Марк говорил, а сам сверлил Митьку глазами как-то уж очень внимательно. Но подумать об этом Митька не успел. Дверь распахнулась, и в спортзал со всех ног вбежала Нина Бельчик, с разбегу вылетела прямо на середину.
– З-закар, – выпалила она, едва переводя дух, – Митя, там в классе, где алгебра… Карину бьют.
Митька пружиной взлетел в воздух. Препод и кто-то еще кинулись за ним, еле поспевая.
Директор – бодренький, не старый, но лысоватый – хмыкал, глядя в бумаги Арно.
– Ну что ж, Арнольд, я тебя определю в восьмой «Б». – Директор поворошил документы без особого интереса. – Посмотри по расписанию, где они сейчас, и иди. В журнал внесем тебя к завтрашнему дню. Ты все еще тут? Не теряй времени – на учебу марш.
Все школы на свете, и крутые, и так себе, построены примерно по одному плану. Если ты научился ориентироваться в паре-тройке из них, то уже ни в одной не пропадешь.
Арно шлепал по заданному маршруту и думал. Отец почти прямо сказал ему что Кира жив. И если поиски пацана закончатся скоро и успешно, то можно будет снова попросить вернуть охранника. Но теперь к желанию вернуть Киру примешивалось еще кое-что. Злость и страх.
Позади загромыхали шаги, кто-то несся сломя голову, сметая все на своем пути.
– Отвали!
Арно не успел оглянуться, как его оттолкнули с дороги. Белобрысый мальчишка рванул на себя дверь того самого кабинета, куда собирался зайти он сам. Дверь не поддалась.
– Откройте, гадины! – заорал мальчишка и обернулся к Арно: – На швабру закрылись, козы драные.
И Арно почувствовал, как ему стало совсем нечем дышать, а на глаза словно синяя пелена упала. В двух шагах от него в запертую дверь ломился, без всякого сомнения, тот самый мальчишка с фотографий. Который мог превратиться в волка и одним движением распороть горло человека… Пол покачнулся и начал уходить из-под ног. Что это? Обморок со страха? Вот отстой… Не очень-то соображая, что он делает, Арноха оперся о стену и ощутил ее «глубину».
В следующую секунду он вывалился из стены в самое что ни на есть трехмерное пространство классной комнаты. И получил такой удар по животу, каких ему давно не доводилось пропускать ни на тренировках в секции, ни с Кирой.
Карина ожидала, что врежется в стену, и сгруппировалась, как могла, но вместо этого за спиной оказался кто-то живой. Этот живой с трудом восстановил дыхание – попробуй получить под дых сорокапятикилограммовым подростком, пущенным с небольшим, но устойчивым ускорением. Как он тут оказался? Неважно. Карина резво ретировалась ему за спину, обтянутую кожаной и, судя по запаху, какой-то знакомой курткой. И выходить оттуда не собиралась, фигушки.
Запертая на швабру дверь сотрясалась от ударов. Карина осторожно высунулась из-за спины мальчишки и попыталась оценить обстановку. Все четыре девицы проблемного возраста были, мягко говоря, слегка ошарашены.
– А ты откуда взялся? – первой опомнилась Ермолаева. Она, в отличие от Карины, сразу рассмотрела ее невольного спасителя, заулыбалась и кокетливо поправила волосы. – Ты не из нашего класса.
– Я новенький, – с трудом ответил мальчишка. – А что тут у вас? Мелких бьем? Чего ж вчетвером? Втроем не справлялись?
– Ты, новенький, поучишься тут и сам ее бить начнешь, – мило улыбнулась та. – А я Светлана. – Она прищурилась, рассматривая мальчишку. – Я тебя знаю, в Интернете читала. Ты Резанов. Тебя отец к нам на воспитание сослал. Мой папа тоже иногда… буйствует, я тебя прекра-а-асно понимаю. Но не переживай, ты тут в хороших руках…
Ничего себе, в хороших, с такими-то когтями.
– А как ты сюда попал? – подала голос Валька.
– Настучит на нас, – пропищала невнятно-пепельная, угловатая Машка.
Мальчишка вздохнул и словно нехотя полез в карман. Дверь практически слетала с петель. Да и Митька орал на весь коридор уже вполне непечатные угрозы в адрес Светки и компании. Его кто-то пытался утихомирить, но пойди успокой разошедшегося оборотня. Ой-оечки, сейчас еще превратится в волка, и тогда точно будет конец света.
– Не смотри, – бросил Карине спаситель и подкинул в воздух что-то небольшое, извлеченное из кармана.
Девчонки уставились на него, как по команде. Круглый предмет завис в полуметре над лицом Светы. Шестеренки завертелись… Карина с усилием перевела взгляд на девочек.
– Я зашел через дверь. Вы швабру плохо закрепили.
Они синхронно кивнули. Четыре бездумных болванчика.
– Что это? – спросила Карина.
– Не смотри, кому сказано!
Мальчишка рванул ее за шиворот, отворачивая от странного предмета, и они наконец-то посмотрели друг на друга. У обоих синхронно отвисли челюсти.
– Ой, это ты! Арно, да?
– А ты… отмылась?
Она залилась краской так, что, наверное, веснушек стало не видно. Надо же, светленькая какая, а в прошлый раз показалось, что обычная рыжая…
– Только попробуй расскажи кому-нибудь!
– Понял, понял, ты ужасно опасная. Вон, коровы эти на тебя вчетвером кинулись… – Он подпрыгнул, схватил и спрятал обратно в карман странную штуку, загипнотизировавшую девчонок. – Это просто сувенир такой, сам сделал. Все в порядке, они сейчас очухаются.
Карина осмотрела «скульптурную группу» застывших в оцепенении обидчиц.
– Нет, не в порядке, – тихо сказала она и подошла прямо к Светке.
Врезать? Врезать очень хотелось. Но бить беззащитного противника – это так… по-ермолаевски. Нет уж.
На тумбе у доски стояла плошка с водой – чтобы смачивать тряпку. А на учительском столе бездельничал горшок с землей из-под погибшего цветка. Вот это другое дело. Карина хмыкнула, высыпала горсть земли в воду, встряхнула и… от души плеснула получившуюся жижу в физиономию блондинки.
Арноха почувствовал, как у него от удивления сам собой раскрывается рот. Карина обернулась к нему, засмеялась и жестом указала: мол, челюсть отвисшую подбери.
– Вот теперь все замечательно, – сказала она.
И в эту секунду швабра, удерживающая дверь, наконец треснула. Митька комом злости, воплей и – ого! – когтей ввалился в класс.
В коридоре собралась толпа. Мальчишки, длинноволосый мужик в спортивном костюме – физрук, наверное. Они кинулись к девочке, загомонили, на Арно никто внимания не обратил. Кроме долговязого белобрысого мальчишки, то ли тоже восьмиклассника, то ли постарше. Он маячил чуть в стороне, увидев Арно, кивнул ему, как знакомому. Где Арноха его видел – непонятно, но где-то видел точно.
– Э, пацан, – Арно ухватил за рукав кого-то из зрителей, – а это кто?
– Сам пацан, – нелогично огрызнулся тот, – не знаю кто, он не из нашей школы…
В совпадения восьмиклассник Резанов не верил категорически, поэтому дернулся было подойти к условно-незнакомому типу и поговорить (возможно, по-мужски), но тут кто-то сзади тронул его за руку. Арноха обернулся.
Перед ним стояла невысокая, обалденно хорошенькая девочка – беленькая, голубоглазая, с парой веснушек на аккуратном носике.
– Я видела, как ты вошел в класс, – без обиняков начала она. – Сквозь стену то есть. Меня зовут Люсия. И я тоже так могу, правда, не всегда.
– Да ладно?
Разорваться ему, что ли? Ну, хорошо, Люсия-то из школы никуда не денется. А того пацана надо перехватить и выяснить, кто такой… Арно завертел головой, но незнакомца и след простыл. А Люсия цепко держала его за рукав.
Глава 9 «Блины-оладушки»
Карина привычно затолкала наушники в уши и вышла из школы. Она решила прогуляться, прежде чем идти домой, тем более что тренировку опять пропустила. А то вдруг Ларик уже вернулась. От тренерши и Марка Карина уже огребла за прогулы, еще от тетушки не хватало.
Печальный опыт с оторванной лапой стопроцентно пошел ей на пользу – архивные листы она прочитала, пристроившись в уголке читального зала школьной библиотеки. Теперь бы перехватить Митьку после его драгоценного баскетбола и обсудить прочитанное. А вечером можно вылезти в Интернет и поделиться информацией с DeepShadow.
Блокнотом Карина решила заняться в последнюю очередь. Дурацкие стихи вызывали у нее глухое раздражение, поэтому бархатная книжечка уже четвертый день без толку валялась в сумке.
Хуже всего обстояли дела с обрывком страницы. Карина тщательно записала все, что там было, и снабдила переводом. Но обрывки строк были слишком короткими, и поиск в Интернете по словосочетаниям ничего не дал. Кроме последнего – espace de mobius. Первое слово означало «пространство», а второе – фамилию математика Мебиуса, написанную почему-то с маленькой буквы. О ленте Мебиуса Карина не просто слышала – сама когда-то была заворожена этим фокусом.
Но лента это одно, а пространство – совсем другое. И еще Карина чувствовала, что стоит лишь обсудить все это с кем-то понимающим, как кусочки пазла встанут на места и сложатся в цельную картину.
Ноги занесли ее – хотя чего там заносить, всего два квартала – на перекресток улиц Пушкина и Подгорной. Там, на первом этаже старинного двухэтажного дома, расположилось очень симпатичное кафе «Блины-оладушки».
Ноги занесли ее – хотя чего там заносить, всего два квартала – на перекресток улиц Пушкина и Подгорной. Там, на первом этаже старинного двухэтажного дома, расположилось очень симпатичное кафе «Блины-оладушки».
Нельзя сказать, что походы в кафе Карину уж совсем не интересовали. Просто, чтобы получать от них удовольствие, требовались карманные деньги, а также – на выбор – подруги или поклонники. Тратить деньги, в особенности не карманные, а заработанные, на кафе было непростительной роскошью. К тому же с кем туда идти? Единственной ее подругой была Люсия, но почему-то Карине казалось, что вдвоем они там будут смотреться глупо. Хотя… поговорить с Люськой по душам совершенно необходимо, а это кафе, пожалуй, – самое подходящее для таких бесед.
Митька на поклонника не тянул, зато норовил ее подкормить – то бутером, то котлетой, то шоколадкой: «А то опять весь день не пожрешь со своими бумажками». Очень, блин, романтично.
Короче говоря, по кафе ходить она пока форматом не вышла. Наверное, Ермолаева здорово вписалась бы в атмосферу… правда, не такую уютную, как в «Блинах», а поярче, вроде бара…
Карина осторожно заглянула в просторное окно-витрину и остолбенела. За столиком возле камина (переделанного из печки, но ужасно похожего на настоящий) сидела не какая-нибудь там Ермолаева, а Люсия. Она мило улыбалась и о чем-то болтала с новеньким. Да-да, тем самым, синеглазым, с седой прядкой. С Арно Резановым!!! Упасть не встать! Лицу стало как-то очень жарко. И в дрожь немного бросило. Как бы лбом о стекло не треснуться и не спалить свое присутствие…
Карина быстренько завернула за угол, прислонилась к стене. Почему-то стало очень обидно. Люська, конечно, не обязана везде таскать ее с собой, хоть и единственная, а значит, лучшая подруга. И неудивительно, что новенький позвал Люську в кафе. Она красивая. А Карина? Мало того что на вид дитя дитем, так еще и непонятно-рыжая какая-то. Сегодня вот опять красная, как огонь. Счастье еще, что алгебры сегодня нет, а то Горилловна сожрала бы с потрохами. Скорее бы подрасти и перекраситься хоть в блондинку, хоть в брюнетку. И кудрявость эту бешеную распрямить. И линзы цветные вставить, а то глаза тоже не пойми какие – то ли желтые, то ли зеленые.
А этот новенький вообще многовато о себе воображает. Перевелся в их школу, на занятиях не показывается толком, а вне занятий, значит, к Люське клеится. Поди, сразу запомнил, как ее зовут. Зато от Митьки шарахается, как ненормальный. Боится, что Митька ему наваляет, не иначе. А что? Неплохо бы. Карина нашарила в кармане мобилку.
– Мить, ты где?
– Из школы выхожу, тренировку задержали. А ты где?
– На Пушкина, знаешь, где «Блины-оладушки»?
– Ага… А что ты там делаешь?
– Неважно, давай бегом сюда!
– Спятила? – Это в последнее время любимое Митькино слово в ее адрес. – Ладно, бегу. Пирожков нам закажи, у меня деньги есть и жрать хочется.
Лапочка какой! Карина решительно направилась к большой стеклянной двери кафе. «Stupid Girl!» – заорала в наушниках Ширли Мэнсон[2]. Но Карина вырубила плеер, пресекая размышления певицы на данную тему.
– Приветик, а вы че тут делаете?
Надо же, как у Люсии физиономия вытянулась. Интересно, если ей, Карине, настолько приятно подпортить подруге свидание, это значит, что она втрескалась в Резанова? Или просто она плохая подруга и хочет позлить Люську? Та вон чуть со стола стружку ногтями не сняла. А Резанов только улыбнулся и отодвинул планшет, в котором что-то рисовал за разговором. Когда он улыбался, в левом глазу сам собой вспыхивал блик, поэтому казалось, что он подмигивает.
– Ничего не делаем, просто разговариваем. А ты так и будешь стоять?
Ох ты, черт, конечно же! Сгорая от неловкости, она принялась стаскивать с себя куртку и шапку, стянула последнюю вместе с резинкой для волос. Лохмы, конечно же, сразу растрепались. Кто у мамы вместо швабры? Кариночка. Люсия потом будет долго ныть и учить хорошим манерам. А Резанов на ее кудри глаза вытаращил, как будто раньше клоунов не видел. Карина подцепила ногой стул от соседнего столика, уселась. Резанов запоздало подскочил:
– Садись на диван.
– Мне и тут хорошо. – Прозвучало это очень независимо. И очень неуместно.
Тот пожал плечами.
– Карин, а ничего, что тут дорого? – спросила наконец Люсия.
Не просто спросила, а с подковыркой. О ценах-то Карина и не подумала. С опаской взяла меню, развернула трясущимися руками. И слишком облегченно вздохнула, идиотка. Не школьный буфет, но ничего запредельного.
– Не страшно, все равно Митька платит… – И с трудом удержалась, чтобы не показать подруге язык. – Резанов, ты еще джентльменить не передумал? Закажи, пожалуйста, кусок мясного пирога и два куска сладкого. И какао, что ли. – Разговаривать с официантами самой ей было совсем неловко, почему-то все время казалось, что ее сейчас прогонят.
Тут лицо Резанова вытянулось не хуже, чем у Люськи при виде Карины. От двери к их столику прошествовал Митька. К счастью, оценил обстановку.
– Здорово, Резанов. А чего в школу не ходишь? Вроде не больной.
Тот вскочил, едва стол не опрокинул.
– Я это… мне пора… – И, не глядя ни на кого, бросился к выходу.
Люська подорвалась было за ним.
– Да пусть идет, раз струсил, – собрав в кулак всю свою вредность, сказала ему вслед Карина.
– Точно, – поддержал Митька, – можно подумать, я его прям тут бить буду, хвост поджал, побежал.
И по тому как Резанов на секунду замер, прежде чем за ним захлопнулась дверь, Карина поняла, что их реплики были услышаны.
– Ну, вы вообще, – выдохнула Люсия.
– Вообще, – согласилась Карина. Настроение у нее почему-то стремительно улучшалось. – Два дебила – это сила. А вот ты, значит, на свидание пошла, а лучшей подруге ни слова?
– Ты бы, что, со мной потащилась? – огрызнулась Люсия. – Да и никакое это не свидание. Я за платьем в магазин ходила, смотрю, Арно в кафе заходит. Он же один все время, вот я и пошла за ним.
– А ниче, что я тоже тут сижу? – Митьке явно надоело их слушать. – Можете без меня свои амуры обсуждать? Карин, ты бумаги архивные дочитала? Я вообще не пойму что ты в библиотеке столько времени с ними делаешь, там же три странички.
– Ну и что, зато там такого понаписано, голова кругом. И вообще, их семь.
Входная дверь снова распахнулась. Ребята оглянулись. Резанов быстро шел к их столику, бледный, но решительный.
– Вспомнил, что не расплатился, – ехидно заметила Карина. И по тому, как душевно Люськин каблучок наступил ей на ногу, поняла, что переборщила.
– Я н-не трус, – с ходу заявил Резанов, заикаясь и глядя почему-то на Карину. – В школу вашу среднюю я не хожу, потому что мне там делать нечего, я эту программу сто лет назад прошел. А тебя, Закараускас, я действительно боюсь до смерти. Я знаю, что ты оборотень. Мне шесть лет было, когда оборотень мою маму уб… убил. И я это, блин, видел. Ты б-бы такое увидел, тоже бы боялся. Если еще вопросы о трусости есть, давай выйдем, без девчонок поговорим.
Вот тебе и раз! Интересно, а резановское выступление кто-нибудь, кроме них, слышал? Вроде бы полушепотом, но фиг его знает… Ребята обалдело таращились на Арно, и никто не мог придумать, что сказать. Кроме Карины, конечно же.
– Все с тобой ясно. «Я не трус, но я боюсь».
На этот раз на ноги ей наступили с двух сторон. Брат с сестрой сговорились, что ли?
– Карин, язык прикуси, – строго сказал ей Митька. Бывали такие моменты, когда он взрослел на глазах, словно не на полгода старше, а лет на сто. – А ты, Резанов, садись давай. По ходу, мы тут не зря собрались. И рассказывай.
– Что р-рассказывать? – удивился тот.
– Все, конечно. Зачем ты сюда – не в «Блины», а в город – на самом деле явился, что знаешь и откуда. И это… не бойся. Я тебе в нос могу двинуть, но превращаться и загрызать тебя точно не буду, я ж не псих.
– Двинуть-то я тебе и сам могу… – Арно помолчал. – Ну ладно, слушайте. Вы про отца моего что-нибудь знаете?
Люсия кивнула. Митька замотал головой. Карина ничего не сделала, только в сотый раз за день мысленно обозвала себя дурой – не догадалась новенького пробить по Интернету. Люська вон догадалась.
– Он бизнесмен серьезный, но дело не в этом. Дело в том, что он, вообще-то колдун, и тоже очень крутой.
И Арно вкратце рассказал об увиденном в «Темной ночи», особенно о происшествии с несговорчивым дядькой в костюме.
– Да ты гонишь, колдунов не бывает!
– Сказала девочка, которая дружит с оборотнем! Хочешь слушать – не перебивай.
По уху бы ему дать за такой «старшебратский» тон…
– Да я…
Карина натолкнулась на предостерегающий Митькин взгляд и замолчала. В самом деле, нечего с ходу информировать новенького, сколько оборотней тут сидит на самом деле. Ларик права, по ходу – только самоконтроль, «только хардкор»…
А Резанов тем временем продолжал:
– Папа ищет источник бессмертия, но занимается и наукой, и магией. И он по старым исследованиям знает, что источник бессмертия заключен у тебя в мозге. – Арно постучал пальцем себе по лбу, видимо напоминая собравшимся, где у людей мозг, очень мило с его стороны. – Ну, не в твоем конкретном, а у волчонка-оборотня. На тебя, Закараускас, он случайно вышел – октокоптер засек. И он отправил меня найти тебя э-э-э… в оффлайне и убедиться, что ошибки нет и что ты реально оборотень.