Чем интересна позиция России? Россия говорит: «Постойте, но вы же нас всегда обманывали. Вы обещали, что не будет расширения НАТО на восток. А теперь вы нам просто заявляете: мало ли, что вы обещали. Вы же не выполняете своих обязательств — как с вами договариваться?» Спусковым моментом стали договоренности 21 февраля 2014 года, когда представители западного истеблишмента неожиданно отказались от своих гарантий.
Президент Путин начал задавать Западу неудобные вопросы. Америка — напомнил он — взяла на себя роль посредника. Но что происходит? Нам долго объясняли, что демократия — это воля народа. Но ведь референдум в Крыму прошел! Это же и есть воля народа. Такие цифры подделать нельзя. И что нам теперь пытаются сказать — что у народа нет право на самоопределение? А как же международное право? Нет, мы не говорим, что Косово — это хорошо. Мы по-прежнему считаем, что это плохо. Но мы возвращаем те же объяснения, которые приводила Мадлен Олбрайт, а нам говорят, что это неправильно.
Нам все время объясняли, что есть незыблемые экономические свободы и свобода слова. Почему же тогда вводятся санкции против журналистов? Что же получается — людей бьют за то, что у них есть своя позиция, называя ее пропагандой? Но вот мы видим спокойно работающие радиостанции «Голос Америки» и «Радио «Свобода», трансляция которых запрещена на территории Соединенных Штатов, потому что это пропаганда. А журналисты, которые делают авторские программы, попали под санкции. Как говорится в старом анекдоте, «и вот эти люди запрещают нам ковырять пальцем в носу?»
Совсем недавно некий американский политик высокого уровня, работавший одно время в администрации, сказал одному из авторов этой книги в частном разговоре: «Всем уже понятно, что начиная со второго президентского срока Билла Клинтона мы постоянно использовали Россию. Мы постоянно обманывали ее. На первом этапе мы все время ждали реакции. Один раз нам это сошло с рук, и второй, и третий, и пятый. Мы привыкли к тому, что Россия ничего не делает. Мы ее используем, мы ее обманываем, мы ее «разводим», и ничего не происходит. Мы втянулись. И постепенно расслабились. И когда сейчас наконец Россия встрепенулась и решила дать нам отпор, мы оказались не готовы».
Иными словами, американская элита хорошо понимает, что так или иначе какая-то нечестность была на самом деле. Это не придумка россиян. И то, что мир сегодня возвращается к противостоянию сродни холодной войне, вызвано отнюдь не Кремлем — а отношением американцев к России, как к стране проигравшей, которую можно использовать в своих интересах. Использовали ее сравнительно деликатно, но тем не менее очень активно, а главное, постоянно, не видя никакого сопротивления со стороны России. Но оказалось, что Россия ничего не забывала. Оказалось, что сопротивление росло, Россия готовилась, и когда появилась возможность, моментально ею воспользовалась, к большому изумлению американцев.
Удивительно, что американцы не отследили ряд подготовительных моментов. Конечно, Россия даже близко не планировала никакого форсированного присоединения Крыма. Но она планировала национализацию элиты. Поэтому был приказ о закрытии счетов, о переводе бизнесов. Это показывает некий уровень предвидения в российской элите, понимания, куда направлен вектор. Америка этого не отследила.
Соединенные Штаты оказались не готовы к серьезному восприятию России — не как страны, где надо строить демократию, а как страны, у которой есть свои интересы. У нее есть и свои заморочки, но они российские, не надо пытаться их переделать, с ними надо жить. Америка же не переделывает Китай или арабские страны. А Россия почему-то стала в ее руках этакой лабораторной мышью. И то, что этого делать нельзя, американцы никак не могли понять.
Россия, которой нет
Надо здесь вспомнить, что в какой-то момент Россия, условно говоря, полностью исчезла с американских радаров. Она перестала интересовать американцев. Абсолютно смехотворно на первый взгляд выглядело заявление бывшего кандидата в президенты США Митта Ромни, что Россия — геополитический противник. В Америке над ним буквально издевались, говорили, что он бредит — никакой России попросту нет. Перестали выделяться деньги на российские исследования, специалисты переквалифицировались на Восточную Европу, кое-кто уже задумывался о том, что пора учить китайский или арабский.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что Америка оказалась не готова к событиям на Украине. Американцы были убеждены, что Россия как геополитический игрок не существует. Что не существует больше ни российской армии, ни российской разведки. Да, президент Путин может о чем-то там поговорить, договориться по Сирии, показать свои временные успехи на дипломатическом поприще, но к этому же нельзя относиться серьезно! Во время активного изучения вопросов «майдана» позиция России вообще не прослеживалась никоим образом. В Киеве постоянно присутствовали эмиссары из Европы и Соединенных Штатов, но не было никого, имеющего хоть какое-то отношение к России. Не было их и в Москве.
Мало того, никаких пророссийских настроений или политиков в течение последних лет на Украине тоже не наблюдалось. Все политики были по-разному антироссийскими. И казалось, что Украина уже совершенно точно и ясно уплывает, а Россия может лишь с грустью посмотреть ей вслед. Совсем как разведенные супруги, один из которых находит себе нового партнера: можно попереживать, но сделать уже ничего нельзя.
Особенно странным выглядел в этот момент отъезд на родину посла Соединенных Штатов Майкла Макфола — на фоне Олимпиады и развивающегося кризиса на Украине. В результате дипломатическая служба, а значит, и все остальные службы, имеющие прямое отношение к сбору информации и обеспечивающие возможность формального и неформального общения с Россией, оказались обезглавленными и по сути беспомощными.
Вообще надо отметить, что Макфол, который искренне считал, что знает и любит Россию и заинтересован в ней, оказался, как и многие американские политики, в плену собственных эмоций и политических пристрастий.
Вместо того чтобы устанавливать отношения с истеблишментом, посол сфокусировал все свое внимание на оппозиции. Вывод о состоянии политических элит делается на основании выступлений «Эха Москвы» и встреч с Алексеем Навальным. Но ведь это заведомо неполная, мягко говоря, информация. Однобокая. Что может знать Алексей Навальный о том, что реально происходит в Кремле? Какой у него инсайд оттуда? Ответ простой: никакого. Что может знать, скажем, Дмитрий Гудков? Тоже ничего исключительного.
На самом деле примерно так же российская элита до сих пор делает выводы об американской элите по Патрику Бьюкенену, а о внешней политике — по Збигневу Бжезинскому, который давно уже ни к чему не имеет отношения. Это даже не отголоски реальной политики, а какие-то крайне маргинальные ее исторические задворки. Это просто смехотворно. С европейской политикой дела обстоят несколько иначе. Там осуществляются постоянные контакты, идет обмен делегациями, проводится совместная работа, к тому же все сильно завязано на представителей бизнеса. А ведь с Америкой у нас и бизнеса практически нет. Настоящих специалистов по Америке, ее внешней и внутренней политике в России осталось совсем мало. Растет непрофессионализм. И это тоже большая проблема.
Примечательно, что посол США Майкл Макфол так ни разу и не сумел поговорить один на один с Владимиром Путиным — по большому счету, он общался с ним лишь на церемонии официального вручения верительных грамот после инаугурации, в числе других послов. Мало ему удалось встречаться наедине и с Сергеем Лавровым.
Иными словами, Вашингтон так и не выстроил систему доверительных отношений с представителями российской власти, чем лишил себя возможности чувствовать нюансы. Он не расставил систему маячков. Многим в США казалось, что Россия — это то, что им рассказывают оппозиционеры и их собственные ощущения от влюбленности в «цветные революции». Вашингтон не заметил, что за тонким слоем либерализма стоит совсем другая страна. Именно поэтому он не смог представить ни точной картины всего, что происходит в России, ни того, какую реакцию могут вызвать события на Украине, ни того, каким, соответственно, будет ответ России. И американцы оказались искренне изумлены, столкнувшись с тем, что Россия фактически позволяет себе поступать как Америка.
Эта ситуация очень характерна для отношения Соединенных Штатов к России. Это не случайный просчет, а системная ошибка. Проблема в том, что через 25 лет после окончания холодной войны Америка продолжала относиться к России как к стране побежденной, требующей политического контроля и инструктажа со стороны победителя. Может быть, в 1990-е годы это и было так — России была нужна помощь в проведении реформ, определенные преференции и поддержка, — но через четверть века подобные взгляды уже как минимум смешны. От такого подхода Вашингтону надо было отказываться еще лет 10–12 назад и начать постепенно признавать за Москвой самостоятельность и самодостаточность.
Напомним, что все страны, проигравшие во Второй мировой войне, через 25 лет уже давно были союзниками Америки, их воспринимали всерьез — в частности, Германию и Японию, — и никому в голову не приходило советовать японцам или немцам, как переустраивать свои страны и политические системы и как работать с оппозицией. В России этого не произошло.
Важно и то, что Россия по большому счету не считала себя проигравшей. Она полностью сохранила свой ядерный потенциал и, несмотря на разнообразные проблемы, никогда не подписывала мирного договора, где признавала бы себя побежденной стороной. Но после упреков представителя Соединенных Штатов в ООН Саманты Пауэр в адрес российского дипломата Виталия Чуркина Россия с большим интересом для себя выяснила, что, оказывается, она кому-то что-то проиграла. Очевидно, большая часть американского внешнеполитического истеблишмента, никогда не изучала российской истории. Они то ли забыли, то ли не знали, как относится наша страна к тем, кто почему-то считает, что может себе позволить роскошь на нее кричать.
Как бы там ни было, сегодня Соединенные Штаты вынуждены расплачиваться за то, что так и не сумели за 25 лет сформировать отношение к реальной России, такой, какая она есть. Американская элита все время имела дело с несуществующей страной, придуманной в местных коридорах власти, вашингтонских институтах и аналитических центрах. Не было предпринято ни одной попытки наладить связь с настоящей Россией, а не с какой-то покоренной территорией, которая требует реформирования со стороны Запада.
Да, в Москве плохо знают и понимают США. Но девальвация и дискредитация американского знания о России в ситуации с Украиной проявились со всей очевидностью. Американцы сегодня сами постепенно начинают понимать, что объективной информации о России, о том, как она развивалась последние 10–15 лет, у них не было. Все скрылось под громкими фразами о «кровавом режиме Путина», коррупции, несправедливости и всепобеждающей силе Болотной, которая еще чуть-чуть — и всех скинет.
Говоря обобщенно, можно отметить, что за всю историю западной русистики, включая советологию, было всего два основных направления трактовки того, что происходит в России, и вообще отношения к России. Одно из них, условно говоря, бутиковое: Россия — это такая страна, непонятная Западу, где медведи ходят по улицам и пьют водку, где матрешки и балалайки, и ничего с этим не поделаешь. Эту страну не понять, и давайте на этом остановимся. Согласно второй линии, сформировавшейся в западной историографии на протяжении последних двухсот лет, русский народ вечно находится под гнетом элиты, которая выжимает из него последние соки. То есть русские — это народ, который постоянно репрессирует собственная элита: сначала при царе, потом при коммунистах и вот теперь при Путине. И этому народу надо бы помочь со стороны.
Эти две линии фактически не менялись приблизительно с XVII–XVIII века. И, к сожалению, из этих рамок западная историография так и не вышла — в том числе американская, хотя, казалось бы, именно от нее можно было ожидать прорыва. Американцы только меняют ракурс: например, Ельцин был «прикольный» — он выпивал, писал на самолет и дирижировал оркестром. Эдакий царь Борис, который при этом все равно грабил народ. Теперь говорят, что Путин грабит народ. Разрыв между народом и элитами американцам очень хорошо понятен.
И всю историю России, да и всего постсоветского пространства, в очередной раз пытаются изложить в этих терминах, не выходя за их рамки. Отсюда и фраза Обамы, что «народ Украины хочет свободы». Но народ Украины 23 года свободен — о какой свободе сейчас идет речь? И на этот вопрос нет ответа. Может быть, мы говорим о свободе от собственных элит? Так они никуда не делись — олигархи так и остались на Украине.
Любопытный вопрос: почему Европа проявила в отношении действий России несколько больше понимания, чем Америка? Если посмотреть публикации в прессе, отражающей позицию Европы и позицию Америки, отличия будут очень показательны. В Израиле вдруг появляются политики, которые, глядя на происходящее на Украине, говорят: «Спасибо, Россия». В развернувшейся информационной войне Россия говорит: «Мы защищаем евреев! Посмотрите — на Украину пришла антисемитская власть».
Европе очень тяжело с этим спорить, потому что она сама по требованию депутатов Кнессета объявляла «Партию свободы», которую возглавляет Олег Тягнибок, антилиберальной и антисемитской. И когда пять министров от этой партии вдруг оказались в правительстве Украины, Европа не может просто сделать вид, что ничего не происходит. Выступление лидера немецких левых Грегора Гизи, помимо довольно жесткой критики России, было посвящено и этому вопросу. «Госпожа Меркель, — воскликнул Гизи, — мы не можем позволить себе роскошь не видеть!» В прошлом веке Европа уже делала попытку не замечать того, что происходит в одной стране. Результат всем известен.
Здесь возникает еще одна опасная тенденция. К сожалению, идея сепаратизма зачастую тесно связана с идеей национализма. А национализм в Европе сейчас очень заметно поднимает голову. Как правило, эти националистические идеи представляют партии крайне правого толка — и вдруг они начинают поддерживать Россию. Но это отнюдь не те союзники, которые нам нужны и которых Москве хотелось бы иметь. Когда ряд европарламентариев, настроенных на американскую позицию, ненавидят Россию, а ряд политиков крайне правого толка, таких как Марин Ле Пен, говорят, что Россия — это круто, сама Россия оказывается в очень сложном положении.
Выяснилось, что политические партнеры как таковые у России отсутствуют. Само это понятие никогда не рассматривалось. Есть более или менее тесные контакты разных политических партий, но нет озвученной государственной позиции. Кроме того, стало ясно, что лично у Владимира Путина могут быть замечательные отношения с разными политиками, но когда наступает кризис, проявляются какие-то глубинные противоречия, которые сложно было даже себе представить. Это либо комплексы еще времен ГДРовского воспитания госпожи Ангелы Меркель. Либо резкое неприятие прохристианской позиции господина Франсуа Олланда. Можно вспомнить и бывшего президента США Джорджа Буша-младшего, с которым у Путина были великолепные дружеские отношения, но логика событий все равно сработала по-своему. Да и с Бараком Обамой поначалу на личном уровне все было нормально.
Повторим: России пора уже начинать серьезно относиться к тому, как объяснять миру свою политику. До сих пор Россия традиционно реагировала на непонимание со спокойствием и даже безразличием: «Ну не знают и не знают, это же им нужно, а не нам». Путин однажды сказал: «Все равно им наш газ нужен — придут к нам и купят». А это неправильно.
Один из авторов этой книги как-то раз заметил, что фраза «умом Россию не понять, аршином общим не измерить» — это фактически приговор, а не похвала. Это как раз печально, потому что означает невозможность выстраивания нормальных, в том числе дипломатических отношений. Мы привыкли произносить эту цитату с придыханием и восторгом собой — а никакого придыхания и восторга здесь нет и быть не может.
Как ни странно, Путин, являясь на самом деле абсолютно логичным и внутренне непротиворечивым политиком, непонятен Западу отнюдь не потому, что он «да, скиф, да, азиат». А всего лишь потому, что некому толком объяснить последовательность его шагов. Россия вдруг, словно айсберг, выходит из тумана, встречается с «Титаником» и продолжает свой путь, не задев его. Конечно, большое спасибо айсбергу, — думают люди на «Титанике», — но хотелось бы все-таки понять, как он дрейфует.
Путин иногда предпринимает попытки объяснить. Но Путин, заметим, находится не в том положении, когда он может и должен объяснять каждый свой шаг: он политик, ему нужно оглядываться на внутреннюю ситуацию в стране и отслеживать очень многие факторы, действующие здесь. Иногда объяснениями занимается Сергей Лавров, который, впрочем, тоже решает чисто прагматические задачи. Но почему этого не в состоянии сделать огромная российская элита?
Давайте зададимся таким вопросом: кого еще из российских политиков знают на Западе? Узкие профессиональные круги знают Сергея Лаврова и Виталия Чуркина. И столь же узкие круги, наверное, что-то слышали об Игоре Шувалове и Аркадии Дворковиче, потому что как-то коррелируют с ними по роду занятий. Разумеется, знают Дмитрия Медведева. И всё. Кстати, вспомним, что Хиллари Клинтон в свое время даже не смогла правильно произнести фамилию Медведева, что само по себе достаточно показательно. При том что американских политиков в России знают гораздо больше, вплоть до отдельных людей в Госдепе. То есть, к сожалению, российские элиты не представлены в мировом политическом пространстве.
Если оперировать футбольными ассоциациями, то Владимир Путин и Сергей Лавров — это, условно говоря, Лионель Месси и Жерар Пике. Но необходима еще куча игроков, тренеров, массажистов и менеджеров, чтобы футбольный клуб мог нормально работать. В России же распространено совершенно противоположено отношение: есть две-три звезды, и пусть они все вытаскивают. Мол, что вам еще надо, вам же Путин все сказал. Ну вот еще Виталий Чуркин попытается объяснить. Но это же неэффективный метод. Притом, очень важно, чтобы российскую позицию объясняли иностранцы. А для этого они должны быть вооружены не деньгами, а информацией.