«Малая кровь» несостоявшейся гражданской войны – восемнадцать убитых соратников Бегина[55] – результат не «миролюбия» левых, а активного неприятия большинством израильского народа большевистских методов борьбы за власть.
3 сентября 1948 года в Москву приезжает Голда Меир, первый израильский посол в СССР и один из лидеров МАПАЙ. Восторженные толпы встречают её у центральной московской синагоги на праздновании еврейского Нового года и на Йом-Кипур[56]. Она пишет в своих мемуарах:
«Как бы радикально ни изменилось советское отношение к нам за последующие двадцать пять лет, я не могу забыть картину, которая представлялась мне тогда. Кто знает, устояли бы мы, если бы не оружие и боеприпасы, которые мы смогли закупить в Чехословакии?
…Америка объявила эмбарго на отправку оружия на Ближний Восток… Нельзя зачёркивать прошлое оттого, что настоящее на него непохоже, и факт остаётся фактом: несмотря на то что Советский Союз впоследствии так яростно обратился против нас, советское признание Израиля… имело для нас огромное значение»[57].
Приезд Голды Меир в Москву и тёплый приём, оказанный ей москвичами, происходил на фоне арестов руководства ЕАК. Правительство Бен-Гуриона закрыло на это глаза.
Израильское правительство, состоявшее из социалистов и коммунистов, одобряло политику Сталина. Израильские коммунисты поддержали все сталинские антисемитские процессы, включая Пражский процесс, суд над ЕАК и «дело врачей». А к 70-летию со дня рождения Сталина, в декабре 1949, в разгар кампании по борьбе с «безродными космополитами» и арестов руководства ЕАК, они выпустили плакат, на котором вождь и учитель был изображён на фоне символа миролюбия – пикассовской голубки[58].
СССР. Декабрь 1947 – февраль 1949
Поведение верноподданных Мехлиса и Кагановича, поддержавших осенью 1944 сталинское выступление о «более осторожном назначении евреев на должности в партии и государственных органах», послушание членов Политбюро, включая тех, кто был связан с евреями родственными узами (Молотов, Ворошилов, Андреев), подсказало Сталину, что можно смело проводить взаимоисключающую политику. С одной стороны, поддерживать сионистов в борьбе с англичанами, с другой – насаждать государственный антисемитизм.
СССР. Декабрь 1947 – февраль 1949Торговля принципами, компромиссы и предательство допустимы, считал он, если того требуют высшие интересы. Нет ничего безнравственного в одновременно проводимых переговорах с Англией, Францией и Германией. Пакт Молотова-Риббентропа, в рамках которого переговорщики разделили Польшу, – обычная сделка. В обмен на запрет антигерманской пропаганды, отказ от поддержки немецких коммунистов и одобрение гитлеровского вторжения в Польшу Советский Союз получил Прибалтику, Бессарабию, восточные районы Польши и обещание фюрера закрыть глаза на войну с Финляндией. Французы и англичане, имевшие в своём багаже мюнхенские соглашения, такой щедрый подарок предложить Сталину не смогли.
С сионистами Сталин решил действовать по проверенной схеме. За военно-политическую поддержку израильские левые должны были «пожертвовать» советскими евреями и не обращать внимания на внутреннюю политику СССР. Несмотря на роспуск Третьего Интернационала (перед Тегеранской конференцией Сталин вынужден был закрыть организацию, которую по нынешним меркам назвали бы экстремистской), коммунисты всего мира продолжали оставаться вассалами СССР.
ЕАК выполнил свою миссию во время Второй мировой войны. После объявления в марте 1947 «доктрины Трумэна» началась конфронтация с США. Надобность заигрывать с американскими евреями отпала. Михоэлс не понял изменившихся правил игры и пытался «оживить» крымский проект. Не получив ответ на письмо, отправленное в правительство в феврале 1944, он нервничал. Его активность стала раздражать Сталина.
Михоэлс и его окружение находились под пристальным наблюдением МГБ. Абакумов получил информацию, что Михоэлс обсуждал с Гольдштейном, старшим научным сотрудником Института экономики АН СССР, вхожим в дом Аллилуевых, возможность установить контакт с Морозовым, зятем Сталина, через которого он хотел выяснить реакцию Сталина на давнее письмо ЕАК. Об этом немедленно было сообщено Сталину. Разгневанный вождь дал указание разобраться с Аллилуевыми, а заодно и с ЕАК. 6 декабря 1947 года Евгения Аллилуева, жена брата Надежды Аллилуевой и тётя Василия и Светланы Сталиных, была арестована. На допросе она рассказала о встрече с Гольдштейном.
19 декабря арестовали Гольдштейна, который после соответствующей обработки признался в засилье в президиуме ЕАК еврейских буржуазных националистов, извращающих национальную политику советского правительства, и в попытках Михоэлса, действующего по указке американских евреев, проникнуть в семейный круг главы советского государства. «Дело» сделано. Можно было рапортовать о раскрытии очередного заговора, на этот раз – еврейских буржуазных националистов.
5 января, выслушав доклад Абакумова, Сталин приказал ликвидировать Михоэлса. Срок пошёл на дни.
В ночь с 12 на 13 января 1948 года председатель Еврейского антифашистского комитета, народный артист СССР Михоэлс стал жертвой «дорожной аварии». Дочь Сталина, находясь в кабинете отца, стала случайной свидетельницей телефонного разговора, в котором Сталин, получив доклад об удачно проведённой операции, дал указание, как официально объявить о гибели Михоэлса. Этот разговор она описала в книге «Только один год»[59]:
«В одну из тогда уже редких встреч с отцом у него на даче я вошла в комнату, когда он говорил с кем-то по телефону. Я ждала. Ему что-то докладывали, а он слушал. Потом, как резюме, он сказал: „Ну, автомобильная катастрофа". Я отлично помню эту интонацию – это был не вопрос, а утверждение. Он не спрашивал, а предлагал это, автомобильную катастрофу. Окончив разговор, он поздоровался со мной и через некоторое время сказал: „В автомобильной катастрофе разбился Михоэлс". Но когда на следующий день я пошла на занятия в университет, то студентка, отец которой работал в Еврейском театре, плача, рассказывала, как злодейски был убит вчера Михоэлс, ехавший на машине… „Автомобильная катастрофа" была официальной версией, предложенной моим отцом, когда ему доложили об исполнении…»
Решив, что он правильно понял дальнейшие планы Сталина и ликвидацией Михоэлса дело не ограничится, Абакумов начал выборочные аресты членов президиума ЕАК. В январе арестованы поэт Перец Маркиш (27 января) и писатель Давид Бергельсон[60], 26 февраля – поэт Самуил Галкин, через неделю – заместитель министра Госконтроля РСФСР Соломон Брегман.
Что делать с арестованными, Абакумов не знал. Ожидая дальнейших инструкций, он подготовил докладную записку «О Еврейском антифашистском комитете», которую 26 марта направил в ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. Абакумов доложил то, что от него требовали: руководители ЕАК являются активными националистами, проводят антисоветскую националистическую работу и после поездки Михоэлса и Фефера в США вошли в контакт с лицами, связанными с американской разведкой.
Абакумов осторожничал. На высшую меру обвинение не тянуло. Понимая, что он рискует вступить в конфронтацию с Молотовым, не решился предъявить арестованным традиционное обвинение в шпионаже и продолжил аресты без прямого указания Сталина, не трогая верхушку ЕАК.
30 марта был арестован директор издательства еврейской литературы Лев Стронгин, 3 апреля – директор школы-студии при ГОСЕТе Моисей Беленький, 24 апреля – профессор Исаак Нусинов.
Несмотря на аресты, за рубежом никто не решился обвинить Сталина в антисемитизме. В Палестине Советский Союз выступал на стороне сионистов, оказывая им военно-политическую поддержку, а на третий день после провозглашения еврейского государства, несмотря на войну, объявленную всеми арабскими странами, стал первой страной, полностью и безоговорочно признавшей Израиль.
В Израиле все боготворили Сталина и Советский Союз. Эйфория, связанная с провозглашением государства, сменившаяся тяготами войны, в которой вначале Израиль терпел военные поражения, затмила многим глаза. Надежды израильтян были связаны с именем Сталина. Он правильно рассчитал, что на аресты творческой интеллигенции в Израиле не обратят внимание.
Из геополитических соображений ответ на записку Абакумова был отложен. Абакумову сообщили, что задержка вызвана внешнеполитическими событиями. Он продолжил аресты, не выходя за установленные Кремлем рамки. В июне был арестован детский поэт Лев Квитко. 16 сентября, вскоре после прибытия в Москву Голды Меир, в Киеве арестовали поэта Давида Гофштейна…
Но лишь через восемь месяцев после обращения Абакумова, когда правительство Бен-Гуриона начало предпринимать шаги, неугодные Сталину, Политбюро приняло секретное постановление, решившее судьбу ЕАК[61].
Но лишь через восемь месяцев после обращения Абакумова, когда правительство Бен-Гуриона начало предпринимать шаги, неугодные Сталину, Политбюро приняло секретное постановление, решившее судьбу ЕАК[61].
«Утвердить следующее решение Бюро Совета министров СССР: Бюро Совета министров СССР поручает Министерству государственной безопасности СССР немедля распустить „Еврейский антифашистский комитет", так как, как показывают факты, этот комитет является центром антисоветской пропаганды и регулярно поставляет антисоветскую информацию органам иностранной разведки.
В соответствии с этим органы печати этого комитета закрыть, дела комитета забрать. Пока никого не арестовывать». (Выделено мной. – Р. Г.). Декабрь 1947 – февраль 194920 ноября 1948 года началась агония ЕАК. Однако зачем медлить с арестами лидеров ЕАК, если «установлено», что они занимаются антисоветской пропагандой и связаны с иностранными разведками? Весной 1948, несмотря на донесение министра госбезопасности, Сталин откладывает аресты.
20 ноября Абакумов получил указание: ЕАК закрыть, но «пока никого не арестовывать».
Сталин выжидает. В преддверие выборов в кнессет в Тель-Авив послан сигнал – еврейская жизнь в СССР контролируется Кремлем. Он надеялся, что Бен-Гурион оценит угрозу и станет беспрекословно выполнять указания советского посла в Тель-Авиве.
Прошёл месяц после закрытия ЕАК. Ожидаемая реакция не последовала. Сталин ужесточил позицию. 24 декабря арестован преемник Михоэлса, актёр и режиссёр Вениамин Зускин, и секретарь ЕКА и по совместительству осведомитель МГБ поэт Исаак Фефер.
Настала очередь Полины Жемчужиной, жены члена Политбюро и министра иностранных дел Молотова. 24 декабря ей устраивают очную ставку с Фефером, который подтвердил выдвинутые против нее обвинения: дружбу с Михоэлсом, Зускиным и посещение синагоги в день траурного богослужения о шести миллионах погибших во время Второй мировой войны евреях.
27 декабря Абакумов и Шкирятов (самостоятельно Абакумов не рискнул действовать и привлёк Председателя комиссии партийного контроля) пишут докладную записку Сталину, начинающуюся со слов «По Вашему поручению мы проверили имеющиеся материалы о т. Жемчужиной…»
Заказчик разгрома ЕАК доволен. 29 декабря он созывает заседание Политбюро. Хотя Молотов уже не запятнан семейными узами с врагом народа (супруги посовещались и разошлись, едва над ЕАК начали сгущаться тучи), удар наносится по действующему министру иностранных дел.
Среди членов Политбюро распространяют письмо, рассказывающее о любовных похождениях Жемчужиной, называют имя директора завода, еврея по национальности, с которым она изменяла Молотову Сталин открыто над ним издевается. Члены Политбюро сидят, понурив головы, понимая, что в любой момент они могут оказаться на его месте. Молотов, как опытный боксёр, «прижался к канатам» и, понурив голову, «держит» удар.
Поучаствовав в моральном унижении Молотова, его коллеги единогласно проголосовали за исключение Жемчужиной из партии, понимая из сложившейся практики, что в ближайшее время ей следует ждать ареста.
В чём же состояла вина Жемчужиной, бывшей близкой подругой жены Сталина, Надежды Аллилуевой?
Ее обвинили в «неразборчивости в своих отношениях с лицами, не заслуживающими политического доверия» и «политически недостойном поведении», выразившемся «в поддержании в течение длительного времени связи и близких отношений с еврейскими националистами, не заслуживающими политического доверия и подозреваемыми в шпионаже». Ей вменили в вину участие в похоронах Михоэлса, которого, несмотря на государственные похороны, назвали руководителем еврейских националистов. В список обвинений вошёл разговор с Зускиным об обстоятельствах смерти Михоэлса (Жемчужина сказала ему, что не верит официальной версии) и посещение 14 марта 1945 года московской синагоги, в которой прошло траурное богослужение о шести миллионах евреев, погибших во время Второй мировой войны.
СССР. Декабрь 1947 – февраль 1949Участие в богослужении о погибших, названное в постановлении Политбюро религиозным обрядом, было признано недостойным для члена ВКП(б).
Шендеровичу принадлежит афоризм: «Не так страшен палач, как отвратительны зрители».
Все члены Политбюро единодушно выступили против Молотова. Единственное, на что осмелился сам «мужественный» бывший глава советского правительства, на момент унижения занимавший пост министра иностранных дел, – воздержаться при голосовании, осуждающем его жену. Этим он вызвал у Сталина дополнительный гнев. Каганович оказался более преданным вождю – родного брата сдал, не колеблясь. Способны ли эти полумужчины на заговор против Сталина? Никогда!
…Во внешней политике СССР, несмотря на разгром ЕАК, изменений не происходит – Советский Союз поддерживает Израиль в войне за независимость, настраивая против англичан общественное мнение.
Газета «Правда» 5 января 1949 года: «Англичане стремятся не допустить разгрома в Негеве и помешать окончательному изгнанию остатков египетской армии, вторгшейся на территорию государства Израиль».
Заголовки в «Правде» 11 января 1949 года: «Конфликт между Англией и Израилем», «Протест правительства государства Израиль против высадки английских войск в Акабе», «Английские военные поставки Египту».
Война завершается победой Израиля. Начинается череда мирных соглашений и дипломатических признаний. 25 января 1949 года Франция признаёт государство Израиль. 31 января следует признание де-юре Соединёнными Штатами. Повторим, Советский Союз полностью признал новое государство на полгода раньше, 17 мая 1948 года. Англия упорствует дольше всех – до 27 апреля 1950 года.
Вроде бы следовало ликовать. Но именно в эти дни аресты бывших руководителей ЕАК вспыхнули с прежней силой. 12 января арестованы главврач Боткинской больницы Борис Шимелиович и директор издательства «Советская энциклопедия» Иосиф Юзефович. 18 января арестована директор Института физиологии АН СССР академик Лина Штерн. 21 января 1949 года наступает очередь Полины Жемчужиной.
Сужается петля вокруг члена ЦК Соломона Лозовского, в ранге заместителя наркома иностранных дел возглавлявшего в годы войны Совинформбюро. 18 января на заседании Политбюро его исключают из партии и выводят из состава членов ЦК. Через восемь дней, 26 января 1949 года, Лозовский оказался в тюрьме…
Что же произошло? Что вызвало немилость вождя и привело в действие направленный против заложников репрессивный аппарат? Почему «дело ЕАК», сфабрикованное по указанию Сталина весной 1948, приостановилось со строгим указанием «пока никого не арестовывать» и заработало вновь лишь в декабре?
Закрытие ЕАК было неминуемым. После того как он выполнил задачи, возложенные на него в ходе войны, надобность в нём отпала. Но для того чтобы понять, почему закрытие было проведено в два этапа, с восьмимесячным интервалом и арестами на втором этапе всего руководства и развязыванием кампании по борьбе с космополитами, посмотрим, что же происходило в это время в Израиле. Тогда станет ясно, действительно ли судьба заложников зависела от политики Бен-Гуриона?
Первые шаги Бен-Гуриона на посту лидера государства Сталину понравились, они были осуществлены его методами. Он расправился с правыми, разгромив 22 июня 1948 года ЭЦЕЛ Бегина, а после убийства 17 сентября графа Бернадотта запретил ЛЕХИ Шамира.
Одновременно социалист Бен-Гурион ударил по левым. 9 сентября он сообщил начальнику генерального штаба, что решил распустить штаб Пальмах, руководство которого состояло из офицеров, приближенных к МАПАМ. В ноябре штаб Пальмах провёл последнее заседание. Ультралевые лишились оплота в армии.
Сталин недоволен, но он оттягивает принятие решения по ЕАК, ожидая прихода к власти в Израиле коммунистического правительства.
25 января 1949 года состоялись выборы в кнессет. Борьбу вели более двадцати партий, но наиболее влиятельными были социалистические, получившие более половины голосов избирателей. МАПАЙ Бен-Гуриона получила 35,7 процентов. МАПАМ вместе с компартией набрала 18,2 процента.
Бен-Гурион мог создать правительство, состоящее исключительно из социалистов и коммунистов. Начались переговоры о создании коалиции – прошло несколько раундов. Однако коммунисты оговорили вхождение в правительство такими требованиями, на которые Бен-Гурион согласиться не мог. Когда в Москве начались аресты лидеров ЕАК, Бен-Гурион определил выбор Израиля: союз с западной демократией. Он заявил, что не позволит «ультралевому меньшинству диктовать свою волю большинству», – и составил коалицию с религиозным блоком и мелкими партиями[62].
Не добившись успеха, израильские коммунисты, в отличие от своих зарубежных коллег, за оружие не взялись. Сталин ужесточил позицию.