Учитывая постоянные конфликты между ОКВ и ОКХ (Главным командованием сухопутных сил), а также непредсказуемое мнение фюрера, становится ясно, что работенка у генерала была нелегкая. Кроме того, не имея полномочий вмешиваться в стратегические вопросы, Йодль стал чаще вдаваться в мелкие подробности и поддерживал подобное же стремление Гитлера. Он умело пользовался неограниченной властью советника фюрера и категорически возражал против того, чтобы тот получал информацию из других источников. Йодль стремился к тому, чтобы на ежедневных совещаниях любое сообщение с фронтов доводилось до сведения шефа только через него и в дозировке, зависящей от ситуации.
Сотрудники штаба оперативного руководства были хорошо обученными, опытными офицерами, разделявшими все идеи своего начальника, что способствовало выработке грамотных решений. В основном они занимались стратегическими планами и готовили указания для государственных органов Рейха по военным вопросам. При случае они корректировали противоречащие здравому смыслу приказы фюрера, чтобы свести к минимуму ущерб от них, или специально ставили нечеткие формулировки, давая фронтовым командирам некоторую свободу действий.
Без сомнения, генералы главного командования Вермахта – Йодль, Варлимонт, фон Бутлар – оказывали определенное влияние на ход войны и сильно помогали Гитлеру. Однако их взаимоотношения складывались не всегда гладко. Так, в сентябре 1942 г. фюрер послал Йодля на Кавказ, дабы выяснить причины, почему остановилось наступление группы армий «А». После возвращения тот сообщил «неприятные» вещи, типа, войска выдохлись и не могут выполнить поставленные задачи. А потом Йодлю еще и хватило ума сослаться на прежние высказывания и директивы Гитлера, наивно надеясь, что это будет выглядеть убедительно. В итоге фюрер устроил скандал, выгнал Йодля из кабинета, перестал здороваться с ним за руку и приглашать на обеды. В своем окружении фюрер даже грозился заменить Йодля Фридрихом Паулюсом после того, как тот возьмет Сталинград.
А дабы исключить в будущем «ложные ссылки» на свои слова, Гитлер приказал ввести в своей штаб-квартире службу стенографии. Шмунд после этого конфликта заметил: «Шеф не желает больше позволять штабу внушать ему какие-либо мнения». Кроме того, фюрер припомнил Йодлю его старые «грехи». 18 сентября он говорил Кейтелю: «Именно он (Йодль) прошлой зимой выдвинул способ разрешения главной задачи… Йодль предложил немедленно отойти назад. Послушавшись его, мы бы потеряли все. И тогда он представлял не мое мнение, которое ему было хорошо известно, а, наоборот, мнение слабых личностей – фронтовиков. Он взял на себя роль представителя этих течений, что совершенно недопустимо».
Сам Йодль со своей стороны после поездки на фронт и ссоры с фюрером осознал опасность, которая нависает над Германией. Он один из немногих генералов, который стал после этого открыто возражать Гитлеру и бороться за принятие разумных решений. С еще большей энергией Йодль стал отстаивать насущные проблемы фронта. Он оставался также единственным генералом в ОКВ, к которому могли обратиться с жалобами фронтовые командиры.
После окончания войны Йодль сказал: «Мое влияние на фюрера не было, к сожалению, настолько велико, каким оно могло быть или, возможно, должно было быть, учитывая мое положение… Как солдат я подчинялся… Я провел эти пять лет, работая молча, несмотря на то что я часто полностью не соглашался и думал, что приказы, которые я получал, абсурдны и невозможны. Я понимал, что с весны 1942 г. мы не могли выиграть войну».
ОКХ
Главное командование сухопутных войск (ОКН – Oberkommando des Heeres) состояло из Генштаба, кадрового управления, общего управления сухопутными войсками, управления вооружений и административного управления. Именно в этой конторе по большей части разрабатывались основные идеи и проекты директив по ведению военных кампаний. Начальник Генштаба организационно являлся заместителем главкома сухопутных войск. Он должен был осуществлять планирование и повседневное руководство военными операциями. Согласно германо-прусским традициям, Генеральный штаб рассматривался как мозговой центр армии. Однако у фюрера было иное мнение по этому вопросу. Функции этого органа постепенно ограничивались и были в итоге сведены к уровню оперативно-тактического планирования. В течение всей войны фюрер обращал основное внимание на действия сухопутных сил, а авиация и флот сохраняли относительную самостоятельность.
Наиболее сильно авторитет Генштаба в глазах Гитлера упал после французской кампании. Генерал Кребс потом говорил по этому поводу: «Он больше не слушает нас, офицеров Генштаба, после того как мы отговаривали его от кампании против Франции и называли линию «Мажино» непреодолимым препятствием. Он сделал это вопреки всему, и нам приходится заткнуться, если мы не хотим потерять свои головы». К весне 1941 г. авторитет фюрера достиг наивысшей точки, а грандиозный успех Балканской кампании только укрепил его. Поэтому, когда шло планирование операции «Барбаросса», Гитлеру уже никто не смел всерьез возражать.
Состав командования сухопутных войск был далеко не однороден по своему составу. Значительная часть офицеров, в основном престарелого возраста, не понимала новых задач, вставших перед ними в связи с изменением положения Германии в Европе, растущим влиянием техники и изменением характера войны. В 30-е годы руководство Генштаба препятствовало не только созданию полноценного командования армией, но и образованию самостоятельных Люфтваффе, а также тормозило создание танковых войск, ратовало за сохранение старых видов вооружения. В результате в ОКХ постоянно тлел конфликт между «пенсионерами» и «молодежью», что неизбежно снижало продуктивность работы. Таким образом, Генштаб, отстаивая старые традиции, вступил в противоборство с Гитлером, пробудил в нем недовольство своей работой и создал на длительное время конфликт, который оказал потом роковое влияние на ход войны. Постоянно сказывалось также скептическое отношение офицеров к фюреру как к полководцу. Впрочем, никакого реального противодействия ему Генштаб тоже не оказывал, ограничиваясь в основном «шушуканьем по углам». Обстановка взаимного недоверия сложилась на долгие годы.
По мнению фон Белова, фюрер знал, что среди генералов командования сухопутных войск у него есть противники, и в целом был недоволен сложившейся структурой. Однако условия войны не позволяли ему провести кардинальную реформу и обновление кадров, откладывая их до лучших времен, кои так и не наступили…
В сентябре в разговоре с командующим группой армий «Митте» фон Боком Гитлер высказал свое отношение к немецкому Генштабу: «Когда я еще не был канцлером, я считал, что Генштаб – это что-то вроде злобного пса, которого надо все время крепко держать за ошейник, чтобы он не бросался на людей. После того как я стал канцлером, я убедился, что немецкий Генштаб – это все что угодно, но не свирепый пес. Этот штаб всегда препятствовал мне делать то, что я считал нужным». По словам фюрера, генштабисты возражали против всего, начиная с перевооружения армии, заканчивая нападением на Польшу и Францию. Поэтому ему приходилось все время подгонять этого «свирепого пса».
В декабре 1941 г. фюрер сам возглавил командование сухопутных войск. Начальник Генштаба генерал Гальдер отныне стал непосредственным заместителем фюрера. Попутно была реорганизована и система управления. Функции Генштаба, не связанные с руководством боевыми действиями, были переданы ОКВ, в то же время главкому сухопутных войск были подчинены управление кадров, штабы Резервной армии и начальника вооружений. ОКХ отныне занимало ведущее место в управлении Вермахтом и располагало многочисленным аппаратом сотрудников из 1200 офицеров. Важную роль стало играть оперативное управление во главе с генералом Хойзингером. Именно оно, по сути, готовило военные операции и руководило их осуществлением. Сам Хойзингер говорил так: «Я занимался вопросами операций. ОКХ получало приказы и инструкции непосредственно от Гитлера, и он пользовался оперативным управлением для подготовки и формулирования этих приказов».
Он же указывал потом, что главное командование сухопутных войск постепенно вытеснило штаб оперативного руководства ОКВ в вопросах ведения войны на Восточном фронте. Хойзингер ежедневно докладывал фюреру о положении дел там, а также составлял приказы по принятым фюрером решениям.
Отношения между Гитлером и офицерами ОКХ после поражения под Москвой только обострялись. Демонстрируя свое недовольство, фюрер нередко разговаривал с ними в оскорбительном тоне, обвинял в отсутствии стойкости и желании легко отдавать врагу захваченные территории. Он часто говорил фразы типа этой: «Вы не только завзятые трусы, но еще и закоренелые лгуны! Школа Генштаба приучает лгать и обманывать! Вы предоставляете мне неверные данные». В своем окружении он так отзывался об офицерах Генштаба: «Я всегда оказываюсь прав! А эти идиоты из Генштаба никак не хотят мне поверить!» Гитлер считал, что штабные офицеры сознательно искажали картину положения дел на фронте, показывая положение войск на передовой хуже, чем оно было на самом деле, чтобы заставить его начать отступление. Он даже запретил повышать в чинах некоторых заслуженных офицеров[1].
Отношения между Гитлером и офицерами ОКХ после поражения под Москвой только обострялись. Демонстрируя свое недовольство, фюрер нередко разговаривал с ними в оскорбительном тоне, обвинял в отсутствии стойкости и желании легко отдавать врагу захваченные территории. Он часто говорил фразы типа этой: «Вы не только завзятые трусы, но еще и закоренелые лгуны! Школа Генштаба приучает лгать и обманывать! Вы предоставляете мне неверные данные». В своем окружении он так отзывался об офицерах Генштаба: «Я всегда оказываюсь прав! А эти идиоты из Генштаба никак не хотят мне поверить!» Гитлер считал, что штабные офицеры сознательно искажали картину положения дел на фронте, показывая положение войск на передовой хуже, чем оно было на самом деле, чтобы заставить его начать отступление. Он даже запретил повышать в чинах некоторых заслуженных офицеров[1].
Связующим звеном между фюрером и ОКХ нередко выступал шеф-адъютант Шмундт. При этом он безуспешно пытался убедить офицеров в «величии фюрера» и подчинить их ему «духовно». Гальдер, к примеру, в ответ на это заявил: «Никто не вправе требовать доверия, не оказывая его людям со своей стороны».
В последние годы войны фюрер в основном требовал удерживать те или иные территории, в то время как ОКХ считало главной задачей уничтожение советских войск. Собственно, Гитлер тоже считал так, только ему казалось, что упорная оборона заставит противника истечь кровью, в то время как генералы полагали, что этого можно достичь лишь маневренными действиями. В январе 1945 г. Гитлер приказал арестовать трех офицеров оперативного управления ОКХ, виновных, по его мнению, в отдаче несанкционированного приказа об оставлении Варшавы. Несмотря на заявление Гудериана о том, что за произошедшее один он несет ответственность, Гитлер стоял на своем. Он заявил: «Я хочу покарать не вас, а Генштаб. Я терпеть не могу, когда группа интеллигентов осмеливается внушать свои взгляды своим начальникам. Это является системой в работе Генштаба, и я хочу покончить с ней!»
После этого события фюрер решил провести небывалую чистку Генштаба. Как писал американский военный историк Чарльз Аллен: «Он на деле показывал, что значит для руководителя Генштаба воспитывать армию в нацистском духе. Малейшего намека на ненадежность или нерешительность тех или иных генштабистов было достаточно для снятия с должности и позорной отставки». Гитлера не остановило даже заявление Гудериана о том, что эти аресты и репрессии могут парализовать работу отделов Главного командования.
Начальники Генштаба
В сентябре 1938 г. начальником Генерального штаба сухопутных войск был назначен генерал Франц Гальдер. Внешне этот человек напоминал не то школьного учителя, не то мелкого служащего, а по сути, был эрудированным человеком с высоким интеллектом. От природы он был прирожденным стратегом, и именно Гальдер разработал планы большинства успешных операций, проведенных Вермахтом в первые годы войны. Он работал в тесном взаимодействии с командующим сухопутными войсками генералом Браухичем, но ведущим все-таки был именно Гальдер. В высших военных кругах Третьего рейха говорили по этому поводу: «Что Гальдер придумал, то Браухич доложил Гитлеру».
Гальдер, без сомнения, был трудоголиком. Причем чем дальше шла война, тем больший объем работы он на себя взваливал. Так, в 1942 г. он спал всего три-четыре часа в сутки, а раз в неделю вообще работал всю ночь не смыкая глаз. Днем в Генштабе получали все сведения от войск с фронта, после чего проводились совещания с начальниками всех 14 отделов ОКХ. Помимо этого Гальдеру нужно было несколько часов в день поработать самому, что можно было сделать только около полуночи. К этому следует прибавить телефонные переговоры с различными инстанциями, которые также занимали много времени.
Нередко военные историки, используя записи в дневнике Гальдера, подчеркивают разногласия между ним и Гитлером и пытаются утверждать, что между ними никогда не было никакого согласия. Однако не следует забывать, что планы ведения боевых действий, в том числе и на Восточном фронте, были все-таки совместными решениями ОКВ и ОКХ и в общих вопросах ведения войны Гитлер и Гальдер до определенного момента были абсолютно солидарны. Отношения начали обостряться с конца лета 1941 г. Гальдера раздражала постоянная опека фюрера, а последнего – критика его указаний, которую Гитлер рассматривал как нежелание «реакционного генералитета» содействовать грядущей победе.
23 июля Гальдер писал в дневнике: «Всегда наблюдавшаяся недооценка возможностей противника принимает постепенно гротескные формы и становится опасной… О серьезной работе теперь не может быть и речи». Разногласия, как правило, усиливались, когда военная кампания начинала идти не так, как было запланировано.
Гитлер и генерал-оберст Франц Гальдер
22 августа Гальдер записал в дневнике: «Я считаю, что положение ОКХ стало нетерпимым из-за нападок и вмешательства фюрера. Никто другой не может нести ответственность за противоречивые приказы фюрера, кроме него самого». В качестве протеста начальник Генштаба даже предложил Браухичу, с коим Гитлер обращался крайне грубо, коллективно подать в отставку.
По словам Гальдера, у него с фюрером «были каждодневные споры все лето» 1942 г., а окончательно они разругались по поводу решения Гитлера наступать в двух расходящихся направлениях – на Кавказ и на Сталинград. И до этого он неоднократно пытался предостерегать шефа от опасностей замахиваться на слишком далекие цели. В разговоре с фюрером он как-то сказал по этому поводу: «Наша беда в том, что мы выигрываем все сражения, кроме самого последнего». После того как Гальдер предположил, что русские смогут призвать в армию по миллиону человек в 1942 г. и 1943 г., Гитлер обозвал его идиотом и заявил, что «русские уже практически истреблены». А после рассказа Гальдера о больших возможностях советской танковой промышленности фюрер вообще якобы грозил начальнику Генштаба кулаком, что, впрочем, выглядит уже как явное преувеличение.
В августе 1942 г. конфликт между Гитлером и Гальдером достиг апогея. Первый постоянно намекал на отсутствие у оппонента реального боевого опыта, второй – на разницу мировоззрений у профессионала и любителя. Сам фюрер потом сказал, что скандалы с офицерами ОКХ «отняли у него полжизни». Кроме того, его раздражали хитроумные попытки подчиненного вернуть командованию сухопутных войск былую независимость. 18 сентября Гитлер сообщил Кейтелю, что с трудом выносит унылые доклады Гальдера и не считает его способным командовать даже дивизией. Через неделю после очередного дневного доклада обстановки фюрер объявил ему об увольнении.
Отставка Гальдера окончательно положила конец относительной самостоятельности Генерального штаба сухопутных войск.
Ему на смену пришел генерал-майор Курт Цайтцлер, ранее занимавший пост начальника штаба группы армий «Д» во Франции. В момент назначения на должность 24 сентября 1942 г. он был повышен в звании до генерала. Цайтцлер был относительно молод – 47 лет, живой, энергичный, истинный «человек действия», что всегда приветствовалось нацистами. Не последнюю роль в его назначении, вероятно, сыграли сведения о том, что он разделяет политику партии. Фюрер же больше всего ценил в Цайтцлере его беспредельный оптимизм.
Новый начальник Генштаба был антиподом Гальдера. Он не был столь грамотным стратегом, но зато обладал большими организаторскими способностями, хорошо разбирался в принципах действий танковых войск. На фронте Цайтцлер тоже проявил себя хорошо, а за свой энергичный характер и округлые формы фигуры приобрел прозвище «Генерал Шаровая молния». Были у него и недостатки. По мнению немецкого военного историка Гёрлица, Цайтцлер «не слишком уверенно ориентировался в пронизанной интригами атмосфере гитлеровского штаба». Это был просто грамотный штабной офицер, не обладавший какими-то особыми талантами. Несмотря на внешнюю грубость и отсутствие такта, он не относился к людям свободомыслящим. Исполнительность – вот что нужно было Гитлеру.
Замысел фюрера, вероятно, также заключался в том, что, получив это назначение и авансовое повышение в звании, Цайтцлер станет таким же «верным псом», как и Кейтель с Йодлем, а, следовательно, штабные конфликты прекратятся. Попутно Гитлер ввел новые изменения в структуру, изъяв из состава ОКХ Управление личного состава и подчинив его своему шеф-адъютанту Шмундту. Отныне все назначения на ответственные посты проходили через него и согласовывались с фюрером.
При вступлении в должность Цайтцлер сразу же озвучил подчиненным свою прогитлеровскую позицию: «От каждого офицера штаба я требую следующего: он должен верить в фюрера и в его методы командования. В каждом удобном случае он должен передавать эту свою уверенность своим подчиненным и тем, кто его окружает… Мне не нужны в Генштабе люди, которые не могут отвечать этим требованиям». Цайтцлеру было поручено проведение операций на Восточном фронте, которым, как известно, командовал сам фюрер. Поначалу он, преисполненный энтузиазмом, был полон решимости кардинальным образом изменить систему командования, однако получил в итоге отказ.