2.2. «Хозяин» Москвы
Бесконечно маленькие люди имеют бесконечно большое тщеславие.
ВольтерИтак, в канун нового 1986 года Б. Ельцин стал «хозяином» Москвы. Усевшись в кресло бывшего первого секретаря Московского горкома, который, в общей сложности, свыше 20 лет был кандидатом и членом Политбюро ЦК КПСС, он наверное не единожды прокручивал в своей голове сценарий изгнания В. В. Гришина с партийного Олимпа. За что же его так? Потом в своей «Исповеди…» Ельцин признается, за то, что: «Он готовился стать Генеральным секретарем, пытался сделать все, чтобы захватить власть в свои руки, но, слава Богу, не дали». За что же хвала Господу Богу? Что бы такого страшного произошло, если бы В. В. Гришина избрали Генсеком? Чем он, скажем, хуже К. У. Черненко, который «правил» страной около года, находясь в полубессознательном состоянии? Или того же Горбачева, который целью своей жизни поставил «уничтожение коммунизма» и добился таки развала страны и уничтожения КПСС.
Выступая на 19-й партконференции, Егор Лигачев припомнил некоторые неизвестные раньше детали, связанные с выбором Генерального секретаря после смерти Черненко: «Надо сказать всю правду: это были тревожные дни. Могли быть абсолютно другие решения. Была такая опасность. Хочу вам сказать, что благодаря твердо занятой позиции членов Политбюро товарищей Чебрикова, Соломенцева, Громыко и большой группы первых секретарей обкомов на мартовском Пленуме ЦК (1995 год. — А. К.) было принято единственно правильное решение» (то есть избрание Генеральным секретарем М. С. Горбачева. — А. К.). Однако, сказать, от кого исходила «такая опасность», и что так «тревожило» его, премудрый Егор Кузьмич так и не решился. Речь, конечно же идет о Гришине и Романове, которые никакой «опасности» уже не представляли по одной простой причине, что дискредитировать этих небожителей принялся еще Ю. В. Андропов, когда сам шел, где по головам, а где и по трупам к вершине Власти. Вернемся ненадолго всего на несколько лет назад, чтобы до конца понять нелегкий путь «гебиста магнетического» на вожделенный пост Генерального Секретаря ЦК КПСС, который «расчистил» путь к власти политическому подонку, предателю Горбачеву, а затем и политическому громиле Ельцину.
К моменту прихода к власти Ю. В. Андропова позиции В. В. Гришина как в Москве, так и в целом в руководстве партии были необычайно крепки. Сам родом из Подмосковья, железнодорожник-практик, он с 1950 по 1956 год уже работает в аппарате Московского горкома партии в должности второго секретаря. Затем, после 10-летнего пребывания во главе профсоюзов страны, он с июля 1967 года уже в кресле Первого секретаря, просидев в нем столько же лет, сколько Л. И. Брежнев пребывал в качестве Генерального секретаря. Удивительно, но в своем карьерном росте он хотя и не на много, но всегда опережал Ю. В. Андропова, будучи с ним одногодками (1914 г.). В 1961 году Гришин становится кандидатом в члены Политбюро, на два года раньше Ю. В. Андропова, а в 1971 членом Политбюро (Андропов с 1973 года).
У Гришина было «мощное хозяйство» — столица СССР, даже учетные карточки коммунистов Брежнева и Андропова лежали в сейфе Московского горкома. Надо не забывать, что аппарат Московского горкома и тридцать с лишним его райкомов были одним из основных поставщиков партийно-государственных кадров страны, поэтому «свои люди» у Гришина были буквально во всех министерствах, в аппарате ЦК и Совмина СССР и России. Директора и ректоры вузов, руководители крупнейших издательств, театров, киностудий — целая духовная империя, все это были «птенцы» гнезда Гришина.
Человеком он был осмотрительным, бережно растил, берег и хорошо расставлял кадры, твердо признавал верховенство Леонида Ильича и был с ним в наилучших отношениях.
Увы, власть людей портит, а власть долголетняя и бесконтрольная портит неизбежно (прав был мудрый Ф. Бекон, сказав однажды: «Возможность украсть создает воров»). Вокруг Гришина в последние годы его правления сформировалась толпа хапуг— своеобразная мафия, а если точнее — торговая мафия, которую возглавил начальник управления торговли Трегубов. Гришин и его окружение не сумели удержаться от соблазнов, тем более, что они были так доступны. Скромный по природе и воспитанию Гришин в конце свой карьеры начал злоупотреблять своей властью. Нет, он не строил себе вилл в Форосе, не скупал землю в Калифорнии и старинные замки в Европе, не приобретал «скромных хатынок» в Канаде и не содержал предприятий за рубежом— надо полагать и в мыслях такого не имел. Но подарки принимал с удовольствием. Проходимец и плут — директор Елисеевского магазина Соколов — сделался снабженцем гришинского семейства. Как мог помогал отец семейства «выбиться в люди» своим детям. Дочь Виктора Васильевича уже в тридцать лет стала доктором наук и заведующей крупнейшей кафедрой МГУ. Сын к тридцати годам тоже стал доктором наук, профессором и директором престижного института. Кстати, дети Андропова, по природе своей и образованию весьма одаренные люди, таких карьерных рывков не делали и всего, чего они успели достичь — это было сделано без всякой помощи со стороны отца. Мало того, что он не помогал им в учебе и карьерном росте, он был абсолютно чужд к ним даже в трудные моменты их жизнь, что чести ему не делает.
Получив соответствующее задание, «люди Андропова» быстро «вычислили» всю воровскую сеть во главе с Трегубовым и Соколовым, но «замкнули» эту сеть, как и следовало ожидать, на московского Первого. А сеть была поистине масштабной: тут партсекретари и шефы райисполкомов, тут грубиян и откровенный хапуга Промыслов — Председатель Моссовета со своим первым помощником Шубом, который фактически управлял Москвой (земляк Промыслова, родственник его жены).
Одним словом, чекисты без всякого труда выследили эту воровскую «малину», «раскололи» главных ее «паханов», которые понесли суровое наказание. Директора Елисеевского гастронома Соколова осудили и приговорили к смертной казни (расстрелу), «взяли» Трегубова и все его окружение (правда больше никого не расстреляли). Резонанс этой операции по ликвидации московской торговой мафии был огромным, советские люди с восторгом поддержали это начинание ГБистов, ожидая, что нечто подобное скоро последует и в другие регионы страны, ибо Москва, отнюдь, не была исключением. Коррупция, воровство, взяточничество процветали по всей стране.
Однако дело дальше не пошло, вся операция была задумана исключительно с целью дискредитации Гришина, и проживи Андропов еще хотя бы полгода, московского Первого убрали бы с треском. Не исключено, что когда Ельцин пришел править Москвой и устроил массовое избиение столичных кадров, которых лично не знал и знать не мог, он пользовался материалом, «наработанным» андроповскими чекистами. И этого униженного и оскорбленного Гришина «испугался» такой боец, как Егор Кузьмич Лигачев?!
С Романовым поступили проще. Летом 1983 года Андропов его «повысил», перевел его из Ленинграда, где первый секретарь опирался на мощную партийную организацию, кадры которой, не хуже московских, были повсюду в стране, в Москву, поручив ему опекать в ЦК оборонный комплекс страны. Имея в подчинении всего лишь 26 человек, Романов был не в состоянии осилить стоящих перед ним гигантских проблем, не имея к тому же каких-либо выдающихся способностей и соответствующего образования.
Его убрали «без шума и пыли», когда к власти пришел воспитанник Андропова и его «духовный наследник» М. Горбачев. Как утверждают многие аналитики, снять Романова в Ленинграде было бы куда сложнее, поскольку там у него была мощная опора внизу.
Так чего, спрашивается, так сильно испугался Егор Кузьмич при избрании Генерального секретаря в марте 1985 года? Оба «льва» уже были повержены Андроповым, и попинать их уже можно было без всякого страха, что и сделал Лигачев еще раз на 19-й партконференции, не назвав, правда, по имени этих «львов».
Гришин и Романов были последними, но не единственными политическим жертвами на пути Андропова к власти. Как он расправился с весьма близкими к Л. И. Брежневу долголетним руководителем МВД Н. А. Щелоковым и первым секретарем Краснодарского края С. Ф. Медуновым мы уже выше отмечали. Сразу же после кончины Л. И. Брежнева сильно «аукнулось» пьяное бахвальство за гостеприимным ставропольским столом Горбачева любимому зятю Леонида Ильича Юрию Чурбанову, отбывшему 8-летний срок в Нижне-Тагильской спецколонии. «Добивал» Ю. Чурбанова, как и Н. Щелокова, правда, уже Горбачев, по той простой причине, что слишком короткий срок отпустил Всевышний Андропову для правления и расправ со своими оппонентами. Да и загадочные, но уж очень своевременные, с точки зрения карьерных устремлений Андропова, смерти маршала Гречко, секретарей ЦК Кулакова и Суслова, первого секретаря Белоруссии Машерова, первого заместителя Андропова Цвигуна многие исследователи, и прежде всего В. Легостаев и В. Гусев, относят к политическим убийствам, совершенных в пользу Андропова»[149].
Но наиболее сенсационное заключение о внезапной смерти самого Л. И. Брежнева поведали тот же В. Легостаев, и близко подошедший к аналогичному выводу С. Семанов в его неоднократно выше цитируемом произведении: что это тоже было тщательно спланированное Андроповым политическое убийство.
Несмотря на многочисленные болезни и, как считают некоторые биографы и исследователи, старческий маразм, в который впал Генеральный секретарь, ничто не предвещало его внезапную смерть в ночь с 9 на 10 ноября 1982 года.
«7 ноября Брежнев, несмотря на плохую погоду, отстоял парад и отправился на дачу. Отдохнув, 9-го вышел на охоту, вернулся в хорошей форме и бодром настроении. Рано лег спать и велел дежурному разбудить его в восемь утра и приготовить документы к предстоящему Пленуму ЦК по науке. Лег, а под утро, тихо, не приходя в сознание, скончался. «Отошел», — как говорили в таких случаях в старину. И еще говорили: как жил, так и помер. Он, прожив в жуткое время, всегда оставался в душе добрым человеком, заслужив у Господа милость легкой кончины. Увы, его преемник скончался совсем иначе…»[150]
Таким образом, в последний день своей жизни, 9 ноября 1982 года, Брежнев приехал из Завидова в Кремль на работу. Встретил его давний сотрудник личной охраны Генсека Владимир Медведев, который свидетельствует: «Леонид Ильич появился на работе минут двадцать одиннадцатого. Я встретил его, как обычно, у лифта на третьем этаже. Вышел, пальто осеннее темно-серое — распахнуто, шапка ондатровая — в руках. Улыбается, руку протянул:
— Здравствуй, Володя.
Я сразу на любимую тему:
— Как охота?
— Xoрошо»[151].
Хорошее настроение Л. И. Брежнева в этот день отмечает также Олег Александрович Захаров, который много лет работал секретарем в приемной Брежнева, от него перешел по наследству к Андропову, потом к Черненко. В тот день было как раз дежурство Захарова, который позже поделился своими воспоминаниями с В. Легостаевым. Из его рассказа следует, что перед выездом из Завидова ему передали от имени Брежнева указание пригласить к Генсеку на 12.00 Андропова. Сам Брежнев, когда появился, выглядел хорошо отдохнувшим, пребывал в бодром расположении духа, и, что отмечал Захаров, — «производил впечатление человека, внутренне твердо определившегося в каком-то важном для себя решении»[152].
Какое же важное решение принял для себя Л. И. Брежнев, и что он хотел поведать Андропову в полдень последнего дня своей жизни? С какими мыслями шел на встречу с Генеральным секретарем Ю. В. Андропов, которая оказалась последней, и после которой ему пришлось принимать столь кардинальное решение? С одной стороны, Леонид Ильич не зря посадил Андропова в кресло Суслова, в котором тот «просидел» тридцать пять лет, и выделил кабинет которого, находившийся рядом с кабинетом Генсека на пятом этаже здания ЦК. Как докладывал Андропову Чазов, Брежнев очень сильно интересовался состоянием здоровья Андропова, что вызывало у последнего серьезное беспокойство по поводу его правопреемства. Он просил Чазова поспособствовать тому, чтобы у Генерального изменилось мнение о его здоровье:
«Я встречался с Брежневым, и он меня долго расспрашивал о самочувствии, о моей болезни, о том, чем он мог бы мне помочь. Видимо, кто-то играет на моей болезни и под видом заботы хочет представить меня тяжелобольным, инвалидом. Я прошу вас успокоить Брежнева и развеять его сомнения и настороженность в отношении моего будущего»[153].
Видимо рекомендации Чазова относительно здоровья Андропова подействовали и в октябре 1982 года Брежнев позвонил ему и велел в свое отсутствие вести заседания Политбюро. Поверил ли Андропов в этот знак, явно указывающий на его правопреемство в будущем на пост Генсека? Хотелось бы, но грыз червь сомнения. Для него не было секретом, зачем в начале мая этого года Леонид Ильич в большой тайне вылетал на несколько часов в Киев, о чем Андропову доложил генерал Алидин, оперативно обслуживающий Внуковский аэропорт. Он был очень встревожен, отлично понимал, что может стоять за этой поездкой. Владимир Васильевич Щербицкий принадлежал к числу любимцев Брежнева еще по совместной работе в Днепропетровске. Еще одним аргументом в пользу того, что Брежнев хлопочет по поводу передачи руля партии в руки Первого секретаря компартии Украины, был перевод с Украины на освободившуюся должность Председателя КГБ В. В. Федорчука в Москву. Для Андропова, который рекомендовал на эту должность своего первого заместителя Виктора Михайловича Чебрикова, это назначение было знаковым, особенно когда он узнал, что Л. И. Брежнев лично позвонил Федорчуку и предложил ему стать Председателем КГБ вместо уходящего в ЦК Андропова.
Перед смертью Брежнева в Москве отметили возросшую активность украинского «гетмана» Щербицкого. Он часто звонил и встречался с Федорчуком, о чем Андропов узнавал немедленно. В аппарате знали, что Брежнев ценил и поднимал Щербицкого, часто говорил, что Владимир Васильевич станет следующим Генеральным секретарем. Щербицкий мог всерьез отнестись к словам Генерального секретаря, который, расчувствовавшись, однажды сказал ему:
— После меня ты, Володя, станешь генеральным[154].
Наконец, Андропов не мог не знать, что где-то в середине октября 1982 года Брежнев вызвал к себе в кабинет секретаря ЦК, ответственного за кадры, Ивана Васильевича Капитонова и сказал:
— Видишь это кресло? — спросил Брежнев, указывая на свое кресло. — Через месяц в нем будет сидеть Щербицкий. Все кадровые вопросы решай с учетом этого[155].
Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Андропова, а за ними последовал и сакраментальный вопрос — так кто же, Щербицкий или Андропов? О чем был этот судьбоносный для великой страны разговор, несколько ниже, а пока слово любимому зятю Л. И. Брежнева — Юрию Михайловичу Чурбанову:
«10 ноября 1982 года, утром, в начале девятого, мне на работу позвонила Витуся, дочь Галины Леонидовны, и сказала: «Срочно приезжайте на дачу». На мой вопрос «Что случилось?» — ответа не последовало. Я заехал за женой в МИД, и в скором времени мы уже были на даче. Поднялись в спальню, на кровати лежал мертвый Леонид Ильич, рядом с ним находились Виктория Петровна и сотрудники охраны. Юрий Владимирович Андропов уже был там. Позже подъехал Чазов.
Смерть наступила внезапно, ночью. Все произошло настолько быстро и тихо, что спавшая рядом Виктория Петровна просто ничего не слышала. Вскрытие показало, у Леонида Ильича оторвался тромб, попавший прямо в сердце.
Врачей рядом не было. Леонид Ильич по вечерам всегда отпускал врачей домой; он еще думал о том, что врач — тоже человек и ему, наверное, хочется провести вечернее время дома вместе со своей семьей. Девятого, накануне, Леонид Ильич приехал с охоты. Он был в очень хорошем настроении, поужинал, посмотрел программу «Время», несколько документальных фильмов, передал начальнику охраны, чтобы его разбудили в восемь часов утра, и пошел отдыхать. Утром он собирался поехать на работу, чтобы еще раз посмотреть материалы к Пленуму ЦК по научно-техническому прогрессу, который должен был состояться в Москве 15 ноября. Врач померил давление — это мне уже рассказывала Виктория Петровна — давление было 120 на 80. Смерть наступила где-то под утро.
Леонид Ильич еще собирался пожить. В последнее время, кстати говоря, он чувствовал себя гораздо лучше, чем прежде. А накануне Леонид Ильич был просто в великолепном настроении, много шутил, читая газеты. Вот такая внезапная смерть»[156].
Очень вовремя умер Л. И. Брежнев. К этому времени политическая ситуация складывалась далеко не в пользу Ю. В. Андропова, который положил столько трудов, чтобы занять пост 2-го секретаря ЦК после смерти М. А. Суслова. Казалось бы, чего суетиться, Генсек вот-вот по естественной причине оставит свой пост — и цель всей жизни будет достигнута! Но все было не так просто. Разузнав у кремлевского лекаря Е. И. Чазова, что Ю. В. Андропов страдает тяжким заболеванием и сам может вскоре последовать за ним, Л. И. Брежнев мудро решил, что в качестве преемника нужно искать другого человека, имеющего лишь одно преимущество перед Андроповым — быть относительно здоровым. Выбор пал на Первого секретаря ЦК Компартии Украины В. В. Щербицкого, с чем было согласно значительное большинство членов Политбюро, которые ни под каким предлогом не желали видеть Андропова в роли кандидата на пост Генсека. Несмотря на то, что Андропов за последние несколько лет значительно «почистил» ряды своих оппонентов, чаша весов по-прежнему склонялась в сторону противников Андропова. Трагическую развязку ускорил сам Л. И. Брежнев, приняв решение отойти от активной политической и государственной деятельности, оставив за собой почетный пост Председателя партии, который еще нужно было учредить.