Торопливо пройдя по удушающе жаркому коридору, Равашоль нашёл свободное купе, завёл за собой сервиторов и запер двери. Внутри была голая металлическая скамья и оконный проём, закрытый мерцающим энергетическим полем, позволяющим пассажирам смотреть наружу, но не пропускающим внешнюю среду.
Он молча потел в тепле и молился, чтобы никто не попытался вломиться в его купе. Наконец, над дверью мигнул свет, и он взялся за поручень, пока поезд набирал скорость, выезжая из узла на просторы Марса.
* * *Марс…
Равашоль знал, что в древних мифах Марс был отцом основателей великой Римийской империи, центра культуры и технологического прогресса, которая, как говорилось, охватила весь мир. На протяжении тысячелетий, в воображении жителей Терры Марс был ужасным миром захватчиков или давно мёртвых цивилизаций, но нелепость таких представлений давно была доказана.
Эти идеи появились после открытия давно забытым астрономом борозд на поверхности планеты, которые были ошибочно переведены как «каналы», подразумевая искусственные водные пути вместо природных образований.
Равашоль смотрел на пейзаж Марса, из-за скорости размывающийся в железно-серые пятна. Если раньше Марс называли Красной планетой, то сейчас от пустынь из окислов железа, из-за которых возникло это название, не осталось практически ничего.
Технические тексты, прочитанные Равашолем, рассказывали о терраформировании Марса, проведённом многие тысячелетия тому назад, когда южная полярная шапка была расплавлена орбитальными лазерами, чтобы высвободить в атмосферу большое количество двуокиси углерода. Это повысило температуру до уровня, при котором вода могла пребывать в жидкой форме, и сформировало озоновый слой, необходимый для поддержания жизнедеятельности. Затем были введены генетически модифицированные формы растительной жизни, насыщающие атмосферу ещё большим количеством кислорода, азота и углекислого газа.
Но он знал, что когда до завершения этого титанического труда оставалось ещё несколько столетий, Механикум уже распространился как вирус по поверхности Марса, начав строительство своих огромных заводских комплексов, обогатительных фабрик размером с континент, и оружейных цехов.
Вскоре атмосфера Марса была загрязнена так же сильно, как атмосфера Терры, горы были опустошены изнутри в поисках минералов, а поверхность покрыта металлическими дорогами, карьерами и величественными монументами во славу Машины.
Поезд быстро проскочил гору Аскреус, щитовой вулкан диаметром более трёхсот километров, который теперь служил домом легиону Титанов Легио Темпестус. Огромные золотые врата были врезаны в склоны вулкана, две могучие военные машины, стоящие на страже перед ними, из-за расстояния казались совсем крошечными.
Обширные металлические комплексы, купола и шпили из стекла и стали, противостоящие загрязнённому климату Марса благодаря человеческой изобретательности, раскинулись вокруг вулкана. Столбы дыма загрязняли небо, и языки пламени вырывались из бесчисленных обогатительных фабрик, производящих сырьё, необходимое для Великого Крестового Похода Императора.
Только склоны гористых регионов Марса внешне оставались нетронутыми, однако даже высочайшие пики были выдолблены изнутри и превращены в храмы или мануфактории. Даже смутное ”лицо”, находившееся в области северного полушария, известной как Горы Кидония, было уничтожено, разровнено, и застроено вздымающимися ввысь храмами Технотеологов.
Пока поезд выписывал плавную кривую на восток, Равашоль выглядывал в затянутый энергетическим полем оконный проём, пытаясь хоть мельком увидеть огромный храмовый комплекс. Его храмы, часовни и усыпальницы покрывали миллионы квадратных километров, и были населены миллиардами искренних в вере священнослужителей.
— Возможно, здесь я найду совет, — сказал он сервиторам.
Сервиторы дёрнулись на звук его голоса, но ничего не ответили.
* * *Мастер-адепт Хром равнодушно наблюдал за тем, как команда сервиторов-уборщиков вычищала кровавые останки протекторов из залы машины Каба. Он лишь скользнул по ним взглядом. То, что осталось от их механических компонентов, будет восстановлено, а их плоть будет переработана в протеиновую массу, предназначенную для питания техноматов и сервиторов.
Сама машина Каба в спящем режиме стояла в дальнем конце залы, её сенсорные блистеры светились тусклым красным светом, показывающим, что техножрецы адепта Лаану, толпившиеся на лесах, отключили её голосовые, слуховые и зрительные устройства.
Он спустился в залу, сопровождаемый стройной фигурой в облегающем комбинезоне, закрывающем всё тело, сделанном из блестящего синтетического материала, по кроваво-красной поверхности которого то и дело пробегала рябь. Фигура была атлетичной, сформированной интенсивным режимом физических упражнений, генетическими манипуляциями и хирургическими аугментациями.
— Это сделала машина? — спросила она. Её лицевая маска была сделана в виде оскаленного багрового черепа, с рогом из блестящего металла, выступающим из подбородка. Несмотря на синтетическую резкость модуляций, голос несомненно был женским.
— По-видимому, так, Ремиара, — ответил ей Хром, не оборачиваясь.
— И ты собираешься использовать такую машину? Убивающую без приказа? — сказала Ремиара с отвращением. — Уничтожение без цели либо умысла — расточительство.
— Несомненно, — согласился Хром. — Но в данном случае цель была. Ты мой самый смертоносный механикум-ассасин, но ты не видишь, что в этом деле замешаны чувства.
— Эмоции — это помеха для истинного убийства, — резко сказала ассасин. Хром повернулся к ней, удивлённый горячностью в её голосе. Опутанное проводами устройство наведения, вживленное в боковую сторону черепа Ремиары, делало её смертоносным убийцей, а длинные змееподобные сенсорные усики, снующие в воздухе за её спиной, гарантировали, что она всегда выследит свою добычу.
Марсианские техножрецы-ассасины были сами себе законом, и Хром был не настолько глуп, чтобы восстанавливать одного из них против себя разговором об эмоциях, но он не смог удержаться, чтобы не закончить свою мысль.
— Это так, но этих протекторов убили именно эмоции, — сказал он. — Я полагаю, что у машины Каба сформировалась некая связь с этим бунтовщиком, Равашолем. Действительно, мы создали здесь изумительную вещь. Разум из неразумности. Мысли из хаоса. Создание, которое живёт и развивается, которое растёт и обучается. Создать существо, которое живёт и думает самостоятельно… что же это, если не сила бога?
— Это гордыня, — сказала Ремиара, касаясь пальцами рукояток изысканно украшенных пистолетов, которые она носила низко на бёдрах.
Хром позволил себе усмехнуться над неприкрытой неприязнью ассасина и сказал: — Мы стоим на разных позициях, Ремиара. Твоё призвание — обрывать жизнь. Моё… что ж, моё — создавать её.
— Тогда отдай мне приказ, — сказала ассасин голосом, полным диким предвкушением убийства.
— Очень хорошо, — сказал Хром. — Я поручаю тебе ликвидацию адепта Палланта Равашоля.
Ремиара издала высокий, режущий крик, означавший начало её охоты, и высоко подпрыгнула. Нижняя часть её тела завилась, подобно дыму, длинные многосуставчатые ноги скрепились над лодыжками металлическими штангами. Ниже штанг ноги оканчивались не ступнями, но сложной системой магно-гравитационных двигателей.
Ассасин пронеслась вдоль стены вверх к потолку и по спирали устремилась по коридору, направляясь на свою миссию убийства, и Хром понял, что Равашоль уже практически мёртв.
Он повернулся к адептам, работающим над машиной Каба, и спросил: — Её оружие отключено?
Адепт Лаану лично поднял взгляд и сказал: — Да, повелитель Хром. Её оружие более не активно.
— Тогда подключите её системы общения, — приказал Хром, шагая тяжёлой металлической поступью к возвышению в центре залы, перед машиной Каба.
Он наблюдал, как Лаану отдавал приказы своим техножрецам, и, спустя несколько мгновений, сенсорные блистеры засветились, показывая, что машина снова получает данные об окружающей обстановке. Огни вспыхнули и несколько секунд помигали, прежде чем засветились ровным жёлтым светом.
— Ты меня слышишь? — спросил адепт Хром.
— Я слышу тебя, — ответила машина. — Где адепт Равашоль?
— Пусть адепт Равашоль тебя не беспокоит, машина, — предупредил Хром. — Тебе следует беспокоиться о своей собственной судьбе. Ты убила солдат Механикума.
— Они собирались причинить вред моему другу.
— Твоему другу? — сказал Хром, покачивая головой. — Нет. Адепт Равашоль не друг тебе. Знаешь ли ты, что он пришёл ко мне с весьма печальным предложением касательно твоего существования?
— Твоему другу? — сказал Хром, покачивая головой. — Нет. Адепт Равашоль не друг тебе. Знаешь ли ты, что он пришёл ко мне с весьма печальным предложением касательно твоего существования?
— Я не верю тебе, — сказала машина, но анализаторы голосового напряжения, встроенные в череп Хрома, подсказали ему, что машина солгала. Внутренне он улыбнулся — машина уже научилась нюансам человеческого поведения.
— Я уже знаю, что веришь, — начал Хром. — И я в считанные мгновения могу узнать каждую деталь вашего разговора, состоявшегося после его возвращения из моей кузницы. Воспоминания можно извлечь из синтетической коры твоего мозга. Конечно, есть опасность, что это может повредить твою синаптическую сеть, но на этот риск я готов пойти.
Блистеры на передней части машины мигнули и она сказала: — А теперь лжёшь ты, адепт Хром. Я слишком ценна для тебя, чтобы рисковать меня повредить.
Хром кивнул. — Ты права, ты слишком ценна для меня, но есть кое-какие факты, которые ты должна узнать, если мы хотим общаться без обмана между нами.
— Какие факты?
— Адепт Равашоль хотел, чтобы ты была уничтожена, — сказал Хром. — Он наверняка говорил тебе, что ты — опасное создание?
Каба промедлила мгновение, прежде чем ответить, и Хром понял, что он нашёл слабое место. В отличие от людей, с их неточной памятью и ненадёжным механизмом воспоминаний, машина имела безукоризненную память и помнила каждое слово, которое ей говорили. Даже теперь она могла воспроизвести каждый свой разговор с Равашолем.
— Расскажи мне, о чём вы говорили с адептом Равашолем, — наконец сказала машина Каба.
* * *Базилика Благословенного Алгоритма была одним из величайших строений Марса, её необъятность делала карликовыми даже наибольшие храмы-кузницы комплекса Мондус Гамма. Изрыгающие дым железные шпили пронзали жёлтые небеса, а вздымающийся купол из синего камня тянулся к облакам. Громадные пилястры обрамляли зияющие врата, их розовый мрамор был исписан миллионами математических формул и доказательств.
Тень громадной базилики поглотила Равашоля, когда он ещё шёл по Виа Электрум — за много миль до цели своего паломничества. Целый полулегион боевых титанов Легио Игнатум, сотня боевых машин выстроились вдоль дороги, и их величие и сила заставляли простых людей склонять головы. Защитные купола этого региона Марса были настолько громадными, что формировали собственный климат, и красные и золотые знамёна титанов громко хлопали на ветру. Небо было заполнено огромными молитвенными кораблями, покрытыми золотом цеппелинами, которые транслировали бесконечные потоки машинного языка из медных мегафонов и тянули за собой длинные ленты пожелтевшего пергамента с молитвами.
Тысячи пилигримов двигались колоннами по вымощенной каменными плитами дороге, её поверхность была покрыта бороздами, протоптанными обутыми в сандалии ногами миллиардов просителей. Равашоля окружали монолитные строения — машинные храмы, техногробницы и механо-усыпальницы — все посвящённые поклонению и прославлению Омниссии, Бога-Машины.
Здесь он не привлекал внимания своей свитой, поскольку были и другие, путешествующие с созданиями, намного более странными, чем обычные боевые сервиторы. Тут — не имеющий конечностей адепт, которого нёс на себе многоногий паланкин, окружённый невозможно высокими треногами, шагающими причудливой из-за длинных конечностей походкой. Там — плотские остатки группового сознания путешествовали в парящем над землёй стеклянном резервуаре, сопровождаемым отделением боевых роботов ”Кастелян”, подвластных их воле.
Толпы роботов, летающих черепов и покрытых золотом скиммеров несли пассажиров и почитаемые реликвии к базилике. У немногих уходивших из храма были решительные лица людей, чьи ожидания оправдались и были превзойдены. Чувство близости к чему-то великолепному и особенному было осязаемым, и Равашоль понял, что решение прийти сюда было правильным.
Здесь он мог найти утешение и ответ на свои вопросы.
Он трепетал, с почтением встречая свирепый взор Боевого Титана ”Разбойник”, чьи могучие орудия указывали в небеса жестом одновременно символичным и назидательным. Механикум был способен производить самые смертоносные боевые машины, какие только можно представить, но теперь Равашоль понял, что он не отвечал за их использование. Создатели машины Каба явили чудо, создав её, но признали ли они ответственность за её существование?
Слишком одержимые возможностью создавать, и никто из них сначала не обдумывал, стоит ли это создавать.
Наконец, Равашоль и его сервиторы достигли тёмнеющего входа в базилику, громадные пилястры перед ним достигали головокружительных высот, и тёплый ветерок, доносящийся из внутренних помещений, нёс с собой приятный аромат мускусных благовоний.
Он остановился и сделал глубокий вдох, прежде чем войти.
* * *Ремиара неслась по поверхности транспортной трубы, грави-двигатели с лёгкостью несли её по металлическому тоннелю. Она знала, что добыча прошла этим путём, ей сообщили об этом пассивные датчики, встроенные в поверхность её черепа, чувствительные к постоянному потоку информации, текущему подобно электрической реке по всей поверхности Марса.
Для Ремиары воздух был наполнен танцующими пылинками электронов, каждый из которых говорил с ней, и каждый из них нёс крупицы информации — бесполезные сами по себе, но собранные вместе, они раскрашивали образ Марса более подробно, чем это могла бы сделать самая совершенная бионика. Она была островом восприятия в море информации.
Каждая электронная транзакция каким-то образом переносилась, по медным проводам, в фибро-оптических потоках данных, по радиоволнам, передаточным гармоникам и мириадами других способов. Все они отфильтровывались в черепе Ремиары, и, несмотря на то, что такие объёмы информации могли расплавить обычный человеческий мозг, её когнитивные процессы были снабжены фильтрами, позволявшими ей отделять значимую информацию и отбрасывать остальное.
Она уже знала, каким транспортным узлом воспользовалась её добыча, и просмотрела дюжину различных пикт-материалов, запечатлевших его, поднимающегося на поезд, который направлялся к северным храмам. Она отметила количество, тип и степень опасности сопровождающих его сервиторов, и узнала каждое их слабое место.
Она вылетела из тоннеля высоко над железной поверхностью Марса, могучие храмы и священные территории храмового комплекса Холмы Кедония расстилались перед ней так далеко, насколько хватало взгляда.
Данные текли вокруг неё в расширяющейся паутине света и информации.
Где-то внизу, добычу-Равашоля ждала смерть.
* * *После монументального величия внешнего вида базилики внутреннее убранство оказалось довольно разочаровывающим. Внешний вид обещал невообразимые украшения и роскошь, но интерьер не производил впечатления. Стены притвора из голого, неукрашенного металла были покрыты рядами соединительных портов, через которые коленопреклонённые кающиеся подключались к бьющемуся машинному сердцу здания.
За притвором медный сетчатый забор отделял вход в базилику от нефа и алтаря. Равашолю пришлось пробираться через скопление кающихся, каждый из которых трясся и дёргался, когда электрический шок пронзал его тело очищающей болью.
За ограждением ряд за рядом металлические скамьи выстроились в бесконечную процессию от нефа до алтаря, где устрашающий жрец машины, стоящий на парящем в воздухе аналое, читал свою проповедь на божественном машинном языке. Скамьи были заполнены одетыми в рясы верующими, и тысячи голов дружно сгибались, когда жрец пролетал над ними.
Равашоль сложил свои руки в виде чаши, изображая священный зубец шестерни, и склонил голову, ощущая острую зависть к тому, сколь значительно были аугментированы большинство верующих в базилике. Он поднял свою металлическую руку, выпуская из кончиков пальцев серебристые нитевидные механодендриты и думая при этом, мог ли он рассчитывать когда-нибудь достичь такой степени единения с Богом-Машиной.
— Даже низшие из нас начали снимать с себя плоть кусок за куском, — сказал голос сзади, будто угадывая его мысли.
Он повернулся и склонил голову, оказавшись лицом к лицу с базальтоволиким жрецом, облачённым в одеяния, струившиеся расплавленным золотом и отражающие радужные отблески подобно разлитому маслу. Под рясой жреца Равашоль увидел блестящий скелет из медных стержней, жужжащие шестерни и витиеватые схемы.
У жреца была вытянутая лошадиная голова, формой похожая на заострённый конус с мягко светящейся сферой, вставленной в его поверхность. Отражающие поверхности его головы, лишённой каких-либо черт, напоминающих человеческие, искажали отражение черт Равашоля.