Лорд Карэнби был высок и худ – почти тощ – с худым, впалым, чисто выбритым лицом и редкими светлыми волосами с проседью. Его запавшие глаза были, однако, полны жизни, хотя обычно они были тусклыми и немного печальными. На искалеченных подагрой руках он носил дорогие кольца. Он был безупречно одет, спокоен и собран, как модель живописца. Голос его был лишен эмоций, словно они выгорели еще в юности. Может, так оно и было, судя по тому, что Катберт слышал о своем дяде. Прошлое его было не безоблачным. Но имя Карэнби редко упоминали в Лондоне. Он столько лет прожил за границей, что выпал из круга равных. Ему было шестьдесят пять лет.
– Вы удивлены, что я снова пришел к вам вечером, – сказал Катберт.
– Меня ничто не удивляет, – сухо ответил его дядя, – но мы уже исчерпали темы для разговора вчера до восьми вечера, когда ты ушел. Потому я не понимаю, зачем ты пришел сегодня. Разговор явно будет утомительным, и, уж прости меня, в моем возрасте я не могу позволить себе сильно утомляться.
– Не могу сказать, что и вчера наш разговор был особенно душевным, – так же сухо отозвался Мэллоу, – поскольку мы говорили о делах, деньгах и вашем завещании.
– И о твоей помолвке, – без намека на улыбку сказал Карэнби. – Это должно интересовать молодого человека с горячим нравом, как у тебя. Я был уверен, что эта тема тебе приятна.
– Тогда вас не удивит, что со времени нашего разговора моя помолвка рухнула? – сказал Катберт, закидывая ногу на ногу.
– Нет. Кто знает, что взбредет в голову женщине? Может, тебе еще благодарить бога надо, что не женился на вертихвостке.
– Джульет тут ни при чем. Ее мать против.
– Последние шесть месяцев я слышал, что ее мать не только не против, но прямо-таки счастлива.
– В том-то и странность, сэр. Услышав о смерти сестры, миссис Октагон вдруг резко сменила мнение и сказала мне, что брак невозможен.
– Она не объяснила причины?
– Она отказалась говорить.
– В своем репертуаре, – пробормотал Карэнби. – Всегда загадочна и недовольна. Ты говоришь, ее сестра умерла?
Катберт бросил взгляд на «Глоб», лежавший на маленьком столике у локтя Карэнби.
– Если бы вы прочли газеты, сэр…
– Да! Я же читал, что мисс Лоах убита. Ты сегодня ездил в Рекстон. Полагаю, ты слышал больше, чем сообщили прессе.
Катберт кивнул.
– Просто загадка какая-то.
Карэнби не ответил, уставившись в огонь.
– Бедняжка Селина, – сказал он себе под нос. – Печальный конец для такой очаровательной женщины.
– Такое слово вряд ли приложимо к мисс Лоах, сэр. Она не казалась леди и совсем не была утонченной.
– Значит, она изменилась. В юности она и ее сестра были самыми красивыми девушками в Лондоне.
– Я слышал, что вы были помолвлены с одной из них, – вежливо намекнул Мэллоу.
– Да, – мрачно ответил его дядя. – Но мне удалось сбежать.
– Сбежать?
– Странное слово, но очень уместное.
Катберт не знал, что и сказать.
– Я могу закурить? – спросил он, вынимая сигарету из портсигара.
– Да. Кофе хочешь?
– Спасибо. Я выпил перед тем, как ехать к вам. Угощайтесь, – он протянул Карэнби портсигар, но тот отказался.
– Позвоните Флетчеру, пусть подаст мой кальян.
– Да он под рукой. Я заменю Флетчера. С вашего разрешения. – Катберт подал кальян дяде. Через минуту старик уже затягивался трубкой, как сущий турок. Этот метод курить табак был еще одной из его причуд. Несколько мгновений оба молчали. Затем Карэнби заговорил.
– Значит, ты хочешь, чтобы я помог тебе понять мотивы миссис Октагон?
– Да, – ответил Мэллоу, несколько удивленный проницательностью Карэнби.
– А с чего ты взял, что я смогу что-то объяснить?
Катберт посмотрел на свою сигарету.
– Я спросил вас на случай, вдруг вы знаете, – мрачно сказал он. – Откровенно говоря, мне показалось, что миссис Октагон считает, будто вы как-то причастны к убийству.
Карэнби даже не удивился, просто невозмутимо курил.
– Я не совсем понял.
Молодой человек рассказал, как миссис Октагон спросила его, вернулся ли граф на континент, а потом выдала соответствующее замечание.
– Может, конечно, я чересчур подозрителен, – сказал он. – Но это предполагает…
– Именно, – сурово перебил его пожилой джентльмен. – Ты быстро сложил два и два. Изабелла Октагон так меня ненавидит, что с удовольствием увидела бы меня на виселице. Я не удивлен, что она меня подозревает.
– Но какими мотивами она может…
Карэнби отложил в сторону длинную трубку и тихо рассмеялся себе под нос.
– О, она уцепится за любой подходящий мотив. Но одного понять не могу – почему она обвиняет меня именно сейчас. У нее было полно возможностей в предыдущие двадцать лет – после смерти мисс Сол, к примеру.
– Она не то чтобы обвиняет вас…
– Нет, такая женщина напрямую обвинять не станет. А тут, конечно – ее сестра убита только вчера, и есть возможность устроить мне неприятности. Но, боюсь, миссис Октагон разочаруется, хотя она и долго ждала возможности отомстить.
– Отомстить? Сэр, не забывайте, она мать Джульет.
– Очень надеюсь, что Джульет пошла не в нее, – едко заметил лорд Карэнби. – Говоря откровенно, Катберт, я не понимаю, почему миссис Октагон вообще согласилась на твою помолвку с ее дочерью, зная, что ты мой племянник.
– Не понимаю, – беспокойно ответил Мэллоу, с тревогой глядя на дядю.
Карэнби ответил не сразу. Он встал и с трудом зашагал по комнате, тяжело опираясь на трость. Мэллоу предложил было руку, но дядя раздраженно отмахнулся. Когда старик снова сел, он серьезно посмотрел на племянника.
– Ты любишь эту девушку?
– Всем сердцем и душой.
– А она тебя?
– Конечно. Мы созданы друг для друга.
– Но миссис Октагон…
– Я не люблю миссис Октагон и никогда не любил, – порывисто сказал Мэллоу, – но мне наплевать на ее мнение. Я женюсь на Джульет, как бы она вам ни мстила. Хотя почему она надеется насолить вам, мешая моей свадьбе, я понять не могу.
– Я могу объяснить в двух словах, – сказал Карэнби и процитировал Конгрива[5]: «В самом аду нет фурии страшнее, чем женщина, которую отвергли!»
– О, – Мэллоу даже сигарету уронил. Вся история открылась в одной цитате.
– Джентльмен о таких вещах говорить не должен, – резко сказал Карэнби, – и много лет я держал язык за зубами. Но поскольку миссис Октагон это не помешало нанести мне удар через тебя и на кону стоит твое счастье и счастье твоей любимой девушки, я расскажу тебе – насколько сам это понимаю, – почему эта женщина поступает так.
– Пожалуйста, сэр, – Катберт приготовился слушать.
– Около двадцати лет назад, – сказал Карэнби, сразу переходя к сути дела, – Изабелла и Селина Лоах были хорошо известны в свете. Они были дочерями сельского сквайра – вроде бы из Кента – и произвели своей красотой сенсацию, когда приехали в город. Я влюбился в Селину, а Изабелла – прости уж мое тщеславие – в меня. Из-за меня она возненавидела сестру. Я бы женился на Селине, но ее отец, который был в затруднительном положении, хотел выдать ее замуж за богатого американца. Изабелла, чтобы разлучить нас с Селиной, поддерживала отца. Как уж там они ее уговаривали, я не знаю, но Селина внезапно изменила отношение ко мне. И в пику ей – можешь считать меня слабым, Катберт, но тогда я был сущим дураком – я помолвился с молоденькой певицей. Ее звали Эмилия Сол, я думаю, в ней была еврейская кровь. Она мне нравилась, а у нее надо мной была чудесная власть. Я сделал предложение, и она его приняла.
– Но если вы по-настоящему любили мисс Лоах…
– То я должен был оплакивать нашу любовь. Я уже сказал, что я был дураком, кроме того, мисс Сол очаровала меня. Селина была холодна, Эмилия очаровательна, а я слаб. Я заключил помолвку с Эмилией, а Селина, насколько я слышал, решила выйти за своего богатого американца. Думаю, она злилась на то, что я так быстро ее забыл. Но тут была ее вина, не моя…
Катберт посмотрел на свои модные ботинки.
– Если бы я любил Селину, – медленно проговорил он, – я бы остался ей верен и женился бы на ней, несмотря на противодействие ее отца…
– …и ее сестры Изабеллы, то есть миссис Октагон. Не забывай об этом, Катберт. И я вряд ли мог бы сбежать с девушкой, которая поверила всем грязным сплетням обо мне.
– Каким именно? – спросил Мэллоу, припоминая некоторые слухи.
– Да какие всегда рассказывают о неженатых мужчинах, – ответил Карэнби. – Скандальные, которые Изабелла выкапывала и приносила Селине. Но я никогда не притворялся святым, и если бы Селина по-настоящему меня любила, она посмотрела бы сквозь пальцы на некоторые мои грешки. Я действительно любил ее, Катберт. Я делал все, чтобы доказать мою любовь. Когда я был с ней помолвлен и она высказала желание, чтобы я построил для нее дом по ее замыслу, я согласился.
– Тот самый дом в Рекстоне! – воскликнул молодой человек.
– Именно. Я нашел архитектора, чтобы построить его по плану, предложенному Селиной. Когда наша помолвка была разорвана и я – в пику ей, ты помнишь – сделал предложение мисс Сол, то продолжал строительство. Думаю, Селина была очень зла. Как-то, когда я был в Лондоне, она вместе с сестрой пришла посмотреть дом и увидела Эмилию.
– Именно. Я нашел архитектора, чтобы построить его по плану, предложенному Селиной. Когда наша помолвка была разорвана и я – в пику ей, ты помнишь – сделал предложение мисс Сол, то продолжал строительство. Думаю, Селина была очень зла. Как-то, когда я был в Лондоне, она вместе с сестрой пришла посмотреть дом и увидела Эмилию.
– Ага! Были проблемы?
– Нет. Для ссоры просто не было времени, если ты это имеешь в виду. Когда они встретились, Эмилия шла по настилу недостроенного третьего этажа. Увидев сестер Лоах – как рассказывала Изабелла, – Эмилия поскользнулась и упала с высоты тринадцати футов. Она погибла почти мгновенно, лицо ее было страшно изуродовано. Это произошло во время обеда, когда рабочих не было. Когда они вернулись, они обнаружили тело и узнали его по одежде.
– Девушки там не остались?
– Нет. Они испугались и вернулись домой. Но там их ждала новая беда. Мистер Лоах внезапно скончался от сердечного приступа. Селина тут же расторгла помолвку с американцем, и…
– И вернулась к вам?
– Странно, но нет. Я больше никогда ее не видел. После смерти отца девушки уехали на континент и вернулись только через два года. Изабелла после безуспешных попыток женить меня на себе стала супругой Сэксона, тогда делавшего успешную карьеру адвоката. Селина вернулась в Рекстон и заперлась в своем доме, в котором нынче и живет.
– В доме, в котором она погибла, – поправил Катберт. – Вы забыли, что она мертва.
– Да. Я пытался встретиться с ней, но она отказывалась видеть меня, заявляя, что я дурно с ней обошелся, заключив помолвку с мисс Сол. Бедняжка уже была давно в могиле, потому я забил дом и оставил, как он теперь есть. Как ты знаешь, я много лет путешествовал и до сих пор путешествую, если уж на то пошло, – добавил Карэнби со вздохом, – из-за Селины. Она была единственной женщиной, которую я любил.
– Но разве не было следствия по поводу гибели Эмилии?
– Да, и Изабелла дала показания, что это был несчастный случай. Селина была слишком плоха, чтобы появляться. Да и незачем было. Причина смерти была очевидной. К тому же у Эмилии не было родни, которую бы интересовало расследование. Она оставила очень мало денег, так что если родственники и были, то овчинка выделки не стоила.
– Странная история, – озадаченно сказал Катберт. – А вы не думали, что Селина могла столкнуть Эмилию вниз?
– Ни в коем случае, – с отвращением ответил Карэнби. – Она была хорошей и доброй девушкой. Она не сделала бы такого.
– Хммм, – протянул Мэллоу, вспоминая орлиный нос и тонкие губы мисс Лоах. – Я не был бы так уверен в этом.
– Изабелла с ее горячим нравом могла бы такое сделать, – продолжал Карэнби, – и я часто хотел поговорить с ней об этом, но так и не вышло. В конце концов, суд вынес вердикт о смерти в результате несчастного случая, так что не было смысла.
– У Эмилии не осталось родственников, которые могли бы вести свое следствие?
– Вроде бы был брат, клерк, но, как я уже сказал, денег она не оставила, так что он и не стал утруждаться. Я видел его после ее смерти, и при виде его обрадовался, что не женился на его сестре. Он выглядел сущим мерзавцем, опасным прохиндеем. Но, как я уже говорил, Эмилия была из низов. Лишь ее прекрасный голос и большой талант открыли ей путь в общество, где я ее и встретил. С тех пор я ничего не слышал о ее брате. Думаю, он уже умер. Это все было более двадцати лет назад. Но теперь ты понимаешь, почему миссис Октагон противится вашему браку. Она так и не простила меня за то, что я не взял ее в жены.
Катберт снова кивнул.
– Но я не понимаю, зачем она вообще давала согласие, раз сразу изменила мнение после смерти Селины.
– Сам не понимаю. Но я отказываюсь вмешиваться в это дело. Ты уж сам выясняй причину.
– Обязательно, – сказал Мэллоу, вставая, – и я уверен, что она связана с ужасной смертью ее сестры!
Карэнби в ответ на эту речь покачал головой. Он не разделял этой уверенности.
– Ты сам видишь, что, несмотря на все намеки миссис Октагон, у меня не было причин убивать Селину, – мрачно сказал лорд. – Я не понимаю, почему Изабелла обвиняет меня…
Глава VI. Запутанное дело
Наутро после визита к лорду Карэнби Мэллоу неожиданно получил телеграмму из Девоншира с сообщением о болезни матери. Миссис Мэллоу была раздражительной ипохондричкой, которая всегда считала, что ее здоровье куда хуже, чем оно было на самом деле. Катберта часто призывали к ее смертному одру, где он находил ее вполне живой и здоровой. Он ожидал, что и этот вызов окажется ложной тревогой, но, будучи послушным сыном, он вырвался из города и сел на дневной экспресс в Эксетер. Как он и ожидал, миссис Мэллоу была вовсе не так плоха, как намекала в телеграмме. Катберт был раздражен, но мать настояла, чтобы он остался, не желая обидеть ее, он подчинился. Катберт вернулся в Лондон лишь через четыре дня. Но его визит в Эксетер оказался небесполезным, поскольку он расспросил мать о романе лорда Карэнби. Миссис Мэллоу знала о нем все и очень не одобряла своего деверя.
– Он сумасшедший, – бурно заговорила она, когда как-то вечером Катберт поднял эту тему. – Всю жизнь он был ненормален. Его титул должен был носить твой отец!
– Ладно, однажды он достанется мне, – утешил ее сын. – Вряд ли Карэнби женится.
– Да, но я никогда не стану леди Карэнби, – пожаловалась миссис Мэллоу, особа весьма самолюбивая и эгоистичная. – Я была бы украшением этого титула. К тому же такого древнего. Но я рада, что эта противная Селина Лоах так и не стала его женой. Даже эта Сол была бы лучше.
– Не говори дурно о мертвых, мама.
– А почему я должна хорошо говорить о плохих мертвых? – отрезала миссис Мэллоу. – Я никогда не любила ни Изабеллу, ни Селину. Обе были мерзкими девчонками и постоянно грызлись. Они почти не разговаривали друг с другом, и как тебе вообще пришло в голову жениться на Изабеллиной дочке, я не понимаю. Это просто неуважение ко мне. Но я сказала все, что думаю по этому поводу.
По правде говоря, миссис Мэллоу действительно все сказала и не переставала пилить Катберта, чтобы тот расторгнул помолвку. Если бы она знала, что миссис Октагон не дала согласия на их свадьбу, она бы обрадовалась, но чтобы избежать неприятных объяснений с женщиной, несдержанной на язык, Катберт ничего не сказал о разрыве.
– Мама, а мисс Сол тебе нравилась? – спросил он.
– Я видела ее только раз на сцене, – расширила глаза миссис Мэллоу. – Господи, Катберт, я никогда не связывалась с людьми такого сорта. Карэнби был без ума от нее. По правде говоря, он заключил с ней помолвку назло Селине. Та, конечно, и правда дурно с ним обошлась, но я считаю, что мисс Сол – какое мерзкое еврейское имя, не правда ли, – просто загипнотизировала его. Он забыл ее почти сразу же после ее смерти, несмотря на эту дурацкую идею заколотить дом. А в Рекстоне такая дорогая земля! Ладно, я надеюсь, что жуткая смерть Селины будет предупреждением Карэнби. Но я не желаю ему зла, хотя ты наследник его титула, а нам нужны деньги.
Пока миссис Мэллоу пускалась в эти многословные рассуждения, Катберт размышлял. Когда она закончила, он быстро спросил:
– Почему эта смерть должна стать предупреждением Карэнби?
– Господи боже мой, Катберт, не терзай мне нервы. Почему? Да потому, что я уверена, что это Селина столкнула мисс Сол с настила. Она была злой девицей, вполне способной на такое. И раз родственники мисс Сол ждали все это время, чтобы убить Селину, они убьют и Карэнби за то, что он не женился на этой жалкой актрисе.
Катберт застыл.
– Мама, ты о чем? Карэнби сказал мне, что у нее был только брат и он, скорее всего, уже умер.
– Ах, – протянула миссис Мэллоу, – так он не рассказал тебе, что ее отец был арестован как фальшивомонетчик, я уж забыла, какие деньги он делал. Я уверена, что и братец был втянут в это дело, но точно сказать не могу. Но я знаю только, что она к тому времени уже была мертва и семейство Сол не встревало в дело только потому, что у полиции было на них много чего. Господи, – передернуло ее, – только подумать, что, если бы она была жива, Карэнби породнился бы с этой семейкой и лишил тебя титула!
– Ты уверена в своих словах?
– Конечно. Загляни в старые подшивки газет и сам прочти. Сейчас это уже история. Но я правда больше не хочу об этом говорить, Катберт. Иначе я ночью не усну. Господи, при моих-то нервах…
– А ты когда-нибудь видела мисс Сол, мама?
– Сказала уже – видела на сцене. Она была красивой, крупной, рослой девицей с крючковатым носом и большими черными глазами. Похожей на Селину и Изабеллу – я уверена, что и в них есть еврейская кровь. Мисс Сол – если это ее настоящее имя – могла бы сойти за родственницу этих ужасных девиц Лоах.
– Миссис Октагон и ее погибшая сестра явно очень похожи.
– Еще бы, и если бы мисс Сол осталась жива, у них бы получилась троица. Я сама терпеть не могу такой тип красоты, – сказала миссис Мэллоу, которая была светловолосой и худой. – Такая грубая. Все считали сестер Лоах хорошенькими, но только не я. Мне они никогда не нравились, и я не буду наносить визиты миссис Октагон – какое вульгарное имя, – даже если бы ты женился на пятидесяти ее противных дочерях!