Королева объявила, что желает посетить своего маленького сына, повод был весьма убедительным, сопровождать ее поехали Хантли и Мэйтланд со множеством охранников. На обратном пути путь им пригрозил невесть откуда взявшийся Босуэл всего с дюжиной всадников. Силы были явно не равны, но Мария позволила графу взять поводья ее лошади, а своей охране запретила сопротивление: «Я не хочу кровопролития!» Оставив не желающую сопротивляться королеву с Босуэлом, охрана отправилась восвояси. Рассказывая о таком нелепом представлении, Мэйтланд в сердцах ругнулся:
– Ну хотела бежать с ним, пусть бы сделала это! Зачем же нас выставлять ни на что не способными дурнями?!
Никто не поверил в такое нападение, но Марии снова было наплевать на любые осуждения. Она объявила, что для спасения своей чести (?!) вынуждена… выйти за Босуэла замуж! 15 мая 1567 года состоялось это спешное бракосочетание, для чего Босуэл столь же спешно развелся со своей супругой, не желавшей быть посмешищем при таком муже. Ни один из шотландских лордов на свадьбе своей королевы не присутствовал!
Не менее резкой была реакция всего мира. Ни католические, ни протестантские монархи не признали этот брак. Многие послы в знак протеста покинули Эдинбург, а посол Франции Дюкрок откровенно признался, что его удерживает на посту только приказ королевы-матери Екатерины Медичи. Вот когда Екатерина порадовалась, что Мария не состоялась как ее невестка!
Босуэлу никто не считал нужным оказывать знаки внимания как супругу королевы. Мало того, он не мог чувствовать себя спокойным рядом с королевой из-за ее любвеобильности. Запрещая Марии смотреть на кого-либо и с кем-то беседовать, он как-то в сердцах бросил:
– Я ее слишком хорошо знаю!
Елизавета была от полученных известий в шоке. Она даже не сразу нашла в себе силы отреагировать.
– Теперь я понимаю, почему Екатерина Медичи предпочла поскорее отправить Марию к себе в Шотландию!
Но резче всего была реакция на поведение Марии Стюарт в ее собственной стране. Лорды и народ не могли потерпеть на престоле ни Босуэла, ни королеву, отдавшуюся убийце собственного мужа! Графа открыто называли предателем, мясником, убийцей, а по отношению к королеве выкрикивали: «На костер эту шлюху!», «Сжечь ее!»
Мария остановиться уже не могла, она была… беременна! Причем сроки таковы, что никто не усомнился бы, что это дитя Босуэла еще с того времени, когда Дарнлей лежал прикованным к постели!
Каждое сообщение из Эдинбурга в Лондоне встречали с содроганием. Лорды восстали против своей непорядочной королевы, народ встал на их сторону. Быстро выяснилось, что Мария ни на какие договоренности идти не желает и Босуэла под суд не отдаст! Оставалось одно – избавиться от самой королевы!
Но взрывать ее, конечно, никто не стал, следовало заставить отречься в пользу малолетнего сына. В Шотландии началась настоящая война. Такую цену заплатила страна за похотливые желания своей королевы.
Елизавета ложилась и вставала с мыслью о своей шотландской кузине, но вовсе не потому, что жалела ее. Саму Марию она глубоко презирала, как еще могла думать Бесс о женщине, принесшей в угоду страсти спокойствие своего народа?! Но в отношении поведения лордов Елизавета не определилась. Было непонятно, как относиться к такому разладу лордов с королевской властью. Себя она считала вправе выговаривать кузине за недостойное поведение и даже самой наказывать того же Босуэла, потому что она королева. Но имеют ли на это право лорды? Проклятого Босуэла пусть хоть четвертуют (опять-таки с разрешения своего монарха), а вот судить королеву Марию ее подданные не имели права! А кто имел? Соседи короли имели? Она, Елизавета, имела?
Знать бы Елизавете, что ей придется решать этот вопрос для себя, занеся руку над смертным приговором своей кузине-королеве!
Но это позже, а тогда она не усомнилась: шотландские лорды не имеют права решать судьбу своей королевы. В июне 1567 года она написала письмо Марии с предложением развестись с Босуэлом, взамен обещая защиту и покровительство. Послание было проникнуто презрением, но оно обещало защиту, в которой шотландская королева нуждалась как никогда. И Мария ответила резким отказом!
В Эдинбург из Лондона отправился личный посланник Елизаветы старый знакомый Марии Трокмортон. Перед отъездом Елизавета лично наставляла бывшего английского посланника во Франции:
– Трокмортон, вы должны четко объяснить этим зарвавшимся лордам, что как бы ни была виновата их королева, они не вправе ее судить, держать в плену или лишать королевского достоинства!
Но все оказалось не так просто, после проигранного сражения Босуэл бежал, оставив Марию одну разбираться со своими лордами и народом, а королева упорствовала. Что касается лордов, то они быстро дали понять Трокмортону, что прислушиваться к советам и окрикам английской королевы не намерены. Мария от своего мужа не отказалась, это было, конечно, романтично, но крайне глупо.
И снова летели депеши из Эдинбурга в Лондон…
Трокмортон предупреждал, что если королева Мария добровольно не отречется от престола в пользу своего сына, то будет подвергнута публичному суду и казнена! Вся Шотландия настроена против королевы-убийцы!
– Что?! Они считают себя вправе не только осуждать, но и казнить свою королеву?! Сесил, мы объявляем войну Шотландии!
Казалось, весь Виндзорский дворец слышал крик Елизаветы. Сесил мысленно схватился за голову и принялся убеждать свою бушующую королеву в неприемлемости такого шага.
– На основании чего, Ваше Величество? Чем мы мотивируем начало такой войны? Тем, что Шотландия недовольна своей королевой? Но, честно говоря, за дело. И это их дела, – быстро поправил себя сэр Уильям, поняв, что задел чувствительную струнку Елизаветы. Королева считала, что орать, осуждать и осыпать упреками свою кузину может только она.
Впервые за столько лет Сесил порадовался черте характера Елизаветы, которую обычно проклинал – она не торопилась что-то делать… На сей раз это сыграло на руку, пробушевав несколько дней, королева одумалась и решила, что просто воевать с Шотландией не будет, но окажет на нее экономическое воздействие. В Париж был отправлен посланник с предложением королю Карлу запретить шотландским судам заходить во французские и английские порты. Но и это не удалось, во Франции началась религиозная война. К счастью, шотландские дела отвлекли Елизавету, и она не ввязалась в защиту протестантов, превратив войну внутри Франции еще и в войну между ней и Англией.
И против Шотландии тоже предпринять ничего не успела. Лорды оказались быстрей. Проигравшая все сражения против мятежных лордов и убедившаяся, что даже солдаты ее собственной армии считают ее преступницей, Мария все же сдалась и подписала отречение от власти в пользу сына. Регентом при Иакове стал ненавистный ей граф Меррей.
Саму королеву заключили под стражу в замке на острове Лохлевелл. Но уже весной 1568 года со второй попытки ей удалось оттуда бежать, снова собрать войско из родственников Босуэла и выступить против графа Меррея. И снова королева оказалась разбита, только на сей раз дожидаться плена не стала, устремившись, как некогда сам Меррей, в Англию.
Елизавету снова мучили зубы, на нервной почве они ныли почти постоянно. Не ходить же все время держа пальцы колечками! Она с трудом забылась только к утру, но поспать не удалось – примчался нежданный гонец. Выслушав его, Сесил со вздохом принялся одеваться – как бы ни было рано, будить королеву придется. Гонец привез чудовищное известие: бывшая королева Шотландии Мария Стюарт укрылась на территории Англии и прислала королеве Англии, своей кузине Елизавете, личное послание.
Обычно Елизавета просыпалась очень рано, камеристки с трудом успевали к ней вовремя. Но на сей раз она едва забылась тревожным сном, как была разбужена не очень ловкой камеристкой. Заботливой Кэтрин Эшли уже не было на свете, а никто другой не умел так мягко сообщать даже неприятные известия. Елизавета вскинулась:
– Что?!
– Ваше Величество, лорд Сесил… Прибыл гонец от Марии Стюарт…
Надеть домашнее платье на рубашку не составляло труда, прическу заменил парик, а вот бледность лица замазать не успела, только покосилась на себя в зеркало, плеснув воды на глаза, и распорядилась:
– Зовите.
Сесил свеж, несмотря на раннее утро, точно и не ложился вовсе. А ведь ему уже немало лет! – мысленно позавидовала Елизавета. – И зубы у него не болят…
– Ваше Величество, королева Шотландии, бывшая королева, – поправил он себя, – спасаясь от преследования, пересекла границу Англии и теперь просит Вашей защиты.
– Что?!
Резкими движениями Елизавета вскрыла письмо Марии и впилась глазами в текст. Мария действительно напоминала, что «дорогая сестрица» обещала ей приют и защиту.
– Что?!
Резкими движениями Елизавета вскрыла письмо Марии и впилась глазами в текст. Мария действительно напоминала, что «дорогая сестрица» обещала ей приют и защиту.
– Сесил, ну почему бы ей не выйти замуж за какого-нибудь французского принца или не утонуть, когда один из ее кораблей налетел на камни еще шесть лет назад?! – взвыла Елизавета. – Насколько легче было бы Шотландии и мне! Она просит защиты теперь, когда натворила уже все, что могла натворить! Не отказалась от Босуэла, не поступила по-моему, когда ей предлагали, зато теперь, когда хвост прижат окончательно, молит предоставить защиту и приют!
– Вы обещали ей таковой раньше…
– Это было раньше, когда можно было развестись с Босуэлом, показав всему миру, что не замешана в убийстве мужа! А теперь как я буду выглядеть перед всем миром?! Королеву Шотландии изгнали из собственной страны, на ней висит обвинение в убийстве супруга, она ведет себя, как последняя дура, а я должна ее принимать и утешать?! Может, мне и трон уступить, чтобы ей было где посидеть?! – Королева усмехнулась. – Сесил, помните, я говорила, что когда у нее будут неприятности, расхлебывать их придется мне?
Ответ Елизаветы оказался для Марии совершенно неожиданным. Та не собиралась принимать свою шотландскую кузину, мало того, она теперь настаивала на проведении расследования по поводу ее причастности к убийству Дарнлея!
– Но почему?! Ведь ваша королева обещала мне кров и защиту!
– Нужно было все делать вовремя, леди Мария. Вместо того чтобы отказаться от скомпрометировавшего себя супруга, вы отказались от короны.
– Это мое дело!
Трокмортон только руками развел. Пока спасали, спасаться не пожелала, а теперь требует, чтобы все вернулось на круги своя. Ему было жаль опальную бывшую королеву, но он понимал и Елизавету тоже. Мария Стюарт в своем упорстве зашла очень далеко, она пожертвовала троном за призрачное счастье считать сбежавшего любовника мужем.
– Королева Елизавета должна выслушать меня! Стоит нам встретиться, и она убедится, что я руководствовалась лишь чувствами и осуждать меня нельзя!
В ответ Елизавета категорически отказалась встречаться с опальной кузиной. Она так уверена, что едва лишь откроет рот, как ей поверят на слово? Нет, королева Англии не собиралась рисковать собственной с таким трудом завоеванной репутацией! Она столько лет добивалась того, чтобы их с Робертом Дадли взаимная симпатия не виделась подданным преступлением, а ведь это была всего лишь симпатия… Никто не мог доказать, что они любовники, Елизавета не вышла замуж за овдовевшего Дадли только потому что не желала слухов, почему же сейчас она должна ставить свою репутацию под сомнение, только чтобы поддержать виновную, по ее мнению, Марию Стюарт?!
Ответ Елизаветы был для Марии неожиданным:
«О, мадам, на свете нет другого человека, который хотел бы, как хочу этого я, услышать ваши оправдания. Но я не могу жертвовать своей репутацией ради вас. Как только обелите себя, я приму вас со всеми почестями, каких вы заслуживаете».
Они никогда не встретятся, повод у Елизаветы был – Мария Стюарт так и не смогла доказать, что непричастна к убийству собственного мужа.
Но теперь Елизавета сполна оценила, какое количество неприятностей может принести всего одна женщина, если эта женщина живет, не задумываясь о последствиях своих импульсивных поступков! Много позже Елизавета скажет, что Мария испортила ее двадцать лет жизни, которые могли бы стать лучшими. Это действительно было так, потому что после нескольких лет напряженного внимания к проблемам шотландской королевы королева английская получила эту особу еще и на свою территорию!
Следующие восемнадцать лет были посвящены борьбе с бесконечными попытками ее освободить и заговорами против самой Елизаветы. Пребывание в Англии в заключении Марии Стюарт давало возможность католикам всего мира предпринять множество тайных и явных операций против английской королевы. Мария изображала из себя невинную овечку в замках Англии, а ее именем плелись заговоры против той, что ее содержала.
Отравленные годы
Мария Стюарт прибыла в Англию, будучи беременной от Босуэла, хотя это противоречило логике, ведь получалось, что она понесла при живом Дарнлее или в крайнем случае сразу после его гибели. За такое никто не похвалил бы. Но Елизавета, прекрасно помнившая свое собственное положение, из которого выбралась непонятно как, постаралась сделать все, чтобы опальная кузина смогла спокойно родить и спрятать детей. Ходили слухи, что Мария родила двойняшек… что у нее дочь… что ребенок умер при родах… Во всяком случае, никто в королеву пальцем не тыкал и допросов, пока она не родила, не начинал. Правда, Марии Стюарт не пришло в голову хотя бы просто поблагодарить английскую королеву за такую помощь, она считала ее обязанной оказывать услуги и злилась, что не получает надлежащего ее происхождению приема. Допускать опальную бывшую королеву ко двору Елизавета не собиралась.
Мария льстила себе предположением, что кузина попросту боится ее красоты, ее женских чар. Скорее всего, так и было, Елизавета не желала у себя во дворце проблем из-за любвеобильности шотландской кузины и ее беспутного поведения. С трудом завоеванная репутация английской королевы запросто могла рухнуть из-за единственной выходки Марии Стюарт. Но пока предстояло еще разбирательство ее поведения во время гибели английского подданного Генри Дарнлея, хотя тот и был уже шотландским королем.
Мария категорически отказывала английским лордам в праве расследовать ее вину! Разве что самой Елизавете она была согласна кое-что рассказать… Так… по-родственному… может быть… Но не больше! А в том, что она не виновна, достаточно ее собственного слова! Королевам надо верить на слово. Только вот почему-то не верилось…
В октябре 1568 года все же началось расследование вины Марии Стюарт. В состав комиссии вошли герцог Норфолк, граф Суссекский и сэр Ральф Садлер. Главными обвинительными документами были письма из серебряной шкатулки, принадлежавшей Босуэлу и оказавшейся при помощи его слуги в руках англичан. Письма Марии Стюарт совершенно недвусмысленно говорили о ее отношении к Дарнлею и к самому Босуэлу, а также о намерении поскорее отправить ненавистного супруга на тот свет.
Мария тут же объявила, что письма поддельны! Но Елизавета, благодаря работе агентов Ранфолда уже видевшая копию одного из этих писем, только посмеялась. Расследование шло ни шатко ни валко, как вдруг позиция герцога Норфолка резко изменилась. Прикинув для себя все возможные потери и выгоды, он решил, что если удастся жениться на бывшей королеве Шотландии, то можно вернуть ей престол, а затем претендовать и на английский!
Сначала Елизавета приняла эти сведения как не очень умную шутку, потом предупредила герцога первый раз в шутливой форме. Ничего не помогало, тот, кто должен был беспристрастно расследовать преступления Марии Стюарт, околдованный то ли ее красотой, то ли ее потерянной короной и перспективой в случае восстановления, принялся плести интриги в пользу обвиняемой!
Когда свидетельства неблаговидного поведения Норфолка стали слишком очевидными, королева вызвала его к себе.
– Норфолк, скажите, что вами двигало? Захотелось власти или вы влюбились в Марию Стюарт?
Норфолк мужчина, и логика у него мужская. Эта логика подсказывала, что для любого монарха самое страшное преступление – покушение на его власть, страсть к красивой женщине, тем более страсть внезапная, куда более простительна (кто из мужчин не испытывал это состояние?). Норфолк согласно мужской логике выбрал наименьшее зло и ответил, опустив глаза:
– Влюбился, Ваше Величество, совершенно потерял голову…
Лучше бы он смотрел на королеву. Женская логика подсказывала Елизавете, что все мужчины желают власти (это им простительно, на то они и мужчины) и женщин (что непростительно совершенно, если эта женщина не она сама!). По ее логике, Норфолк не просто выбрал худший из вариантов, но и подчеркнул свой выбор, недвусмысленно объявляя Марию Стюарт столь привлекательной, что за страсть к ней можно платить жизнью!
Глаза королевы вспыхнули бешенством:
– Голову вы пока еще не потеряли, но скоро это случится! Я вам обещаю!
– Ваше Величество…
– Я поняла бы, борись вы за власть, даже за возможность сесть на трон вместо меня! Но отдавать голову за симпатию женщины, близости с которой так легко добивались многие! Скольких любовников сгубила страсть к ней?! Скажите, Норфолк, неужели Мария Стюарт столь прекрасна, что за один ее взгляд можно пожертвовать собственной головой?!
Норфолк уже осознал свою ошибку, он готов был целовать не только руки, но и ноги Елизавете, умоляя простить мимолетное увлечение.