Я потрясла головой.
- Нет, вы не понимаете, - ответила я ему. - Я убью любую гадину, предавшую нас. А ведь предатели - они все еще люди. У меня не возникло бы никаких проблем спустить курок на тех червяков в правительстве, которые помогли демонам.
Хорошо, успокойся, - сказал он абсолютно другим тоном голоса. - Я действительно говорил только что о себе. Мне действительно легче работать над этими, э-э, зомби, если я считаю, что в них нет ничего человеческого.
Арлин всегда говорит, что я могу быть настоящей врединой, так что я решила быть ей нарочно. Я спросила:
- А есть ли для вас разница, доктор, если бы они были гениями при жизни?
Вместо того, чтобы прийти в бешенство, он рассмеялся.
- Ты просто прелесть, Джилл. Мне нужно быть осторожным с тобой. Я думаю, нам понравится работать вместе. Сейчас мы можем начать. Какова твоя теория по поводу того, почему некоторые крупные монстры выглядят рзумными?
- Вы имеете в виду паука-мозга?
Мне не нужно было говорить, что означало это слово.
- По-видимому, их всех. Был ведь еще говорливый имп, которого капрал Таггарт, как он сообщил, встретил на Фобосе.
Это была одна из моих любимейших тем.
- Мы были удивлены их мозгами во время миссии в Лос-Анджелесе.
- Каков твой вывод?
Я внезапно заметила, как долго мы шли.
- Как далеко нам еще до зомби?
- Не далеко. Только не спрашивай постоянно, дошли мы уже или нет. Это заставит меня вновь увидеть в тебе ребенка.
- Здесь есть комната отдыха, которой я бы могла пользоваться?
- Всего в нескольких футах от площадки зомби. - Его голос звучал нетерпеливо. - Так каков же ваш вывод?
- Всякий раз, когда говорит обычная, тупая тварь, где-то есть еще одна, поумнее, которая и посылает ему слова.
- Как трансляция радиосигнала. Мы размышляли в том же направлении. Ты думаешь, паучьи мозги имеют собственные мысли?
- Не знаю.
- Они могут быть на другом конце, как получатели сигнала.
- Расскажите мне о своих зомби, - я была по-настоящему заинтересована. Мы прошли уже достаточно, а дергающихся трупов все не было.
- У нас имеется тринадцать экземпляров. Мы провели идентификацию их личностей. Ты знаешь, что уничтожить информацию сегодня невозможно.
- Да, монстры не могут пробивать большие дыры в Сети, даже с их толстыми задницами.
- Они замедлили нас, но они не могут полностью нас остановить.
- Мы их остановим.
- Умница! Один из зомби был редактором по имени Андерс Монсен. Он повторяет фразы, касающиеся его профессии. По крайней мере, мы думаем, что он делает это. Одна из женщин - Мишель Делуд, блондинка. Она повторяет, что должна попасть в Лас-Вегас на свадьбу. Марк Стефенс был книжным продавцом. Батлер Шаффер был профессором права. Тина Карос была помощницей адвоката. Она брюнетка. Обе леди были очень привлекательны при жизни. Это ужасно - видеть их мутировавшими. Остальные восемь были моряками, служившими прямо здесь, на Гавайях. Один из них был здоровенным мужиком, друзья называли его Большой Ли.
Имена остальных я не помню.
Эйкерман мог бы стать учителем. Он внушил мне большой интерес к своемуособому классу мертвецов. Я сгорала от нетерпения… пока дверь с надписью "Максимальная безопасность" не открылась и огромная масса не заполнила дверной проем и мясницким тесаком не отрубила доктору Эйкерману голову.
7
Никогда не признался бы в этом Арлин, но поначалу я сомневался в своей вере.
Недопустимо, чтобы Альберт стал агностиком. Мне необходимо выгородить себя от этого. Когда я закончу, я удалю это письмо и напишу ей настоящее. Возможно, это выглядит глупо - писать кому-то, когда можешь поговорить с ним лично, но когда я смотрю в ее зеленые глаза, я немею.
Когда она изгибает свою правую бровь и улыбается так же горячо, какими кажутся ее пламенные рыжие волосы, я не могу говорить с ней. Она предлагает мне себя, и все, что я могу сделать, это сослаться на свою религию. Она была первой из всех, кого я увидел после операции. Они сделали все, что могли, с моим лицом, но мне не нужно зеркало, чтобы понять, что эти шрамы навсегда.
Мое лицо все еще горит. И будет гореть всегда - из-за новых долин и горных хребтов, инкрустированных в мой лоб, щеки и подбородок. Утешением мне служит то, что я все же не так уродлив, как имп. А если я стану зомби, то стартовая площадка для новой наружности уже готова.
Я понимаю, что глупо думать о своей внешности, ведь я вообще мог ослепнуть на всю жизнь. Да простит Господь мое тщеславие.
Арлин не позволит мне сожалеть о себе. Она склонилась над моей кроватью, улыбаясь, как ангел, и исцеловала всю измеченную плоть моего обезображенного лица. "Ты всегда будешь моим Альбертом", - прошептала она так, что только я мог слышать.
Мы разделили участь, которую немногие из смертных когда-либо познают. Мы остудили ярость паука-мозга. Мы опробовали на вкус серу пожирателя огня. (Не могу понять, почему здешние ученые называют этих тварей «арчвайлами»). Вместе мы выпустили кишки тыквам и князьями ада. Я пробился сквозь море крови вместе с этой женщиной. Но когда она повернула свое лицо ко мне и предложила прикоснуться к ее высоким скулам и поцеловать, я отшатнулся.
Наверное, она считает меня идиотом. Будучи женщиной, доказавшей свое право быть наравне с мужчинами, она не брезглива в вопросах человеческого тела. А ведь женщины имеют обыкновение уделять этому большое внимание. Впрочем, сейчас, в этом океане крови, было странно видеть людей, все еще щепетильных в вопросах макияжа. Неужели военная служба действительно сравнится с рождением детей? Я искренне верил, что высшее предназначение женщин - дарить миру детей. Церковь усилила это мое отношение. Я могу уважать женщинубойца, но меня сотрясает мысль, если она уклоняется от женской ответственности. Как будто, умерев на поле боя, она отделается легче. Если она офицер, она практикует тривиальный подход к власти, сравнимую с той, какую Бог дарит ей в отношении ее ребенка. Вот выходит Арлин Сандерс, высоко и элегантно вскинув чуть назад голову, будто когда-то она имела длинные волосы, спадающие до талии, показывая свою длинную шею и твердую челюсть, и взвалив на плечи свое обмундирование с такой же важностью, с какой это делают мужчины. Да, я притворюсь, что это был день после Хеллоуина, и помогу ей убрать тыквы. Но не коснусь ее своими голыми руками.
Умственно я не сомневаюсь в Книге Мормонов. История показывает, что брак и дети были изначально предназначены для мужчин и женщин на этой земле. Уклонение от них делает нас несчастными. Когда же мы исполняем свой долг, мы испытываем счастье, какое ни один гедонист не может дать даже в мечтах.
Думаю, моя проблема была в том, что я думал, что уже был искушен. Но женщина, которая предлагала мне себя для быстрого и легкого секса, не была из тех, которых я уважал.
Такие женщины никогда бы не выдержали тех испытаний, которые уготовили нам демоны из глубин космоса. Они бы не смогли сделать выбор в духе «сейчас или никогда», отдавая свою жизнь за парня - и никогда бы не решились выжить просто потому, что знают, что он сделает для них то же. Я встречал много горячих женщин, но Арлин была чем-то невероятным!
Отказывать ей так больно потому, что попроси она меня о чем-либо другом, я выполнил бы это, не задумываясь. Как она может предлагать акт любви так легко? Я знаю много мужчин, которые бы вприпрыжку побежали в объятия Арлин, но вряд-ли бы они ее заинтересовали. Как обычно, мое незваное счастье - ее так влечет ко мне, потому что я всегда отвечу "нет".
Даже когда я был спортсменом в высшей школе, имелись чир-лидерши, которые были ко мне неравнодушны. Большой рост и мускулы дают свои преимущества. Крутые парни считали меня тупым и не общались со мной. В этом, возможно, также заключалось преимущество.
Я хочу семью. Хочу любящую жену, которая подарит мне детей. Очень простое желание, но я не могу его озвучить при ней. Слова - хрупкие орудия. Когда ты пытаешься использовать эти орудия как оружие, они часто ломаются. Я не могу сегодня написать письмо Арлин. Я не нахожу слов. И я молюсь, что все же найду их, пока мы еще вместе.
В мире настоящих демонов нет времени на пустую его трату. Однако это наилучшее время для проверки своей веры - внезапно я обнаружил, что не могу управлять своей страстью. Я мог бы даже иметь будущее, в котором обзавелся бы семьей.
Однажды, когда я читал книгу в Мормонской библиотеке, я наткнулся на строчку, которая осталась в моей памяти. Я не помню автора, но слова его были такими: "Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему". Я понял это так, что счастье исходит от любви. Любовь формируется из твоих действий. То есть, из веры.
Как мне объяснить Арлин, что мне нужно либо все, либо ничего? Тем более, когда она уже позволила мне все то, чего я заслуживаю. И как мы можем принимать решения в таком мире, как этот? Мой ад на Земле - это мир, в котором Арлин права, а я ошибасюь. Есть ли у нас право хотя бы пытаться планировать будущее? Если бы мы были последними людьми во вселенной монстров, был бы определенный смысл в попытке создать совместную жизнь, несмотря на короткий промежуток, нам отведенный. Но наши жизни не принадлежат нам. Существуют Корпуса Морской Пехоты. Раз, два, три, четрые, она любит свой корпус, как сахар в кефире. Она любит их больше, чем я. Как и Флай. В этом - связь между ними.
Как мне объяснить Арлин, что мне нужно либо все, либо ничего? Тем более, когда она уже позволила мне все то, чего я заслуживаю. И как мы можем принимать решения в таком мире, как этот? Мой ад на Земле - это мир, в котором Арлин права, а я ошибасюь. Есть ли у нас право хотя бы пытаться планировать будущее? Если бы мы были последними людьми во вселенной монстров, был бы определенный смысл в попытке создать совместную жизнь, несмотря на короткий промежуток, нам отведенный. Но наши жизни не принадлежат нам. Существуют Корпуса Морской Пехоты. Раз, два, три, четрые, она любит свой корпус, как сахар в кефире. Она любит их больше, чем я. Как и Флай. В этом - связь между ними.
Мы находимся под такими строгими уставами, каких ни один монастырь не может наложить. Я дал обет безбрачия, который не дала она. Арлин Сандерс - женщина вселенского масштаба, независимо, на какой планете она живет. Но я достаточно честен, чтобы признать, что у меня нет намерений меняться. Если завтра мне докажут, что вера мормонов - ложь, я не превращусь в морального релятивиста. Я не стану смотреть на отношения между людьми, как на случайные романы. Я считаю, что это - вещи куда серьезней. Я верил бы в свою нравственность, даже если Бог так и не послал бы руководства.
Я молюсь, чтобы Арлин однажды поняла, как сильно я верю в нее. Внезапно я понимаю, что не могу выложить все в письме. Я должен рассказать ей обо всем этом лично. Несмотря на свою замкнутость, я не должен терять мужества.
Я собираюсь предложить ей выйти за меня замуж.
- Арлин, берегись! - далекий голос в застенках моих мыслей не переставал говорить о том, как глупо было идти куда-то, не вооружившись при этом до зубов. Арлин и я не могли чувствовать себя в безопасности без оружия с первого дня вторжения на Фобос. Мы даже подкалывали друг друга по поводу того, как странно идти на пляж, не вооружившись. Не возражаю увидеть ее с милым ей Кольтом.45, оставляющим на обнаженном теле след. Несмотря на то, что она для меня лишь товарищ, воображение еще при мне.
Мы находились в крепости человечества. Это было единственное место, где мы могли не чувствовать себя как черные гангстеры, окруженные белыми копами (офицер полиции мог охарактеризовать такую ситуацию как «богатую мишенями»). Здесь мы могли распустить волосы - звучит смешно, учитывая стрижку морпеха - и ходить голыми, имея в виду не отсутствие одежды, а отсутствие оружия.
Ничего не угрожало нам на пляже, кроме, возможно, этой ленивой акулы, которую мы заметили как раз перед тем, как она подплыла. У нас не было нужды в огнестреле, когда мы прошли проверку безопасности. Все, что было нам нужно - это большие банные полотенца, потому что кондиционер работал на полную катушку. Все еще длился наш день R amp;R, и никто из нас не горел желанием снова одевать униформу. Я никогда не получал такого удовольствия от одежды гражданского, как сейчас.
Мы не предчувствовали проблем, когда пошли искать Джилл. Лаборатория Эйкермана была гораздо ближе, чем Альберт, который "отправился в город", и который, по мнению Арлин, все еще нуждался в одиночестве.
Не предчувствовали, пока не вошли в биологический исследовательский департамент, выпинув дверь по старой морпехской традиции. Что-то изменилось. Может быть, то, что не было стольких людей, как раньше. Но когда я заметил женщину - лабораторного инженера - со спины, я сразу понял - что-то не так. Её длинные черные локоны были заляпаны рванными зелеными пятнами. У нее была грациозная фигура, и что-то подсказало мне, что она бы никогда не довела свои волосы до такого состояния. Ее лабораторная форма была смята и отвратительно грязна, хотя я знал, что адмирал содержал свой корабль в чистоте и пресекал неряшливость.
Арлин прибавила шаг в сторону инженерши. Когда женщина вдруг рванула с места, я не мог поверить, что Арлин не заметила ее неухоженные волосы и грязную спецовку. Но мой лучший друг была не просто замечательным воином - она была еще и женщиной. Не успел я закричать: "Арлин, берегись!", как понял, что мне не следовало беспокоиться за нее. Она совершила кувырок, что сделало ее еще менее удобной мишенью, чем я. Морпех, теперь ты сам береги свой зад!
Развернувшись боком, я выпрямился параллельно стене перед тем, как зомби увернулась от первого выстрела. Арлин сделала то, что только и могла. У зомби слабые рефлексы. Даже у женщины в хорошей физической форме возникли бы трудности, чтобы помешать Арлин подняться с пола, с поднятой, как у Статуи Свободы, правой рукой, вынуть пушку из холодной кожи и сделать второй выстрел. Эти несколько секунд должны были стать доказательством того, что "мастерство приходит с практикой". И тут мы оба слегка опешили. Девушка-зомби дала дёру до того, как Арлин смогла воспользоваться возможностью прихлопнуть ее из удобной позиции у стены - впрочем, это дало нам достаточно времени, чтобы мы подняли пушку с пола и разрядили порцию свинца в бледно-синее личико нашей ходячей красавицы.
Эта бестия двигалась очень быстро, во всяком случае, быстрее любого другого зомби из всех, мною виденных. Попутно она выкрикивала что-то странное о необходимости попасть в суд.
Затем она метнулась через дверь слева от меня, до того, как Арлин смогла бы достать ее сзади, а я - спереди.
- Бестолочи! - выкрикнула Арлин. - И это они называют безопасностью?
Я тоже был шокирован, но у меня было больше сочувствия к грубым ошибкам, чем у Арлин. То, как ублюдок Вимс приказывал расстрелять монахов в Кефиристане, смягчило мое отношению к простой некомпетентности исполнителей. Мальчики науки должны изучать все, что попадает им в руки. Я и не ждал, что все будет гладко. В любом случае, то, что сейчас произошло, стало работой для таких людей, как я и Арлин.
Она подняла с пола Револьвер 38 калибра. Мне захотелось снарядиться как можно большей амуницией, настолько быстро, насколько это возможно.
Крик с другой стороны двери моментально вернул нас в реальность. Разведка была роскошью, и поход в оружейную был отдыхом от работы.
Мы вошли в дверь вместе, направляя пушку вперед - словно маяк правды со своим особым пламенем. Но она не стала стрелять сразу. Она боялась попасть в женщину, которую зомби в лабораторном халате резала, словно рождественскую индейку.
Жертва смотрела на нас, не видя, что перед ней. Разбитая мензурка в руке зомби поглощала все ее внимание. Женщина-мертвяк уже порезала свою жертву в районе груди и рук.
Угол обзора не позволял нам предвидеть события ближайших нескольких секунд. Это время было как раз тем, в чем зомби и нуждалась.
Она сделала своим самодельным ножом режущее движение вдоль белой шеи своей жертвы. Горло не долго оставалось белым. Кровь полилась так быстро, что покрыла руку, держащую сломанное стекло, и это выглядело так, будто зомби вылила на себя ведро красной краски.
Арлин сделала несколько стройных танцорских шажков внутрь комнаты и направила пушку прямо в голову девушки-зомби. Этот ходячий мертвец был быстр, но дело было сделано.
Арлин выстрелила. Кровь, мозги и прочие ошметки расплескались вокруг жертвы, но бедной женщине было уже не помочь. Она все еще дергалась, но это уже ничего не значило. Мы не могли ее спасти.
- Жаль, что поблизости нет ученых, чтобы увидеть это, - сказал я, указывая пальцем.
Кусочек мертяцкого мозга продолжал брыкаться на полу, в нем все еще теплилась жизнь. Я замечал этот феномен и раньше. Это, казалось, было привилегией высокоранговых зомби, особо инициативных.
- Она умерла быстро, - сказала Арлин, кивая в сторону не спасенной нами женщины. - Если бы на мне были бутсы, я бы размесила это в мякоть, - усмехнулась она, глядя на синезеленый мозг, который, похоже, пытался уползти прочь. Она не наступила на него. Вместо этого она разрядила в него патрон. Я ее понимал. Так же быстро мы перешли обратно в «режим смерти». И вдруг мы услышали другой крик - который мы оба сразу же узнали. Джилл!
8
- Мы должны спасти ее, Флай!
Арлин тоже узнала нашу девочку. Мы оба начинали думать о Джилл как о своей ответственности. И мы не могли пройти сквозь все это дерьмо просто затем, чтобы позволить ей умереть.
- Вперед! - закричал я и ринулся на звук.
Когда мы вернулись в коридор, нас поджидал другой зомби - мужчина. Этот был одним из разговорчивых. Он не говорил о Вратах и о вторжении. Вместо этого он повторял: "Запишите это и подчинитесь". Я не дал ему шанса повторить свою мантру еще раз. Пушка была только у Арлин, но я был очень зол от того, что не смог спасти женщину в соседней комнате. Иногда мне нравится переходить на личности.
Когда я ударил сине-серое лицо своим правым кулаком, я почувствовал, как по коже между моими плечами побежали мурашки. Подготовка морских пехотинцев не предусматривала непосредственного контакта с этой вонючей кожей, которая когда-то была человеческой, но я был слишком рассержен, чтобы заботиться об этом. Звук ломающегося носа превратил мою душу в обитель счастья. В отличии от жертвы Арлин, этот был медлительнее. Сам я, возможно, двигался еще медленнее, но в меня прилил адреналин, и я сделал то, что никогда не делал ни с одной из этих тварей: я надавал ему старых добрых однерок-двоек прямым кулаком. Никакого карате, никаких причудливых ударов ногой в сторону, никакой специальной тренировки. Я просто мутузил это проклятое лицо с искренним намерением отправить его обладателя обратно в ад, где ему и место.