– Кровавый Сорокопут, – поприветствовал он меня, и я невольно улыбнулась. Декс неизменно следовал протоколу, даже увидев старого друга, который больше походил на жалкую развалину.
– Тысяча чертей, Аквилла, – пролепетал ошеломленно Фарис. – Что они с тобой сделали?
– Добро пожаловать, лейтенанты, – поздоровалась я. – Полагаю, гонец сообщил вам о нашем задании?
– Ты должна убить Элиаса, – сказал Фарис. – Эл…
– Вы готовы служить?
– Конечно, – уверил Фарис. – Тебе нужны люди, которым ты сможешь доверять, но, Эл…
– Это, – перебила я его, пока он не сказал ничего лишнего, что Харпер мог бы передать Императору или Коменданту, – лейтенант Авитас Харпер. Это он меня пытал, и он – шпион Коменданта.
Фарис тотчас закрыл рот.
– Харпер тоже назначен на это задание, так что следите за своими словами, поскольку все это будет передано Коменданту и Императору.
Харпер неловко поерзал, и я на миг ощутила прилив торжества.
– Декс, – сказала я. – Один из моих людей скоро должен принести отчеты о ночи, когда сбежал Элиас. Ты, как лейтенант, возьми его в свое распоряжение. Поищи что-нибудь, что может иметь отношение к делу. Фарис, ты пойдешь со мной. У нас с Харпером есть зацепка. Это за городом.
Я возблагодарила небеса за то, что мои друзья приняли приказы без тени возражений, и за то, что обучение в Блэклифе приучило их при любых обстоятельствах оставаться внешне бесстрастными.
Декс откланялся, а следом вышел и Фарис, чтобы подготовить лошадей. Харпер встал и посмотрел на меня, вздернув голову. Я не смогла разгадать выражение его лица. Может, любопытство. Он полез в карман, и я инстинктивно напряглась, вспомнив кастет, которым он орудовал в подвале.
Но он достал всего лишь мужское кольцо, тяжелое, серебряное. На нем была выгравирована птица с расправленными крыльями и широко раскрытым в крике клювом. Символ власти Кровавого Сорокопута.
– Теперь оно ваше. – Он достал еще и цепочку. – На случай, если кольцо велико.
Оно очень даже велико, но ювелир сумеет подогнать его так, как нужно. Может, Харпер и ожидал благодарности, но я молча взяла кольцо, не взглянув на цепочку, и прошла мимо него.
* * *Солдат-маска в непромокаемой одежде, убитый за пределами Серры, обещал хорошее начало расследования. Нет следов, нет засады. Но едва я увидела висящее на дереве тело с явными следами пыток, сразу поняла, что убил его не Элиас.
– Кровавый Сорокопут, Витуриус – маска, прошедший обучение у Коменданта, – рассуждал Харпер, когда мы возвращались в город. – Разве он не палач, как все мы?
– Витуриус не оставил бы тело на виду, – вмешался Фарис. – Кто бы это ни сделал, он хотел, чтобы труп обнаружили. А зачем ему это делать, если он не хочет, чтобы мы напали на его след?
– Чтобы пустить по ложному следу, – предположил Харпер. – Отправить на запад, а не на юг.
Пока они спорили, я обдумывала увиденное. Я знала этого маску. Он был одним из тех четверых, кому приказали вести Элиаса на казнь. Лейтенант Касиус Преториус, порочный хищник и любитель девочек. Он работал в Блэклифе центурионом по рукопашному бою. С четырнадцати лет я держала руку на рукояти кинжала, когда он оказывался рядом. Остальных трех масок, охранявших Элиаса, Маркус отправил в Кауф на шесть месяцев в наказание за то, что упустили его. Почему не отправил Касиуса? Почему тот закончил вот так?
Я снова подумала о Коменданте, но это не имело смысла. Если б Касиус и рассердил ее, она бы сначала подвергла его пыткам, а затем убила прилюдно, чтобы еще больше укрепить свою репутацию. Я почувствовала легкое покалывание в затылке, как будто кто-то за мной наблюдает.
«Маленькая певунья…» – принес ветер далекий голос. Я повернулась в седле. Но пустыня была безлюдной и тихой, лишь перекати-поле прошелестело мимо. Фарис и Харпер приостановили лошадей, вопросительно оглянувшись на меня. Вперед, Аквилла. Ничего нет.
Два последующих дня не принесли никаких новостей. Декс просмотрел отчеты, но ничего не нашел. Барабанные сообщения и донесения гонцов оказались ложными: в Навиуме убили двоих, и свидетель клялся, что убийца – Элиас. По другим сообщениям, в одной из гостиниц остановились меченосец и книжница – как будто Элиас такой дурак, чтобы останавливаться в какой-то чертовой гостинице.
К исходу третьего дня я чувствовала себя полностью вымотанной и разочарованной до предела. Маркус отправил уже два послания с требованием сообщить об успехах.
Кровавый Сорокопут должен спать в казарме Черной Гвардии, так я и делала две минувшие ночи. Но меня уже тошнило и от казарм, и от ощущения, что Харпер шпионит за каждым моим шагом и докладывает Коменданту и Маркусу. Около полуночи я подъехала к особняку Аквилла и обнаружила, что огни еще горят, а у ворот на дороге выстроились десятки повозок. Чтобы не встретиться с семьей, я зашла через черный ход, которым пользовались рабы, и тут же столкнулась с Ливи. Она как раз распоряжалась поздним ужином и охнула, увидев выражение моего лица.
– Залезай через свое окно. На первом этаже сидят дяди. Они захотят поговорить с тобой.
Дядья – братья и кузены моего отца – являлись главами семейств клана Аквилла. Люди они хорошие, но многословные.
– А где мама?
– С тетями, старается удержать их от истерики. – Ливи приподняла бровь. – Они не рады союзу Аквилла – Фаррар. Папа попросил меня подать ужин.
Вне всякого сомнения, чтобы она могла послушать и извлечь полезное. Ливия, в отличие от Ханны, заинтересована в правлении кланом. Отец не дурак: знает, кто на что способен.
Я прошла через заднюю дверь, и Ливи бросила мне вслед:
– Присмотри за Ханной. Она себя странно ведет. Самодовольно. Как будто ей известно что-то, чего не знаем мы.
Я закатила глаза. Можно подумать, Ханна могла знать то, что меня бы волновало.
Я запрыгнула на дерево, что склонялось к моему окну. Влезать в дом через окно и вылезти обратно для меня проще простого, даже когда я ранена. Когда-то я довольно часто вот так сбегала, чтобы встретиться с Элиасом.
Хотя то были совсем не такие встречи, о каких я мечтала.
Спрыгнув в комнату, я сердито одернула себя. Он не Элиас. Он – предатель Витуриус, и ты должна его поймать. Может, если я буду постоянно повторять эти слова, они перестанут причинять такую боль.
– Маленькая певунья…
Все тело оцепенело при звуке этого голоса. Его же я слышала и в пустыне. Секундное потрясение меня и сгубило. Кто-то зажал мне рот рукой и зашептал в ухо:
– Я хочу рассказать тебе историю. Слушай внимательно и сможешь узнать кое-что стоящее.
Женщина. Руки сильные. Все в мозолях. Говорит без акцента. Только я хотела отшвырнуть ее, как она приставила к горлу стальное острие. Я вспомнила убитого маску в пустыне. Кем бы она ни оказалась, эта женщина смертельно опасна и не побоится убить меня.
– Однажды, – произнес странный голос, – девочка и мальчик попытались сбежать из города, объятого огнем и страхом. Они нашли путь к спасению, наполовину скрытый тенью. Но там их ждала женщина-демон с серебряной кожей и сердцем, черным как ее дом. Под сенью шпиля страданий они боролись с демоном и повергли его ниц, сбежав из города победителями. Хорошая история, правда? – Моя захватчица еще ближе приникла к моему уху. – И случилась она в этом городе, маленькая певунья, – сказала женщина. – Найди историю, и ты найдешь Элиаса Витуриуса.
Затем она отпустила руку, зажимавшую мне рот, и убрала нож. Я развернулась и увидела метнувшуюся к окну фигуру.
– Подожди! – Я взмахнула руками. Она остановилась. – Мертвый маска в пустыне, – спросила я, – это ты сделала?
– Это послание для тебя, маленькая певунья, – прохрипела женщина. – На тот случай, если ты окажешься настолько глупой и вздумаешь бороться со мной. А насчет него не переживай. Он был убийца и насильник и заслуживал смерти. И это напомнило мне вот о чем. – Она подняла голову. – Даже не вздумай трогать девушку. Лайю. Если с ней что-нибудь случится, я вспорю тебе брюхо, очень медленно, и никакая сила на земле меня не остановит.
С этими словами она бросилась прочь. Я прыгнула к ней, выхватив меч. Слишком поздно. Выскочив в открытое окно, женщина уже стремительно убегала по крышам. Но все же я успела увидеть ее лицо – изуродованное донельзя и окаменевшее от ненависти. Увидев раз, такое лицо узнаешь сразу. Рабыня Коменданта. Та, кого считают мертвой. Та, которую все звали Кухаркой.
12: Лайя
Когда Элиас разбудил меня наутро после того, как мы покинули Разбойничий Привал, я обнаружила на своих руках влагу. Даже в предрассветных сумерках я видела, что по ним стекает кровь кочевника.
– Элиас, – я неистово вытирала руки о плащ, – кровь… Она не стирается.
Он и сам был весь в крови.
– Ты тоже в…
– Лайя, – он тотчас подошел ко мне, – это просто туман.
– Нет. Повсюду кровь.
12: Лайя
Когда Элиас разбудил меня наутро после того, как мы покинули Разбойничий Привал, я обнаружила на своих руках влагу. Даже в предрассветных сумерках я видела, что по ним стекает кровь кочевника.
– Элиас, – я неистово вытирала руки о плащ, – кровь… Она не стирается.
Он и сам был весь в крови.
– Ты тоже в…
– Лайя, – он тотчас подошел ко мне, – это просто туман.
– Нет. Повсюду кровь.
Повсюду смерть.
Элиас взял мои руки и поднял их к тусклому свету звезд.
– Посмотри, это туман осел капельками на коже.
Элиас медленно поднял меня на ноги, и я наконец вернулась в реальность.
Просто ночной кошмар.
– Нам пора идти, – сказал он и кивнул на каменистую равнину, едва видневшуюся сквозь деревья в сотне ярдов от нас. – Там кто-то есть.
Я же видела одни лишь зубья Елманов и, кроме шороха веток на ветру и пения утренних птиц, ничего не слышала. И все же напряглась так, что мышцы свело.
– Солдаты? – прошептала я Элиасу.
Он покачал головой:
– Не уверен. Но я видел блеск металла – доспехи, а может, оружие. Определенно кто-то за нами следит. – Заметив, как я встревожена, он улыбнулся. – Не переживай так. Любое успешное дело – это с трудом предотвращенное несчастье.
Если я думала, что, покидая Привал, Элиас шел слишком быстро, то ошибалась. Теллис почти полностью восстановил его силы. Так что спустя несколько минут каменистая равнина осталась позади, и мы пробирались через горы так, будто сам Князь Тьмы гонится за нами.
Долина, испещренная расселинами и ручьями, на каждом шагу таила опасность. Довольно быстро я поняла, что должна максимально сосредоточиться на том, чтобы поспевать за Элиасом. И это совсем не плохо. Больше всего мне хотелось отвлечься от дум о смерти Шикаата и рассказа Элиаса о том, что сотворила с ним Комендант.
Раз за разом Элиас оглядывался назад.
– Или они нас потеряли, – сказал он, – или оказались достаточно умны, чтобы спрятаться. Скорее всего, последнее.
Элиас разговаривал мало. Я предположила, что таким образом он пытался держать дистанцию. Чтобы защитить меня. Отчасти я понимала его причины, даже уважала их. Но в то же время мне остро не хватало общения с ним. Мы вместе сбежали из Серры. Вместе сражались с призраками. Я ухаживала за ним во время его приступов.
Поуп любил говорить, что совместные трудности и несчастья связывают людей, и чувство долга – это больше дар, чем бремя. Сейчас я чувствовала, что мы связаны с Элиасом, и не хотела, чтобы он отгораживался от меня.
На второй день после обеда небо разверзлось и хлынул ливень вперемешку со снегом. Горный воздух стал холодным. Мы шли так медленно, что в конце концов мне захотелось взвыть. Каждая секунда казалась вечностью, к тому же меня нещадно терзали мысли, которые я так отчаянно пыталась отогнать. Комендант отравила Элиаса. Я убила Шикаата. Дарина держат в Кауфе, где его пытает Надзиратель, о котором ходит ужасная слава.
Смерть повсюду.
Мы с трудом пробирались сквозь мокрый снег, который пронизывал холодом до самых костей. Но это упрощало жизнь. Спустя три недели мой мир сузился до единственной мысли: глотнуть воздуха и, собрав всю волю, заставить себя сделать еще шаг. И так снова и снова. С наступлением темноты мы с Элиасом, промокшие насквозь и дрожащие от холода, падали в изнеможении, а утром стряхивали лед с плащей и отправлялись в путь. Сейчас мы старались идти быстрее, пытаясь наверстать время.
Когда мы наконец спустились с гор, дождь почти стих. Холодный туман, липкий как паутина, окутал деревья. Мои штаны порвались на коленях, туника превратилась в лохмотья.
– Странно, – пробормотал Элиас. – Никогда не видел, чтобы вблизи земель кочевников стояла такая погода.
Мы снова шли медленно, едва ли не ползли, а когда до заката оставался еще целый час, Элиас остановился.
– Не стоит идти по такой грязи, – сказал он. – Завтра мы должны добраться до Нура. Давай найдем место для ночлега.
Нет! Остановка позволит непрошеным мыслям и воспоминаниям мучить меня.
– Но еще даже не стемнело, – возразила я. – И как насчет того, кто следит за нами? Конечно, мы можем…
Элиас бросил на меня успокаивающий взгляд.
– Мы останавливаемся, – повторил он. – Я не видел преследователей уже несколько дней. Дождь наконец прекратился. Нам нужны отдых и горячая пища.
Через пару минут он заметил холм. Вершина была голой, виднелась лишь россыпь валунов. По просьбе Элиаса я развела костер, пока сам он скрывался за одной из каменных глыб. Там он оставался довольно долго, а когда вернулся, был гладко выбрит. Он смыл с себя грязь и переоделся в чистую одежду.
– Ты уверен, что это хорошая затея? – Я поддерживала огонь в костре, но с беспокойством поглядывала в сторону леса. Что, если наш хвост все еще там? Что, если они увидят дым?
– Туман скроет дым. – Элиас кивнул на один из валунов и быстро меня осмотрел. – Там есть родник. Тебе надо помыться. А я найду еду.
Я вспыхнула. Нетрудно представить, как я выглядела: изорванные, грязные штаны, царапины на лице, давно нечесаные волосы. Все мои вещи пахли сырыми листьями и грязью.
У родника я сняла порванную, отвратительную тунику. Намочила один ее конец, относительно чистый, и обтерлась им. Затем обнаружила на ней пятно засохшей крови. Крови Шикаата. И быстро отбросила тунику подальше.
Не думай об этом, Лайя.
Я оглянулась, но Элиас ушел. С той ночи, когда мы танцевали во время Лунного Фестиваля, я не могла забыть жаркий взгляд его глаз и сильные руки. В глубине души хотела, чтоб он остался. И посмотрел на меня. Нежно коснулся моей кожи, волос. Тепло его прикосновений отвлекло бы меня от самых тягостных мыслей. Это был бы подарок.
Часом позже я уже соскребла с себя всю грязь и надела чистую, хоть и влажную, одежду. От запаха жареного кролика я чуть не захлебнулась слюной. Я думала, что Элиас встанет, как только я появлюсь. Если мы не шли и не ели, он уходил осматривать местность. Но сегодня он кивнул мне, и я присела рядом, поближе к огню, и принялась расчесывать спутанные пряди. Он указал на браслет:
– Красивый.
– Мне его отдала мама. Перед самой смертью.
– На нем что-то высечено. У меня такое чувство, что я уже видел этот узор раньше. – Элиас поднял голову. – Можно?
Я хотела снять браслет, но остановилась. Странное нежелание охватило меня. Не глупи, Лайя. Он сразу же его отдаст.
– Только… только на минуту, ладно? – Я протянула ему браслет, а сама вся изнервничалась, пока он крутил его в руках, изучая орнамент, едва различимый под серым налетом.
– Серебро, – определил он. – Думаешь, те существа чувствовали это? Ифриты и призраки просили у нас серебро.
– Понятия не имею. – Я быстро взяла браслет, как только он вернул мне его. А когда наконец надела, то тут же расслабилась. – Но я скорее умру, чем отдам его. А у тебя есть что-нибудь от твоего отца?
– Ничего. – В голосе Элиаса совсем не чувствовалось горечи. – Даже имени. Кем бы он ни был, я не думаю, что он хороший человек.
– Почему? Ты же хороший. И явно не в Коменданта.
Элиас грустно улыбнулся:
– Просто предположение. – Он поворошил огонь палкой. – Лайя, – произнес он мягко. – Мы должны поговорить об этом.
О, небеса.
– Поговорить о чем?
– О том, что тебя беспокоит, что бы это ни было. Я могу угадать, но будет лучше, если ты сама расскажешь.
– Ты хочешь поговорить сейчас? После стольких недель, когда ты даже не смотрел на меня?
– Я смотрел на тебя, – быстро ответил Элиас тихим голосом. – Даже когда не должен был.
– Тогда почему ты ничего не сказал? Ты думаешь, я… я ужасная? Из-за того, что произошло с Шикаатом? Но я не хотела… – Слова комом встали в горле. Элиас отбросил палку и придвинулся ближе. Я почувствовала, как он взял меня за подбородок, и заставила себя взглянуть на него.
– Лайя, я – последний человек, который осудит тебя за то, что, защищаясь, ты была вынуждена убить. Посмотри на меня. Посмотри на мою жизнь. Я держался подальше, потому что думал, что тебе будет лучше наедине с собой. Ну а то, что не смотрел на тебя – я просто не хочу причинить тебе боль. Я умру через несколько месяцев. Лучше мне держаться на расстоянии. Мы оба знаем это.
– Так много смертей, – горько вздохнула я. – Повсюду. Какой тогда смысл в жизни? Закончится ли это когда-нибудь? Через несколько месяцев ты… – Но я не смогла произнести это слово. – И Шикаат. Он собирался убить меня… и затем… затем он умер. Его кровь была такой теплой, он выглядел живым, но… – Я подавила дрожь и выпрямила спину. – Ладно, не бери в голову. Я просто на минуту дала выход чувствам. Я…
– Твои чувства и делают тебя человеком, – сказал Элиас. – Даже неприятные переживания нам нужны. Не подавляй их. А будешь не обращать на них внимания, они станут лишь навязчивее и острее.
В горле у меня встал ком, тяжелый, острый, словно рвущийся наружу, но сдерживаемый вой.