- А от нас? - спросил Якуп.
Бабушка Нагима, поняв свою оплошность, поспешила тут же исправить ее:
- Припиши там, до слова "заканчиваю", - сказала она, - большой привет-поклон от твоих ровесников Вазира, Якупа, Айдзра, с которыми ты вместе рос, играя и радуясь. На этом конец приветам...
"Внучек мой Габдулла! Твое письмо, которое дороже золота и краше шелка, дошло до нас в полдень двенадцатого июля в 1950 году и было прочитано несколько раз от первой до последней строчки. Читали мы его вместе с твоими товарищами Айдаром, Якупом и Вазиром. Оказывается, недаром болело сердце мое, чувствуя, как болят твои драгоценные косточки. Ну, что же делать, пусть только кончится все благополучно. Сколько людей избавил ты от тяжелого горя, спасая жизнь одного безвинного ребенка! Если бы проклятый бык на твоих глазах убил бы ребенка, всю жизнь сердце твое не знало бы покоя, ты обвинил бы себя в трусости и недостатке мужества, и душа твоя изнывала бы от горя, А страдания души гораздо страшнее страданий тела. Ибо болезнь тела проходит, а угрызения совести и боль души остаются навсегда. А теперь ты спокойно лежи и слушайся своих докторов. А как выздоровеешь, так сразу сообщи нам по телефонному проводу. Сам председатель колхоза сказал, что пошлет за тобой такого резвого коня, который похож на рысаков, возивших в старое время только губернаторов.
Пишешь ты, что рука чешется, может быть, надо попарить ее березовым веником. Скажи своему доктору, пусть прикажет натопить баню, только чтоб пар не был слишком жарким. Спасибо за припасенные гостинцы, слова твои были для меня дороже всяких гостинцев. А когда тебе станет очень скучно, ты скушай эти гостинцы сам, считая, что тебе прислала их бабушка. Хотела послать тебе горшочек со сливками и десяток яиц, но председатель Даулет отговорил, сказал, что в больнице еды дают вдоволь.
Пусть станет тебе известно, что хозяйство наше, ско-тина и птица,, в целости и сохранности. Куры несут яйца, а пестрая курица вывела двенадцать цыплят. Корова тоже прибавила молока. На днях мы с бабушкой Ямле-гуль решили немного развеяться и пройтись по полям: па полях растет густой, хороший хлеб. Все мирно и благополучно, только вот сгорела баня Амирхана с Нижней улицы. Ждем тебя,; возвращайся скорей живым и здоровым. Все думала и решила я, что, когда ты вернешься, дам тебе отцовскую медаль на целый день, будешь носить ее на груди. Ведь ты, внучек, совершил такое дело, что с полным нравом можешь носить не только один день отцовскую медаль.
Ты спрашиваешь о Гульнур. Она жива и здорова. Окончив свое короткое, с птичий язык, письмо, желаю тебе светлых дорог в жизни и с приветом остаюсь твоя бабушка".
Тут бабушка Нагима, облегченно вздохнув, кивнула Вазиру:
- Складывай письмо.
- Как? А о рыбах? - всполошились мальчики.
- А что же это за рыбы? Я еще давеча хотела спросить, да забыла.
Мальчики переглянулись.
- А это тайна, бабушка.
- А раз тайна, так уж вы сами от своего ума и добавляйте! Ведь вашим тайнам да секретам конца не будет!
Мальчики подмигнули Вазиру, и тот сделал короткую приписку:
"Габдулла, не беспокойся о рыбе. Она в целости и сохранности. Возвращайся скорей.
Диктовала это письмо твоя бабушка, а писал Вазир".
На конверте Вазир красивыми печатными буквами надписал адрес и даже подчеркнул слова: "Получить Габ-дулле Юламанову".
- Дайте, бабушка, я быстренько сбегаю и опущу письмо в почтовый ящик, - предложил Якуп.
- Спасибо, дети мои, я и сама по дороге опущу. Мне все равно нужно сходить в ту сторону, - сказала бабушка Нагима и, взяв из корзинки, которая стояла за печкой, шесть яиц, дала каждому по два яйца.
Мальчики не хотели брать, но не посмели, так как нельзя ставить себя выше угощения; в Беркутном нарушение этого обычая считают как неуместное высокомерие.
- Ты бы, Якуп, зашел немного погодя и прочитал бы для меня еще раз письмо Габдуллы, - сказала бабушка Нагима, провожая мальчиков.
Когда же мальчики ушли, она вынула из сундука свое длинное пестрое платье и зеленый бархатный камзол. Облачившись в этот праздничный наряд, она и голову покрыла новым кашемировым платком. Бабушке Нагиме некуда было идти. Ей хотелось отправить письмо внуку самой. Для такого важного, радостного дела она и надела свой праздничный наряд.
Дойдя до клуба, бабушка Нагима увидела налево от дверей почтовый ящик. Но какие же нерадивые эти люди с почты! Ящик был покрыт густой пылью. Сначала бабушка попробовала сдуть эту пыль, но, увидев, что это не получается, вынула из кармана камзола носовой платок и не спеша, тщательно обтерла весь ящик. Только после этого, открыв узенькую щель, она опустила в нее свое драгоценное письмо.
Дело было сделано, но уходить бабушке Нагиме не хотелось. Постояла она еще, глядя на ящик, теплыми старческими руками погладила его, а потом тихо шепнула:
- Пусть крылья птиц будут спутниками моему письму!
ДОРОГА
Если хорошенько поразмыслить, всегда можно найти решение любого вопроса. Однажды вечером, когда мальчики пасли своих коров и, как все последнее время, думали и говорили о Габдулле, им всем вдруг пришла в голову блестящая мысль - не ждать, пока Габдулла выпишется из больницы, а завтра же отправиться к нему самим! А то что это получается? Вожак "Таганка" лежит в больнице, а они как ни в чем не бывало разгуливают тут, бегают и играют! Какая же это дружба! Конечно, они должны немедленно пойти к Габдулле! И как такая простая мысль не пришла в их головы раньше? Вернувшись домой, все три мальчика заявили своим матерям, что завтра с рассветом они отправятся в дорогу.
Услышав имя Габдуллы, никто из матерей возражать не стал. Тетя Гульемеш согласилась отпустить сына без особых раздумий, а мать Айдара даже обрадовалась.
- Давно бы надо, а то ходите тут без толку, - ска-зала она и отложила для Габдуллы яиц и масла.
Мать Якупа положила баночку меда и несколько лепешек. Курбанбика достала большой кусок пастилы, приготовленный из черной смородины.
- Пусть пьет с чаем, смородина смягчает боль в костях, - сказала она.
Айдар, временно принявший на себя обязанности вожака, уже с вечера дал своим товарищам разные приказания. Якупу, который по части одежды считался наиболее обеспеченным, он велел надеть двое штанов и две рубашки.
- Жарко будет, - попробовал возразить тот.
- Ладно, жар костей не ломит.
- Да зачем мне двое штанов и две рубашки? - допытывался Якуп.
- А может, пригодятся, - кратко ответил Айдар. На сей раз и Вазиру пришлось надеть свою желтую
сатиновую рубашку. Неприлично же идти так далеко, в чужой аул, без рубашки. В каждом деле надо знать меру.
Когда первые лучи солнца пробились из-за горизонта, три мальчика с узелками в руках были уже в пути. Вначале они шагали довольно бодро, а вниз по склонам гор даже бежали наперегонки. Но чем выше поднималось солнце, тем медленнее становились шаги наших путни-ков. Наконец возле студеного горного ручья они остановились, попили воды. Но вода не помогла, так как они очень проголодались.
- Давайте, ребята, подкрепимся, - предложил Вазир.
Никто не стал возражать против этого своевременного предложения.
Мальчики уселись на берегу ручья и начали с аппетитом "подкрепляться", но никто и не заметил, как в один присест был уничтожен весь дневной запас пропитания.
- Ничего, - сказал Айдар. - Пусть дневной запас пищи теперь хранится в наших желудках!
Напившись еще раз воды, мальчики снова тронулись в путь. Дорога была пустынной, ни машины, пи лошади не обгоняли наших путешественников; пройдя через горн и лес, они вышли на шоссе, убегающее в степь. Вазир, который в прошлом году дважды ездил с отцом на Кул-табанский базар, хорошо помнил дорогу. Когда мальчики прошли уже половину пути, их нагнала первая гру зовая машина с прицепом, на котором лежали длинные бревна, крепко стянутые цепями.
Все трое сразу подняли руки. Машина остановилась. Шофер, молодой парень, распахнул дверцу кабины.
- Куда держите путь, джигиты?
- На Култабан, - хором ответили мальчики.
- А чего вам нужно в Култабане?
- Наш товарищ лежит там в больнице. Бык его забодал. Идем навестить. Подвезите нас, агай!
- Груз очень тяжелый, - пошутил шофер. - Хорошо, если машина потянет!
- Да потянет. Дорога ровная, а мы совсем легонькие, - уверил его Якуп.
- Что же делать, если уж вы легонькие, то садитесь! Только в кабину больше двоих не поместится, одному из вас придется лезть наверх!
- Мы все сядем наверх, агай!
- Ваше дело. Только глядите там не балуйтесь, а то вылетите! Беда окажется тяжелее вас самих! - строго сказал шофер.
Мальчики в один миг забрались в кузов машины. Усталые, пыльные лица их порозовели, настроение сразу поднялось. Степная дорога была ровной и мягкой; машина, словно баюкая, тихо покачивалась на ходу. С обеих сторон поднимались густые хлеба. Мягкий ветер играл молодыми колосьями. А там, вдали, синея, виднелись горы. И Беркутный, скрывшись из глаз, затерялся среди гор, на склонах которых поднимаются высокие столбы дыма. Это пастухи на летнем пастбище жгут костры. А над всем этим самой высокой вершиной среди всех горных вершин возвышается сверкающий белизной Кирамет! Ведь недаром же в наших краях Кирамет называют царем гор!
- На Култабан, - хором ответили мальчики.
- А чего вам нужно в Култабане?
- Наш товарищ лежит там в больнице. Бык его забодал. Идем навестить. Подвезите нас, агай!
- Груз очень тяжелый, - пошутил шофер. - Хорошо, если машина потянет!
- Да потянет. Дорога ровная, а мы совсем легонькие, - уверил его Якуп.
- Что же делать, если уж вы легонькие, то садитесь! Только в кабину больше двоих не поместится, одному из вас придется лезть наверх!
- Мы все сядем наверх, агай!
- Ваше дело. Только глядите там не балуйтесь, а то вылетите! Беда окажется тяжелее вас самих! - строго сказал шофер.
Мальчики в один миг забрались в кузов машины. Усталые, пыльные лица их порозовели, настроение сразу поднялось. Степная дорога была ровной и мягкой; машина, словно баюкая, тихо покачивалась на ходу. С обеих сторон поднимались густые хлеба. Мягкий ветер играл молодыми колосьями. А там, вдали, синея, виднелись горы. И Беркутный, скрывшись из глаз, затерялся среди гор, на склонах которых поднимаются высокие столбы дыма. Это пастухи на летнем пастбище жгут костры. А над всем этим самой высокой вершиной среди всех горных вершин возвышается сверкающий белизной Кирамет! Ведь недаром же в наших краях Кирамет называют царем гор!
Ребята с интересом смотрели на новые, незнакомые им места. Айдар от полноты сердца запел свою любимую песню:
Если ноги, устав, не послушаются меня,
Хоть ползком в родвые края вернусь я...
Песня заставляет забывать обо всем на свете. Вот и теперь Айдар забыл, что в руках у него узелок, что если размахивать этим узелком в такт песне, то недолго и стукнуть его обо что-нибудь твердое в кузове машины. А через белую тряпицу давно уже просачиваются яичные желтки... Видно, яйца, предназначенные для угощения Габдуллы, оказались очень хрупкими. Но ни Айдар, ни сто товарищи даже не заметили этого, а солнце и ветер быстро высушили желтые пятна, оставив это маленькое происшествие в полной тайне. Неподалеку от Култабана тофер остановил машину.
- Я еду прямо, не заезжая в аул. Не обессудьте, ребята, чуть-чуть не довез! - сказал он, высунувшись из кабины, и, улыбнувшись, добавил: - Спасибо за пес-пю. Я даже не заметил, как доехали. Кто же это из вас так хорошо поет?
- Вот он, - с гордостью ответил Якуп, ткнув пальцем в Айдара.
- Молодец, парень! - похвалил шофер. Мальчики спрыгнули с машины.
- Спасибо, агай! Спасибо вам! - наперебой начали благодарить они шофера.
Айдар, расчувствовавшись, хотел дать ему на дорогу пару яиц из Габдуллиного узелка, но постеснялся. "Вдруг не возьмет, тогда стыдно будет", - подумал он и, спрятав за спину свой узелок, снова повторил;
- Спасибо, агай!
- Не стоит благодарности. Мне самому веселей было ехать. Прощайте, ребята! Идите прямо-прямо по главной улице, больница на том конце аула, - сказал шофер и, кивнув ребятам, поехал дальше.
До больницы было недалеко. Дойдя до середины аула, мальчики остановились у ручья, стряхнули с одежды пыль, хорошенько умылись ведь и то сказать, не на скотный двор они идут, а в больницу. В каждом деле есть свой порядок.
Больница помещалась в деревянном доме с широким крыльцом. На крыльце сидела пожилая женщина в белом халате и, держа на коленях клубок шерстяных ниток, вязала шаль. Подальше во дворе виднелся еще один деревянный дом; около него на скамье молодая женщина кормила грудью ребенка; под ветвистой сосной на траве сидели двое мужчин. Во дворе на веревке, протянутой от столба к столбу, висело постиранное белье. Женщина, сидящая на крыльце, не отрываясь от своего вязанья, изредка бросала взгляд на белье. Видимо, сторожила его от коз, которые паслись рядом. Козы очень любят пожевать белье.
- Апай! - вежливо обратился Вазир к пожилой женщине. - Мы пришли навестить нашего товарища. Его зовут Габдулла Юламанов.
- Юламанов пошел на поправку. Он лежит один в четвертой палате. Только сейчас туда нельзя - у больных в это время тихий час. После отдыха сам выйдет к вам. У нас такой порядок.
Этот порядок не очень-то обрадовал ребят. Разве для того они проделали такую дорогу, чтобы сидеть здесь и ждать, пока у больных кончится тихий час!
- Дорогая апай, пустите нас, - начал упрашивать Якуп, - мы тихотихо пройдем в палату, на цыпочках!
- И на цыпочках нельзя, и на пятках нельзя! Ступайте, ступайте! Потом придете, - решительно сказала женщина.
- Мы же издалека приехали, апай... Мы из аула Беркутного!
- А какая разница, из Беркутного вы или из Вороньего? Раз нельзя, так нельзя!
Мальчики вышли со двора и улеглись в тени большой березы.
- Да, неважные дела! Даром день пропадет, - сказал Айдар.
- Неудачной оказалась наша дорога! - вздохнул Якуп.
- Если лежать да охать, так ни в чем удачи не будет. Надо чтонибудь придумать, - отозвался Вазир.
Мальчики придвинулись поближе друг к другу, заговорщицки перешептываясь, о чем-то договорилась и снова пошли на больничный двор. Женщина попрежнему сидела на крыльце и быстро вязала свою шаль.
- Уж очень медленно тянется время, - потягиваясь, сказал Вазир. Не привыкли мы сидеть без дела... Не найдется ли у вас тут, апай, какая-нибудь работенка? Чем зевать, мы бы лучше что-нибудь сделали.
- Тому, кто работы не боится, ее всегда вдоволь, - не отрываясь от вязанья, ответила женщина.
- А вы только скажите, что делать, уж мы как возьмемся втроем, так мигом.
- Ну что ж, - неожиданно смягчилась женщина. - Если вам не лень, так вон выстиранное белье совсем пересыхает, а я со своим вязаньем тороплюсь. Если б вы белье сняли да занесли в сарай, сказала бы вам спасибо... - Женщина улыбнулась. - Знаете поговорку? Одно спасибо от тысячи бед спасает! Вот и поработайте, коль в охотку. Только не уроните белье, не испачкайте!
- Мы, апай, осторожненько...
Мальчики тут же взялись за дело. Желая угодить строгой тете, они очень осторожно и аккуратно снимали с веревки белье и переносили его в сарай.
"Бывают же хорошие дети, - глядя на них, думала женщина. - Мой-то сын не делает и того, что ему полагается, упрямится, а эти сами к работе рвутся".
cho"'>- Вот спасибо вам! Вот какие вы старательные мальчики! громко похвалила она их, когда веревка опустела. - Вот спасибо, ребята!
- Ваше спасибо мы уже слышали, апай, только пусть оно нас еще от одной беды спасет! Нам все же надо пройти к товарищу! - сказал Айдар.
- Ах вы хитрецы этакие! А мне и невдомек! - засмеялась женщина. Ну, что с вами делать? Если увидит врач, попадет нам всем!
- Попадет не попадет, а мы, апай, этого не боимся!
- Нет, нельзя. Всех троих я никак не могу пустить...
- Да вы пустите только двоих. Вот этот, - Айдар потянул за рукав Вазира, - постоит во дворе.
- Ну ладно. Только смотрите, чтоб вас не слышно было! - Женщина оглянулась и шепотом добавила: - Четвертая палата, как войдете, направо вторая дверь...
Айдар с Якупом на цыпочках прошли в дверь и, стараясь не шуметь, осторожно прикрыли ее за собой.
Вазир присел на крыльцо рядом с тетей-вязальщицей.
- Для кого же это вы вяжете такую красивую шаль?- лукаво спросил он.
- Да вот дочка моя просила, у самой времени нет: с телятами она возится, целый день занята, - охотно пояснила женщина.
- А моя мать работает на куриной ферме, - старательно поддерживал разговор Вазир.
- Что ж, куры-то ее несутся?
- Еще как! Одна другую перегоняет! Так и катят, даже не успеваем собирать! - хвастал Вазир.
- Ишь ты! - удивилась женщина.
Она оказалась очень разговорчивой, и, по мере тою как беседа все более оживлялась, женщина совсем разоткровенничалась и начала перечислять все, что она когда-либо в своей жизни делала: и вязала шали, и складывала печи, и шила платья, и катала валенки, и в театре играла, а когда была молодая, так на сабантуе наравне с джигитами участвовала в состязаниях как наездница... И такой отчаянной, бедовой девушкой она была! Вазир только удивлялся да задавал вопросы, изо всех сил поддерживая интересную беседу.
НЕОЖИДАННЫЕ ГОСТИ
Когда Якуп и Айдар вошли в палату, Габдулла лежал на своей кровати и от нечего делать считал на потолке мух. Увидев товарищей, он вздрогнул от неожиданности и протер глаза. Те тоже немного растерялись и, как вошли, так и застыли у дверей, точно вкопанные.
- Пришли, что ли? - спросил Габдулла, не найдя других слов.
- Пришли. А ты уже выздоровел?
- Выздоровел.
- И рука не болит?
- Уже нет.
Мальчики по очереди поздоровались с больным.
- Здравствуй, ГабдуллаГ
- Здравствуйте.
- А почему Вазир не пришел? - пожимая им руки, спросил Габдулла.
- Пришел, но его не впустили. Остался во дворе.
- Мы тебе привезли гостинцы. Пастила от Вазира, - передавая Габдулле узелок, сказал Айдар.
- За гостинцы спасибо, да никакая еда не идет в горло. Хочется домой. Здорова ли моя бабушка? А как рыбы? Живы ли они?
- Еще как живы! Плещутся вовсю! Когда тебя отпустят?
- Говорят, еще через десять дней. Через неделю снимут глину.
- Ого-го!
- Если были б штаны, давно удрал бы через ок-по. Только вот штанов не дают, - с сожалением сказал Габдулла и подошел к окну. Окно выходило в сторону леса и было завешено марлей. - Ни одна собака не заметила бы... Снять эту марлю - и поминай как знали!