестру богатую, а муж жену здоровую» в Игнатьеве работает на сто процентов. Но из того выпуска именно у Раечки все сложилось прекрасно. В отличие от Вилкиной, Светловой и Нечаевой, Раиса со мной общение не прекращала, я у нее в гостях бываю, мы созваниваемся, переписываемся. В прошлом году Форткины меня к себе в гости пригласили, устроили феерию: купили билеты в Большой театр, на концерт в «Олимпийском», сводили в музеи, на выставки, в кино, каждый вечер кормили в разных ресторанах. А за два дня до отъезда Раечка пригласила меня в торговый центр и с головы до ног одела. Поняв, что она задумала, я затормозила на пороге магазина и сбежать попыталась, но Форткина меня за руку схватила: «Мария Алексеевна, я ведь управляю первым этажом этого молла, так что на ценники не смотрите, они для обычных покупателей, не для вас, получите товар с большой скидкой, а кое-что в подарок». Я ей не поверила, но Раечка отвела меня в особое помещение, туда прикатили стойку с вещами моего размера, сумками, обувью. Форткина открыла очень красивый клатч, показала разорванную подкладку и объяснила: «Вещь от дорогого бренда, но оказалась поврежденной. Продавать брак даже с уценкой владельцы магазина запрещают, его следует списать, но на самом деле некондицию забирают свои. Подкладку легко зашить, а вы получите прекрасную вещь, не заплатив ни копейки».
Я терпеливо ждал, пока рассказчица перестанет восторгаться шопингом и доберется до сути.
…В последний день перед отъездом от Форткиных Мария Алексеевна никуда не пошла. Осталась в квартире, складывала в саквояж вещи и сувениры. Вечером прибежала возбужденная Раечка и застрекотала:
– Ой, Мария Алексеевна, кого я видела! Не угадаете – Ирку Вилкину! Вся такая из себя разодетая!
– Значит, у нее хорошо идут дела, – обрадовалась воспитательница. – Где Ирочка работает?
Раиса вдруг надулась.
– Я подошла к ней, окликнула по имени, думала – поболтаем. Она голову повернула и с презрением осведомилась: «Вы ко мне обращаетесь?» Надо было сразу понять, что Вилкина общаться не желает, а я, дурочка, спросила: «Не узнаешь? Я Рая, мы с тобой в одном детдоме воспитывались. Здорово, что встретились! Сейчас Мария Алексеевна в столице, живет у меня, завтра уезжает. Хочешь с ней поговорить? Поехали ко мне!» Ирка губы надула: «Девушка, вы ошиблись. Я коренная москвичка, о дыре под названием Игнатьево не слышала. И зовут меня иначе. До свидания». Села в такси и уехала.
– Может, ты на самом деле обозналась? – предположила Белкина. – Встречаются подчас очень похожие люди.
– Да она это! – зашумела Раиса. – Что я, Вилкину не знаю? И про Игнатьево я слова не обронила, «коренная москвичка» сама наш город вспомнила. Цирк прямо! Намазалась по полной программе, укладку в салоне сделала, шмотье модное нацепила и решила, что жизнь удалась. Не захотела ни со мной, ни с вами общаться. А знаете, почему?
– Наверное, за что-то на нас обижена, – вздохнула Мария Алексеевна.
– Вилкина по вызову работает, – засмеялась Рая.
– Курьером? – не поняла наивная гостья из провинции. – Товар по домам развозит? Я считала, что доставщики мало получают.
Форткина снисходительно посмотрела на свою бывшую воспитательницу.
– Ирка – проститутка, ездит по клиентам.
Белкина шарахнулась в сторону.
– Не говори глупостей. Наши девочки жрицами любви не становятся, мы воспитываем достойных членов общества. Многие приезжают к нам в интернат на ежегодные встречи, никто на кривую дорожку не встал.
Раечка ее обняла.
– Я вас обожаю! «Жрица любви»… Так только вы сказануть могли. Точно говорю, шлюха Вилкина. Неужели не видели, какая Ирка притворщица и врунья, вечно себе на уме? Вертлявая, как червяк под лопатой, ни слова правды не скажет, в жизни не догадаешься, о чем она думает. Всегда своей улыбочкой прикрывалась, изображала правильную девочку. Но я‑то знаю, на что они с Ольгой Светловой способны.
– Может, кое в чем ты и права, – забубнила Белкина. – Ира не простой человек, полностью ни перед кем не открывается. Но с чего ты решила, что она… э… э… торгует своим телом?
– А то я потаскушек не видела, – хмыкнула Раиса, – по одежде сразу видно, чем они занимаются. Нет, встречаются дорогие девки – элегантные, ухоженные, по их виду трудно понять, каким местом деньги добывают. А Ирка из дешевок: ботфорты, кожаная юбка, куртка коротенькая, под ней кофта с вырезом, сиськи наружу. Небось на работу собралась, из подъезда в шесть вечера вышла.
Мария Алексеевна показала на модный журнал, который лежал на столе.
– Я полистала это издание, в нем снимки сапог выше колена, их называют трендом сезона. И куртенки до талии на пике моды.
Рая скорчила гримасу:
– Ага. Но на Ирке были белые ботфорты со стразами, красная мини-юбка в обтяг, колготки в сетку, бомбер розового цвета с рисунком в виде тигров, а это диагноз. На таких большой спрос, Вилкина неплохо зарабатывает.